***
Харука едва удерживает в мигом ослабевших пальцах корзину. Она медленно оборачивается к их гостье, одной головой, цепким взглядом впивается в её белое, словно вывалянное в крахмале, лицо. — Что? — глухо переспрашивает она, слабо узнавая свой собственный голос. Вся кровь отхлынула от лица, наверняка кожа не темнее, чем у их маленькой гостьи. Взгляд синих глаз такой… безразличный, пустой. Неживой вовсе. Корзина всё же выпадает из рук. Девочка стойко выдерживает её рассеянный, но пробирающий взгляд, сама как-то безразлично глядит в ответ. Отчего-то Юки думается, что девочка выгорела за одну ночь. Огарок свечки, фитиль которой давно и безвозвратно сгорел. Безликий воск, принявший форму чужого безэмоционального лица. Наруто набралась смелости подойти вплотную. Она прикоснулась к рукам женщины и вложила в них что-то тёплое, сжала чужие ладони, понукая держать это самое что-то. Харука опустила растерянный взгляд на заколки, которые давеча со скрипом разрешила взять Атсуши. Это показалось дикостью, эти слова Узумаки. Послышалось, определённо послышалось. — Араши-сан и Хаку-сан, — девочка сделала паузу, немного выдохнула, собираясь с мыслями, и продолжила, — они любят вас, Харука-сан, — ровно повторила Наруто. Она сжимала ладони на руках женщины, заставляя деревянные камелии впиваться в огрубевшую кожу, и смотрела перед собой пустыми посветлевшими до голубого глазами. — Обоих. Они просили это передать, — добавила Узумаки, заглядывая женщине в глаза. Не было на её лице ни эмоций, ни жизни как таковой; Харука отметила это постольку поскольку, пребывая в странном состоянии на грани шока и наивной веры в то, что ей это только чудится. — Извините, — девочка кланяется и, напоследок качнув сомкнутыми на чужих руках ладонями, ушла в шуншине, поколебав травинки с тяжёлыми колосьями и дорожную пыль. Деревянные камелии опережают осевшую от слабости женщину всего на пару мгновений, устремляясь к земле.***
Наруто не могла сосредоточиться, вяло перебирая ногами, почти не следя за дорогой. Она теребит испачканные рукава, разглядывает пятна от туши и кусает губы, не боясь поранить их клыками. Ей нелегко давались встречи с мёртвыми. Порой казалось, что это совершенно обычные люди, встреченные по чистой случайности. Но они были с ней учтивы и любезны, называли госпожой и никогда не осуждали. Иногда просили передать что-то родным, оттого заученная уже фраза тогда легко сорвалась с языка. Узумаки трясёт головой, волосы не путаются лишь чудом, рассыпаясь по лицу и груди единым пологом. Это позволяет на немного собраться, эти прятки от всего мира за своими волосами. Это привычное движение позволяет вдохнуть полной грудью. Девочка медленно выдыхает, закрывая глаза. Чуть шевелит пальцами, призывая себя к спокойствию, но руки дрожат, колени всё ещё слабы от волнения. Живые на это иногда реагируют… реагируют не так, как на то рассчитывала Наруто. Они не видели в ней кого-то другого, кроме неразумного ребёнка и демона в одном лице, не принимали всерьёз и очень часто просто злились. Пугались. Наруто обнимает себя за плечи и оседает прямо на землю, отрешёно разглядывая лес вокруг. Недалеко есть речка или крупный ручей, к которой ведёт эта слабо видимая тропка, на которую она набрела минут пятнадцать или больше назад. Вполне возможно, что там будут люди. Девочка кусает губы и тихо-тихо скулит от досады. Каждый раз общение с мёртвыми изматывает её, напоминает о матери, о шёпоте злых языков, о Мито и Хидео и так по накатанной до самого-самого дна её отношений со всем кланом. — Вао, смотри, это дух! Восторженный детский голос выливается ушатом ледяной воды. Наруто вся вскидывается, подрывается с места под испуганный писк. Два ребёнка — девочка и мальчик, выступивший чуть