Не та дверь

Сначала будто бы ничего не изменилось: всё та же темнота. А вот потом в нос ударил сильный запах химии. Почему-то у меня ничего не болело, хотя этого просто не могло быть. Неловко повернувшись, я обнаружила себя лежащей на полу, но даже не связанной. Хотя это было бы логично, учитывая обстоятельства. Голова кружилась, мутило. Ещё морально не готовая вставать, я ощупала собственную спину и с удивлением обнаружила, что она сухая, а одежда целая. Но как же удар ножом? Мне приснилось что ли? Резко сев, я полезла в карман толстовки за телефоном, но его там не оказалось, как и кошёлка в другом. Это было странно. Пытаясь разобраться в ситуации, я встала и попыталась на ощупь найти дверь. Та обнаружилась почти сразу. Открыть её тоже удалось без труда. Эй, вопрос на миллион: откуда я вышла? Из той самой злоебучей кладовки, через которую сюда попала. С минуту я просто в ступоре пялилась на уже очень знакомый коридор перед собой. Это всё, конечно, чудесно, но что за нахрен произошёл? Меня вроде как… убили? Но, если я, как это бывает в играх, респаунилась на точке сохранения, то почему без вещей? Спасибо хоть в одежде. В голову пришли кадры из первой части «Терминатора», и я нервно захихикала. Кстати, интересно, который час? Всё произошло ранним утром, и, судя по тому, что в окно просачивался свет, на улице сейчас всё ещё светло. Повинуясь странному порыву, я осторожно двинулась к месту, где предположительно умерла. Офис вовсе не был перемазан кровью. Напротив: оказался даже чище, чем я его помнила. А ещё нигде не было видно трости. Пытаясь понять, сколько осталось до ночи, я бросила взгляд на настенные часы. Уже три. Выходит, меня где-то носило около восьми-девяти часов? Может, просто отрубилась после смены? Ну, оставался ещё один способ это проверить. Где-то здесь должен быть запасной ключ от безопасной комнаты. И, конечно, найти его не удалось, даже своротив стол в надежде, что он завалился куда-нибудь. Зато во время поисков обнаружился рабочий фонарь, а в щели между паркетом и плинтусом нашёлся ключ, очень странный на вид и с надписью «м.ключ», нацарапанной чем-то острым. Если это значит «мастер ключ», то я везуча просто до безобразия. Оставалось только надеяться, что по дороге повезёт не наткнуться на Бена. И — бинго — повезло же! Перед дверью пришлось немного повозиться с ключом. К своему стыду, я порой испытываю проблемы с тем, чтобы разобраться, в какую же сторону его нужно крутить и никак не могу отработать это до автоматизма. Но вот, провернув его трижды в замочной скважине, мне удалось открыть дверь. В нос не ударил никакой запах крови, как этого не произошло и в первый раз: всё заглушал немного затхлый и приправленный пылью запах самого помещения. С внутренним содроганием, оставаясь на пороге, я включила фонарь. Если всё происходило на самом деле, мне оставалось только надеяться, что Хейд не успел убраться и уповать на то, что ему потребовалось заняться собственным ранением. В пылу драки мне оно не показалось серьёзным, но кто знает, как было на самом деле? Луч фонаря почти сразу же выхватил из темноты окровавленного Кристиана. Моя рука дрогнула, светлый круг заплясал по помещению, будто в слайд-шоу демонстрируя огромное количество крови вокруг. Видимо, Бен не нашёл в себе сил привести всё в порядок и здесь. Теперь у меня есть доказательство того, что всё было по-настоящему. Но почему я тогда всё ещё жива? И жива ли? Моего тела, как я ни искала его, здесь не оказалось, хотя обнаружилась высохшая лужа крови, в которой оно, судя по всему, лежало. На ум пришли слова Эллиота о том, что я, как и он, не совсем существую. Как это всё-таки понимать? Но меня ждало ещё одно открытие, притом весьма странное. Уйдя глубоко в собственные мысли, я вдруг упустила фонарь. Нет, он не выпал из моей руки. Он выпал сквозь неё. Ошарашенная, я принялась разглядывать собственные ладони, но они выглядели в точности так же, как и обычно. Не полупрозрачные, не светящиеся, не бесцветные. Осенённая внезапной идеей, я зажмурилась и протянула руку в стену. Выпрямить её до конца, не коснувшись холодного кафеля никак не удалось бы, но, так и не дождавшись прикосновения, я открыла глаза. Может, показалось? Нет, не показалось. Ещё наполовину согнутая рука уже по запястье ушла в стену. Ну и зрелище! Будто в текстурах застряла! Резко выдернув руку, я нервно захихикала. Призрак. Я призрак. Брать в руки фонарь было страшновато: а вдруг, осознав собственную нематериальность, с предметами контактировать больше не выйдет? Но нет. Прилагая сознательное усилие, взять в руку что-то не составило труда. Интересно, если я