Чёрная полоса

Лето словно сошло с ума. Я абсолютно не понимал, что там происходит с этой дрянью погодой, но она скакала, как безумная, и менялась каждый день. Сегодня ты умираешь от жары, а завтра — трясёшься от холода при том, что позавчера утопал в грязи. И именно сейчас я замерзал, и меня не спасала ни пробежка, ни накинутая поверх моей куртка Тедди. — Н-не таким я п-представлял себ-бе июль… — отчаянно стуча зубами, выдавил я. Напарник, более крупный, спортивный и не упавший в притаившуюся среди травы лужу, а потому сухой, даже на ледяном ветру чувствовал себя прекрасно. — Я что-нибудь придумаю, — пообещал он мне. В условиях базы было не так-то просто достать всякие ништяки, особенно при учёте того, что нам не завозили ничего лишнего. По статусу не положено. И уровню доступа тоже. Хотя для всяких шишек, конечно, привозили разные интересности — например, я точно знал, что лоли любит конфеты с пралине, а зам начальника нашей общей халупы собирает коллекционные фигурки из франшизы «Звёздных войн». И эти их мелкие капризы, разумеется, удовлетворяются, но нам, конечно, и думать нечего о том, чтобы владеть чем-то подобным, пока мы находимся здесь на обучении. Нас кормят и одевают по потребностям, тренируют по способностям — никакой внутренней валюты. И никакого досуга тоже не предусмотрено: наше расписание настолько плотное, что на себя в сутки остаётся всего около часа, и то это время разбросано с утра до ночи и тратится в основном исключительно на приведение себя в порядок и переходы туда-сюда по коридорам. Редко когда случается что-то такое исключительное, из-за чего нас могут освободить от нагрузок. Ну, как редко… конкретно для нас с Тедди довольно регулярно, но только в силу моих скромных талантов. И как и что он собирается придумать конкретно сейчас — для меня тайна за семью печатями. Впрочем, часть моих проблем решилась тем, что напарник засунул меня под горячий душ, который был настолько хорош, что по всему санузлу гуляли клубы пара. Я сидел на полу, отогреваясь под струями воды, и отчаянно тосковал по ванной. — Эй, Свен, ты как? — Уже получше. — Я тут отлучусь минут на десять-пятнадцать, ладно? Только ничего не делай, просто посиди спокойно всё это время. Ты меня понял? — Ага. Ничего не делать, приключений не искать. — Именно. И он вышел. А я остался наслаждаться тишиной и надеяться, что это не закончится очередной катастрофой, чувствуя, как кровь начинает веселее бежать по жилам, а конечности вновь достигают температуры, которая больше присуща живому существу. Кожа на пальцах тем временем начала скукоживаться от влаги, тело разомлело. Начало клонить в сон. Я уже даже практически заснул, свернувшись калачиком, когда вернулся Тедди. Он, как всегда, поднял меня на ноги, последний раз сполоснув под душем, взбодрил, направив воду мне прямо в лицо, и закутал в полотенце. — Пошли, — хмыкнул мой друг, сунув мне в руки одежду. — Нас уже ждут. Я торопливо натянул на себя шмотки, высушил волосы полотенцем, стойко принял то, что на меня накинули плед, и потопал за напарником, переваливаясь, как сонный пингвинёнок, не осознавая толком, куда именно меня ведут. Пискнул сенсор, открылась дверь, и мы оказались в смутно знакомом помещении. — О, детки, вы вовремя! — прощебетала лоли. Я бы тяжко вздохнул, если не был предварительно расслаблен горячим душем. Но, видимо, Тедди знал, что делал. Он устроил меня на диване, сам присел рядом и разлил по кружкам чай. Одну из них сунул мне. Я вдохнул: ароматный, парящий напиток щекотал ноздри своим запахом, который тоже был каким-то тёплым, уютным. Отхлебнул, поморщился и закашлялся. Да ну блядь! Мало того, что это кипяток, так ещё и… — Сахару, пожалуйста, — просипел я, и удивлённые обеспокоенные лица наполнились пониманием. Напарник сунул мне салфетки, чтобы вытер облитые чаем колени, а сам в это время бросил пару кубиков рафинада и аккуратно размешал, пока заняться этим не пришло в мою голову. Теперь стало определённо вкуснее, и я скомкано поблагодарил за напиток. Мы пили чай, не говоря ни слова; лоли придвинула ко мне вазочку с печеньем и конфеты — разумеется, с пралине. Вкусные, хотя я не отказался бы от тех, которые со сливочной помадкой. Однако же, согласитесь, не в моём положении жаловаться. — Мне говорили, что вы делаете успехи, мальчики, — заметила наша (на сей раз) благодетельница (хотя меня порадовал бы её визит на стрельбище, чтобы она сама взглянула на то, чему там учат в мою смену). — Да, обещают, что