Чёрная полоса

Мне было не впервой терять сознание и приходить в себя в иных местах, но на сей раз это действо вышло просто за пределы всего возможного и не очень! Нет, серьёзно. Это было первое моё похищение, когда вместо того, чтобы надеть мне на голову мешок и потащить или там приставить дуло пистолета к виску или нож к рёбрам, меня аккуратно вырубили и уволокли. Спасибо, конечно, что нежно несли меня на ручках, как принцессу, и всё такое, но я предпочёл бы знать, куда именно меня притащили. Итак, я лежал на чём-то мягком, кажется, диване, и рядом создавала фоновый шум какая-то девица, разливаясь в комплиментах налево и направо: — Ах, Юрий, ты так точно умеешь угодить моим вкусам! Только взгляни на этого лапочку: это ведь самый настоящий скандинавский швед! Какой типаж! Я восхищена! Конечно, он не такой сильный, как его предки-викинги, но эта очаровательная юношеская хрупкость! Только представь себе, насколько будут обманываться эти глупцы перед тем, как он размажет их по стенке! А может, добавить ему немножечко ума, хм? — щебетала она прямо мне на ухо. Я поморщился. — Юрий! Юрий, иди сюда скорее! Посмотри, как трепещут его реснички! Он очнулся, очнулся! То, что я открыл глаза, послужило для новой порции восторгов. — Ты только взгляни: они карие! Карие! А ведь он натуральный блондин! Это так удивительно! — продолжала разоряться эта, как выяснилось, лоли. — Что вы от меня хотите? Где я? — попытался было взять ситуацию в свои руки я. — Ах, какой прелестный голосок! Я обязательно постараюсь не испортить его! — Чего? — О. Прости… никто ничего не станет тебе рассказывать, — девица хихикнула, как школьница. — Не беспокойся. Всё равно ты потом ничего не вспомнишь, так зачем лишний раз переживать? — Но мои родные… — Ни о чём не беспокойся! Я подберу или даже придумаю с самого начала для тебя лучший эксперимент! Что тут можно сказать? Сумасшедшая сука судьба свела меня с другой сумасшедшей сукой. — Зови меня Айрис, милашка! * * * Я был в невесомости. Она мягко обволакивала, убаюкивала, держала в своих стальных объятиях, обёрнутых в поролон, уговаривая расслабиться и принимать всё таким, как оно есть. Нет! Первым, что увидели мои глаза, стоило лишь их открыть, было донельзя изумлённое нежно-зелёное лицо лоли, как там её бишь… а, не важно. Она искренне охреневала, глядя на меня, непонимающе теребя воротник наброшенного на тонкие плечики халата, и вокруг неё суетились ублюдки в такой же униформе. — Ты, — выдохнул я в маску, прикреплённую к моему лицу. От неё тянулся куда-то вверх шланг, проследив взглядом который, я обнаружил, что нахожусь в каком-то сраном аквариуме! Окружающее пространство было того же оттенка, что и рожа девицы; это было похоже на то, что бывает, когда смотришь на свет через прозрачную бутылку с, например, колой, которой едва-едва осталось на донышке; я понял, что этот дебильный цвет даёт именно жидкость, в которую погружено моё тело. — Он проснулся! Проснулся! — донеслись до меня, словно через вату, встревоженные голоса. Ну-ну, посмотрим ещё, как вы тут запрыгаете. Со мной ещё никогда не бывало просто даже мне, чего уж говорить об окружающих? Я усмехнулся, и лоли, которая разглядела несанкционированные эмоции на моём лице, это вряд ли понравилось. — Ну так сделайте, чтобы он опять заснул, недоумки! — возопила она так пронзительно, что пробрало даже меня. Однако улыбка на моём лице только стала шире, и, поскольку умение перемещаться в пространстве не оставило моё тело даже в такой неожиданной ситуации, подгрёб поближе к девице. Наконец, я оказался у стекла и упёрся в него лбом и ладонями. Наверняка ведь крепкое, зараза, а у меня из подручных вещей только кислородная маска и, пардон, нижнее бельё. Лоли же тем временем мой порыв оценила, открыла рот, наверняка ахнув, и, зарумянившись, шагнула ближе, разместив свои наманикюренные пальчики аккурат напротив моих. — Это так мило, дорогой, — проворковала она. — Ты помнишь мамочку! Ну и дурища. Да я бы тебя, суку, собственными руками придушил! Вот только аквариум мешает. Погоди, вот только выберусь, и… Я не успел додумать мысль: тело снова стало каким-то вялым, руки повисли вдоль него, сознание начало уплывать. — Нет! — услышал я отчаянный голос девицы. — Нет, идиоты! Это же был такой момент! Вы всё испо… * * * Следующее моё пробуждение в