***
На магическую Британию опустилась темнота, казалось, абсолютно всё погрузилось в крепкий сон до самого утра, но тем троим, на чьи плечи опустилась нелёгкая задача спасти целый мир, было не до сна. Гермиона стояла над котлом с зельем поиска, в который кинула любимый портсигар Малфоя, и с замиранием сердца ждала, когда на поверхности покажется место, где он находится. Поверхность жидкости стала зеркальной, и на ней появилось изображение Драко, всего растрёпанного, бледного, с разбитой губой и огромным фингалом под глазом, связанного по рукам и ногам крепкими веревками. Парень облокотился на щербатую стену, старательно пытаясь не забыться сном или, что ещё хуже, потерять сознание, и то и дело морщился от боли, когда приходилось моргать. Аден и Лилиан внимательно наблюдали за ней, не смея отвлекать, и крепко сжимали в руках свои волшебные палочки. — Нужно оказаться прямо рядом с ним. Пейте три глотка, — наконец нарушила молчание Гермиона, протягивая им по бокалу с зельем и беря в руку свой. Все как по команде выпили нужное количество, и молодых людей подхватило вихрем и понесло в неведомом направлении. Через минуту полёта все трое по очереди упали на твёрдый бетонный пол камеры, в которой находился Драко. — Грейнджер? Вы? Какого Мерлина? — воскликнул тот, распахнутыми от шока глазами глядя на неожиданных визитёров. — Вас спасать пришли, разумеется, — проговорил Аден, который уже начал пытаться развязать крепкий узел, в который была скручена верёвка, удерживающая руки Малфоя. Лилиан же принялась за чуть ослабленный на ногах. — Гермиона, кольцо, — напомнила она, видя, что Грейнджер в растерянности стоит чуть поодаль. Девушка тут же справилась с оцепенением и принялась аккуратно снимать с руки юноши перстень. — Какого Мерлина ты творишь? Как вы нашли меня? — не прекращал сыпать вопросами Драко. — Авада Кедавра! — Гермиона справилась со снятием плотно сидящего на пальце Малфоя украшения и, резко кинув его на пол, произнесла смертельное заклятие. Перстень сначала засветился, но сразу же после этого погас, а потом и вовсе исчез. К тому времени Лилиан освободила от верёвок ноги Драко, а Адену удалось развязать очень крепкий узел на руках и дать возможность парню самостоятельно избавиться от верёвок. Малфой смотрел за всеми этими манипуляциями с наружным безразличием, будто так и никак иначе и должно было быть, но в глазах явно читался ужас. — Зачем вы все сюда припёрлись? Теперь умру не я один, а вы все тоже, вы чем думали? Поверьте мне, тут очень много вооружённых людей, три человека и один калека против них ничего не смогут сделать, а трансгрессия на территории этого поместья невозможна, — Драко поднялся на ноги, и только сейчас стало понятно, насколько сильно его повредили: брюки были изорваны, через дыры виднелись глубокие порезы, колено посинело. — Малфой, я не могла поступить иначе, ты спас мне жизнь, и я должна попытаться отплатить тебе тем же. Тем более, от твоего перстня зависела жизнь всего волшебного мира. А Лилиан и Аден сами согласились пойти со мной. — Кхм… — «деликатно» откашлялся Аден. — Всё, конечно, замечательно, но ты знаешь, как выбраться отсюда? Скоро начнёт светать. — Да, конечно знаю, но это дохлый номер, вы все умрёте из-за меня! — Алахомора, — послышался несмелый голос Лилиан. Старый железный замок со скрипом поддался, открыв молодым людям путь к свободе. Аден вышел за возлюбленной, а Гермиона осталась с Малфоем. Плавно провела рукой с волшебной палочкой над искалеченными ногами юноши, шепча заклинания, которые помогут облегчить боль и уберут большую часть следов от побоев. — Там всё чисто, выходите, — через некоторое время вернулся за ними Аден с информацией, что охраны в коридоре, в котором находилась камера Малфоя, не замечено. Грейнджер слегка кивнула юноше и вышла из камеры, и Драко, чуть помешкав, последовал её примеру. В голове кружились навязчивые мысли о прошлом, настоящем и будущем, о том что он — убийца четверых человек — не был оставлен в беде один… Казалось бы, он был тем, кто заслуживал помощи самым последним, если заслуживал её вообще. Казалось бы, кто в здравом уме кинется рисковать своей жизнью ради того, кто не принёс ничего, кроме боли и горя. Драко вновь посмотрел на своих спасителей. Никогда прежде он не сталкивался с бескорыстной помощью. Помощью, не имеющей за собой ни коварной цели, ни денег — ничего, кроме доброго, человеческого желания спасти чужую, даже такую никчёмную жизнь. Молодые люди шли по бесконечным запутанным коридорам поместья, не встречая на своём пути ни одной живой души. Идеальная тишина царила