Чёрная полоса

Рождество, а затем и Новый год я встретил в Корее. Дэвид, удручённый произошедшим Великим Китайским обломом (а также его обломками), всё ещё немного чувствовал за собой вину в том, что я пострадал. Мне же доставляло некоторое удовольствие немного издеваться над ним, делая страдальческую рожу и почёсывая в затылке: он сразу так забавно передёргивался. Даже, стоило мне только-только очнуться в больнице, попросил прощения за то, что так угорал, когда я воевал панду. Впрочем, долго ездить на его жалости было невозможно: боевые раны зажили и не тревожили, сотрясение мозга (было бы там, чему, честное слово) тоже быстро ликвидировали, и к концу декабря моё здоровье восстановилось на прежнем уровне. Лоли придерживалась западных традиций, поэтому я, как хороший мальчик, решил одарить её (ну, и не только). Таковое обстоятельство и заставило меня вместе с Дэвидом прошвырнуться по магазинам, пока не стало поздно, благо бюджет Организации на экспедицию был весьма щедрым, а расходы не особо пристально контролировались, и исследователь мог позволить себе спустить приличную сумму на всякую мелочёвку (ну, и я под шумок). Именно это привело нас в небольшой ювелирный магазинчик, где к нашему появлению уже был клиент, высокий светловолосый мужчина. Он стоял у витрины, медитируя на выставленные там на бархатных подушечках серебряные украшения — изящные гарнитуры с россыпями кроваво-красных рубинов — так, что лицо его занавешивали чуть вьющиеся локоны, часть которых рассыпалась по спине. Наверное, искал что-нибудь подходящее своей жене или девушке. Мы с ним, как и всякие покупатели, пришедшие в такие места, обменялись безразличными взглядами — это, кстати, оказался чистокровный европеец, возможно, немец или скандинав, как и я, о чём свидетельствовал цвет его глаз, так похожий на тот, который был когда-то у Такео (сердце моё помимо воли сжалось на мгновение под волной тоски) — и вернулись к своему занятию. Хотя и мелькнуло что-то на периферии моего сознания, похожее на то, как ползёт где-нибудь по ноге насекомое, прежде чем его можно заметить, но это, похоже, опять пошаливают нервы. Может, чаю с ромашкой попить? В конце концов, я решил отдариться серебряными серьгами в виде полумесяцев (хотя мне они скорее напоминали остро отточенные лезвия алебарды или гильотины) на длинной цепочке и безо всяких прочих излишеств. Не идеал совершенства и красоты, да? Ну, так и я не мастак в том, чтобы высматривать цацки под цвет глаз, стройность фигуры и прочие параметры. Это к тому белобрысому обращайтесь — вон, сколько торчит, трудностями выбора мается, на него аж продавец уже косится. С тем, чем одарить «младших братцев», тоже был тот ещё вопрос. С одной стороны, хотелось угодить их предпочтениям, с другой — я почти ничего о них не знал. Мы виделись мало, и искреннюю заинтересованность в общении со мной проявляли только Тао и Такео, ну, может, ещё Кранц периодически выспрашивал какую-то информацию. Ему, кстати, я решил подарить более-менее приличные часы. Для Тао пришлось заморочиться, но продавец клялся и божился, что эта примочка обязательно должна понравиться такому профи, как мой, кхм, подопечный, а чтобы добыть достойный Такео дар, понадобилось сунуться в полуподпольное заведение, где (по невероятному стечению обстоятельств, честное слово!) продавец сам себе вышиб мозги, целясь при этом, почему-то, в меня. С Шарком проблем не было: он любил ножи, а в них, благодаря Робу (ему, кстати, тоже досталось подобное), я кое-что понимал. Хаммеру же достались крепкие кожаные перчатки без пальцев. Ещё немного подумав, с мстительной улыбочкой отправил Юрию будильник из магазина приколов, запаковал секстант для Дэвида и на том решил, что к празднику готов. Чёрт побери, если подумать — ни в одно прошлое Рождество я не дарил подарков такой