Вспомни меня

Следующие недели ужасные. Почти не могу спать. Почти не могу есть. Почти не могу ничего. Шатает из стороны в сторону, и как-то само собой получается, что я забиваю на все тренировки – не то потому, что понимаю, что один хороший прыжок к кольцу будет стоить мне потери сознания, не то потому, что спорт потерял для меня интерес. Учеба – тоже. Экзамены близятся, буквально в затылок дышат. И вряд ли бы я вообще помнил о них, если бы не ОН. Он, ради которого я прилежно посещаю пары. Он, неизменно остающийся центром моей вселенной. Он, все еще в пластиковом гипсе, но уже без костылей. Хромающий, с почти ставшими незаметными шрамами на красивом – теперь я определенно точно считаю его только красивым – лице. Синяков и подавно нет, а ручкой, задумавшись, жонглирует так ловко, что порой воспаленным взглядом не уследить. Кажется, что уже в абсолютной норме. Но к новому телефону так и не привык, не хватается за него, не держит поблизости, пускай сообщения теперь приходят куда чаще. Кажется, что в норме… но нет. Почти. Его фото – те, что на карте памяти, – наверное, в тысячный раз просмотрены. Последовательность кадров и даже их порядковые номера наизусть вызубрены. Методички распечатаны. Стопкой на столе лежат. А видео… Видео по кадрам разобрано. На бесконечные скринсейвы. На обрывки. По минутам, улыбкам и фразам. И я понимаю, что слишком все. Перешло черту. Понимаю, что больше не бесит, и от этого куда страшнее, чем раньше было. Понимаю, что что-то коротнуло в моей голове и буквально насильно бросило к противоположному берегу. Я продолжаю следить за ним – и куда упорнее, чем раньше. Мысленно здороваюсь каждое утро с его спиной и спрашиваю у капюшона, как дела. Завернувшийся ворот рубашки до зуда под кожей хочется поправить, а за упавшей ручкой нырнуть через три ряда. И так хуже. Хуже. Хуже! Потому что он не помнит меня. Потому что я совсем не знаю его. Потому что даже раньше, еще ДО, я никогда не видел, чтобы он улыбался так кому-то, как тому парню, снимавшему видео. А мне до зубного скрежета хочется увидеть ее, эту улыбку. Рядом, на расстоянии вытянутой руки. Рядом, и чтобы не одним ртом, но и взглядом. Так и носит очки, как-то в разговоре с однокурсницей вскользь упоминая о том, что с линзами у него теперь нелады. Исправно таблетки пьет в обеденный перерыв, сверяясь с цифрами на экране мобильника. Защищает курсовую и сбивается всего раз. Его связки, кажется, в полном порядке, вот только хрипит немного. Совсем как его парень. Тот, что отвез его домой на машине своего друга и улетел в Токио. Тот, что, кажется, до сих пор не вернулся. «Астон-мартин» не появляется на парковке. Кайлер не выбегает в коридор посреди консультации. Кайлер, Кайлер, Кайлер… Мое подсознание просто отказывается запоминать имена, кроме этого. Как бы я ни пытался. Девушка из библиотеки благополучно забыта. Желания коснуться ее так и не возникло, попытка симулировать заинтересованность и убедить в ней же свою бедовую голову провалилась. Мне не интересно абсолютно ничего. Абсолютно, кроме него. Мания – по-другому уже и не назовешь – переходит на новый уровень. От желания уничтожить его остались лишь крохи, изредка всплывающие воспоминаниями. Все остальное плавится в густом, как кипящий кисель, интересе. Но, как и прежде, не знаю почти ничего. Ничего о нем. И я догадываюсь, как это можно исправить. Догадываюсь, куда нужно сунуть нос, но не решаюсь. Его телефон так и валяется в той коробке. Очищенный от уродливых коричневых пятен и натертый пушистым полотенцем до блеска. Выключенный и давно разряженный. Но непустой. Сколько тайн Бругера он хранит? Длиннющих переписок? Возможно, фото во внутренней памяти? А что, если одним глазком… глянуть только и сразу выключить? И вообще, откуда мне знать, отслеживают ли его? Что, если все это – параноидальный бред, и после того, как я запущу его, никто не явится по мою душу? А если наоборот? Трусливо закусываю губу и уже собираюсь было вечером, после пар, уничтожить телефон в гараже, разломать молотком и выбросить в канаву недалеко от новой стройки, как вдруг все эти мысли пресекает тоненький навязчивый голосок. Любопытства. Он так и шепчет мне, словно некто посторонний стоит за ухом. Уговаривает заглянуть, узнать немного больше. Совсем чуть-чуть. Пролистать список контактов и сообщения. Часто ли Кай общается с матерью? Братьями или сестрами? И, самое главное, подсмотреть имя, которое, услышав в коридоре, я умудрился забыть. Имя его парня, которого он даже фотографирует без лица. Максимум – линия челюсти и нижняя губа. Затылок. Только сейчас понимаю, что они, кажется, даже пострижены одинаково. Ракурс такой или действительно?.. А еще эти его друзья, что для меня лишь перечень незнакомых имен. Кто они? Детки обеспеченных родителей, как Юджин? Или постарше, ровесники того парня? Парня, которому может оказаться как двадцать пять, так и все сорок. Потому что не видел лица. Боже, почему меня так жрет это? Натягиваю капюшон толстовки на голову, совсем как Бругер делает, когда у него болит от недосыпа голова, и сжимаю уши через мягкую ткань. Эта совсем новая, с мягким ворсом и без каких-либо нашивок. Серая. Стараюсь не думать об этом. Пропускать мимо… мозга. Я не пытаюсь подражать ему, верно? Верно же? Сам у себя одними губами спрашиваю, и что-то внутри откликается на вопрос. Ехидно хмыкает и исчезает снова. Когда я начал обращаться к себе? Не вспомнить. Но это же нестрашно, правда? Изредка болтать со своим внутренним голосом? Сколько тех, кто беспрестанно бормочет себе под нос, только в этой аудитории? Много же, верно? И подсознание тут же издевательски вторит. Мотаю головой из стороны в сторону, словно отгоняя навязчиво зудящего над ухом комара, и снова, поневоле – только потому, что так надо; потому, что привык уже, – гляжу вниз и немного вправо. Юджин, откинувшись на спинку кресла, лектора просто слушает, а Кай все старательно конспектирует и, кажется, кайф ловит только оттого, что может это делать. Внутри ворочается что-то – в другом, совершенно темном уголке моей души, – и, наверное, это можно было бы назвать просыпающимся чувством вины, но… Как ни пытаюсь распробовать, ничего не чувствую. Раскаяние?.. Если только совсем немного. Парой чайных ложек на дне. И если бы я не спланировал все это, то как бы иначе получил его телефон? Увидел его настолько другим? Хочется улыбнуться, как улыбаются нашкодившим детям, и погрозить пальцем. Только кому? Ему разве? Или себе? Снова путаница. Пальцы в карман. Нащупывают холодную твердую грань мобильного телефона. Все трещины и царапины на экране на ощупь знаю. На секунду ужасом пришибает, что может вывалиться, и тогда ОН его увидит и тут же узнает, но почти сразу же понимаю, что этот-то мой. Черный, типовой, дешевый. С почти