вперёд первой — глядят на неё квадратными глазищами, но с места не двигаются, словно примёрзнув к земле. — Это дух леса? — робко шепчет малютка, дёргая мальчика за край рукава. Она не выглядит испуганной, скорее, восторженной. — А у неё есть хвосты? Узумаки неосознанно делает неловкий шаг назад и едва не оступается, взмахнув руками, потревожив полог волос, взметнувшийся тонкими змеями в разные стороны. Незнакомая девочка издала непонятный писк, а мальчик перед ней — они, наверное, погодки — уже полностью спрятал ту за своей спиной, но любопытная малышка всё равно косила глазом оттуда, пританцовывая на месте, несмотря на всколыхнувшуюся подавляющую ауру, жгущую щёки. — Мичи! — шикнул мальчик, силой заставляя девочку не лезть. Та протянула что-то невразумительное, но притихла, даже не пытаясь высунуться из-за его спины, краем глаза кося в прогалок между рукой и туловищем своего защитника. Наруто настороженно глядела на детей — возможно, из Юки, а может быть, из селян, она смутно представляла в какой стороне здесь ещё деревни или небольшие поселения. Узумаки сделала несколько осторожных шагов назад, намеренно разрывая дистанцию между ними. И пусть мальчик был и в половину не так грозен, как бака-Хи-нии — или тот же Атсуши, — но провоцировать его не хотелось, тем паче здесь, на вражеской, почитай, территории, где взрослые шиноби могут вычислить её по одной-единственной наводке. Мысли о призраках и ссоре — слишком громкое название для их разлада — с Атсуши резко встали на далёкий задний план. — Кто ты? — резче ожидаемого произнёс мальчишка, сжав в руке сетку с двумя рыбинами. Волосы его, коротко остриженные, были всклочены и грязны, не меньше недели не видя воды и мыла. Но кожа была чистая и загорелая, а россыпь бледных-бледных веснушек на его курносом лице врезалась в память. Наруто с интересом склонила голову к плечу, вызвав этим своим жестом неопределённый бульк; пацан — старше её примерно года на три — дёрнулся, но, к своей чести, остался на месте. То, как он стоял, почему-то показалось… неправильным. — Ты ранен? — спокойно, как-то бесцветно обронила Наруто, интуитивно ощущая какой-то… разлад в человеке перед ней. От её голоса девочка — Мичи — подскочила и запищала что-то непонятное, но явно не испуганное. На восторг походило мало, впрочем, химе не бралась судить. — Помолчи, — грубо оборвал причитания девочки он. В его руках не было ни оружия, ни чакры. Он не собирался нападать, но не позволял Мичи даже просто высунуться. От страха за сестру — и собственную шкуру тоже — внутри разрасталось раздражение от одного только беспечного девичьего писка. — Но Юу, — девочка плаксиво шмыгнула носом, дёргая его за рукав отчётливее. — Может, дух леса поможет? Духи могут… — Они разные, — встряла Наруто. Мичи замолчала, названный Юу нахмурился и поджал губы, молча буравя её взглядом. Химе даже плечом не повела, спокойно глядя на девочку за его спиной. — Духи, — уточнила она. — Не всегда добрые и не всегда злые — разные. — А ты? — с любопытством спросила Мичи, срываясь на частый ритм. Она уже почти полностью высунулась из-за брата и, кажется, прониклась к незнакомке заочным доверием. Наруто склонила голову к другому плечу и тонко улыбнулась, напугав этим Юу едва ли не до икоты. — Я не дух, — со скепсисом произнесла она, чуть поморщившись. — Не дух? — расстроенно протянула девочка и вся поникла. — Значит… — она замялась, опуская глаза. — Значит, ты не поможешь Юу-нии? — Мичи! — одёрнул её брат, но девочка и не думала уступать. Она обиженно глянула на него и легонько стукнула ладонью по локтю, выражая тем самым своё недовольство. — Ты, мелкий наглый паразит… — запальчиво начал он, косо смотря в сторону сестры. — Юу-нии повредил ногу на реке, — даже