Timeless myths

Билл сидит в углу бара, пьет только виски и не снимает перчатку с правой руки. Сложно подсчитать, сколько предложений "хорошо провести время" он отклонил, да хотя бы и за сегодняшний вечер. Опрятный мужчина приятной внешности в таких местах всегда лакомый кусочек, но Билл вежливо отказывает каждой, кто к нему подходит, своей улыбкой заставляя их еще больше жалеть о том, что дельце не выгорело. Артур смотрит на это со стороны и ухмыляется. Он официант и, хотя весь здешний персонал работает с голым торсом, его дело все еще: разносить напитки и флиртовать с девушками. И парень в этом весьма успешен, надо заметить, раз этой работенки ему хватает на выплату кредита за обучение, - но отказывать себе в маленькой слабости в виде наблюдения за этим клиентом он смысла не видит. Билл знает, что Артур оглядывается на него, смотрит с другого конца зала, хоть по мужчине и не скажешь. Парень чувствует этот взгляд и он ощущается совсем иначе, чем те, коими одаривают его подвыпившие выпускницы и прочие, жаждущие мимолетного внимания. Билл смотрит так, словно сердце Артура лежит в его ладони, бьется мерно, выплескивая темную кровь на пальцы, и мужчина может сжать его в любой момент. Блондин возвращается к стойке, вынимает из кармана крошечный блокнот и надиктовывает бармену сразу несколько заказов. Артур ждет напитки, облокотившись о деревянную поверхность спиной - сегодня народу немного, можно себе позволить подобную вольность. Он запрокидывает голову, отросшие волосы щекочут голые плечи, когда вот так на секунду замираешь, перестаешь улыбаться и притворяться, что все хорошо, осознание собственной никчемности накрывает просто лавиной. Мерный стук по стакану отвлекает, и Артур рад перегнуться через стойку, взять бутылку с дозатором и подлить Биллу еще. Пока янтарь виски плещет в бокал, мужчина одними глазами спрашивает Артура, стоит ли ему ждать конца его смены. = Все началось довольно прозаично: в их баре отмечали девичник, не очень благочестивые подружки невесты надрались и практически насильно заливали алкоголь всем желающим и не очень, потом кто-то предложил парню взять марку с чужого языка, это показалось ему весьма интригующим мероприятием, а уже после мир превратился в быстро сменяющиеся картинки довольно-таки конченного разрешения, пока отвечающие за изображение платы в его мозгу окончательно не перегорели. Наутро, собирая себя по крупицам, Артур долго пытался понять, где находится. И почему у него так болит задница. Но ответы на сии животрепещущие вопросы слились в одном человеке - Билл Уилсон. - Выметайся нахуй из моей квартиры. - Твоей? Чего? А что было-то? Мужчина неприятно сощурился, после его взгляда Артуру хотелось проверить, не появилось ли в груди лишних дыр, но отводить глаза от хозяина дома, где он переночевал, казалось еще более опасным. Пьяный и обдолбанный парень приземлился на соседний с Биллом стул, развязно расставил ноги, подпер голову рукой и принялся беззастенчиво на него пялиться. Уилсон считал себя крайне терпеливым человеком, но и его спустя пару минут это начало напрягать. Однако не успел он и рта раскрыть, как у Артура прорвало плотину: - Что в тебе такого? Че вот ты такой весь из себя загадочный? Все девчонки в баре только и делают, что пытаются угадать, кто ты такой. Кем работаешь, где живешь. Ты просто граф Монте-Кристо местного разлива... Блондин все говорил и говорил, а Билл понимал из его речи все меньше и меньше слов. Сам он к тому моменту выпил еще непростительно мало, чтобы смотреть на подобные выходки (пусть даже очень симпатичных официантов) сквозь пальцы. Но и послать его на три буквы как-то язык не поворачивался, особенно после сочувственного взгляда бармена. - Уилсон, я понимаю, что не вправе просить, но не могли бы вы отвезти его домой? Так может и не скажешь, но