пустой памятью и информативный не более, чем та самая пустая флешка, что все еще у Бругера. Наверное, у него. Может, выкинул. Не знаю. Не важно. Важно то, что кусочек его жизни все еще в моих руках, а я никак не могу решиться заглянуть в нее. Никак не могу… А что, если принести его сюда, в универ? Сюда, где ежедневно бывают несколько тысяч человек? Подсознание, на удивление, оживляется и одобряет. Лучший из всех имеющихся вариантов, наверное. И все бы совсем хорошо, если бы не этот самый голос в голове. Голос, который я, уверен, придумал, а теперь, за неимением лучшего собеседника, упорно пытаюсь делать вид, что он сам по себе. Немного жутко становится. Все проклятый недосып с кофеином виноваты. Ну и Бругер, разумеется. Все ниточки к одному ведут. Почему бы и не… Кайлер оживляется вдруг, пихает свой телефон скучающему другу под самый нос и для убедительности еще и толкает в плечо. Что бы оно ни значило – то, что сейчас старательно высвечивает экран, – с моего места не рассмотреть. Юджин лишь фыркает и коротко кивает в ответ. Нервозно облизываю губы и старательно не замечаю, как жрет оживившее любопытство. *** На следующий же день решаюсь и всю ночь накануне держу это кричаще розовое устройство на зарядке. Не сплю. Индикатор давно зеленым мигает, но все не снимаю его. Не решаюсь коснуться. Будто укусит. И лишь утром, собираясь в универ, цепляю его двумя пальцами за гладкий бок и заталкиваю в рюкзак, на самое дно. Мелькает мысль запрятать под подкладку. Спускаясь по лестнице, нервничаю настолько, что ладони потеют. Мне кажется, что даже родители ЗНАЮТ. Все знают, кто мельком даже наткнется на мою сумку. А Бругер и вовсе кожей почувствует своего без преувеличения любимца, стоит нам только оказаться в одной аудитории. Выходя из машины, рюкзак, вместо того чтобы привычно закинуть на плечо, к груди жму. Чтобы не тронул никто, не задел, махнув рукой. Словно чувствительный часовой механизм внутри, словно, если качнуть чуть сильнее или дернуть, таймер запустится. Минута до взрыва. И я явно не среди выживших. Представляю с десяток раз, как падает, незастегнутый, и чертов телефон, по асфальту проехавшись, попадает Бругеру прямо под гипс. Представляю, как какой-нибудь шутник из моих рук его выдернет и, надеясь найти что-нибудь постыдное, выпотрошит. А дальше все то же: асфальт, гипс, лицо Бругера. Ступени… подножка, расстегнувшийся карабин, асфальт, гипс… Бругер. Просторный холл, ловкий карманник, неудачный подкол: «Посмотрите все, у этого пидора розовый телефон!» – и… лицо Бругера. Лестница. Коридор. Аудитория. Самый верхний ряд. Почти ничего не слышу отсюда и еще меньше понимаю. Ну и плевать, пускай. Запускаю руку внутрь сумки, долго шарю по дну и наконец натыкаюсь на искомый предмет. В этот момент опоздавший Кайлер появляется в дверях. Странно для него, учитывая, что, избавившись от костылей, он являлся минута в минуту. Хромает немного больше, кажется, или это все потому, что с моего места толком не видно? Не важно. Отдергиваю от телефона пальцы. Фантомной волной ощущений ошпарило. Терпеливо дожидаюсь следующего семинара. Кое-как переживаю и его тоже. На последней сегодня паре, третьей, взвинчен уже настолько, что капли пота собираются на висках, а спина и вовсе давно мокрая. Тремор конечностей, кажется, и вовсе мой новый лучший друг. Первый, по сути, за последние годы. Весь день в бесконечном, закольцованном «потом» проносится. Так и не решился просто достать его телефон из сумки. Куда там зажать маленькую кнопку и дождаться загрузки? А что, если просто выкинуть его? Что, если сказать Бругеру, что нашел рядом с урной, на галерке или еще черт-те где? Полюбоваться тем, как он изменится в лице, неверяще протянет к своему сокровищу ладонь и скажет мне «спасибо»? Стоит только представить его лицо напротив – и боже, боже, боже… Его лицо на видео. Искренняя улыбка, расширенные от удовольствия зрачки… Боже, как плохо. Но если я сделаю это, даже если получу благодарность взамен, то что еще? Он меня вспомнит? Возможно… Вопрос лишь в том, КОГДА именно. Первую нашу встречу или последнюю, в тот самый вечер? Что, если – на ум как нельзя кстати приходят слова Юджина – он все-таки знает? Что, если понял, но все еще молчит? Почему? Почему-почему-почему… Голова снова начинает болеть. Барахтаюсь в ворохе невысказанных вопросов, как в пенопластовом крошеве. И с каждым движением лишь глубже вниз ухожу. Еще одно неверное движение – и с головой скроет. Далеко ли до дна? Кто знает… А если и знает, то смог ли выбраться? Решаю не отдавать. Гоню прочь идиотские мысли о благородстве. Если он знает, то знает и так. Если нет, то, убедившись в том, что он не обмолвился об этом с кем-нибудь в переписке, я смогу подкинуть ему трубку позже. Точно. Идеальный вариант. Последний учебный час пролетает в бесконтрольном дрейфе черт-те где, на грани сна и смазанной, потолочными панелями определяющейся реальности. Дожидаюсь, пока первые ряды разойдутся, и не спеша, так, чтобы основной поток успел схлынуть, вместо главного входа направляюсь к дверям библиотеки. Где еще, как не там? Среди пыльных полок и целой тонны книг, обложившись которыми можно спрятаться? Где еще… Но сначала, зависнув на широкой, ведущей на второй этаж лестнице, наблюдаю за тем, как вернувшаяся красная «ауди», а в ней и Кайлер, покидает университетскую стоянку. Хорошо. Вдох-выдох. Маленькая проверка работы легких. Все хорошо. Не давит. Коридор снова, народу куда меньше, чем утром. Двустворчатые двери. Витающий в воздухе запах затхлости и книжных страниц. Через каких-то десять минут уже в окружении справочников и энциклопедий. Устроившись так, чтобы видеть весь читальный зал, а главное – входную дверь, наконец-то собираюсь сделать то, что задумал. То, зачем вообще разлепил веки этим утром. Собираюсь, но подошедшая библиотекарша отвлекает своей болтовней. Кажется, взаправду рада меня видеть. Блею что-то про то, что был слишком занят, чтобы заглядывать так же часто, как раньше. Что-то про то, что подготовка к экзаменам доконает меня. На самом деле – не она. Натянуто улыбаюсь девушке, киваю через каждые два слова, даже вставляю реплики и до мерзостной тянущей боли сжимаю челюсти. Мысленно желаю ей провалиться под пол и переломать ноги. Только отъебись от меня. Пожалуйста. Уйди. Слишком хорошая для меня. Слишком не такая. Слишком НЕ… Вспоминаю, что она мне вроде как нравилась. Вспоминаю о том, каково это – думать, что излечился. Вспоминаю, как спокойно мне было. Вспоминаю все, кроме ее имени. Тоже на «К». Но лишь одно на языке вертится – и не ее, увы. Предлагает разделить с ней перерыв и принести нам обоим кофе. И это действительно было здорово – просто болтать с ней, пренебрегая правилами и не очень-то довольными взглядами других студентов. Просто