не слушая словоизлияния Ютаки, девочка полностью вышла из-за его спины, без страха глядя на Наруто. — Он оступился на камнях, нога опухла и болит. Но братик не признаётся! Глупый Юу-нии! Узумаки внимательнее присмотрелась к мальчику. Тот со злостью скрипнул зубами, но препятствовать Мичи больше не стал, хотя порывался отчитать её, что-то бухтя себе под нос. Незнакомка не была настроена враждебно, более того — она даже, кажется, прислушивалась к тому, что лепетала его бестолковая сестра. Да и не зря отходила дальше сама, опасаясь их. Впрочем, Мичи могла сдуру ляпнуть что-то, что этот самый «дух» может воспринять в штыки. Наруто пожала плечами и чуть мотнула головой, не желая произносить вслух. И пусть внутри всё тугой струной натягивалось, подбивало что-то оказать посильную помощь и буквально толкало в спину, Узумаки не могла пересилить себя. Она их совершенно не знает, тем более, их двое и не известно, кто они вообще такие. — Не нужна мне помощь, — раздражённо бросил Ютака, одёргивая рукав, в который вцепилась сестра. Он искренне негодовал такой доверчивости и наивности Мичи, не знающей, где заканчиваются сказки и начинаются пугающие реалии. И лишь горше становилось от того, что сестре ничего не докажешь, сколько ни толдычь. — Не нужна, понятно? — ещё резче добавил он, сердито глядя на девочку позади себя. — Идём! — он дёрнул её за руку, понукая идти дальше. Мичи упёрлась ногами и вдарила кулаком по предплечью. Взгляд её метал молнии, в уголках тёмных глаз — цвет не разобрать — скопились слёзы. — Юу-нии, — жалобно протянула она, губы её затряслись. Ютака вздохнул, понимая, что сестра вот-вот разревётся. — Переживу, — бросил он, заметно успокоившись. Мичи, однако, это не успокоило. Она упёрлась, мотая головой из стороны в сторону, недлинная коса каштановых, выгоревших на солнце волос взметнулась в воздух. — Юу-нии, — девочка настойчиво потянула его к Наруто, сама Узумаки от такой перспективы не порадовалась и отскочила на добрых десять шагов. Мичи, впрочем, этого и не заметила, полностью отдавая своё внимание упирающемуся брату, который уже начал морщиться от боли в ноге, с каждым усилием ноющей больше и больше. — Глупый Юу-нии! — воскликнула она, особенно сильно дёрнув брата на себя, что тот не смог устоять и пару раз шаркнул ногами, не удержав равновесия. Казалось, маленькая девочка готова была насмерть с ним биться, упрашивая на невозможное. Отчего Наруто продолжала оставаться на месте, она и сама не знала, с любопытством, граничащим с опаской, разглядывая этих детей. В Узу было… не так. Она, конечно, не то чтобы часто вообще виделась с кем-то из сверстников, общаясь лишь с братьями и наблюдая издалека, но… здесь было не так. Определённо не так, оттого интересно и любопытно. Даже Атсуши вёл себя не так. Наруто нахмурилась, чуть качнув головой. Пальцами она сжала рукава кимоно, отчётливо ощущая контраст чистой и испачканной тушью ткани. Атсуши показался ей человеком, который не смотрит так, как обычно это делают в Узушио, но… Казалось это или нет, но вышло так, что он просто сбежал от неё, пытаясь отбрехаться какой-то ерундой. И обида тлела внутри маленьким угольком, прожигая уязвимое сердце, несмотря на просьбу Араши-сана. — Я… — неуверенно произнесла Наруто, пытаясь вклиниться в перепалку детей, но потерпела поражение, так как ни один, ни второй не обратил на неё ровным счётом никакого внимания. — Я наверное… пойду, — Узумаки кивнула сама себе и развернулась на месте, чтобы двинуться назад, прислушиваясь к плаксивым интонациям и видя разительные отличия между Мичи и Нанао, которая вечно задирала нос. И только отойдя на десяток метров от тех детей, Наруто настороженно огляделась, почувствовав чужое присутствие. Это не был шиноби, не