Не та дверь

Маленькие ручки безумицы с такой силой вцепились в моё предплечье, что от этой хватки наверняка останутся синяки. Сама она, вряд ли понимая, что держит совсем не нежно, продолжала ласково улыбаться. — Снимай же обувь и пойдём пить чай, — торопила женщина, — Я приготовила твой любимый вишнёвый пирог. Он как раз должен был немного остыть. И что делать? С криками бежать прочь? По идее, физически с ней справиться мне удастся. Я выше на полторы головы и килограмм на двадцать тяжелее. Но дело ведь не в возможности… — Я не смогу разуться, если вы не отпустите мою руку, — сдалась, наконец я, тяжело вздохнув, — Поэтому… Отпустите. Я никуда не денусь. Её лицо приобрело растерянное выражение, хватка ослабла. — Дженни, дорогая, почему ты обращаешься ко мне на «вы»? Попробовать что ли ещё раз, пока мы не на кухне и вдалеке от острых предметов? — Я Ханна. Мне двадцать. Присмотритесь, я же совсем не похожа ни на вас, ни на подростка двенадцати лет, — вздохнула я и повысила голос, — Я значительно выше и больше вас, миссис Линнерт. Патрисия совсем сникла и отвела взгляд, вновь хватаясь сильнее. — Я знаю, — её голос стал звучать так слабо, что слова едва можно было разобрать, — Побудь сегодня моей Дженни, Ханна. Всего на один вечер, пожалуйста. Женщина замолкла, а я уже приготовилась возразить, пока её вновь не захлестнуло безумие, но та опередила меня. — Есть что-то важное, что я должна сказать тебе, — жёстко произнесла миссис Линнерт, — Но я не сделаю этого, если ты не исполнишь мою просьбу. Отлично. Теперь меня шантажируют. С другой стороны, идти мне всё равно некуда. Но и здесь оставаться откровенно небезопасно. Кто знает, что взбредёт в голову хозяйки дома в следующее мгновение? Тяжело вздохнул, я сняла кеды и оставила их у двери. Патрисия удовлетворённо улыбнулась. — Отличный выбор, милая. Давай хорошо проведём время. — Пока мы не начали, хочу предупредить, что мне нужно быть на работе к полуночи. А лучше раньше. Необходимо… Хотя бы попробовать сделать кое-что важное. — Ты даже не представляешь, насколько важное, моё сокровище. От таких обращений мне было не только страшно, но и неловко. В моей собственной семье никакие нежности не приветствовались, что лишь усиливало сейчас ощущение нереальности происходящего. — Твоя одежда в крови, милая. Я дам тебе то, во что можно переодеться, а эту мы застираем, — не терпящим возражений тоном произнесла женщина, увлекая меня за собой, — У меня припасено для тебя чудное праздничное платье, ты ахнешь! У меня имелись на этот счёт определённые сомнения. Например, в том, что я влезу в это платье. Но постирать одежду было нужно, так что выбирать не из чего. Патрисия завела меня на второй этаж и мягко втолкнула в комнату, оказавшуюся детской. Дженни, кем бы она ни была, оказалась большой фанаткой Чики — изображения аниматроника были повсюду, а на кровати даже красовалась мягкая игрушка. Платье, к слову, лежало там же. Ярко-сиреневое, всё в рюшах и расшитое бисером. А ещё меньше меня на значительное количество размеров. Застегнуть его точно не выйдет, иначе пуговицы оторвутся при первом же вздохе, а надевать можно только через верх. Я смущённо покосилась на вдохновлённую женщину, стоящую позади и попыталась воззвать к её разуму. — Оно ведь слишком маленькое для меня. — Но ведь красивое? — осознание несовпадения реальности и ожиданий не омрачило её улыбки, — Просто надень так, как выйдет. Не бойся испортить, на следующий год будет новое. Я пока тоже пойду и приоденусь к празднику. Негоже ведь в таком виде… Миссис Линнерт упорхнула, прикрыв за собой дверь. Я, вздохнув, попыталась влезть в платье без критических последствий для последнего. Застегнуться, конечно, не вышло, а пышная сверкающая юбка заканчивалась куда раньше середины бедра, выставляя напоказ босые, покрытые характерными параллельными шрамами, а ещё царапинами с синяками, оставшимися после ночного приключения, ноги. Чудно. Короткие, торчащие во все стороны волосы и слишком мощные для почти детского платья плечи просто идеально довершали образ. Я сама себе напоминала парня, на спор влезшего