Непрезентабельный внешний вид

Побывав под водой любая вещь выглядела как-то иначе. Бутылки на суше представляли собой мусор. Иной раз, неискушенный бедностью человек презрительно морщился, увидев на своей дороге прозрачную тару. Но обласканные приливом и временем стекляшки переливались в лучах солнца, напоминая видом чьи-то слезы, и тем манили детвору да разного вида чудиков. Так что новый вид корабля был так же закономерен, как и то, что солнце оканчивает свой дневной путь на западе. Большинство деревянных вещей: стулья, столы, умощенные резьбой ложки особо снобистских моряков вяло стукались о потолок. Парусины, обреченно свешивались с рей, аки распятые на столбу, приговоренные к смерти пираты. Тканевые полотнища ждала, пожалуй, самая завидная участь по сравнению с прочим убранством бригантины. Чуть жесткую и прочную, материю предусмотрительно поделили меж собой подводные купцы и теперь только ждали разрешения приступить к сбору добычи. Людей, лишенных их главного права, с жалостью свойственной палачам подталкивали к берегу. Знать. Говорить. Бояться. Люди должны были помнить о своих соседях. Несколько ещё не припухших в воде трупов заботливо скормили ручным питомцам русалов. Не забывая, впрочем, о тех, чьи жизни должны были продолжиться в новой стихии. Те, кто имел достаточно сил для содержания человека под водой, подгоняя, пустились спасать жемчужины. Куроо тихо фыркал в стороне, не подпускаемый к еще барахтающимся людям. — Я все понял, отстаньте уже от меня, — открещивался Тетсуро, оглаживая перепончатой ладонью обшивку корабля. Забота подчиненных сидела в печенках и хуже неё было лишь то, что они думали об ундине слишком хорошо. После Кенмы сил Куроо едва бы хватило для нескольких часов содержания человека в воде. Нервная система русала не выдерживала и в прошлый раз, когда он о подобном еще не подозревал, откат накрыл охотника с головой. Морская вода собравшаяся где-то под ложечкой была самым неприятным, что только случалось с Тетсуро. Захлебнуться для хвостатого было так же издевательски противоестественно, как поперхнуться воздухом гарпии. Так что рисковать ради кого бы то ни было, Куроо не собирался. Тем паче он все ещё был против желания Мориске набрать побольше людей для подношения их Некомате. Что гуманнее, убить человека сразу или отдать для игры старому Тритону? О, бросьте, кто вообще верит в то, что закаленные временем убеждения старейшины дадут слабину, и он снова сможет с заинтересованностью взглянуть на земного жителя. Акааши никогда не любил рыскать по затопленным коридорам. Стены давили на охотника узкими лазейками, хвост поминутно бил о твердый пол, а плавники норовили поймать занозу с абсолютно гладкой поверхности. Потому долго раздумывать над тем, куда податься в этот щедрый и любимый всеми мародерами час не пришлось. Капитанскую рубку никогда не обыскивали первой. Хотя бы потому, что изобилие бумаг не слыло своей полезностью после встречи с водой, а кроме них в комнате редко бывало что-то стоящее. Глава судна зачастую погибал далеко от своего кабинета, вопреки устоявшемуся мнению, где-то около шлюпок. Открыв резную дверь, Кейджи мысленно радостно поздоровался с привинченным к полу диваном. Завалился на бок корабль достаточно удачно для того, чтобы брюнет мог скоротать время на перине. Вяло пробежавшись взглядом по довольно большой комнате, Кейджи удивленно выгнул бровь. Упрямо игнорируя окружающую воду, беловолосый рыбак настойчиво рылся в капитанских шкафах, то и дело отбрасывая за свою спину не заинтересовавшие его листы. Воздух кончился в рубке этак три минуты назад, так что Акааши не удержался от того, чтобы сложить руки на груди. За это время блондин мог сбежать с корабля и спастись, и то, что собственную жизнь парень отдавал за что-то бесполезное — размокшую бумагу, заставляло нервы внутри Кейджи клокотать. — Вы ищете смерти? — решил удостоверится он, не приближаясь к странному человеку. Тот, кажется, лишь на секунду отвлекся от листов, чтобы продолжить изучать естество шкафа. Брюнет запоздало сообразил, что пока рыбак под водой, без магического вмешательства его слух весьма ограничен. Акааши почувствовал укол разочарования, но