простой человек, а что-то… другое. Девочка нахмурилась, остановившись и обернувшись назад, к детям, оставленным позади. Те продолжали переругиваться, Ютака еле сдерживался, чтобы не треснуть сестру сеткой с рыбой, и старался не опираться на правую ногу, Мичи дёргала его за рукав и что-то плаксиво выговаривала, иногда шлёпая ладошкой по предплечью, набивая ему синяк. Наруто нахмурилась сильнее, но понять ничего так и не смогла. Смутная тревога свербела в носу, заставляла кукситься и оглядываться в поисках причины. Наруто это не нравилось, она дернула плечами и продолжила идти назад, к поселению Юки. Хватит, она достаточно проветрилась, чтобы спокойно смотреть в глаза Атсуши и не испытывать от этого ничего… неприятного. Девичий крик заложил уши, казалось, даже рожки завибрировали от этого пронзительного звука. Наруто резко крутанулась на пятках, подол кимоно взметнулся, хлестанул по ногам, она едва не запуталась в тканях, сорвавшись на бег. Волосы змеями струились за спиной, не мешая движению, словно и не цеплялись за ветки и траву, не тянули назад. Наруто поняла, что уже достаточно далеко успела уйти, но голоса Мичи больше не подавала, Ютака тоже. Узумаки не могла бы сказать, что чувствовала что-то, кроме страха и зудящего желания узнать, но осознавала, что случилось что-то страшное. Просто так люди так не кричат.***
Ютака думал, что у него помутился рассудок. Всё это… всё это просто не могло происходить с ним. Это… это просто… дурной сон. Верно, да! Просто кошмар. Страшный сон, который закончится, стоит только открыть глаза. Стоит только проснуться, и всё… всё будет в порядке. Точно! Так и будет, но… Мальчик щипает себя за руки и бёдра, болезненно тянет за мокрые щёки. Пальцы скользят из-за слёз, зарываются в волосы, едва не рвут с корнем, но боль не отрезвляет. Он не может проснуться. Это кошмар. Всего лишь страшный сон, это не может быть правдой. Не может! Это происходит не с ним. Ютака не может закрыть глаз, в упор глядя на стаю злобных зверей, столпившихся всего в десятке метров от него. Не может поверить, не может слышать, не может дышать, лишь сипит и пытается не захлебнуться в слезах и соплях, забивающих глотку. Он оглушён своим кошмаром, даже почти не реагирует, когда смазанная грязная тень сбивает его с ног. Лишь чудом его тело на голых рефлексах дёрнулось чуть в сторону, подставляя вместо шеи руку. Тихий утробный рявк сплетается с острой болью в плече, когда зверь сомкнул свои челюсти, в прыжке опрокидывая его наземь. Чудом Ютака не нарвался затылком на камень, приложившись об голую землю, выбившую из груди остатки воздуха. Крик застывает в глотке, перебитый слезами и соплями, вырывается только слабый булькающий звук. Свободная рука метнулась к грязно-серой лобастой морде, Ютака почти выбил животине глаз, но вторая тщетная попытка отбиться была похожа, скорее, на вялый тычок, зверь и не почувствовал ничего, наверное. Мальчишка сучит ногами, но зверь не двигается, лишь сильнее сдавливая плечо в зубах, придавливая всем своим весом к земле и утробно рыча, вибрация эта отзывалась в руке, по костям проходя по всему телу, мальчишка был в этом уверен. Вдруг волк взвизгивает, дёргается всем телом, отскакивая в сторону, и Ютака, всё ещё оглушённый, имеющий силы лишь смотреть, замечает хвост стрелы, торчащей из грязно-серого бока. Не к месту в голове всплывает ассоциации с соколиными перьями и их телами, стремительно падающими камнем к земле в смертельном броске. Всего пару мгновений им владеет эта мысль, но отчего-то тут же воплощается в жизнь. Красно-синяя фигура врезается в зверя с такой скоростью, что Ютака дёргается от страха в сторону, подскакивая на обе ноги; подвёрнутая сегодня лодыжка взрывается болью, и мальчик валится