Чёрная полоса

Голова просто раскалывалась. Конечно, это не есть новшество моей биографии, однако в свете последних событий оно приобретало особую ценность. Откуда-то сверху доносились причитания на тему бедной деточки, который наверняка опять всё позабыл, так ему отшибло все мозги. Твою мать, это всё только что казалось мне поганым сном, так нет же. И всё же: где мой чёртов аквариум? Я ожидал обнаружить себя там. Тем не менее, вокруг была какая-то палата, отдалённо напоминавшая больничную, но лишённая каких бы то ни было удобств (кроме кроватей) и окон. Надо мной заламывала руки лоли, угомонившаяся, едва мне стоило попытаться сказать что-нибудь. — Тихо! Тебе нельзя сейчас активничать, глупенький! — засюсюкала она и хотела добавить что-то ещё, как сбоку донёсся рёв раненого зверя. Я, блядь, так с вами всеми поседею скоро. Пугать меня, надо же! Это был всего лишь Плюшевый мишка, который храпел во сне. Впрочем, это знание уже не спасло меня от того, чтобы вцепиться в первый попавший под руку предмет — юбку нашей лоли. Та же, в свою очередь, не стала ругаться, лишь провякала что-то про то, что деткам свойственно искать защиты у мамочки и что я хороший мальчик. На сей ноте довольная девица усвистала по своим делам, оставив нас наедине. Вот и хорошо, вот и славно. Примерно раза с третьего я сполз с кровати и отправился исследовать окружающий мир. Помимо наличия последнего «братца» обнаружились также двери: одна из них была заперта, а другая вела в санузел. О-о-о-о да! Кое-как вскарабкавшись по стене, я покрутил вентиль и сунул голову под кран. Вода, понимаете, вода! Водичка-водичка, умой моё… как же долго я тебя ждал, родная! Какая же ты прохладная, текучая, мокрая… и так много… и всё моё… Напившись до отвала, так, что сам себе начал напоминать аквариум навроде тех, где плавал до сих пор, я добрался до кровати, в которой меня оставили, повалился на неё и расслабленно замер. Как же хорошо-о… К несчастью, моё блаженное расслабление довольно скоро прервали: Плюшевый мишка заворочался на своей кровати и, в конце концов, проснулся. — Ты… — хриплым со сна голосом проговорил он. — Привет, Тедди, — поздоровался я. — Привет… Что? Почему Тедди? — Мишка Тедди. Они набивали тебя ватой. Я помню. — Они говорили, что ты ничего не вспомнишь. — Увы, это всё не настолько хорошо, как могло бы быть. — Так значит… а что с… ну, ты понял, с кем? Помнишь? — Он мёртв, если ты о Третьем. — Э? — Я дал вам имена. Не бог весть какие, но на безрыбье… — А как твоё? Ну… — Свен. — Тедди… Свен… так по-человечески. Я… я видел тебя. Ты за всеми так часто наблюдал? Я пожал плечами. — На меня плохо действует наркоз местных. Может, у меня вообще всегда была бессонница. Ты, кстати, знаешь, что они с нами делали? — Нет. Но обещали объяснить. Говорили что-то про особые способности, какую-то модификацию… — Эту песню о собачьих какашках и я слышал. — … и она сказала, что с тобой опять ничего не вышло. — Блядь. Хотя, может, оно и к лучшему. — Почему? — Потому что всё то время, что я был там, мне хотелось сдохнуть. — Она будет недовольна. — Да насрать. Я же буду трупом. Чего мне сделается? — Да ты оптимист, — хмыкнул Тедди перед тем, как лоли впорхнула в палату. — Ах, мальчики, вы уже познакомились и даже не подрались! Это так мило! И понеслась душа в рай. Лоли ездила нам по ушам примерно час, периодически срываясь на пожалеть глупого бедного меня. Кажется, я для неё стал чем-то вроде любимого хомячка: миленький, но пиздец бестолковый. И ещё за ним надо клетку чистить. Однако лоли была явной фанаткой хомячков и потому частенько трепала меня по щеке, пока Тедди втихую посмеивался над этим. В конце концов, она взяла с нас обещание вести себя смирно, соблюдать режим, и сказала, что скоро вернётся с «милашкой Юрием» и документами. Потому что мы теперь члены Организации, и нас будут тренировать. Пиздец. * * * Её не было ещё полдня, и притащенный с собой хмырь, который всё ещё оставался моим похитителем, её не красил. А сейчас они пытались нас, «Проект Си», вписать в бюрократические рамки, долго что-то обсуждали, и, наконец, достали документы. — Как бы тебя назвать?.. — задумчиво потянула лоли, поглядывая в мою сторону. — Мне нравится имя Свен, — честно ответил я. Ещё бы меня не устраивало то, как меня назвали родители! Собеседница моя, меж тем, подпрыгнула от неожиданности. — Ах ты ж… Свен! Так меня и записали. Тедди тоже оставили его имя, которое нравилось мне, и потому как-то переучиваться и привыкать не пришлось. Только потом я понял, какой косяк совершил: ещё не хватало, чтобы