повторной попытки заговорить не предпринял. Развернувшись, ундин решил оставить блондина. Видеть чью-то смерть было не слишком приятно, а потому, несколькими ближайшими минутами стоило пренебречь, чтобы вернуться к перине, когда в рубке уже не будет живых существ. На палубе было шумно. Шлюпки мерно отвязывались молодыми ундинами, орудия извлекались из небольших отсеков, величественный якорь с трудом волочили по дну. Несколько зевак замерли у мачты, и в их глазах засела четкая растерянность с примесью не понимания происходящего. Новички. — А вы что встали! — окликнул компанию Мориске, чей хвост можно было с легкостью различить между декоративных колонн, другого уровня бригантины. — Мы взяли только двух людей! Этого мало! Кто приведет человека, я лично оплачу ближайшую неделю похода в бар у замка. Кейджи вскинулся. Ел он чуть больше любой русалки на диете, ни на что особо денег не копил, но в тоже время перспектива все-включено-платит-он являлась крайне заманчивой. Куроо влез в эту распрекрасную картину кляксой на финальной росписи. Подбоченившийся, он сидел за дверью, а потому немудрено, что Кейджи его сразу не приметил. Почесывая ужас своих черных волос, Тетсуро морщился и всем своим видом демонстрировал худшее расположение духа. — Ну хоть ты меня не расстраивай, Акааши, — обреченно произнес охотник. Вся суета обычно ложилась на его, Тетсуро, плечи, но сегодня Мориске был через чур активным, от чего брюнет сачковал и, по всей видимости, скучал. Кейджи наградил капитана не читаемым взглядом, он, в отличии от брюнета, не считался особым противником набора кандидатов для Некоматы. А уж врагом собственных честно заработанных и подавно. Один человек на примете как раз был. Достаточно интересный для того, чтобы поделиться с ним толикой магией. Все таки, что не думай, а поддерживать вздорных девиц, которые скорее всего еще трепыхались где-то в коридорах, желания не было. Так что если бы рыбак к этому времени уже почил с миром, ундин, вероятно, оставил сию затею. Бокуто за время единения опорожнил ещё один шкаф и тумбу, так что теперь уделял внимание найденному за рукописном пейзажем сейфу. Подняв холст, Кейджи с иронией запомнил запечатленные на тыльной стороне цифры. Магия не сопровождалась светомузыкой. Вероятно, Бокуто даже не почувствовал, как что-то пробралось в его душу дабы помочь принятию тела стихией. От того веселее было наблюдать за тем, как парень, из последних сил зажимая себе нос, вводит случайно пришедшие в голову цифры. — Попробуй «30-09», — наконец посоветовал Кейджи, выбив из блондина тихий вскрик. Обернувшись, юноша выпустил изо рта целую вереницу пузырьков и если бы ундин уже не применил магию, рыбак рисковал лишиться жизни вместе с последними крупицами воздуха. А так, человек не заметил никакой потери. Сдавленная от напряжения грудь не давала усомниться в целостности своей души, да и наемник не имел привычки задумываться о способностях других существ раньше, чем по средствам своего дара блондина пытались убить. Послушно вбив цифры в механическую коробку, Котаро получил великодушный писк автоматики. Замок открылся и в глаза бросилась цветастая запечатанная воском папка со знакомыми инициалами. Бокуто сотряс бумагами воду, словно это должно было что-то объяснить Акааши. Брюнет, в принципе не отличавшийся тягой к разговорам, не нашел что ответить. Оклик вырвался из груди русала, когда янтарные глаза перестали цепляться за фигуру ундина с благодарностью, а человеческая ладонь легла на ручку двери. — Выдохните, — посоветовал Кейджи прежде всего. — Сей корабль затонул и теперь всё здесь, в том числе и Вы, принадлежит нашему Тритону. Кагеяма с интересом перебирал в своей памяти моменты, когда последний раз видел Ямагучи на столько взвинченным. Брюнет сидел в листве небольшого дуба, рядом болтал ногами Тсукишима и они вместе, несмотря на обоюдную неприязнь друг к другу, наблюдали за перебранкой своих напарников. Тадаши и Хината спорят, Суга не поверит! — Никто не обратил внимания! — В который раз оправдывался Шое чуть загораживая собой безвольное тело человека. — Я же не мог бросить его там! — Я не говорю, что ты должен был его лукнуть, — озабоченно отвечал