аквариуме вышло неприятным. Для окружающих, разумеется. Я же флегматично созерцал под вой сирены, хлещущие по стеклу капли воды и красные, пробивающиеся своим цветом даже сквозь тухлый компот, в котором я плавал, мигающие лампочки и то, как полыхает лабораторное оборудование. Очевидно, что-то там со мной пошло на поправку, и моя удача решила напомнить о себе. Потому что вот фиг мне, а не бонусы. Бегали учёные мудаки, голосила лоли, вопя что-то о бесценных данных и сорванном эксперименте, бестолково толпились вокруг праздничного костра недоумки военного образца в форме и с огнетушителями, тщетно пытаясь ликвидировать беспорядок… и только я знал: прежде, чем тушить, технику следовало обесточить. Выдернуть вилку из розетки, например. Н-да, в своей жизни я как-то раз посещал серпентарий, а здесь, очевидно, был ебантарий. Количество идиотов на квадратный метр в данный момент просто зашкаливало. Прекратив истерику, лоли, наконец, обратила внимание на самый очевидный в этом бедламе предмет: мой аквариум. — Спокойно, детка моя, — проговорила она, прижавшись к стеклу и смешно растопырив руки, пытаясь объять необъятное. — Ты в безопасности. Мамочка здесь. Мамочка придумает тебе новую модификацию, лучше прежней! Я посмотрел на неё со скепсисом, но девица была более заинтересована в том, что происходило снаружи. — Вы все тупые, — пришлось мне вынести свой вердикт, но этого, опять же, никто не услышал, а разглагольствовать дальше не было ни сил, ни желания, зато адски захотелось пить. Вот уж, казалось бы, чего проще, когда вокруг полно дурацкой жидкости! И всё же меня терзали сомнения относительно того, можно ли употреблять эту дрянь внутрь. Зелёную, как свежезаваренный молочный улун… эй, кто-нибудь там! Полдуши за стакан чая! Тишина. Жажда тем временем становилась всё более невыносимой. Я крепился, сколько мог, но, в конце концов, не выдержал и смирился с тем, что придётся просить помощи у врага. Вновь подобравшись к стенке аквариума, деликатно постучал напротив уха лоли. Та посмотрела на меня, и я знаками попытался объяснить, что мне ну вот позарез необходима вода. Молоко. Лимонад. Что-нибудь, чтобы промочить горло, ну как можно не уразуметь таких очевидных вещей?! Минут пять-десять, не ручаюсь, спустя в её глазах зажглось осознание. Господи, да неужто поняла?! — Какой ты общительный мальчик! — умилилась эта дурная. — Эй, вы! Хватит страдать ерундой, разве вы не видите: деточке пора спать! Не поняла. * * * С добрым утром, уроды! Я по-прежнему пребывал в аквариуме, правда, теперь уже немного не в том месте, где привык себя находить. Перенесли лабораторию после пожара? Хм, возможно. Осмотревшись, обнаружил, что теперь не одинок. Помимо моего было ещё четыре аквариума с находящимися внутри мужчинами. Этих-то откуда приволокли? Ублюдки белохалатные. А где же… — Ты опять не спишь, непослушный мальчик! — раздался за моей спиной знакомый голос. Вспомнишь говно, вот и оно. Лоли, обойдя моё пристанище, объявилась перед моим лицом и шутливо погрозила пальчиком. — Познакомься со своими братиками, детка моя! За-ши-бись. Всегда мечтал о большой семье. Тьфу. * * * Сегодня проснулся от того, что один из моих «братиков» громко орал и был синюшным. Я даже не мог толком сказать, из-за чего его так колбасит, только смотрел, как он корчится, путаясь в проводах, как насекомое в паутине, сбивая капельницы и своих мучителей в белых халатах с толку. Они всё старались сделать что-то, и лоли пыталась ими дирижировать, но тщетно: их усилия приводили только к тому, что в народе называют ёмким словом «пшик». Наконец, ноги несчастного, почему-то с острыми коленками, дёрнулись последний раз и замерли. Люди вокруг него зашебуршились пуще прежнего и практически загородили своими телами. Я же отрешённо рассматривал синеватые босые ступни, отмечая какие-то дурацкие детали вроде того, что фиолетового оттенка пятки толстые, с огрубевшей кожей, а пальцы кривоваты: у меня никогда не было таких безобразных стоп, и сейчас это казалось важным. Пришлось посмотреть вниз и пошевелить правой, рассматривая её так и эдак. На всякий случай, чтобы уж точно убедиться, тайком оглядел остальных. Да нормальные у меня ноги! И чего это я? Был ещё, конечно, вариант, что у меня поехала крыша, но при здравом рассуждении я решил его не рассматривать. И тут, на мою