Чёрная полоса

— Айрис Ривера родилась второго марта тысяча девятьсот пятьдесят третьего года в семье Гадеса и Джессики Ривера, в девичестве Мур. Выросла в США, в Индианаполисе, штат Индиана. С ранних годов её описывали как очень добрую, отзывчивую и чуткую девочку, старательную ученицу, отличницу. Не очень похоже на нашу общую знакомую, верно? Ну, об этом дальше. Ещё в школьные годы мисс Ривера проявляла особый интерес и таланты в биологии, участвовала в конференциях со своими проектами и даже заняла несколько призовых мест. После школы подалась в медицину, закончила в родном городе университет с отличием, причём собиралась посвятить жизнь борьбе с неизлечимыми на данной стадии развития человечества болезнями. Она была прямо-таки самородок, и потому на неё обратили внимание в Союзе. Между прочим, эта юная одарённая практически на коленке и с минимумом предоставленных якобы на конкурсе Союзом данных на голом энтузиазме разработала теорию модификации, которой благополучно пользуется до сих пор. В общем, проверку прошла с успехом, но дальше этого тогда не продвинулось, поскольку она вышла замуж, родила сыновей, в которых души не чаяла, и сконцентрировала всё своё внимание на семье, отдалившись от науки. Казалось бы, такой блестящий научный гений потерян для мира навсегда, но… в тысяча девятьсот семьдесят девятом году банда радикальных феминисток с громким самоназванием «Амазонки» проникает в её дом, зверски убивает мужа и детей у неё на глазах, выкрикивая лозунги и призывы освободиться от рабства… жуткая история, словом, и довольно громкая, потому что этих «Амазонок», в конце концов, поймали и судили за серийные убийства. Однако не о том. Айрис получает тяжёлую психическую травму, возвращает свою девичью фамилию, чтобы иметь как можно меньше напоминаний об этом инциденте, проходит длительное лечение у психотерапевта и, в конце концов, в тысяча девятьсот восемьдесят первом году начинает свою карьеру в Союзе, к настоящему времени став одним из ведущих специалистов. Мы молчали. Конечно, история у неё — не всем пожелаешь, но что же здесь такого, что пробрало даже не особо впечатлительного на подобные вещи Тао? — Это официальная история. Досье, которое, тщательно покопавшись, я нашёл в недрах баз данных Союза. Получить к нему доступ было не так-то просто, но возможно, — сказал тот. — Однако потом меня заинтересовало вот что: почему так мало сказано о муже доктора Айрис? Ни имени, ни фамилии, ни возраста или чего-то такого — полный ноль. Может, она сама удалила эту информацию? Но досье ведь не зависит от чужих хотелок, оно полностью объективно. Так что эта часть повествования показалась мне… хм-м… туманной, и я решил копать дальше. Пришлось наведаться на сервера Индианаполиса, пошерстить базы данных ЗАГСов… в конце концов, мне удалось найти запись о бракосочетании неких Айрис Ривера и Ричарда Паркера. Следом — о рождении Марка и Кларка Паркеров, чудесные близнецы, рост, вес — всё в норме. Да здравствует повальная компьютеризация, скажу вам я, потому что всё, что пылилось в реальных архивах, радостно перенесли в виртуальные, а бумажки отправили на переработку, потому что деревья в наши дни следует сохранять! В общем, смотрите, какую редкую фоточку я добыл: счастливое семейство Паркеров в гостях у друзей, — он щёлкнул пультом, и… бля-я-я-я-ядь!.. С фотографии улыбалась Айрис с двумя весёлыми годовалыми светловолосыми мальчишками на руках, а её приобнимал худощавый, с европейски правильными чертами, мужчина. И он, как и детишки, был блондином. — Ну, как бы, теперь, кажется, отпадает вопрос, чего она такого нашла в нашем Свене. Ребятишки-то явно в папочку удались. В общем, с этой информацией я нашёл в подшивочке на «Амазонок» дело об убийстве Паркеров, причём даже с фотоматериалами с места происшествия, и это фу, честное слово, не буду этого показывать, я одним глазком глянул, но мне хватило. Так даже Шарк не делал, это вообще. Бр-р! А ещё в той же подшивочке было заметно то, что «Амазонки» эти, хоть то было не первое и не последнее их убийство, подобных зверств более не совершали. Да и описание миссис Паркер с теми рожами, что судимы в итоге, несколько