Диагноз

МИНСОН Наша учительница по корейскому - полная противоположность математичке. Строгая, с пронзительным взглядом, всегда говорит быстро и жестко, но уважительно даже с самыми маленькими учениками. Я ее очень люблю. Она единственная вызывает меня к доске. Для всех меня как будто нет, а для нее я такой же ученик, и ее мало беспокоит мой диагноз. Но сегодня я был крайне рассеян на ее уроке и даже умудрился получить замечание. Мне правда было очень стыдно, но я ничего не мог с собой поделать. Мне казалось, что мой мозг чуть не гудел от перегрузки эмоциями, впечатлениями и воспоминаниями последних дней. Хёнкён пару раз ткнул меня ручкой в спину и, когда я не отозвался, написал мне в какао обеспокоенное "Хён, что случилось???" А я даже не могу объяснить, что случилось! Как будто у меня в голове обрабатывается огромное количество информации, но не так, когда зависаешь во время депрессивной стадии и твой мозг производит миллиард операций, пытаясь решить, зачем тебе жить на свете, и не может найти ответ, а когда он трудится над сложным проектом - некой блестящей идеей, которая проходит огранку из алмаза в ослепительный бриллиант. Все, что мне нужно - это дождаться бриллианта, и тогда все станет ясно. Весь мир станет ясным и светлым, каким никогда не был до появления в нем Хёнкёна. - Хён, что случилось?? Почему ты мне не отвечаешь? - сразу после урока Хёнкён обошел мой стол и оперся на него руками, требовательно глядя мне прямо в глаза. Я откинулся на спинку стула и потянулся. Какое же классное ощущение! - Все хорошо, не переживай, - благодушно сказал я. - Лучше, чем когда-либо. Хёнкён наклонился еще ниже к моему лицу и тихо, но твердо произнес: - Тебе нужно выпить лекарства. Какие еще лекарства? Сейчас, когда мне так хорошо? - Нет, я не хочу, они делают мой мир мутным. Мне не нужны лекарства, у меня все отлично. - Не отлично, хён, совсем не отлично! Посмотри на себя! - воскликнул Хёнкён, и я недовольно поморщился. Ну зачем нарушать мой дзен? Все же так классно было. - Лекарства дома, понятно? - попытался отделаться от утомительного давления я. - Нет, у меня есть твои лекарства, - почти прошипел Хёнкён. - Мне твоя мама утром дала. - Ты обсуждал это с мамой? - спокойствие впервые меня покинуло, и я почувствовал раздражение. Зачем, зачем он вмешивается? Я не хочу, чтобы он столько знал об этой моей стороне. Я хочу победить ее, стать лучше для него, и я смогу! Мне не нужны няньки и ничье чертово сочувствие и участие! - Хён, я волнуюсь за тебя, ты должен их выпить, - Хёнкён подошел к своему рюкзаку и открыл молнию. Я встал и схватил его за руку, пытаясь помешать. - Не вмешивайся, понятно тебе? Мне не нужны эти пилюли, я сам справлюсь! Ты не понимаешь, что со мной сейчас происходит. Это... это очень важно, этому нельзя мешать. Он замер, и в его глазах появилось выражение, которое я ненавижу больше всего на свете. Когда человек считает меня психом и смотрит полусочувственно-полуиспуганно. Глубокое осознание собственной неполноценности беспощадно ударило мне под дых гигантским молотом, и я отдернул руку, которая до этого сжимала его ладонь. Неужели он такой же, как все? Неужели он видит во мне больного, а не меня самого? Я потерял единственного друга, который был мне дороже всего на этом свете? Это было потрясение, будто меня сбил поезд или на меня упала бомба, а я все стоял и смотрел в ужасе в его испуганные глаза. Тут мой компьютер в голове закончил обработку того, над чем так долго трудился, и туман вокруг спал, все сразу стало четко и ясно. Вот он, бриллиант, который я так долго ждал. Я смог.