болтать, усевшись на ее стол. Даже думать о ней было легко. Просто. Без ощущения, словно кто-то незримый в череп вгоняет раскаленный гвоздь. Первый. Вспоминаю то видео. Второй. То, с какой легкостью он, Кай, сделал то, о чем я даже мечтать бы не посмел. Третий. С улыбкой соглашаюсь сходить в кафетерий и полушутливо прошу присмотреть за своим рюкзаком. Прошу только не развязывать его, потому что внутри сидит самый настоящий монстр. Монстр, который откусит ее чертову голову, высосет содержимое глазниц, а в ухо отложит пару стремительно растущих яиц. Поднимаясь из-за стола, сохраняя мягко-рассеянное выражение на лице, надеюсь, что не бормотал вслух. *** Тяну до семи вечера. Только потом, когда в читальном почти никого не остается, пронизанный острым чувством дежавю, наконец достаю его, Кая, телефон. Кручу в руках, наконец нахожу слот для сим-карты, которая, скорее всего, уже и не работает, и достаю содержимое. Маленький черный прямоугольник. Сломать или спрятать в карман? Помедлив, все-таки выбираю первое. Запуск системы. Логотип компании производителя. Звук, с которым включается, едва не заставляет меня вчетверо сложиться и сползти под стол от нахлынувшей панической атаки. Никаких паролей. Рабочий стол. На заставке – уже знакомая мне по одному из видео гитара, лежащая на диване. Электронный циферблат. Значки непрочитанных сообщений. Отсутствие сети. Вдох-выдох. Повторить. По кругу. Как дыхательная гимнастика на курсах для слабо дышащих астматиков. Пялюсь на выцветающий экран минут двадцать. Жду. Того, что в библиотеку вдруг ворвутся ребята в форме, отследившие появившийся сигнал, как это было бы в любом из детективных сериалов. Жду, но ничего не происходит. Приходится повторить про себя это несколько раз, чтобы поверить. Иконка «Фейсбука». «Вотсап». Какой-то нестандартный плеер. Галерея. Контакты и сообщения. Словно некий осколок чужой жизни в руках держу. Ее значимую часть. Первым делом – сообщения. На удивление, сообщения лишь от трех контактов. Наверное, часто удаляет? Или банк, услугами которого он пользуется; Ларри, упоминания о котором я уже слышал, ограничившийся сухим «Я не могу до него дозвониться. Если ты рядом, то будь любезен сообщить мистеру Засранцу, что если он сорвет контракт, то встрянет на три миллиона»; некто именуемый как Раш с чередой «ты где?» и в ответ на них прилетевшее скупое «Вотс поставь, заебал» – все, кто ему пишут? А как же его парень?.. Или «Раш» – это и есть?.. Прикусив язык, лезу на страницу Бругера в «Фейсбуке» и, мельком просмотрев список друзей и даже заметив в нем пару знакомых фамилий, открываю сообщения. И тоже почти ничего. Конференция университетской группы. Куча домашки, ссылки на пособия и редкое нытье на тему загруженности. Ничего из того, что я не видел бы у себя в телефоне. Юджин. Тонна коротких сообщений ни о чем. Лесли. Почти то же, разве что картинок раз в триста больше. Юджин и Лесли вместе. Склад всякой всячины, от треков до электронных книг. Почти все сообщения от рыжего. Кажется, девчонка с параллели, заявившая, что ждать приглашения от парня слишком старо, и предлагающая пойти в кино. Вечерний сеанс. Она предлагала взять попкорн. Бругер ответил, что его парень вырвет ему ноги, да и девушка на фото слишком средненькая, чтобы так рисковать. И извинился следующим же сообщением, написав о том, что всякие уроды хватают его телефон. Извинился снова. Потом еще. Все. Еще некая Сидни М., которая, должно быть, слишком ленива, чтобы написать фамилию полностью. Подколы раз в месяц. Предложение вернуться на работу, ибо, оказывается, «Ты в этом гадюшнике был самый нормальный, не пялился на вырез, как все эти озабоченные ботаны. Надо будет как-нибудь зависнуть вместе». В ответ резонное «Я тоже ботан, Сидни. И тоже пялился». И вторым сообщением: «Место и время?» Все. Больше в сообщениях ничего. Ноль. В закладках ничего нет. Никаких фоток тоже. Даже на аватарке какой-то стремный кот, смахивающий на дикий гибрид хрен пойми кого с хрен пойми с кем. Оставляю галерею напоследок и разворачиваю «Вотсап». И сразу же открытый диалог. Тут же, прежде чем успеваю зацепить что-нибудь взглядом, смахиваю на чаты. И наконец понимаю, куда идет весь бесконечный поток сообщений, на которые он и отвечать сразу не успевал. Два групповых чата. Первый, как и в «Фейсбуке», с Юджином и Лесли, разве что куда более активный, а вот второй… Несколько раз глупо моргаю, пытаюсь вспомнить хотя бы одно из высвечивающихся имен. Джек – это, кажется, тот высокий парень, что привозил Кая вместо Юджина. Худой и растрепанный. Остальные имена вроде тоже мелькали у Бругера в разговорах, но не вспомнить когда. Сайрус, Керри, Руперт и Раш, которого я уже встречал в его сообщениях. И это выглядит как-то странно, на самом деле. Все по именам, а этот – «Раш»? Прозвище, что ли, какое-то? С помощью поиска нахожу первое сообщение и пытаюсь разобраться в мешанине имен, что не так-то просто. Джек: «Вау, малыш, это так трогательно с твоей стороны. А Рен тоже здесь?» Кайлер: «Еще нет». И тут же добавляет контакт с самым необычным именем из всех. Джек: «Может, и не стоит его добавлять? Будет неудобно плести интриги». Джек: «Оу… Старик, ты уже здесь, да? Неловко вышло». Раш: «Иди на хуй, Джек. Что это, а главное, зачем оно мне?» Сайрус: «Да действительно, детка, выкинь отсюда этого динозавра». Сайрус: «Рен и соцсети – несовместимы. Нажмет не на ту иконку – и случайно явит нам всем фото своего члена». Керри: «Можно подумать, здесь кто-то не видел его член». Кайлер: «О_О» Кайлер: «А вот это сейчас стремно было. Очень». Кайлер: «И нет, Джек! Я уже вижу, что ты что-то пишешь! Я даже знать не хочу!» Джек: «Уверен? Потому что Керри права и голый рычаг твоего парня не видел разве что только мой кот». Кайлер: «У тебя же нет кота?» Джек: «Именно поэтому и не видел». Раш: «Да вы охуели, что ли?!» Сайрус: «Что-то ты долго. И почему не капсом? Разве Кайлер не объяснил тебе, как правильно орать в чатах?» Сайрус: «Кайлер, я надеюсь, ты сейчас не рядом с этим чудовищем?» Кайлер: «Я на паре». Джек: «Оу, бедная детка. Я уже и забыть успел, что ты еще совсем мелкий». Кайлер: «Мне двадцать вообще-то». Керри: «А, ну если УЖЕ двадцать…» Джек: «Тебе не кажется, что у нашего мистера Я-охуенный – кривоват? Он, когда вставляет, не берет немного левее, нет?» Сайрус: «XDDDDD» Кайлер: «О боже». Кайлер: «Я уже жалею, что притащил вас сюда. Юджин сейчас так ржал, что его выгнали в коридор». Джек: «А, он тоже подглядывает? Скажи ему, что это нехорошо. Рен что-то долго молчит, наверняка закрыл приложение и не может найти, как вернуться обратно». Керри: «xD» Сайрус: «:)))))» Кайлер: «Он наверняка просто забил и спит». Джек: «Ну тогда все это теряет смысл( Совсем неинтересно, когда он не бесится». Сайрус: «Поддерживаю((» Кайлер: «С каких это пор вы, ребята, стали ставить скобочки?» Керри: «(((((((» Джек: «((((((((((((» Сайрус: «(((((((((((((» Кайлер: «Ой, нахуй… Я сдаюсь. Термодинамика ждет и все такое». Джек: «Увидимся, детка». Качаю головой, пытаясь понять, что я только что прочитал. А главное, кто все эти люди. Его друзья? Похоже на правду, учитывая то, с какой легкостью они треплются. Следующее сообщение отправлено уже через два часа, и я понимаю, что попросту не осилю такое количество флуда. Да и вряд ли они стали бы трепаться в общей беседе о чем-то важном. Рассматриваю переписку по диагонали и натыкаюсь сплошь на упоротый бред и шутки ниже пояса. Редкие фото, на которых только части тела или все засвечено настолько, что хрен разберешь. Прохожусь по их профилям, и только у девушки, Керри, стоит фото на аватарке. Вопрос, ее ли? Потому что та, что на фото, больше смахивает на треш-модель с пирсингом и татуировками. Яркая блондинка, вызывающе обхватившая зубами чупа-чупс, которая, впрочем, очень органично смотрелась бы в компании этих фриков. Всегда знал, что Бругер стукнутый, но чтобы настолько… Качаю головой. Первый мандраж прошел, и его место заняло любопытство. Решаю оставить остальных на потом и нажимаю на диалог с тем самым Рашем. Упорно до самого первого сообщения, пускай их оказывается даже больше, чем в групповом чате. И Кайлер в этом диалоге первый. Кайлер: «Ну… Привет? Все еще не могу поверить, что пишу тебе. Спустя столько». Раш: «Привет. Я тоже. Иди сюда». Кайлер: «Я и так с тобой». Раш: «Ты на другом конце кровати. Пиздец как далеко по моим меркам». Кайлер скидывает в ответ ухмыляющуюся рожицу – и на этом все. Следующее сообщение набирает лишь через четыре дня. Отслеживаю по датам. Стараюсь расслабить челюстно-лицевые, потому что до боли сводит. Странное чувство. Вроде и знакомое уже, обидой отдает, но и еще чем-то. Чем-то странным и горьким на вкус. Чем-то, в чем я еще не разобрался. И не уверен, что хочу. Потому что, кажется, утопнуть больше в ком-то просто некуда. Потому что может статься так, что действительно только кажется. Раш: «Ну как там, в твоей общаге? Клопы уже поужинали?» Кайлер: «Не боишься, что я их и тебе привезу?» Раш: «Еще как боюсь. Каждый раз, когда ставлю тебя раком, осматриваю зад на предмет укусов». Кайлер: «И как?» Раш: «Пока норма, если ты, конечно, ничего не запудриваешь». Кайлер: «И к чему это все? Давай прямо, Рен». Раш: «Окей. Ты меня заебал». Кайлер: «В смысле?..» Раш: «Во всех смыслах». Кайлер: «И ты хочешь?..» Раш: «Чтобы ты прекратил ломаться как целка, собрал свои манатки и свалил нахуй из своей клопофермы. Кристально ясно же». Кайлер: «…» Раш: «Что?» Кайлер: «Придурок». Раш: «А ты решил, что я хочу тебя бросить?» Раш: «Серьезно?» Раш: «И как?» Раш: «Успел наложить в штанишки?» Кайлер: «Успел». Раш: «Серьезно?» Кайлер: «На хуй иди». Раш: «Ой, да брось». Раш: «Ты же знаешь, что я помешан на тебе». Раш: «Жажду видеть рядом с собой денно и нощно». Раш: «Хватит уже мотаться туда-сюда, малыш». Раш: «Собирай что там тебе нужно и приезжай». Раш: «И больше не уходи». Раш: «Детка?» Раш: «Кай?» Кайлер: «Отвали, я уже сплю». Раш: «Да конечно». Раш: «Попизди мне». Раш: «Скажи, почему ты не хочешь?» Раш: «Мы же уже жили вместе, и не сказать, что это было плохо». Раш: «Не было же?» Раш: «Эй». Раш: «Эй-эй-эй-эй». Раш: «Эй». Раш: «Не игнорируй меня». Кайлер: «Я же сказал, я сплю». Раш: «Ага, а я дрочу». Кайлер: «…» Раш: «Почему нет?» Кайлер: «Потому что я хочу нормально в этот раз». Кайлер: «И самостоятельности». Раш: «Ну охуеть теперь». Раш: «Тебе напомнить, куда тебя завела твоя самостоятельность в прошлый раз?» Кайлер: «Теперь все по-другому». Раш: «Ага, привет клопам». Кайлер: «Спокойной ночи». И действительно: охуеть. Как это Бругер не хотел перебираться из общаги к своему парню? Почему? И что такого случилось с ним в «прошлый раз»? Вспоминаю, как он вылетал из универа на месяц или около того. Вспоминаю, каким он был ДО и каким вернулся. Тот самый переломный момент. И все указывает на то, что именно тогда у него появился этот Рен. Который его за уши выдернул из какого-то дерьма, а Бругер, вместо того чтобы из штанов выпрыгивать, еще и не хотел к нему? Догадки, догадки, догадки… Одна на другую ложатся. И тут же вспоминаю этих двоих в коридоре. Кайлера, который смертельно не хотел разжимать пальцы, и неподдельную му́ку в голосе его парня. Это его, должно быть, на Бругера ярлыком приклеившееся, несмываемым штампом на коже тисненное «детка» на выдохе. Так почему он так не хотел с ним жить? Листаю чуть ниже, пробуждая успевший потухнуть телефон. Череда коротких «где ты?», «еду» или «все еще на учебе» в ответ. «Останешься у меня?» и «Не знаю, рано вставать». Сутками тишина, самый длинный разрыв между сообщениями – в неделю. Кайлер: «!!!!!!!!!!!!» Кайлер: «СУКА». Кайлер: «ДВЕРЬ». Кайлер: «ОТКРОЙ». Раш: «Не-а». Кайлер: «Я ее вышибу!» Раш: «Не поранься». Кайлер: «Ты, блять, серьезно?!» Кайлер: «Запер меня в ванной и думаешь, я теперь никуда не денусь?» Раш: «Ага». Раш: «Пока тупить не перестанешь». Кайлер: «Это смешно, блять! Запер меня в ванной! Гениально, нахуй!!!» Раш: «Мне кажется или ты что-то кричишь?» Раш: «Прости, детка, музыка перекрывает, не слышу». Кайлер: «Козлина!» Раш: «Зубной пасты поешь, успокойся». Раш: «Можешь замутить пенную вечеринку». Раш: «Ни в чем себе не отказывай». Кайлер: «Я залью твоих соседей». Раш: «Ага, удачи». Кайлер: «Рано или поздно тебе понадобится ванная». Кайлер: «Тебе придется открыть эту ебаную дверь, чтобы отлить». Раш: «У меня есть раковина на кухне». Кайлер: «Блять-боже-зачем-я-это-сказал». Кайлер: «Я не шучу. Открываю краны». Раш: «Да мне похуй вообще». Раш: «Ебашь». Раш: «Не уверен, что снизу кто-то живет». Кайлер: «Тебе придется заплатить за ущерб». Раш: «Ага». Кайлер: «Пожалуйста». Кайлер: «Я опаздываю на пары». Кайлер: «У меня экзамен». Раш: «Лекция и семинар». Раш: «Попизди мне еще». Кайлер: «Это уже не смешно». Кайлер: «Открой». Раш: «А кто смеется?» Кайлер: «ТЫ!!!» Кайлер: «Я слышу!» Раш: «Это музыка все, малыш». Раш: «Тебе кажется». Кайлер: «Чего ты хочешь?» Раш: «Чтобы ты прямо сейчас поехал и отказался от общаги». Раш: «Собрал свои вещи и вернулся домой». Раш: «В благоговейном трепете отдался мне прямо в коридоре». Кайлер: «Окей, ты меня выпускаешь». Кайлер: «Мы занимаемся сексом». Кайлер: «Я еду на учебу». Кайлер: «Идет?» Раш: «Я не настолько хочу трахаться, чтобы забывать обо всем на свете, стоит тебе только пообещать мне секс». Раш: «Это смешно». Раш: «Мне что, пятнадцать?» Кайлер: «Окей». Кайлер: «Может, в душе?» Кайлер: «Я раздеваюсь». Раш: «…» Кайлер: «Уже голый». Кайлер: «Так ты как?» Кайлер: «Мне ждать?» Кайлер: «Ты выключил музыку?» Кайлер: «Уже идешь?» Кайлер: «Раш?» Кайлер: «Рэндал?» Кайлер: «Сука, это что, входная дверь хлопнула?!» Кайлер: «Серьезно???» Кайлер: «ТЫ, БЛЯТЬ, СЕРЬЕЗНО??» Раш: «Ага». Раш: «Съезжу в студию». Раш: «Жаль, что ты не можешь со мной». Кайлер: «Я МОГУ». Кайлер: «ВЕРНИСЬ». Кайлер: «ВЫПУСТИ МЕНЯ» . Кайлер: «ТЫ!» Кайлер: «УРОД!» Раш: «Ага, обязательно». Раш: «Уже иду». Раш: «Надеюсь, у тебя будет хороший день». Кайлер: «Ненавижу». Раш: «Ага». Раш: «Скажи еще, что бросишь меня из-за этого». Кайлер: «…» Раш: «Оу». Раш: «А ты, оказывается, маленький доносчик». Раш: «Кому еще успел настучать?» Кайлер: «Не понимаю, о чем ты». Раш: «Джек звонил». Раш: «Ты не должен заставлять его так ржать, серьезно». Раш: «Чувак почти не может говорить». Кайлер: «Уроды». Раш: «А ты думал, мой лучший друг прибежит тебя спасать?» Кайлер: «Я думал, в вашей паре яичек именно он отвечает за здравый смысл». Раш: «Увы». Кайлер: «Ты в самом деле ушел?» Раш: «Да». Кайлер: «Из чего сделана эта чертова дверь?» Раш: «Не расшибись, ладно?» Раш: «Я как-то пытался выломать ее плечом». Кайлер: «И как?» Раш: «Все еще стоит». Кайлер: «Дерьмо». Раш: «Детка?» Кайлер: «?» Раш: «Ты в порядке?» Кайлер: «!!!» Кайлер: «!!!!!» Кайлер: «ТЫ ИЗДЕВАЕШЬСЯ ИЛИ ЧТО?» Кайлер: «???» Раш: «Вижу, что вполне». Раш: «Не скучай». Раш: «Хочешь карбонару на ужин?» Кайлер: «ХОЧУ ВЫРЕЗКУ ИЗ ТВОЕЙ ЗАДНИЦЫ ПОД ТЕРИЯКИ». Раш: «Значит, китайская кухня. Понял». Кайлер: «.» Кайлер: «..» Кайлер: «…» Кайлер: «….» Кайлер: «…..» Кайлер: «…….» Раш: «Ну что?» Кайлер: «Я люблю тебя, ты же знаешь?» Пальцы подрагивают. Телефон ходуном ходит. Словно заостренной вилкой выхватил в ладонь. Словно… Словно мне только что невольно причинили боль. Это как не рассчитать силы и приподнятым шкафчиком по кисти ебнуть. Словно вместо теплой воды напустить в ванну кипятка и, не потрогав, через бортик перешагнуть. Смаргиваю пелену, набежавшую перед глазами. Фокусируюсь на потрепанном корешке фолианта, название которого сейчас если и смогу прочитать, то не запомню точно. Обращаюсь к окошку в чужую жизнь. Снова. После «люблю» сообщений нет. Через три дня снова списываются лишь. Как ни в чем не бывало и снова о ерунде. После «люблю» сообщений нет. Наверное, потому что его парень все-таки вернулся. Почему-то мне хочется так думать, потому что я на его месте метнулся бы тут же. Я не на его месте. И, наверное, не мог бы быть. Не мог бы… потому что Кайлер, чертов Бругер, меня не вспомнил. Листаю ниже. Все сплошь незначительная хрень. Даты все к тому самому дню ближе. Раш: «Ты там спишь?» Кайлер: «Конечно». Кайлер: «Прямо на семинаре». Кайлер: «Пуская слюни на Юджина». Раш: «Так вы там вместе, девочки». Кайлер: «…» Кайлер: «Я не стану это комментировать». Раш: «Отлично». Раш: «Хватай свою подружку». Раш: «Подружку подружки, и на парковку». Кайлер: «Сейчас?» Кайлер: «У нас вроде как пара». Кайлер: «Погоди». Кайлер: «На парковку?» Кайлер: «Ты?..» Раш: «Ага». Кайлер: «О боже». Кайлер: «Ты же псих». Кайлер: «Таким, как ты, нельзя за руль». Кайлер: «Боже-боже». Раш: «Прибереги восторги для моей новой детки». Кайлер: «Считай, что я только что закатил глаза». Раш: «Я жду». Раш: «И пока я жду: что, даже не спросишь?» Кайлер: «Ладно». Кайлер: «Только потому что Юджу чешется узнать, сколько бабла ты проебал». Кайлер: «Феррари?» Раш: «Не-а». Кайлер: «Ламборгини?» Раш: «Нет». Кайлер: «…» Кайлер: «Мерс?» Раш: «Теперь ты считай, что я закатил глаза». Кайлер: «Я бы даже скейт тебе запретил…» Обрывается. Но это и не важно. Потому что я и без сообщений знаю, что было дальше. Потому что был там и остался совершенно незамеченным. Потому что Бругер, несмотря на то что ворчит, едва ли не светился, а после они умотали за город. Прикрыв глаза, вспоминаю глянцевые бока новенького «астон-мартина». Действительно, какой уж там мерс… Этот парень знает, как выпендриться. Снова вниз. Пропуская почти целую неделю. До утра того самого дня. Дня, когда Кайлер лишился этого телефона и едва не лишился содержимого черепа. И на этот раз сообщения действительно большие. Куда более длинные и меньше всего смахивающие на пустой треп. Сначала не понимаю почему, а после, сложив в голове все известные мне фрагменты в картинку, понимаю, что именно тогда Бругер уже был один. Его парня не было в стране. Кайлер: «Вроде как доброе утро». Раш: «Ага, разница в двенадцать часов, детка». Раш: «В моем случае – ночь/вечер». Раш: «Я вроде как только что вернулся в свой номер». Кайлер: «Все никак не могу привыкнуть». Раш: «Да хуйня». Раш: «А ты там что? Чистишь зубки и собираешь книжечки?» Кайлер: «Ага». Раш: «Как спал?» Кайлер: «Никак». Кайлер: «Всякое в голове вертится». Кайлер: «В этом месяце вроде как годовщина». Кайлер: «Убеждаю себя, что стоит съездить, а после кошмары снятся». Кайлер: «Сегодня тоже». Раш: «Расскажешь мне?» Кайлер: «Если хочешь». Кайлер: «Но, может, позже? Тебе самому нужно поспать». Раш: «Может быть, и нужно». Раш: «Ты точно нормально? Уверен, что стоит переться в универ?» Кайлер: «Да». Кайлер: «Там лучше». Раш: «Потому что почему?» Кайлер: «Там я не один». Кайлер: «Прости». Кайлер: «Стремно прозвучало». Кайлер: «Я не обвиняю». Кайлер: «Ты должен делать свое дело, а я – свое». Кайлер: «Все нормально, правда». Кайлер: «Отсижу пары. Может, вздремну немного, после займусь курсачом в библиотеке». Кайлер: «Вымотаюсь по полной и, вернувшись домой, упаду спать». Раш: «Похоже на план». Кайлер: «Он и есть». Раш: «Пожрать не забудь». Раш: «И колеса тоже». Раш: «Ты же пьешь?» Кайлер: «Да, папочка». Раш: «Прибереги это до того, как я вернусь». Кайлер: «:)» Кайлер: «Спи, мне пора двигать». Раш: «Расскажи мне все, ладно? Прочитаю, как проснусь». Кайлер: «Хорошо». Кайлер: «Папочка ;)» Дальше просто полотнище текста. И прежде чем уткнуться в него, решаю немного притормозить. Потому что переварить требуется, но и вместе с тем любопытство подстегивает. Что такого страшного могло случиться с Бругером, если он принимает что-то? Принимает и по сей день, кстати. И это «что-то» мало смахивает на простые витамины. Он пишет, что вернется «домой» после, а значит, сдался-таки. После того раза, с ванной, или после следующего, если тот был, но сдался. За что этот парень так его любит? За что?.. Не терпится вновь в чужие откровения уткнуться, но нарочно оттягиваю и, спрятав мобильник в карман, который словно греется от контакта с пластиковым чехлом, ковыляю к кофейному автомату. Перерыв. Пускай в три минуты. Словно на следующем виртуальном листе может оказаться что-то, к чему я могу быть не готов. Смешно. *** Кайлер: «Это странно, но мне действительно куда проще разговаривать с тобой, когда ты спишь». Кайлер: «Правда». Кайлер: «Я это иногда и так делаю, кстати». Кайлер: «Ну, когда ты дома, а не за тысячи км». Кайлер: «Проигнорируй это, ладно?» Кайлер: «Ты же знаешь». Кайлер: «Со мной все пиздец как