кто-нибудь догадался о том, что мои воспоминания все при мне! У меня нет уверенности, что я не расколюсь под пытками, а здесь это делать определённо умели. С другой стороны, может, это спишут на остаточную память? Надеюсь. * * * Нам с Тедди дали пару дней на оклематься, а потом объявили дальнейшую цирковую программу. — Раз не вышло с отрядом, будете боевой двойкой, — поправив свои дурацкие очки, сообщил мой похититель. Пришлось запомнить его дебильное имя, равно как и то, каким образом следует именовать лоли, чтобы избежать лишних проблем. Эх, а я ведь так надеялся… — Вас будут отводить на занятия и назад. Всё понятно? Мы промычали в ответ пару звуков, призванных обозначить наше согласие. Мужик, свали уже, а? Полночь на дворе. Спать пора. Что ж ты бодрый такой, как будто тебе в жопу заводной ключ воткнули и прокрутили? Он растекался мыслью по древу ещё неопределённое время, показавшееся мне вечностью, и, кажется, даже шутил шутки, но в итоге понял, что не быть ему стендапером, и отвалил. Вот и молодец, вот и до свидания. Чтоб тебя сожрали. Подняли нас наутро ни свет, ни заря, прийти в себя не дали, а погнали в спортзал. Пытались заставить меня то бегать, то выполнять дурацкие упражнения — чуть ли не ногу за уши заводить и вокруг шеи обвивать на манер шарфика. Так, по крайней мере, мне казалось. Вот Тедди — тому эти нагрузки только в радость были. Он получал такой искренний кайф от того, что залазит под потолок по канату или сворачивается в букву «зю», что я ему немного и искренне позавидовал. Даже с палками, которые потом должны были заменить на ножи, в спаррингах он управлялся лучше. — Да не расстраивайся ты, Свен, — прогудел мой напарник. — Ну, не твоё эти физические упражнения — с другим оружием, может, чего получится. Я сжимал зубы и терпел, чувствуя, что моё тело теперь — один большой непроходящий синяк, а колени, локти и нос, как в детстве, сбиты в кровь и мясо. Я, чёрт побери, никогда не мечтал о повторении этого этапа своей жизни, хотя теперь дорого бы дал за то, чтобы отправиться в прошлое, а ещё лучше — в один конкретный день, когда моя судьба дала крутой поворот. Наконец, где-то месяц моих страданий спустя нас допустили к огнестрелу. Наставлять в нехитром деле убиения ближнего своего из этого вида оружия взялся какой-то серьёзный, полуседой дядечка в традиционной для охраны Организации форме и с короткой бородкой на лице. Он долго и обстоятельно учил нас разбирать, собирать и чистить оружие, не требовал, чтобы я звал его по имени, и даже не ругался, когда едва не лишился зуба, получив прикладом моего автомата по лицу. Я-то тут не при чём, а эта паскудина заедала, и приходилось её крутить так и эдак! Вот и соскользнуло. А нечего у меня над душой стоять! Впрочем, как бы то ни было, ещё два месяца спустя мы с Тедди впервые оказались на стрельбище. Это была не очень большая, полутёмная комната, в дальнем углу которой находились мишени. Инструктор выдал нам пистолеты, которые для моих рук были явно великоваты, объяснил, как нужно держать и куда целиться, после чего послал нас с миром, но нафиг: тренироваться. Естественно, холостыми, но вряд ли это надолго. В Организации любят ставить своих, блядь, агентов перед трудностями. Напарник без проблем справлялся со своей пушкой и даже выдавал не такие уж плохие результаты. Инструктор загадочно цокал языком, наблюдая за его успехами, а потом потребовал, чтобы свои навыки продемонстрировал я. — Может, не надо? — на всякий случай попробовал отговорить его от опрометчивого поступка. — Давай уже, не тяни кота за яйца, бездарь! Ничего не оставалось, как пожать плечами, прицелиться поточнее и плавно нажать на курок. Отдача дала в руки, сжимающие оружие, грохнул выстрел, но какой-то не такой, как у Тедди, звякнули какие-то железяки, и инструктор, глухо ухнув, свалился на пол, где стоял, лицом вниз. Какого?.. Я посмотрел вниз: он стоял за мной, по правую руку. А теперь — лежал, и на его спине расцветали пятном яркие лепестки, центром которых была дырка в форме. — Привези мне, папенька, цветочек аленький, — задумчиво процитировал я. Это что, мой выстрел так?.. Нихера себе перспективы! Да меня… меня же прибьют на месте! Мой напарник тем временем сориентировался и вызвал охрану, а те — медиков. И, пока пострадавшего грузили на носилки, чтобы отволочь во врачебное царство-государство, начальник патруля разорялся на своих подчинённых. — Какой даун забыл здесь своё табельное оружие?! — вопил он. — Узнаю — одним отдраиванием сортиров не отделается! Будет говно своё жрать! А не узнаю — будете жрать все вместе! Меня же заинтересовала льющаяся из его уст информация. Табельное? То есть, настоящее? И пули в нём… Хм, а это мысль! Обо мне благополучно забыли, и потому я, забравшись под стойку, приставил дуло к виску и снова нажал на курок. Раздался щелчок. Что за хрень? Пули закончились? На всякий случай отставив в сторону руку, повторил попытку. Выстрел, дыра в стене. Висок. Щелчок. Щелчок. На всякий случай проверил магазин, чуть не рассыпав. Ещё одна попытка. Щелчок. Выстрел, дыра в стене. Это как это так? Это что, такие меры безопасности? Да ну. Ни в жизнь не поверю! Ещё искусственный интеллект к обычным пукалкам не прикручивали! Н-да. Это всё моя сумасшедшая сука судьба, точно говорю. Задумавшись, я направил пистолет на руку и на автомате спустил курок. Блядь! Больно-то как! Какого хрена ты сработал, тупой выкидыш военной машины?! Вот что, что мне теперь делать с этой дырой?! — Свен! Ох, ты ж, ещё и этот припёрся. Мой, йети его ети, напарничек. — Свен, ты этого… держись! — запричитал он, подхватывая меня на руки. Меня! На руки! — Поставь, откуда взял! Я сам дойду! Хмыкнул, тащит дальше. В медпункт. Ну ты и говнина упрямая, Тедди. * * * Блядство. Блядство. Блядство. Кажется, я опять отрубился. И теперь проснулся, и рука моя забинтована так, что не поймёшь, осталось ли там чего или нет. А мне ведь, между прочим, надо срочно решить важный вопрос: вдевать кольцо в получившуюся дырку или нет? — Свен! Ты очнулся! Как себя чувствуешь? — заметив оживление с моей стороны, поднялся со своей койки Тедди. — А ты как думаешь? — мрачно поинтересовался я. — У меня даже стрелять не получается. Я же ведь предупреждал, что пиздец криворукий. — Э-э-э… да ладно тебе! — он почесал в затылке, а потом нашёлся. — Ну, просто силовые методы — это не твоё. Ничего страшного. Программу перестроят опять, вот и всё. Хорошо же ему так рассуждать. А вот мне с этим жить. Хотя не то, чтобы я не привык, но хотелось бы всё-таки немного другого положения вещей. * * * Травмированному мне был прописан постельный режим. Никаких дурацких тренировок, только сон и отдых! Но и это надоело хуже горькой редьки уже буквально на следующий день: едва прознав о моей неудаче, на крыльях маразма примчалась лоли и принялась надо мной причитать. — Я ещё не умер, — попробовал было осадить я её, но это вызвало только новую порцию условно бессмысленных восклицаний, которые рациональнее было пропустить мимо ушей. А то, знаете, любит эта мамзель на них как следует присесть и компостировать мозги по нескольку часов подряд и без перерыва. Нет, конечно, в моей жизни попадались болтливые женщины, и не раз, но эта была особой. Мозг она всегда выносила с первого раза и качественно, а ещё вечно что-то хотела и периодически говорила о себе в третьем лице, общаясь со мной. «Всё пройдёт, и это тоже пройдёт», — повторял я про себя древнюю мудрость, пока лоли, в конце концов, не прошла, свалив по срочным делам, которые ей подсунул мой похититель. Почаще б ты так делал, козлина — цены б тебе не было! Хотя что так, что так, я за тебя и монеты гнутой бы не дал. Так мне пришлось честно подыхать от скуки три дня, после чего терпение закончилось, а приключения начались. Ужасно хотелось заняться хоть чем-нибудь, а потому я долго компостировал мозги врачам по методу нашей разлюбезной, и, в конце концов, они дали мне какую-то толстенную медицинскую книжку на латыни и словарик с просьбой отстать и не мешать делать им свои важные дела. Ну, хоть какое-то занятие! Чтение пошло на удивление быстро. Сначала я путался в словах, но потом они как-то стали запоминаться, складываться в фразы, а те — в абзацы, и уже ближе к первой трети заглядывать в словарь практически не было нужды. К середине книги пошёл и обратный процесс: шутки ради я пытался сформировать свои мысли по поводу моей ситуации на латинском языке. Ближе к концу возникла мысль попросить кого-нибудь потренировать меня в устной речи и, может быть, грамматике и синтаксисе; вызвался на эту благую миссию (или его просто отдали мне на растерзание, не уточнял) один стажёр. В конце концов, вся эта история дошла до лоли, а та подумала-подумала, да и притащила мне роман какого-то современного испанского писателя, а также словарь и разговорник. Я посмотрел на неё, как на дурочку, а потом неожиданно втянулся. Никогда ещё мне не давалось так легко изучение иностранных языков, да ещё и моя «удача» почему-то закрыла глаза на это безобразие. — Я же говорил, что силовые методы — это не твоё, — хмыкнул тогда Тедди, и я не нашёл, что возразить.