большой группе людей! А ведь надо будет ещё не забыть поздравить, хотя бы устно, русских, на попечении у которых я провёл кучу времени… * * * Февраль 2014 года нашёл, чем меня «порадовать». Во-первых, затяжная миссия по сопровождению Дэвида закончилась пшиком, то есть откровенным сумасшествием исследователя — он прямо на моих глазах слетал с катушек, что особенно заметно стало после Кореи. Сначала мой спутник начал видеть какие-то странные вещи — круги на полях, символы на кирпичах новостроек. Он таскал меня всюду за собой и говорил, что чувствует, как проходят сквозь мир потоки энергии, что высшие силы, наконец, смилостивились и указали ему путь в сферы ранее недоступного роду людскому, и теперь он на пороге открытия. Ещё заставлял меня медитировать, поминутно спрашивая, не обнаружил ли я в себе, чёрт побери, того же, что видит каждый просвещённый человек, потому что если уж его так щедро одарили, то и мне должно было перепасть кое-что, может, даже и значительное. Однако нихрена. И это моего спутника чрезвычайно огорчало. Но он не отчаивался, и потому в одну не очень прекрасную полночь, когда бушевала гроза, разбудил меня и с горящими глазами потащил поклоняться какому-то дереву, кружил вокруг него, напевая что-то невнятное. — Ты чувствуешь? Чувствуешь это? — требовал Дэвид от меня каких-то невнятных вещей, и его было едва слышно за раскатами грома. — Это благословение Предтеч! Я ощущал исключительно то, что промок до нитки и что, несмотря на близость к экватору, мне чертовски холодно. А ещё то, что молнии ебашат поблизости от нас, а это клятое дерево торчит, аки средний перст на руке хулигана, посередь пустыря. И это определённо не есть хорошо. Это походило на какой-то ритуал не просто седой, а уже даже облысевшей и покрывшейся плесенью древности: разгул стихии, чокнутый шаман, скачущий в одной набедренной повязке вокруг своего священного места, и я — в качестве то ли жертвы, то ли чрезвычайно тупого адепта. Лютый, в общем, пиздец и полнейшее мракобесие. Нет ничего удивительного в том, что, по закону жанра, именно в тот момент, когда Дэвид в очередной раз орал мне что-то условно матерное, молния херакнула, наконец, в злополучное дерево, расколов его пополам и заставив возгореться. Я едва успел отшатнуться: электрический разряд прошёл буквально в нескольких сантиметрах от меня! Гром прошил тело следом, заставляя содрогнуться. Неловко поскользнувшись на размокшей грязи, моя тушка шмякнулась прямо под ноги этому шизанутому ебанько, которого навязали мне в спутники, разбрызгав во все стороны содержимое лужи, в которой оказалась. Я лежал, глядя на то, как сверкают молнии, как горит дерево, как скачет в дикой пляске Дэвид и понимал: ну её нахуй, эту экспедицию. Надо было валяться в ногах у лоли, сделать, что угодно, но отказаться от этой всё более дурно пахнущей затеи ещё в самом начале. Теперь уже было поздно. На следующий день Дэвид ходил очень воодушевлённый, что-то вещал об единении и гармонии с миром и межмировым духом, и так всю неделю, но хотя бы не хулиганил больше по ночам. Всё это время мы неторопливо продвигались куда-то зигзагами, иногда возвращаясь назад. В итоге и без того слабое моё представление о том, где мы находимся, было совершенно разрушено. Наша клятая экспедиция оказалась как-то вне времени и пространства, и когда язык мой, который также и враг мой, не удержал этих слов, выпустив их в мир и уши моего спутника, тот чрезвычайно обрадовался и сказал, что мы достигли цели. Ночью он разбудил меня, потрясая ножом и раздобытым невесть где петухом. Несчастная птица гневно кудахтала, но его пленителю это было по барабану. Он снова потащил меня куда-то, где уже был сложен костёр (и когда только всё это откопал и, самое главное, где?!). Языки пламени плясали, нагоняя таинственности, Дэвид был уверен