непросто». Кайлер: «Не с отношениями, конечно, тут я смирился давно и с потрохами твой». Кайлер: «Но с моей головой». Кайлер: «Когда моя мать умерла, а ты весь такой благородный решил меня от этого оградить, я сам думал, что не удержусь, когда узнал». Кайлер: «Удержался». Кайлер: «Решил, что не прощу тебя». Кайлер: «Подобрал сопли». Кайлер: «Вернулся в общагу». Кайлер: «К подработке». Кайлер: «Да ты сам знаешь». Кайлер: «Но то, как она умерла, все еще сидит в моей голове». Кайлер: «Я у нее ни разу не был». Кайлер: «Не мог насобирать достаточно смелости, чтобы прийти». Кайлер: «А теперь вроде как надо». Кайлер: «Год прошел, Раш». Кайлер: «С ума сойти можно». Кайлер: «Ее, которая ненавидела меня больше всего на свете, нет, а я – есть». Кайлер: «Пускай и с дырявой, нейролептиками подлатанной крышей, но есть». Кайлер: «И если я думаю о ней вечером, ночью обязательно снится». Кайлер: «Приходит за мной». Кайлер: «В этой своей больничной белой рубахе, с сочащейся гноем раной и протянутыми руками». Кайлер: «Орет на меня иногда». Кайлер: «Иногда молчит». Кайлер: «Но всегда тащит за собой, понимаешь?» Кайлер: «Не понимаешь…» Кайлер: «Не знаю». Кайлер: «Понимаешь или нет». Кайлер: «Но вот так». Кайлер: «Я все-таки должен съездить, наверное. Попрошу Джека смотаться со мной, как думаешь?» Раш: «Ну, знаешь, учитывая, что все это дерьмо не Джек заварил, это я должен быть там с тобой». Кайлер: «Эй!» Кайлер: «Ты должен спать вообще-то!» Раш: «Я и спал. Но вибрация от восьмисот сообщений в секунду кого угодно разбудит». Кайлер: «Прости». Раш: «А ты смог простить?» Кайлер: «Ты знаешь, что смог». Раш: «Я никогда не говорил этого». Раш: «Не просил прощения, в смысле». Кайлер: «И сейчас не смей». Кайлер: «Мне не нужно». Раш: «А что нужно?» Раш: «Детка?» Кайлер: «Так как думаешь? Джек не пошлет меня, если я ему позвоню?» Раш: «Очень криво меняешь тему». Раш: «Но ладно». Раш: «Знаешь же, что нет». Раш: «Если бы ты был Золушкой, то именно он бы стал Феей-крестной». Кайлер: «А я привык думать, что моя крестная мамочка – это Керри». Раш: «У этой старой ведьмы материнский инстинкт взыграл». Раш: «Ничего особенного». Раш: «Все еще не размножилась и теперь вовсю сублимирует». Раш: «Кстати, мы с ней на днях обсуждали твой двадцать первый». Кайлер: «И мне уже страшно». Раш: «Да расслабься». Раш: «Старушка Керр нарисовала кое-что специально для твоей ладной спинки». Раш: «Я впечатлился». Кайлер: «Новая татуировка?» Кайлер: «И верно, для чего спрашивать, хочу ли я вообще». Раш: «Детка, хочешь обзавестись новыми рисунками на своей коже?» Раш: «Вот видишь, я спросил». Кайлер: «Ха-ха». Кайлер: «Но я не против, в принципе». Раш: «Еще б ты был против». Кайлер: «Но это от Керр». Кайлер: «А ты мне что подаришь?» Кайлер: «И это дерьмово, ты в курсе? Не отмечать свой день рождения, но при этом планировать что-то на мой». Раш: «Одна наша общая знакомая птичка напела мне, что тебя вроде как бесит, когда сотни чужих задниц обтираются об твою в метро». Кайлер: «И?» Раш: «Как насчет авто?» Кайлер: «Ты же несерьезно». Раш: «А почему нет?» Кайлер: «Что я говорил о деньгах?» Раш: «Это же подарок». Раш: «Твой первый день рождения в новой жизни». Раш: «Вместе со мной». Раш: «Со всеми нами». Раш: «Разок сделаешь исключение из своих дебильных правил». Раш: «И потом, что-то ты несильно вопил, когда твой бук, который ты у меня и стащил, кстати, сдох и я заказал новый». Кайлер: «Мне нужно на чем-то учиться». Раш: «Ой, да не оправдывайся». Раш: «Так что насчет еще одной детки?» Раш: «С колесами». Раш: «Крышей». Раш: «Коробкой передач?» Кайлер: «Что-то ты кажешься слишком заинтересованным». Раш: «Ну». Раш: «Меня это заводит немного, на самом деле». Раш: «Представь, что тебе придется водить тачку, на сиденье которой ты кончаешь так же часто, как в спальне». Кайлер: «О БОЖЕ». Кайлер: «Я думал, мы уже прошли это с «астон-мартином». Раш: «В нем чертовски мало места». Раш: «Но было круто». Раш: «Ну так что?» Раш: «Сделаешь мне одолжение? Глянешь каталоги?» Кайлер: «У меня прав нет, папочка». Раш: «И в чем проблема?» Раш: «Эй, детка?» Раш: «Ау?» Раш: «Я тут не сплю из-за тебя, вообще-то». Кайлер: «В том, что последнее, на что согласится мой психиатр, – это права». Кайлер: «Мне нельзя водить». Кайлер: «Да и не сказать, что мне хотелось сесть за руль после смерти сестры». Раш: «Блять». Раш: «Прости». Раш: «Иногда я веду себя как придурок». Кайлер: «Разве только иногда?» Раш: «А что, нет?» Раш: «Ангел во плоти». Раш: «Иногда настолько, что самому противно». Кайлер: «И пока я не забыл». Кайлер: «Кто это тебе на меня доносит?» Кайлер: «Что за птичка?» Кайлер: «Юджин?» Кайлер: «Он очень убедительно клянется, что даже в мыслях не было». Раш: «Потому что это не он». Кайлер: «Кто тогда?» Раш: «Так я и выдал своего информатора». Раш: «И ты там вроде как должен учиться, а не трепаться, разве нет?» Раш: «Как там твоя успеваемость, кстати?» Раш: «Я уже спрашивал в этом месяце?» Кайлер: «Успевает». Раш: «Хороший мальчик». Раш: «А теперь выйди в туалет, отправь папочке пошлое фото, и он уйдет смотреть сладкие порнушные сны». Кай отправляет свой средний палец на фоне не особо-то широкой кураторской спины спустя десять секунд. В ответ прилетает тот же жест, только на фоне широкой резинки светлых пижамных штанов и согнутой в колене ноги. Вторая вытянута, и на ступне, чуть выше пальцев, виднеется толстый побелевший шрам. Я б и внимания не обратил, если бы Кай тут же не прокомментировал его. Кайлер: «Как нога, кстати?» Кайлер: «Шрам почти исчез». Раш: «Спасибо, не хромаю». Раш: «Ни хуя он не исчез». Кайлер: «Он тебя не уродует, не переживай». Раш: «Очень смешно». Раш: «И вообще, с чего это ты о нем вспомнил?» Раш: «Хочешь и во вторую мне нож воткнуть?» Раш: «Для симметрии?» Кайлер: «Я извинялся минимум трижды». Кайлер: «Может, уже хватит припоминать?» Раш: «Ты сам про него спросил». Кайлер: «Мне хочется показать тебе язык». Раш: «А мне хочется запихать свой язык в твой рот». Кайлер: «Фу». Раш: «Ты же любишь лизаться». Кайлер: «Еще раз назовешь это так – и перестану любить». Раш: «Ага, очень убедительно». Раш: «Ладно, детка». Раш: «Дай мне на сон еще два часа». Раш: «Высунусь мешать тебе в библиотеке». Кайлер: «Спи уже». В деталях помню тот вечер. Как он ерошил затылок. Пялился в бук или хватался за телефон. Как принес мне тот самый стакан с кофе и назвал Стефаном. Не вспомнил. Как мы поболтали немного, а после я попросил его проверить флешку. Всего полтора месяца или чуть больше прошло, и если для меня они были почти обычными, самыми нормальными за последний год, то для Бругера это должен был быть натуральный, полный физической боли ад. И если все это время я не задумывался, то сейчас это не идет у меня из головы: насколько же был зол его парень, когда