переоденусь в форму и задумаюсь, она провалится сквозь меня? А если попытаюсь пройти в своей одежде сквозь стену, не останется ли та внутри? Руки так и чесались провести пару экспериментов. Почему-то я испытывала какой-то странный азарт, а не ужас или злость. Видимо, подсознательно решила, что всё это не по-настоящему, не в силах осознать, что сегодня на самом деле была убита. Спустя примерно полчаса опытов выяснилось, что всё, что воспринимается частью тела, как одежда и для прикола прицепленная на торчащие вверх волосы детская заколка, будто бы приобретает его свойства. Сквозь стену сознательно пройти не получалось очень долго. Серьёзно, ты ведь всё равно, даже зная, что это возможно, для себя как-то усвоил, что сквозь предметы ходить не получится. Параллельно с изучением своего нового агрегатного состояния (плазма, как утверждают некоторые или что-то другое — неважно), я ощущала нарастающее желание сделать Бену какую-нибудь гадость, пользуясь тем, что больше он ничего мне сделать не сможет. Не убивать его, загоняя в аниматроника, конечно! Бррр, от мысли об этом мне до сих пор неуютно. Как и от знания, что в таковых на живую запихивали охранников. Но их смерть мне наблюдать не приходилось, даже в восьми битном режиме. В целом, знание о дальнейшей судьбе Фиолетового вообще как-то приглушало желание мести. Но и оставлять собственную смерть, реальную или нет, без наказания не хотелось. В голове медленно строился план. Правда, для его осуществления нужно было проверить ещё кое-что, последнюю значимую вещь. Снова заперев дверь в злополучную комнату и запихнув фонарик в карман, чтобы не выпал ненароком сквозь руку, я пошла на улицу. Была мысль зажмуриться и пробежаться сквозь стены, наслаждаясь новыми возможностями, но вряд ли прохожие оценят с улюлюканьем выбежавшую сквозь стену странную девицу. Итак, на улице был в разгаре прохладный летний день. Не знаю, каким образом, но я ощущала всё: и запахи, и звуки, и даже температуру. В первый вечер, ища где бы переждать два часа, мне довелось пройти мимо какой-то закусочной. Во время экспериментов, случайно подойдя очень близко к мистеру Эйли, я заметила на полу мелочь, видимо вывалившуюся из его карманов. Рассудив, что ему она уже не понадобится, присвоила её себе. Надеюсь, этого хватит на чашку кофе. Людей в заведении было немного: ещё бы, среди недели в разгар рабочего дня. Устроившись за столиком, я улыбнулась почти мгновенно подбежавшей официантке: молоденькой и довольно хмурой девушке. Видимо, устроилась на подработку одновременно со школой. И как такие всё успевают? От меня учёба всегда требовала слишком титанических усилий, чтобы оставались время и силы на что-то ещё. Но, если она подошла ко мне, то меня точно видят. Можно поставить галочку напротив этого пункта. — Добрый день, дорогой гость! — заученно повторила она, вымученно улыбаясь, — Что желаете заказать сегодня? Видимо, несмотря на то, что наплыва клиентов не было, она успела здорово устать. — Добрый день, — я взглянула на её бейдж, — Лилиан! Я бы хотела заказать эспрессо… Пожалуй, лучше даже двойной. Не подскажете, сколько это будет стоить? Вздрогнув, когда её назвали по имени, девушка всё же как-то немного повеселела и, улыбнувшись не так широко, но зато уже вполне естественно, назвала цену. У меня оставалось мелочью и одной купюрой ещё около семи долларов. — Отлично, тогда мне двойной эспрессо! — решительно заявила я. Так, всё идёт хорошо. Я воспринимаюсь как обычный посетитель. Жутью тоже не веет, если она расслабилась. Получив свой кофе, я, убедившись, что никто не смотрит, осторожно его пригубила. Сквозь меня он так и не пролился, да и в целом ощущался как обычно. Значит, как и одежда, считается частью тела и не подвержен призрачным проблемам. Оставалось последнее. Допив кофе и расплатившись, я тихонько окликнула Лилиан, уже забирающую на подносе мою чашку. — У вас же можно оставлять чаевые? Только у меня мелочь. Можно вашу ладонь? Официантка поставила поднос обратно на стол и улыбнулась. — Можно и на «ты», — она осторожно подставила руку, в которую я, придерживая снизу, высыпала остатки одолженных у Кристиана денег. Мне, как и ему, они больше уже не понадобятся. А так можно помочь человеку и заодно провести последний тест: прикосновение. Судя по реакции Лилиан я и ощущалась так же, как и все обычные люди. Если она что-то и думала о странных посетителях, стремящихся потрогать её руки, оставляя чаевые, то оставила мнение при себе. Тепло попрощавшись с ней, я вышла на улицу. Все условия, необходимые для той гадости, которую я хотела сделать Бену, сошлись. Осталось дождаться его самого.