скоро мы отправимся на первую миссию, — не без гордости ответил Тедди. Я благоразумно молчал, уткнувшись в свой чай. Мне было уютно, я привалился боком к напарнику и потихоньку хлебал, щурясь от удовольствия и практически не проливая. Век бы так сидел, честное слово. И даже трескотня лоли, обычно действующая мне на нервы, не могла нарушить царящей идиллии. * * * Начальство вдруг посетила гениальная идея. Нас решили научить управляться с транспортными средствами. Посадить, так сказать, за руль. Всем скопом. И меня в том числе. Ха-ха. Ха. Мы с Тедди сразу посчитали эту затею гиблой, а я уже упоминал, что лучше мне быть пассажиром, а не водителем. У меня даже с самокатом — да что там самокат? С трёхколёсным велосипедом! — в своё время не задалось, что уж тут говорить про какие-то более серьёзные виды транспорта? Народ шутил, что делает ставки на то, как скоро я навернусь с мотоцикла, пока инструктор объяснял мне принципы обращения с этим чудовищем. Потом он пытался заставить меня правильно взгромоздиться на рычащего монстра, а когда это, наконец, удалось — завести и выключить мотор. И, когда, казалось бы, всё уже было предусмотрено, и никаких непотребств даже со стороны такого идиота, как я, не должно было свершиться, наконец, дали добро на поездку. — Я не уверен, — всё же удалось вякнуть мне. — Не выдумывай! — рыкнул мой наставник. Инструктор по стрельбе мудро промолчал, почёсывая лопатку, и был прав. Я стартовал, резко рванув с места, и полетел вперёд прямо по встречной. На какие-то мгновения мне это показалось великолепным, потрясающее чувство свободы и ветра наполнило меня, заставив затрепетать всё моё существо, а затем… в общем, я не знал, как поворачивать и тормозить. И если первое ещё как-то можно было условно воплотить, то как делать второе, не было ни малейшего понятия, и вот это уже являлось катастрофичным, чёрт побери! — А-А-А-А-А-А-А-А!!! — оповестил я мир о своей проблеме. Как сказал потом Тедди, в тот момент, как мой ор разнёсся по площадке, лицо тренера, который был ответственным за всю эту чехарду, побледнело. Однако в тот момент меня волновала совсем другая проблема, а именно — обуздать эту клятую железяку! Каким чудом вошёл в поворот, отделавшись только счёсанной коленкой — не помню, но после этого мой транспорт пошёл в разнос и начал изо всех сил вихлять, упрямо несясь прямо на нашу сборную шайку-лейку, пока, наконец, не опрокинулся окончательно. Я рыбкой полетел из седла прямиком в заботливые руки напарника (иначе, ей-ей, сломал бы себе шею к херам!), а остальные свободные силачи побежали ловить мотоцикл, который, описав пару сальто, снова встал на колёса и помчался дальше, драпая из этого гиблого места так, словно внезапно обрёл разум, ловко ускользая от рук преследователей. В конце концов, его поймали на границе, когда он запутался в сетке, пытаясь сбежать на волю, упал и больше не смог подняться. Какая-то часть меня даже невольно посочувствовала этому герою о двух колёсах, но очень малая и ненадолго, потому что мои мучения ещё продолжались: потерпев неудачу с ним, инструктор решил посадить меня за руль автомобиля. Ну, какого не жалко. Пока мы с Тедди мотались до дежурившей здесь же бригады медиков, где мне щедро полили колено обеззараживающим, а потом наложили марлевую повязку, чтобы не запачкал кровью всё вокруг, ещё несколько храбрецов попробовали освоить управление моим беглецом, и у них получилось не в пример лучше. Потом меня усадили на водительское место в каком-то изрядно проржавевшем корыте с ручной коробкой передач. Пресвятые панталоны лоли! За что?! Инструктор до хрипов орал на меня, потому что я никак не мог дожать сраное сцепление, а мне было невдомёк, что там вообще ещё можно жать, потому что дальше определённого порога дело не шло ни коим образом. Потом мы с десятого раза смогли завести эту тарантайку. Она так надрывно хрипела, что, мне казалось, вот-вот развалится, оставив меня посреди этого безобразия с обмотанным изолентой рулём в руках. Инструктор продолжал орать: учил меня переключать скорости, а там нужно было выжимать сцепление. Народ вокруг уже откровенно посмеивался, пока несчастный мужик, пытающийся вдолбить в меня столь нелёгкую науку, на всё тех же повышенных тонах объяснял, где находится право и лево в этом корыте. Эта информация в моей голове задерживаться отказывалась, равно как и мораль о том, что при повороте в какую-либо сторону надо включать специальные световые сигналы каким-то