второй птенец. — Но Бокуто! Бокуто остался на корабле! — не переставал возмущаться Ямагучи. И он просто не мог себя остановить. Смерть наёмника отдавалась волнами раздражения по всему телу, так что он чувствовал, как топорщится ткань кофты меж лопаток, где подрагивали перья. Гарпии умели быть благодарными. Негодование Тадаши, на самом деле было направлено отнюдь не на Хинату и уж тем более не на спасенного человека. В первую очередь, птенец злился на себя. Он не оказался рядом, чтобы подхватить наёмника. Ямагучи даже не приметил достаточно крупную фигуру и от того его наполнял стыд и перед Бокуто, и перед Шоё, и перед самим собой. Гордость гарпии — зрение его подвело. Самая большая ложка дегтя в этой бочке без меда заключалась в том, что Тадаши на месте рыжего поступил бы так же. Подхватил худосочное тело и покинул терпящий бедствие корабль. Потому, что наёмник был крупнее, один страх уронить спасителя стоил многого. Кроме этого, Ямагучи живо видел перед собой уверенные янтарные глаза, глядя в которые сама мысль о непослушании казалась невозможной. Он поступил бы ровно так же, как и Хината от того и было это липкое ощущение безысходности. Кагеяму пробирала дрожь от любого высокомерного жеста Тсукишимы. Вот и когда он откинулся с ветки назад, шумно взмахнув крыльями, сделал петлю и взобрался на несколько уровней выше, Тобио первым делом глухо выругался, прежде чем понял ради чего блондин устроил фарс. Зациклившаяся было беседа прервалась окончательно, и вскоре пара пытливых глаз уставилась точно на брюнета. Миролюбивые сами по себе, только что спорящие, Ямагучи и Хината распушили крылья, выказав тем самым явную неприязнь к незваному гостю. День был приятный, солнечный, лёгкий ветерок слегка играл листвой, но кроме очевидно глупого положения в которое попал брюнет, мурашки бегали по коже, от осознания того, что Тсукишима сейчас ухмыляется там, где его не видно. Раскрыть гадкого птенца значило опуститься до одного уровня с переростком. Словом, дело недостойное, но желанное и от того еще более тёмное. — Вы опять не предупредили, когда ушли, — поспешил фыркнуть Кагеяма, помятуя о том, что лучшая защита-это нападение. Очень сложно утопить человека, на которого наложена магия ундина. Но Куроо честно не упустил бы и крохотного шанса, не окружай его столько русалок. Впрочем, останавливать его все равно никто не поспешил, ибо сие зрелище обещало бы стать весьма занимательным и забавным. — Как дела? — легко уточнил Котаро, завидев хмурое лицо, отвлекаясь от отдирания печати с листа, словно не ему только что объявили бескомпромиссное «теперь ты собственность нашего повелителя». Низкий рык Куроо мог посоревноваться с озлобленным рычанием сторожевых устриц. Сверкнув хрусталиком глаз, Тетсуро внимательно всмотрелся в ауру человека. капитан Некоматы обернулся к помощнику. — Акааши, можно тебя на секундочку, — сквозь зубы просипел Куроо свойски опуская руку на плечо напарника. Охотник под чужим давлением опустился до карабельного пола. О, Тетсуро прекрасно знал, что брюнет терпеть неожиданные прикосновения к своему хвосту. — Разумеется, — скрыв недовольный взгляд под ресницами, откликнулся ундин, оставляя человека на палубе в одиночестве. Безусловно, идея была не лучшей, но тащить блондина за собой тоже не воодушевляло. — Для жертвы он не подходил, — ухмыльнулся Куро, когда по близости не осталось никого, кто мог услышать сей разговор. — А представлять его Некомате-сану, значит, в самый раз? — Бросьте, — успокоенно отозвался Акааши поняв, что настроение капитана не такое плохое, как могло показаться несколько минут назад. — Его внешний вид через чур непрезентабельный, его не удостоят. — И зачем? — покосился Куроо туда, где оставили человека. Бокуто как раз справился с неподатливой печатью и теперь зажимал свой трофей в руке. — Мориске обещал проставиться, — нехотя напомнил Кейджи. — Вы ведь и сами слышали. — Слышал, — согласился ундин и довольно ухмыльнулся. — Знаешь, а ты не так плох! Подсунуть Мориске это, — указав на человека, помогавшего русалам развязывать морские узлы, Куроо развеселился окончательно, — и заставить платить за свою еду. Так играть ситуацией надо уметь.