наземь, теперь подставляя под удар прокушенное плечо. Он падает на бок, придавливает больную руку и уж теперь точно не сдерживает булькающего крика, отхаркивая всё то, что скопилось в горле. Когда удаётся хотя бы поднять голову, Ютака чувствует, как его сильно дёргают за ворот юката, но на больную ногу не наступить, а плечо сочится кровью, расползающейся по руке и боку. Ворот врезается в горло на какой-то миг, перехватывает дыхание и мальчишка беспомощно сучит руками по горлу, не сдерживая рыданий. — Соберись! — хлёсткий удар приводит к тому, что голова безвольно мотнулась в торону, на щеке горит отпечаток чужой ладони. Синие глаза без зрачка — Ютака его попросту не мог разглядеть — вонзились в память острейшим сенбоном и встряли там, наверное, так же, как стрела с соколиными перьями в хвосте в бочине у зверя. Мальчишка едва ли стоит на ногах, по большей части балансируя лишь на левой, здоровой. Пытается найти опору в «духе», что вздёрнула его за ворот, и в дереве чуть позади и сбоку от себя, до которого не менее метра. Он неловко взмахивает рукой, пытаясь нашарить ствол, но терпит поражение и тихий вкрадчивый шёпот. Почему-то на меловом лице с тремя парами чётких полосок какое-то красное пятно, не губы, налившиеся кровью, а что-то… другое. Ютака не хочет думать об этом, но продолжает думать. Звери рычат и почти счастливо взвизгивают, копошась неподалёку, дерут что-то красное и тянут в разные стороны, немного отдаляются и пихаются. Ютака не мог поверить, что происходит именно с ним. Почему он? Почему именно он?! В горле дерёт, будто мальчик пытается проглотить каштан в колючей кожуре. Ни вдохнуть, ни сглотнуть, ни сплюнуть горькую от желчи слюну. — Т-ты, — сипло выдавливает он. Выходит даже не жалко, а много хуже. Слёзы катятся по щекам тяжёлыми каплями, боль мутит сознание и всё наваливается и наваливается с новой силой, осознание медленно и упорно прорывается холодным клинком под рёбра, выходя через горло и сведённую спазмом челюсть. — Мичи, — вдруг тихо говорит он, глотая большую часть звуков, но имя сестры отчётливо звучит в его голове. Все мысли и звуки меркнут на фоне её имени, произнесённого его ломанным сиплым голосом. — Там Мичи! — Ютака не выдерживает, срывается на кашель, отхаркивая на ладонь слюну и кровь из разодранного горла. Похоже, он и вправду держал в горле колючий каштан. Неуместная шутка не вызывает ни грамма смеха — только липкий страх, вылившийся за шиворот кучкой склизких червей. Наруто смотрит на него с ужасом и болью, лицо её перекашивает гримаса, а кожа моментом белеет, на фоне чего налитые кровью губы и красный след на щеке смотрятся ещё более ярко. Девочка не сдерживает панического всхлипа и резко разворачивается к кучке радостно рвущих добычу зверей. Колени подкашиваются, а руки дрожат. Вопрос «где Мичи?» отпадает сразу же. Наруто не понимает, как в руках появляется верный лук, а на тетиву ложится стрела. Всё занимает не более чем пару секунд. Вдох, отведённый назад локоть и отпущенный хвост. Первая стрела тут же находит цель и прибивает зверя к дереву, тот визжит и рвётся в сторону несколько раз, прежде чем обмякнуть. Лапы его ещё конвульсивно дёргаются, Ютака смотрит на это с ужасом ещё большим, чем на красное месиво под лапами ощерившегося зверья. Вторая стрела промазывает, зверь извернулся и припал брюхом к земле, готовясь к броску. Он нацелен на Наруто, и она это понимает, третья стрела тоже мажет, волк опережает её на какие-то доли секунды, с грозным рявком бросаясь вперёд. Времени для следующей стрелы нет, Наруто просто с резко засаживает по окровавленной морде ногой, шалея от собственных действий. Волк загорается в буквальном смысле, скулит и воет, пытается сбить едко-рыжее пламя, разъедающее