узнал? Я радовался тому, как ребенок конфете, что Кайлера бросили. Оставили одного разбираться со всем свалившимся дерьмом, а в итоге оказалось, что так решил он сам. Решил для того, чтобы не отвлекать от работы, или для того, чтобы не сделать больно? Для того, чтобы тот, второй, с ума не сошел, наблюдая за тем, как Бругер, едва перебирая ногами, вцепившись в костыли, жрет обезболивающее и жмурится. Для того, чтобы Бругер – который, оказывается, больше, чем чертей, боится своей умершей, ненавидевшей его матери, – остался с этим один на один и выплыл, не скатившись в безумие. Что за «колеса» он принимает? С каким из диагнозов нельзя садиться за руль? Под наблюдением психиатра и крайне неохотно принимающий подарки. Упирающийся. Прилежно зубрящий физику и прочие дисциплины. Воткнувший в чужую ногу нож и с легкостью согласившийся отдать свою спину под роспись стальными иглами. Наверняка не раз и не два отсасывавший в «астон-мартине». Его заляпанные густыми каплями очки и припухшие губы перед глазами. Дыхание сбивается. Все это он, Кайлер, которого я ненавидел столько времени. Кайлер, первокурсник еще, безбожно проебывающий пары, забивающий на учебу вплоть до середины семестра. Кайлер, который поцеловал меня на одной из упоротых тусовок. На одной из которых алкоголь рекой и запрещенные препараты россыпью. На первой и единственной, что я был. Кайлер, вынырнувший из ниоткуда, расплескавший мое пиво и вцепившийся в воротник поло. Ниже тогда, чем сейчас, был. На носки привставший и покачнувшийся. Шальной блеск в глазах, пьяное «А ты хорошенький» и почти сразу же ощущение чужого языка, раздвигающего мои губы. Прямо в холле, на виду у всех. Среди толпы, которой не было до нас никакого дела. Он так упоенно целовал меня, нетерпеливо поскуливал сквозь поцелуй и терся, что я пропал. Сразу же и бесповоротно. И если про себя я все куда раньше понял – то обняв его в ответ, я это признал. Не оставил места иллюзиям. Отклеившись от меня, он усмехнулся, ловко вывернулся из моих дрожащих рук, несмело худую спину поглаживающих, и, весело бросив «пошли», утащил за собой на второй этаж. Мы лишь целовались с ним, завалившись прямо поверх чьих-то тряпок на кресло. До самого утра почти и полного онемения губ. Ладонь на моем плече, вторая – на пояснице, притиснутая к креслу. Оседлавший мои колени, абсолютно безумный и голодный ОН. Изучающий мой рот своим языком, покусывающий губы и прогибающийся в пояснице. Охренеть насколько заинтересованный и томный. Чудовищно уверенный в правоте своих действий и не позволяющий мне ни единого слова вставить. Мое дыхание частое, сбитое, а его – опаляюще-горячее, оставляющее на коже след. На губах, скулах и подбородке. Это было словно ощущать ожоги, которых на самом деле нет. Это было лучшее, что я пробовал на вкус, и ни одни мягкие девичьи губы не сравнятся с обветренными и жесткими его. Худой, гибкий и явно ищущий развлечения на вечер или ночь. Плевать было, вовсе не об этом думал. Только о том, что вот оно, то самое, боже, то самое, что таилось у меня под кожей. Что все это время пряталось и мешало мне почувствовать себя счастливым. А он вытащил, даже не догадываясь об этом. Вытащил, выбрав меня. Тогда я думал, что для него это что-то значит. Тогда я думал, что это – та самая глупая любовь с первого взгляда, что случается раз на миллион. Я задыхался во всех возможных смыслах, а он просто целовал меня. Грубо и глубоко, а после замедляясь и почти что вылизывая мои губы. Придерживая пальцами за подбородок, а после запустив их в мои волосы. Вытащил, позволяя обнимать себя за пояс, а после, когда я осмелел, и обхватить за маленькую ладную задницу. Ладонью в карман его джинсов. Годы прошли, а я не смог забыть, как грубая ткань шершаво проехалась по подушечкам моих пальцев. Как он, вжимаясь в меня грудью, елозил на моих коленях и почти уже подцепил пряжку ремня пальцами. И черт знает, чем бы могло закончиться, если бы в комнату не ввалился ее ужратый хозяин. Я не смог забыть ни секунды из этого. Не смог и вряд ли забуду. Слишком на грани было. Ощущение полета ничем не перекрыть. Ощущение свободы. Ощущение «можно» и «правильно». Волшебно, до ломоты в позвонках. До дыхания, что через раз, до онемения. Я не мог вспомнить даже своего имени, не то что номера телефона, если бы он попросил его продиктовать. Не попросил. Он фактически окрылил меня, дав надежду на то, что и так правильно тоже, что МОЖНО, а после сам же и уничтожил. До того проклятого дня я догадывался, почему с девушками не клеится, но не хотел в это верить. Прятался. Придумывал бесконечные отмазки прежде всего для самого себя и родителей, начавших переживать из-за отсутствия у меня подружки. А мне он годами снился. Пьяный и беспечный. Беспечный и настолько уверенный в себе, что хоть стены грызи. Исчезнувший, а после, когда я, робкий и дуреющий от своей смелости, в универе его руки коснулся, буркнувший что-то о том, что я обознался. ОН. НЕ. УЗНАЛ. МЕНЯ. Как громом пораженный застыл. Тишина в ушах и тут же оглушающий хруст. Сначала не почувствовал ничего, кроме пустоты в грудине. Такой магически легкой. Словно вынули сердце. Набили ватой. Поиграли и бросили. Сейчас даже вспоминаю, и, кажется, отголоски того ощущения по кончикам пальцев прокатываются. Не узнал… А после и вовсе исчез из поля зрения, и если и появлялся, то во все больше приходящих в негодность старых шмотках и с огромными синяками под глазами. Я умудрился даже убедить себя в том, что это не он, а его помешанный на учебе брат-близнец, который уж точно не ходит на вписки. Который с утра до ночи учит, чтобы получить стипендию, а после срывается на какую-то подработку. Подсознание легко поверило в обман. Подсознанию не очень-то пришлось по душе это серое, всклоченное, в уродских очках, даже отдаленно не напоминающие дизайнерские, существо. Я мог с его присутствием мириться, заботливо придерживая разваливающееся на осколки «я». Друг к другу их, поближе, теснее. Жалел, что трещины не подправить клеем. Мог, пока Кайлер, который своими блядскими губами сломал всю мою уверенность, не вернулся прежним. И не важно, что не целовал больше. Мне хватало того, что он улыбался. Преподам. Юджину. Всем, кроме меня. Пускай и не так, как на видео. Пускай та самая его улыбка, затрагивающая не только взгляд, но и что-то внутри грудины, достается лишь одному. Парню, лица которого я так и не увидел. Все равно красивый, наверное. Разве Бругеру мог достаться иной? Бругеру, который вдруг оказывается живым. Не фанерой или декорацией, которыми я так привык его воспринимать. Кем угодно, только не человеком. Кем-то, кто только и делает, что барахтается в сахарном сиропе, наслаждаясь своей жизнью. Где легко и просто так. Кем-то, кто никогда не испытывал боли. Кто не терял