в платье младшей сестры. От это ассоциации не спасала даже грудь, которая и сыграла значительную роль в невозможности застегнуть пуговицы на спине. Возможно, сказалось напряжение прошедшего периода времени, но от собственного нелепого вида, я не выдержала и расхохоталась. — Джен, как тебе идёт этот цвет! — последнее время меня постоянно застают врасплох, вот и миссис Линнерт подкралась так тихо, что сумела напугать в очередной раз. Спорить в данном случае было бы глупо и бесполезно, тем более, что сиреневый я и в самом деле любила, пусть и не в таком исполнении. Признаваться, что чувствую себя глупо тоже не имело смысла, так что я только улыбнулась, пожав плечами, и обернулась. На Патрисии красовалось чудное вечернее платье винного цвета. Только, если мне было мало праздничное одеяние, то ей — велико. Возможно, оно осталось с лучших времён, когда женщина ещё не была болезненно худой. Тёмная, неровно нанесённая, помада на бледном лице, чёрные, растрепанные волосы с заметной проседью, пустые глаза и странная улыбка делали миссис Линнерт похожей на призрака. И всё же я не могла сказать, что она не была красива, несмотря на все несчастья, выпавшие на её долю. Вниз мы, две странные женщины, спустились вместе. На лестнице-то я и заметила, что на худой бледной руке Патрисии, как и на моих ногах, множество весьма характерных шрамов. От этой мысли стало не по себе. В конце концов, в моей жизни никогда не происходило ничего, что дало бы мне право быть несчастной. А сейчас передо мной была женщина, которая потеряла всё, но не сдалась, пусть и на свой манер. И именно к несчастьям таких людей я примазываюсь… Лгунья. — Можешь подарить мне самый острый нож? — переходить на «ты» было неудобно, но ведь именно этого от меня хотели. Может, это даже сделает миссис Линнерт чуть счастливее. Она действительно улыбнулась и ответила согласием, даже не спросив, зачем мне это. Проводив меня на кухню, усадив и налив чаю, женщина с заметным удовольствием потрепала меня по волосам. Странно. Никогда не думала, что это ощущается именно так. — Подожди здесь немного, Джен. Я сейчас вернусь с твоим подарком, — и она упорхнула прочь. Это уже совсем никуда не годится — принимать подарки, не предназначенные тебе. Хотя… Патрисия ведь показала, что понимает: я — не Дженни. Значит, это не так страшно? Может, ей просто нужно отпраздновать уже этот день рождения, к которому они готовились, но так и не отметили, а потом каждый год подновляли декорации? И, к слову… А где мистер Линнерт? Я не видела его на фотографиях, когда входила в дом. Везде лишь Патрисия и Дженни. Но ведь женщина точно упоминала о каком-то папе, который должен вернуться с котёнком. Может, они уже были в разводе ещё до смерти дочери? Додумать эту мысль мне не удалось: вернулась хозяйка дома с цветастой, перевязанной яркой лентой и увесистой на вид коробкой в руках. — Держи, дорогая! — и коробка перекочевала на мои наполовину голые колени, — И вот ещё, ты ведь просила. На коробку лёг небольшой нож, перевязанный яркой ленточкой на манеру ножен. Я только собиралась спросить про второй подарок, как первый ощутимо качнулся на моих коленях. Там, что, что-то живое? Миссис Линнерт лёгким движением перерезала ленту, которой была обвязана коробка, подняла крышку и вытащила оттуда здоровенного кота. Или кошку, так сходу и не определишь, но такая форма морды была больше свойственна котам. — Он так долго ждал тебя, что давно успел вырасти, — извиняющимся тоном произнесла женщина, вручая мне ошалевшее животное, которое я машинально взяла на руки, — Ты хотела назвать его Генрихом, поэтому у нас дома уже семь лет живёт Генрих и ждёт тебя. Наконец-то, он дождался… А теперь пирог! Всю мою жизнь в нашей семье жили кошки, так что с котом найти общий язык не составило большого труда, хоть он и был немного диковат. По-видимому, женщина не слишком часто уделяла ему внимание. Вот так, сидя на кухне в чужом платье, под чужим именем, поглаживая чужого кота, глядя, как чужая мать разрезает чужой праздничный пирог, я встретила новый день, обещающий новые проблемы. На этот раз мои.