Цветы для Адриана

      Роза. Роза. Роза.       В темноте его ночей не видно дна — все в алых мазках-лепестках, либо на кончиках подрагивающих ресниц закрытых изумрудных глаз, и кажется, будто Адриан наконец-то угомонился, успокоился и затих хотя бы на время.       Роза. Роза. Роза.       Темноту его ночей не разбавить светом Сейдж, как бы она ни пыталась-старалась-боролась за него — давным-давно уже потерянный-растерянный-изломанный Ивашков напоминает руину вековечного замка.       Роза. Роза. Роза.       Будь это наркотик или алкоголь, его хотя бы попытаться излечить можно было, а так он зависим от реального человека — без надежды на выздоровление, шанса на выживание и возможности спасения.       Роза. Роза. Роза.       Блуждает несчастный в своих снах, бродит там сутками напролет в поисках утраченного счастья, зовет ее в бреду, шепчет, молит, заклинает, с именем ее успокаивается и с ним же вновь теряет покой, захлебываясь безумством.       Роза. Роза. Роза.       Кто же знал, что носитель силы духа слабым окажется не перед ним, а сдастся и на колени упадет перед дампиркой, вспоминающей о нем, пожалуй, по редким праздникам и в один августовский день, когда поздравление ее насмешкой выглядит, издевкой с поправкой на ошивающегося рядом Дмитрия — они неразлучны с тех самых пор, как моройский одержимый ею прокуренный мальчик стал ей не нужен.       Роза. Роза. Роза.       Наверное, умрет он тоже все оглядываясь на нее — гвоздичным табаком образ ее из мыслей, сновидений, призрачных обрывков воспоминаний о смуглой шелковистой коже, вспыхивающей наслаждением под его длинными пальцами, не вытравить — он отпечатался там навечно шрамом незатягивающимся, ноющим не только на погоду, а 24/7 без перерывов и поблажек.       Роза. Роза. Роза.       Ему бы выплакать ее, вырвать из себя вместе с сердцем, оставить на остром конце кола, что она могла бы всадить ему меж ребер, будь она так любезна и имей хоть каплю жалости к нему — тому, кто мечтал часами лежать у нее на коленях, рассказывая ей об их совместном будущем, выпуская облачко сигаретного дыма в потолок, и сквозь него заглядывая ей в глаза, лишь бы найти там намек на ответные чувства. Он мог бы так же часами ласкать ее, есть с ее рук, рисовать на холсте изгибы желанного тела, потом кистями с краской вожделенно водя по ним…       Но вместо этого Адриан который день уже лихорадочно бредит прошлым, не желая возвращаться в отравленное одиночеством настоящее, и повторяет иссохшими потрескавшимися губами бессвязно лишь: — Роза. Роза. Роза…       И медленно увядает подобно цветочному бутону той самой розы, вовремя не поставленной в вазу с водой, бессердечно срезанной с куста чьей-то изящной рукой, тепло прикосновений которой еще хранит его кожа.