шерсть и кожу. Узумаки не рвёт только потому, что она слишком шокирована происходящим, но слишком печётся об окружающих, моментом подскакивая к вскрикнувшему мальчишке и схватив его за плечо, громко рявкает не хуже волка: — Не смотри! Она грубо закрывает его глаза липкой от крови ладонью и понимает, что Ютака ранен. Ошалело глядит на плечо, за которое хваталась, и чувствует, как горло застывает, скованное спазмом. Глаза расширенны настолько, что их режет от недостатка влаги, Наруто почти не моргает не в силах отвести взгляд. Оглядывается, закрывая своим телом едва стоящего мальчишку, и задирает голову так высоко, скованная паникой с пяток до кончиков волос. Зверь продолжает биться о землю и деревья в попытке сбить пламя, визжит и ранит себя, другие бросились в рассыпную, едва завидев этот едкий огонь. Наруто мутит, тошнота застревает в глотке, её едва удаётся побороть. Ноги будто прибили к земле, вдавили так сильно и залили бетоном, застывшим в одно мгновение. Ни сдвинуться, ни дёрнуться в сторону — на месте стоять и вертеть головой. Кровавое месиво едва ли можно охарактеризовать как человека. Ребёнка. Наруто кашляет, смаргивает, чувствуя жжение в глазах, и вжимается всем телом в Ютаку, вовсю ревущего, не отнявшего её ладони от глаз. Она чувствует дрожь, его, свою — не разобрать. Продолжает закрывать ему глаза и сипит в мальчишескую грудь, крепко обнимает другой рукой, прибивая к дереву. — М-ми… М-мичи… — едва слышно шепчет он, робко обнимая защитившую его девочку за плечи, икает и завывает на одной ноте. Ничего отчаяннее Наруто не слышала. ________________ От автора: Автор снова портит статистику страниц и прочее, но уж как пошло. Помню, кто-то спрашивал, как скоро появятся небезызвестные персонажи и вообще насколько сюжет близок к проявлению указанных в шапке пейрингов. М-м-м… далеко. Достаточно далеко, чтобы автор обливался потом от нервного напряжения в ожидании оплеух от читателей, терпение которых автор испытывает из раза в раз всё больше и больше. Могу, конечно, перескочить сразу к экшону, но это будет уже драббл, а не макси. Ответ на вопрос, видела ли Наруто призрак своей матери. Нет. Потому что души (обычно) не задерживаются в этом бренном мире (за редкими исключениями) и уходят на перерождение, а Наруто видит лишь «память вещей», отпечаток хозяев и мастеров, что их сделали. На какое-то время притягивает к вещам, носящих след, их души. Особенно сильна душа, если связь между вещью и её владельцем или создателем была очень крепка — тем чётче оставленный след, тем дольше может длиться призыв. Свою мать она не видела и не встречала, только в раннем-раннем возрасте. У неё не было её личных вещей, не было знаний о том, что Мияко любила, а что нет и потому, даже знай Наруто об истинной природе своих сил (она полагает, что видит призраков, прикасаясь к тому, что им принадлежало или было ими сделано), всё равно не смогла бы воззвать к её душе. Теперь о лирике. Что сказать, оправдываться не имеет смысла. Даже обещать, что не заброшу эту работу, не могу совершенно, так как это зависит от множества факторов. Звёзды должны сойтись в определённый момент по-особому, чтобы у автора появилось не только желание, но и прочие сопутствующие вещи для написания продолжения. Полагаю, многие авторы со мной согласятся, что просто заставить себя сесть за фф ничтожно мало. И брешут те, кто говорит, что «аппетит приходит во время еды». Это не так работает, ребят. По крайней мере, не у всех. Под одну гребёнку всех не надо, ладно? Автор не жалуется, не ищет одобрения или ещё чего-то, а просто выговаривается, проясняет ситуацию и, кажется, всё же самую малость оправдывается. Кхе. P.S. А ещё у автора есть группа в вк, ссыль оставлю в шапке для кликабельности.