близких. Кем-то, кто существовал все это время лишь в моем воображении. И тот самый голосок, вряд ли хоть какую-то окраску имеющий, в моей голове предательски молчит. Голосок, что поддерживал меня все это время, убеждая в правильности принятых решений. Голосок, что я считал своим. На маленькую – ту, что под длинной расположена, – кнопку на боковине телефона нажать. Пальцем сверху вниз провести. Глянуть на время отправки следующего сообщения. Буквально за полчаса ДО. Раш: «Малыш?» Кайлер: «А?» Раш: «Я проспал к хренам твою библиотеку». Раш: «Ты дома?» Кайлер: «Не проспал еще». Кайлер: «Нет». Раш: «И какого хуя?» Кайлер: «Курсач». Кайлер: «И дома слишком скучно». Раш: «А Юджин?» Кайлер: «Я один». Раш: «Мне дико стремно, когда ты один». Кайлер: «Так это с твоей стороны жертва? Отпускать меня одного на толчок?» Раш: «Охуеть как смешно». Раш: «Позвони кому-нибудь из парней, пускай заберут». Кайлер: «Не гони, Рен». Кайлер: «Прогуляюсь до метро». Раш: «У тебя что, денег на такси нет?» Кайлер: «У меня есть ноги». Кайлер: «И мне иногда нравится ими пользоваться по прямому назначению». Кайлер: «Ну, ходить, знаешь, а не только закидывать на твои плечи». Раш: «Как курсач?» Кайлер: «Вроде дышит». Раш: «И много вас там, ботанов?» Кайлер: «Немного». Кайлер: «Пара девчонок да парень с моего курса». Раш: «И как они?» Кайлер: «Мне повернуться и детально рассмотреть?» Раш: «И кто скажет, почему ты сейчас так бесишь…» Кайлер: «Не булькай». Кайлер: «Для сердца вредно». Раш: «Ты – вот что для моего сердца вредно». Кайлер: «В романтическом смысле?» Раш: «В опиздахуическом». Кайлер: «Продолжишь ворчать – я решу, что мне нужен кто-нибудь помоложе». Раш: «Юджин?» Кайлер: «Фу». Раш: «Что же ты с ним таскаешься везде, если он «фу»?» Кайлер: «Твой лучший друг тебе чуть ли не держит, когда ты сам настолько синий, что поссать не можешь, и тем не менее ты с ним не трахаешься». Кайлер: «Понимаешь?» Раш: «С чего ты взял, что нет?» Кайлер: «О_О» Раш: «Не нервничай». Раш: «Конечно, нет». Кайлер: «Идиот». Раш: «Немного». Раш: «Ну так что?» Раш: «Твои полчаса прошли?» Раш: «Домой?» Кайлер: «Ладно». Кайлер: «Сдам книги – и на станцию». Раш: «Вот и славненько». Раш: «Я в душ». Кайлер: «Ага». Кайлер: «Черт…» Раш: «?» Кайлер: «Парень, которому я купил кофе, оставил свою флешку». Кайлер: «Еще успею догнать его». Кайлер: «Напишу, как буду дома, ладно?» Раш: «Хотел бы я знать, с какого это хуя ты покупаешь кому-то кофе». Раш: «Эй, але?» Раш: «Все, я чистый». Раш: «Ну что, догнал?» Раш: «Кай?» Раш: «Это ты сейчас так стебешь мою паранойю, я не понял?» Раш: «Серьезно, час прошел, сжалься над моими сединами». Раш: «Ты что там, уже спишь?» Раш: «Ну и втащу же я тебе за это, когда вернусь…» Раш: «Детка?» Последние сообщения перечитываю сотни раз. Возможно, даже тысячи. Голос, что за стенкой, за моими висками, на разные лады их шепчет. Меняя тембр и интонации. Пощечиной каждое. Вспоминаю, как думал, вызывать ли скорую. Вспоминаю его, Кая, в обрамлении густого и красного. Его, неподвижного. Представляю, как он лежал там, а на выпавший телефон сообщения шли. Бругер три недели ему не говорил. Защищал?.. Отчего-то представить, насколько было больно тому, второму, обладателю низкого с ехидцей голоса, что я слышал на записи, легко. Легко и вместе с тем чудовищно сложно оказывается просто не захлебнуться. Подкатившим к горлу чувством вины, что так успешно дремало все это время. Глаза слезятся. Дышать только открытым ртом. Чертова рука, уколотая больше месяца назад циркулем, вдруг дергается, подводит и телефон выскальзывает из рук. На плиточный пол экраном вниз. Вдребезги. Склоняюсь медленно, словно артрозом скрюченный старик, и поднимаю его. Сетка трещит по всему стеклу. Но работает, пускай и искажает картинку. Работает, несмотря на то что матрица поплыла… В библиотеке становится нечем дышать. На ноги вскакиваю, книги прямо так, на столе, бросаю. Тетрадь, которой так и не коснулась ручка, тоже. Рюкзак хватаю, чужой нагревшийся мобильник зажат в кулаке. К двери бросаюсь и только тогда замечаю, что за окнами темно. Сколько же времени прошло? Мотаю головой, пытаясь отогнать не то панику почти, не то ощущение того, что все ЗНАЮТ, что я натворил. По коридору почти бегом, но вдруг замираю. Телефон Кайлера вибрирует в моей руке. Сглатываю и замедляю шаг. Умом понимаю, что в нем симки нет и, скорее всего, повредилось что-то внутри, музыку запустив. Умом понимаю это, но чертовски не по себе. Почти мистически. Узнаю голос, который, все нарастая, начинает из динамиков звучать. Звучать, сплетаясь с инструментальным сопровождением и срываясь на крик. По нервным окончаниям бьет. И не заткнуть никак оказывается вдруг. Дисплей на прикосновения не хочет реагировать. Мимо поста охраны, через турникет перемахнув. На парковку, путаясь в ногах, и до своего одиноко стоящего «ниссана» в первом ряду. Пока с ключами копаюсь, музыка обрывается. Тяжело выдохнув, согнувшись, к крыше лбом прижимаюсь. Будто бы и не дышал все это время. Легкие, кажется, до размера теннисных мячиков сжались и болят. Открываю дверь, на водительское падаю, рюкзак рядом кинув, и завожусь. Мобильник поверх перекрутившейся лямки лежит. Ладони на руле. Мокрые. Сжав зубы, выруливаю со своего места и к выезду разворачиваюсь. Как никогда аккуратно. Звонит снова. Вибро, а после, с громкостью набирая и силу, мелодия. До выезда не больше двух десятков метров осталось, а после я смогу его выбросить. Избавиться. Уничтожить. Только бы выключился. Только бы… ХВАТИТ! Не глядя рукой тянусь и на пол его смахиваю. Заваливается под сиденье и продолжает орать. Пять метров до выезда… Три… Два… Запоздало врубив фары, с криком ударяю по тормозам. И по инерции, вперед отброшенный, разбиваю голову об руль. Со стоном выпрямляюсь и, ощупывая шишку, поднимаю взгляд. Выезд оказывается запертым. Черной глянцевой тачкой, бликующей даже в свете моих фар. Мобильник Бругера, заткнувшись на десять секунд, начинает трезвонить вновь. Не плеер. Входящий вызов. Но как?.. Если сим-карты нет? Только важно ли? ОН на капоте сидит, сжимая свой телефон в руках. Темные джинсы, светлая футболка. Бледный и абсолютно точно взбешенный. Челюсти сжаты так сильно, что и на расстоянии вижу, как под кожей перекатываются желваки. Он, голос которого сейчас заполняет салон моей машины. Он, лицо которого я наконец могу рассмотреть. Черная татуировка, скрываясь за воротом, шею обхватывает плотняком. Кай зря его не снимал. Красивый… Прямо на меня исподлобья не моргая смотрит и, выпрямившись, прячет в карман телефон. По моим венам, кажется, курсирует антифриз, а не кровь. Двери бы заблокировать, но словно парализованный. Полшага вперед делает, а я, скованный недоумением и испугом, только сейчас понимаю: у него с Кайлером на двоих одно лицо.