в успехе. Снова читал какие-то мантры, совершал телодвижения вокруг огня. В конце концов, пронзил ножом грудь петуха и заставлял меня пить его кровь. Было мерзко. Ещё трепыхающаяся тушка, сунутая мне под нос, не вызывала никаких положительных эмоций, тенденций к просвещению и внезапному обретению гармонии тоже не наблюдалось. Да ну, он же ведь не серьёзно? — Пей, — велел мне Дэвид, нервно стискивая нож одной рукой и вдавливая в моё лицо птицу другой. Едва лишь стоило мне открыть рот, как он тут же наполнился перьями. Отплеваться не выходило, заниматься непотребством — не хотелось, и я лишь упрямо стискивал зубы. Однако, кажется, того, что губы мои оказались запачканы в крови, попавшей на них с перьев, вроде бы удовлетворило претензии чокнувшегося учёного. Он продержался ещё совсем немного, прежде чем начал буянить в открытую, и его увезли крепкие ребята в карете «Скорой помощи». Побольше бы на нашу шарагу таких, право слово! Вот уж действительно были бы санитары, только не леса, а одной отдельно взятой и богатой на всякие психические отклонения Организации! Во-вторых, по истечении всей этой истории я отравился. На самом деле это чрезвычайно банально и не раз происходило со мной. В этот раз был виноват Париж в целом и жульен в частности, но по их милости некий Свен, временно скрывающийся под фамилией Торп, загремел в больницу. И потянул за собой остальных, как мне кажется, потому что те злополучные грибочки, собранные чёрт-те где чёрт-те кем, хорошо так разошлись по округе. Мне было настолько отчаянно хреново, что мой организм уже готов был с чистой совестью помереть. Даже жизнь собиралась вот-вот пронестись перед глазами — я чувствовал, как она подбирает юбки, подбадриваемая сумасшедшей сукой судьбой, которая подталкивает бедолагу на то, чтобы она станцевала канкан напоследок… но все эти планы нарушила одна с виду хрупкая, но на деле очень уверенная ручка, которая всадила мне в вену иглу с препаратом… Тьфу! * * * А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!!!! То есть, А-А-А-А-Австралия!!! Я совсем не хотел отправляться на этот континент, где любая тварь посчитает за свой священный долг отожрать тебе какую-нибудь не при деле болтающуюся конечность, но мне не простили ни Дэвида, ни жульена и отправили на новый круг персонального Ада. Едва заселившись в гостиничный номер, я выкинул из шкафа змею, а из ванной — паука с его женой, после чего посчитал, что теперь-то уж нахожусь в безопасности. Наивный. Едва лишь расположился в кресле, чтобы почитать, коротая время в ожидании следующего моего задания — сафари, как услышал стук. — Войдите, — вякнул, не отрываясь от своего занятия. Мне никто не ответил, и дверь не открылась, но зато снова постучали. — Войдите! Стук опять повторился. — Да хватит долбить, заходите уже, блин, наконец! — не сдержавшись, рявкнул я и поднял голову. Наши глаза встретились, и лицо моё помимо воли начало вытягиваться, а глаза — и это вполне чувствовалось — так и норовили вылезти с положенного им места. Прямо-таки искра, буря, безумие. Это… пардон, создание пялилось на меня бусинами (скорее, бусищами) своих чёрных глаз с очень суровым и осуждающим выражением морды лица. Мне даже стало немного стыдно, хотя я и не понял, почему. Ну, определённо не из-за того, что оно было по ту сторону окна! Снова раздался стук. Я нервно передёрнул плечами, не отрывая взгляда. С этой тварюшки станется и стекло расхерачить, буде на то у него найдётся желание. В конце концов, это ведь особь совершенно половозрелого, дери его сумку мать, кенгуру!!! Судьба, сумасшедшая ты сука, да скажи ж ты уже, почему мне так сказочно «везёт» на животных?! Кажется, лоли по итогам этой поездочки придётся выращивать мне какую-нибудь случайно утерянную конечность. Кто-нибудь знает, в этой стране водятся крокодилы? А львы?