ебучим рычажком, притаившимся где-то неподалёку, за рулём, рядом с тем, который отвечает за работу дворников. И там, блядь, тоже надо запоминать, где право, а где лево! — Вверх — это лево! Вниз — это право! — замозабвенно надсаживал горло инструктор, периодически брызгая на меня слюной. Я смотрел на него, как очень несчастный идиот, но запомнить ничего не мог. Наконец, добившись от меня более-менее уверенного повторения своих слов, он на пальцах учил меня тормозить, снова срывая голос. Угадайте, почему?.. Именно! Там тоже нужно было выжимать сцепление. Нахера, правда, я не очень понимал, но мне говорили, что так надо. Ну, надо так надо. Наконец, и этот пиздец был мною преодолён, и на выезд было выдано хриплое «добро». Я кое-как, раза с пятого, завёл учебную развалюху, включил первую скорость и покатил. — Вторую включай! — рявкнул мой голосистый сенсей, и я вздрогнул, едва не выпустив руль из рук. За второй последовала третья, потом — четвёртая, когда я уже сидел ни жив ни мёртв. Мужик явно собой гордился, я же прикидывал, насколько пышный венок у него будет на похоронах, и не подписать ли какой-нибудь из них, выпросив у лоли ленту и фломастер, «от благодарного ученика». Однако этот неадекватный опять заорал, и мои нервы не выдержали. Психанув, я нажал на тормоз, машина резко встала, словно налетев на какое-то препятствие, и этот имбецил вылетел через лобовое стекло, наебнувшись через бампер, потому что, в отличие от меня, не пристегнулся. Впрочем, даже вероятная черепно-мозговая травма не мешала ему лежать на асфальте в кровище и разоряться на тему того, какой я талантливый молодец, исключительно матерными пассажами. — Да пошёл он… задрал орать, — сказал я Тедди, вывалившись из машины. — Нахуй это их вождение. * * * Сегодня на ужин у нас была запечённая рыба. Не то, чтобы я не любил рыбу, но именно мне всегда попадается самая костлявая падла, причём какой-нибудь её кусок с вероятностью процентов в семьдесят застрянет в моём горле. Именно поэтому Тедди сначала отобрал у меня тарелку и выудил всё, что только смог найти в этом филе лишнего, и только потом принялся за свою еду, пока я потрошил это и так претерпевшее изрядные изменения блюдо. Какой-то умник, заставший эту сцену, вякнул что-то про то, что наши с напарником отношения определённо уже давно вышли за рамки дружеских и перетекли в нетрадиционные сексуальные. Вообще, я не первый раз слышал в наш адрес подобные инсинуации, но предпочитал игнорировать их, а Тедди что-то ни с того, ни с сего завёлся и пообещал открутить этой птице-говоруну кое-что лишнее, если тот ничего не смыслит в братстве и заботе о ближнем своём. И — о чудо! — наглец тут же как-то привял и больше в нашем присутствии рта не раскрывал. Зато я услышал другой не менее занимательный разговор. — А как думаешь, следует сказать всем, что у нас на базе нашёлся телевизор? — Не-а. — Да ну, ты чего? — Если его найдёт Свен, то у нас его не будет. Они скорбно покачали головой и продолжили есть, а я внезапно захотел телевизор. Не то, чтобы это была вещь первой необходимости, но как средство досуга и информации о внешнем мире эта штука была бы бесценна. И я принялся искать, однако нашёл только кошачье гнездо, в котором мама-кошка собиралась заботиться о своём потомстве. И надо же было ей озаботиться этим именно в тот момент, когда тут случилось быть мне! Да уж, принимать кошачьи роды — совсем не то, что мне требовалось! К счастью, со мной был Тедди, и он успокоил меня и предложил прийти попозже, чтобы посмотреть на малышей. Его доводы показались мне убедительными, и мы продолжили свои поиски. Ровно до тех пор, пока телевизор, этот чёрно-белый ламповый ублюдок, не обнаружился где-то у чёрта на куличках. И, разумеется, стоило лишь мне войти в комнату, как он пошатнулся и радостно наебнулся экраном вниз. Всё тут же накрылось пиздой: чинить телевизоры никто не умел, зато смотреть были все горазды. В итоге меня было решено сильно не бить (потому что Тедди, как всегда, маячил за моим плечом), а неисправный агрегат — выкинуть, предварительно вынув всю опасную начинку, и это дело — то есть, отправить отслужившее своё старика в утиль — легло на мои плечи. И… в общем, я не хотел и даже пытался сопротивляться, но не мог устоять… короче, теперь в этом телевизоре гнездятся кошки. Нет, ну она слишком жалобно смотрела на эту штуку, когда я шёл мимо! А теперь у них есть крыша над головой. И… ну, не виноват я, не виноват! Кто бы мне ещё поверил…