вокруг, лишь негромкие звуки от их шагов сопровождали весь ночной променад до самого выхода. Гермиона, Драко, Аден и Лилиан вышли на улицу и тут же сощурились от утреннего света. — Смотрите, вот он! — послышался прямо над ухом у Малфоя громкий мужской голос, и его руки сковали наручники. Авроры. Только сейчас молодые люди поняли, почему замок пустовал: тех, кто поймали юношу, так же искал аврорат, как и его самого, и теперь все были у них в руках. Драко вздохнул, каким-то безразличным тоскливым взглядом посмотрел на авроров и послушно пошёл за ними. На Гермиону даже не посмотрел. Грейнджер же, на эти секунды потеряв связь с внешним миром, только растерянно очерчивала глазами лицо Малфоя — усталое, изнеможённое, совершенно безжизненное. Что-то внутри неё болезненно сжалось, что-то надавило на грудь, что-то заставило слёзы выступить на широко распахнутых глазах. Выступить и застрять в уголках, ожидая момента, когда боли будет достаточно, чтобы сорваться вниз.***
Слушание по делу Малфоя было назначено на тот же день, когда его поймали. Похитители юноши были простыми шестёрками преступного мира магической Великобритании, каждому из которых и полугода в Азкабане будет много. А вот чтобы осудить Драко Люциуса Малфоя, сына Люциуса Малфоя, по последним сведениям, правую руку Волан-де-Морта, Визенгамот не мог ждать и дня. Парень снова сидел в камере, на этот раз, правда, одетый поприличнее и поцелее, но сути это не меняло. Дверь тихонько отворилась, и в проёме появился силуэт. — Грейнджер? — да, этот силуэт Драко был способен сейчас узнать где угодно, когда угодно и в любом физическом и душевном состоянии. — Гермиона. — Драко, — несколько шагов вперёд, и силуэт превратился в ту, которая единственная оказалась рядом с Малфоем в тот момент, когда он абсолютно беспомощен, лишён свободы и даже малейшего шанса заполучить её. Как комично. Она стояла и молча смотрела, нервно покусывая губы, не зная, что сказать. «Плакала», — на секунду осмелившись посмотреть ей в глаза, дал безошибочную оценку происходящему Драко. — Как ты? — наконец смогла Гермиона задать до жути банальный вопрос. — Скверненько, — и получила, как и обычно, с нотками усмешки ответ. Ничуть не изменился. — Я… Знаешь, я вижу тебя последний раз и… Хочу… сказать спасибо. Мой… наш ребёнок теперь в порядке. Через полгода у тебя будет сын или дочка. — Занятно, — снова усмехнулся Малфой. — Особенно учитывая то, что эти дни я буду гнить в Азкабане. Грейнджер глубоко вздохнула и, развернувшись, сделала несколько шагов к выходу, старательно сдерживая слёзы, теплящиеся в горле. — Гермиона, постой. Я хочу этого ребёнка. Очень хочу. Прошу, дай мне знать, что после выхода я смогу хотя бы раз в неделю видеть его… И быть с тобой. Я осознаю, сколько всего натворил, но дай мне шанс заслужить хотя бы твою симпатию. Я хочу научиться любить, — отрывисто проговорил Драко замершей от звука его голоса Грейнджер. Послышался тонкий девичий всхлип, ещё один, а затем грубый мужской голос возвестил о том, что через несколько минут начнётся суд. Малфой прикрыл глаза, сдерживая рвущуюся наружу истерику и желание сбежать отсюда, чтобы остаться вместе с Гермионой и их ребёнком. Но пожилой аврор с густой тёмной бородой был непреклонен: подошёл к замешкавшемуся Драко, взял его за локоть и повёл в зал. Парень вышел из камеры и пошёл за ним, то и дело оглядываясь вокруг себя, но безуспешно. Гермионы уже не было.***
— Господин Драко Люциус Малфой, Вы обвиняетесь в преданной службе Тому-кого-нельзя-называть, Вы признаёте свою вину? — Признаю. Присяжные зашептались, и место выступающего занял первый свидетель. Кажется, Малфой видел его впервые, а может, и нет, но Драко было как-то всё равно. В голове было лишь то, что он вынужден оставить беременную Гермиону одну, что он не сможет увидеть первые слёзы, первую улыбку, первые шаги их ребёнка. Не сможет услышать заветного «папа». И, вероятно, таковым малышу никогда не станет. — Кто за то, чтобы признать Драко Люциуса Малфоя виновным? — вверх поднялись руки всех присяжных. Драко наконец вышел из своих мыслей и стал вслушиваться в голос судьи. — Единогласно. Драко Люциус Малфой признаётся виновным и приговаривается к заключению в Азкабан на восемь лет. Судебное заседание окончено, — стукнул судебный молоток, и приставы сразу же подхватили Драко под локти и повели на выход. В тот момент он не чувствовал ничего. Ни тоски, ни гнева, ни боли. Внутри зияла смертельным холодом чёрная дыра. И в голове стоял образ Гермионы с их ребёнком на руках. И тело цепенело от понимания… пришло время поплатиться за ошибки.