беду, нелёгкая принесла лоли. Она скорчила плаксивую рожу и прилипла (уже, видимо, по дурной привычке) к моему аквариуму. — М-м, детки, простите мамочку, — проныла девица. — Вы же простите, да? Просто вас стало чуть-чуть поменьше. Ну, ничего страшного, не будете вы боевой пятёркой, так что с того? Этот-сукин-сын-Кромбель всё равно не сделал бы лучше! Так я заочно познакомился с другим светилом этой блядской науки. Лоли вообще очень любила поныть о нём, постоянно сравнивая результаты своей деятельности с тем, что творит сей достойный (нет) муж, даже проговорилась, что пытается слепить из нас что-то «по образу и». И как её расстраивают постоянные провалы, а ведь у неё всё должно было получиться, все прогнозы утверждали это! Конечно, она не знала, что не учла одну важную переменную: меня, и просветить её было некому, а потому (отчего-то постоянно в облипку с моим аквариумом) сеансы словоизлияния продолжались. Я остро жалел о том, что не могу заткнуть этот фонтан. * * * На сей раз меня заставила пробудиться боль. Тело прямо-таки вопило о том, как ему всё это ужасно не нравится, и я попробовал принять меры. — Наркоз не действует! — заорали прямо над моим ухом. Не понял. — Уилкинс, твою мать, ты почему не проследил?! Открыв глаза, я увидел прямо над собой знакомые, но немного расплывающиеся от сплошным потоком текущих из глаз слёз, лица. Упыри в халатах! Ну, сейчас-то вам всем придёт… На лицо мне хлопнулась маска, сбив с кровожадных мыслей, и анестезиолог крикнул, что подаёт газ. Не знаю, что за дрянь они там пытались использовать, но на мой закалённым пребыванием в химическом коктейле организм она ни коим образом не подействовала. Я попытался пошевелиться, но понял, что так же опутан всякими проводками и датчиками, как и предыдущий их «пациент», а то и плотнее, и нервно рассмеялся. Вместе с тем пришло небывалое облегчение: меня, наконец-то, слышат! Как же это приятно, после стольки-то (скольки, кстати?) дней вынужденного молчания… и тут кое-что напомнило о себе. Я тут же поспешил высказаться: — Пить хочу. — Препарат не работает! — продолжали тем временем свою панику эти бастарды от наук. Им вот ещё не надоело каждый раз, как что-то идёт не так, впадать в истерику, нет? — Воды дайте, уроды. Они глухие там, что ли? — Мне больно! — пауза. — Сволочи подзаборные. Точно глухие. — Доктор Айрис, вы так вовремя! У нас ничего не выходит! Организм отторгает… — и понеслось нагромождение каких-то мутных терминов, а я увидел лоли. Она смотрела на меня и выглядела немножко обеспокоенной. Я повторил в краткой форме свои претензии: — Пить. Девица зачем-то погладила меня по щеке и проворковала: — Не бойся, детка моя, я обязательно тебя спасу! Если бы к тому моменту слёзы боли не лились из моих глаз, я бы точно зарыдал от осознания непроходимой тупости окружающих меня людей. За что-о?! Лоли тем временем достала шприц и что-то вколола мне в вену. Сначала мне показалось, что на этом вся эпопея и закончится, но потом по моим жилам словно огонь прокатился. Это было настолько ошеломляюще, что я не сдержался и заорал: уровень боли, и так довольно сильный, стал просто невыносимым. — Какой высокий болевой порог! — донёсся до меня чей-то восторженный голос, но кому именно он принадлежал, разобрать уже не удалось. Я попытался брыкаться, но мало того, что был пристёгнут к их дрянному столу, так ещё и кто-то навалился сверху, чтоб уж точно не допустить внепланового освобождения. Мои мучители тем временем продолжали свои действия, а ни разум, ни тело больше не могли этого выдерживать. В результате организм принял решение, что нам нужно перезагрузить систему, и я вырубился. Пришёл в себя же, как водится, в родном аквариуме, и рядом маячила мрачная на рожу лоли, читая какие-то бумажки, прикреплённые к папке-планшету. Подле неё винились за один большой косяк, именуемый их жизнью, упыри. Я решил послушать. — Физическая модификация не удалась. Это невероятно, но у объекта аллергия на препарат! Да вы и сами видели, доктор Айрис! Мы сделали всё, что могли, его удалось спасти, но… Вот же! Я был на волосок от смерти и, честно, предпочёл бы её бестолковому плаванию в аквариуме, но, разумеется, от моего мнения никогда ничего не зависело. — Значит, — поджав губы и положив руку на стекло, сказала девица, — будем модифицировать его в ином направлении!