расходится, но тогда это списали на стресс и шоковое состояние новоиспечённой вдовы, а потом она и сама опознала конечных фигуранток как виновниц. Казалось бы — такая мелочь, ну, расшалились девочки разок, да? И тут я на одном стареньком сервачке совершенно ненамеренно — баловался, признаю, но я даже балуюсь с пользой! — наткнулся на отчёт о ликвидации неких эм точка пи в соответствии с полученными инструкциями, подпись — агент Саммерс, группа «Вайлд Кэт», дата, по абсолютной случайности расходящаяся на пару дней позже с датой инцидента с Паркерами… интересное совпадение, не так ли? Особенно если учесть, что там же лежит ещё парочка отчётов, связанных с кое-какими делишками Союза, которые я использовал как-то раз, мне его один знакомый по дружбе подсказал года полтора назад… ну, не суть. Потом я просмотрел заключение психотерапевта Айрис уже к тому моменту Ривера о том, что она абсолютно вменяема и готова к дальнейшей работе, в подшивке к её личному делу и ещё несколько весёлых бумажек за именем того же доктора, но уже его начальству, коим являлся ныне почивший двенадцатый старейшина. Доктора того, кстати, уже тоже нет, причём давно, а вот записи, в том числе сеансов и препаратов, которые назначили принимать мисс Ривера, всё-таки ещё лежат, никому не нужные. А я вот подобрал. И знаете, что? Её старательно пичкали этой дрянью — прям как того твоего, Свен, индокитайского дружка, как там его, Дэна? — Дэвида, — автоматически поправил я. — Не важно! В общем, поначалу с ней не так плохо всё было, толковый врач мог вправить мозги на место, и, может, мисс Ривера уже была бы снова миссис или просто трудилась где-нибудь в лабораториях на благо родины. А тут её психику расшатали до приемлемого уровня, чего-то там навнушали, доучили и отправили радостно модифицировать человечество. Финита! Вот и весь секрет её неуравновешенности и этого сдвига на «детки мои». Просто Союзу хотелось получить перспективного учёного. М-да. Не просто так у лоли крыша протекла, ой не просто. А то, что она бесилась на тему того, что ей приходится подстраиваться под Кромбеля, потому что он, видите ли, самый крутой перец в этом супе, вполне обосновано, а не пустое бахвальство. Если Кромбель сотоварищи, похоже, делал ставку на физическую трансформацию, возможно, с добавлением чужих, не человеческих, а животных ДНК (это Тао мне как-то раз ещё в Союзе пытался объяснить теорию, вот, что запомнил, то и воспроизвожу), то наша «матушка» концентрировалась на улучшении возможностей человеческого тела. Не удивительно, что она не продвинулась до невиданных высот, но всё равно сделала очень многое. Сама ведь базу разрабатывала, по сути, с нуля. Может, и со мной чего вышло бы, но я-то уже частично разработка другой школы, да ещё и в принципе человек-косяк, да и знакомство наше состоялось… м-м-м, при не очень хороших обстоятельствах. Во всём виноват Союз, иначе и не скажешь. — И теперь мы должны посовещаться и решить, что делать: стирать доктору Айрис память и рассказывать эту историю наново или оставить всё, как есть, и дополнить моими неофициальными находочками, — скромненько закончил Тао. Это было очень сложное решение на самом деле. С одной стороны, удалять все воспоминания, в некотором роде, негуманно, но, учитывая то, что характер-то сохраняется, это оказывается в некотором роде русской рулеткой: будет ли это милая девочка-отличница или ебанутая сука, которая, увидев цель, ринется разносить Союз по камешку? И вообще это свинство — насильно человека такой штуки лишать. Может, она хочет оставить всё это при себе, а тут мы со своей благодетелью. Медвежьей, блин, услугой, иначе и не скажешь. С другой, поверит ли она новым данным, не сочтёт ли их искусной подделкой и издевательством над памятью о близких? И что нам с ней делать в таком случае? Вдруг она ещё рыдать начнёт? Я уж точно не умею успокаивать плачущих женщин, а остальные? В конце концов, мы снова разошлись обдумывать полученную информацию со всех сторон. У нас есть время до конца июня, а это примерно неделя. Уж за это-то время решим что-нибудь, да? Хотелось бы надеяться. Эта подвешенность в некотором роде убийственна. Очень утомляет, если о ней думать. * * * Сегодня в нашем уютном жилище произошла драма: после обеда дети приволокли гироскутер и решили научить всех подряд на этой штуке кататься. Франкенштейн счёл это отличным поводом для прогулки и прогнал нас из дому развлекаться. Мы, содрогаясь от грозящей нам перспективы, вяло плелись за пышущими энтузиазмом школьничками, спокойными, как пара айсбергов, юными благородными и явно заинтригованным новой забавой Рейзелом. — Я на ЭТО не полезу, — сразу предупредил братьев. — Мы ещё не настолько чокнутые, чтобы тебя к этой штуке подпускать. — Выглядит опасно. — Да ладно вам, парни! Можно ведь и попробовать разок! — Тао! — Что? — О, я знаю, кого мы выдвинем от нашей делегации! — Точно-точно! Пусть за всех отдувается. Нет, додумался же ляпнуть Франкенштейну, что, раз у нас выходной, то мы свободны! — Ну, а что я такого сказал? — Между прочим, мне книжку почитать хотелось! — Ну, так взял бы её с собой. — Взял бы, если бы кое-кто не вытащил меня на улицу раньше, чем я успел сказать «а»! — Я не успел причесаться. — Пусть М-21 тебе косу плетёт. — Кстати, а это вариант! — Свен! — Ну, я предложил — я и заплету. Эй, не надо так вздыхать! — Выглядите, как девчонки на пижамной вечеринке. — Опа-па! А откуда это у тебя такие познания, друг мой язвительный? — Я… э-э-э… по телевизору видел! Да! — Или кто-то по ночам подглядывает в чужие окошки? Ой-ой-ой, как нехорошо-о… — Тао! — Пха-ха-ха-ха! — Может, вы там потише будете? — Ха-ха, прости-прости, №4. Мы не будем над тобой смеяться, ага. — Что?! — Тао… — Мы пришли! Ну, что, кто первый? — Шинву, сначала нужно показать, как это делается!.. — И достать телефон, чтобы снять, как все падают. — Тао-хён! Он неисправим. * * * Возвращаясь домой в понедельник, попали в грозу. С небес лил неприлично холодный для этого времени года дождь и ебашили молнии, напоминая мне об одном не очень приятном эпизоде моей жизни, ну, том самом, с кровью петуха. Ну и блядская же погода! И, как назло, зонта никто не взял. Решили, чтоб не промокнуть совсем уж до нитки, пройти по верхам. Этот хитрый план нам вполне удался, и до пункта назначения осталось уже совсем немного. Всего-то перепрыгнуть ещё пару крыш и… ХРЕНАК!!! Неподалёку от нас ударила молния. Черепица, в которую она попала, разлетелась мириадами осколков, от которых мы спаслись, переместившись вперёд. — Вам, парни, повезло, что у вас есть я — универсальный громоотвод! — гордо хмыкнул братец хакер и придержал поскользнувшегося меня за локоть. Тряхануло нехило: видимо, заряд ещё не полностью переработался, вот остатки и долбанули по мне. — Ауч! — Ой! Прости, я не хотел! Ты в порядке? — Охереть как в порядке! — Ругается — значит, жить будет, — постановил М-21. — Зато не простудится — вон, как дымится! Такео же просто покачал головой и предложил поднажать. Вот спасибо ему за это, святой он человек, а если ещё и горяченького чего предложит — вообще цены не будет! * * * В конце концов, решил посоветоваться о том, что с ней делать, с непосредственной виновницей нашего затруднения, которая до сих пор дрыхла, аки Спящая Красавица, и подвижек в этом деле не наблюдалось. Пока Франкенштейн планово обследовал братьев, я подрулил к лоли и присел рядышком, на край кушетки. — Привет, — обратился к ней. — Как дела? Босс говорит, ты скоро очнёшься, а мы тут никак решить не можем, что с тобой делать: стирать память или не стирать. Тао подготовку небольшую провёл, покопался в твоей биографии и нашёл… всякое. Что у тебя дети были, что их убили, и что на самом деле это Союз сделал, чтобы тебя с ума свести и себе заполучить. Ну и жесть! Знаешь, я бы… Меня всё ещё немного потряхивало после всего, случившегося сегодня, и, возможно, задел что-то не то, отчего все приборы тут же заполошно запищали, а один из них даже немного заискрил. Я аккуратно слез и попятился. Мирно разговаривающий в сторонке квартет обернулся с перекошенными лицами. — Свен, что ты там делаешь?! Франкенштейн же без лишних слов кинулся к пациентке. Э-э-э… кажется, кое-кто сейчас раньше срока проснётся, да? Хреновый из меня Прекрасный Принц, откровенно говоря, и ста лет положенных ещё не прошло. Может, повременим? Охо-хо.