Арт хороший парень, в колледже учится, кредит платит. Не хватало только, чтобы какая-нибудь пьяная дура от него залетела. Билл не знал, каким таким диковинным образом сошлись на небе звезды, что он вдруг решил сыграть доброго самаритянина, но через десять минут он грузил в свою машину сопротивляющееся и незатыкающееся тело. Для человека под кислотой простая поездка в машине казалась путешествием в страну чудес, так что когда Артур стал рассказывать о драконах и магии, мужчина отбросил надежду добиться от своего пассажира его домашнего адреса. Подниматься по лестнице в наркоманском угаре, наверно, жутко увлекательно, потому как Артура пришлось прижать к стене, чтобы он не ушел на следующий этаж, пока Билл открывал десятком разномастных ключей десяток замков на бронированной двери. - Ты красивый, - у Уилсона аж нервный смешок вырвался, он-то надеялся, что пауза в нескончаемом потоке генерируемой воспаленным от стимулирующих воздействий мозгом белиберды это хороший знак. Не тут-то было. - Тебе надо проспаться. - Ты гей, да? Ты поэтому всем девушкам даешь отворот-поворот? Мне можно сказать, я против педиков ничего не имею... - Слушай, вот ты, вот кровать - сложи это уравнение, чтобы мне не пришлось применять силу. Билл начал выходить из себя еще в баре и сейчас терял последние крохи терпения. Билл развернулся, чтобы уйти на кухню и сварить себе самый крепкий кофе, который только можно себе представить. Но пьяному же море по колено - Артур схватил мужчину за предплечье и это была его фатальная ошибка. Рука в кожаной перчатке сжала запястье до боли, резко вывернула и отточенным движением заломила назад, Уилсон скрутил парня за считанные секунды, упер смазливой мордашкой в матрас и придавил поясницу коленом, чтобы дернуться даже мыслей не оставалось. Контролировать приступы агрессии было просто, пока его никто не трогал, а вот усмирить собственный гнев, стоило ему вспыхнуть, становилось практически невозможно. Ощущение собственной силы, власти над чужим телом пьянило не хуже виски, Билл переставал слышать что-либо, кроме собственного голоса и мыслей. Длинные светлые волосы скользили меж обтянутых тонкой кожей пальцев дурманяще приятно. - Что ты там говорил? Против педиков ничего не имеешь? У него не было причин издеваться над этим пацаном, он хотел бы познакомиться с этой охренительной задницей при других обстоятельствах и по обоюдному согласию, но в моменты застилающей глаза ярости приступов, все уходило на второй план. В перчатке ощущения притуплялись, но мышцы спины, по которым Уилсон скользил рукой были каменными и подрагивали от напряжения - никому не нравится быть жертвой. Билл прижался к Артуру ближе, запах пота и алкоголя ударил в нос, мужчина собрал соленую испарину с изгиба сильной шеи, пока расстегивал чужие джинсы, укусил ухо. Говорить ничего не хотелось, это был момент звериного обладания, власти сильного. Но насильником Билл не был никогда, так что, ощутив, как туго чужое нутро обтягивает его пальцы, он пришел в себя до того резко, что напугал сам себя. - Еще и девственник...что за день? Уилсон еще раз окинул заспанного и потерянного парня взглядом: он представлял собой зрелище до невозможности желанное и раздражающее одновременно, но за отходняки, что накрывали его после приступов, Артур заслужил маленькую месть - пусть боится и больше не лезет к нему. - Сам и вспоминай. А теперь пошел вон. = Билл не появлялся в баре пару дней, Артур то и дело оглядывался в конец барной стойки, в затемненный угол, где мужчина обычно цедил свой виски, глухо постукивая по стакану пальцами в кожаной перчатке, чтобы подлили еще. Но его там не было, никого не было, словно это место было закреплено за Уилсоном и никто не смел его занять. Артур кое-как восстановил часть событий того вечера: девичник удался на славу - весь чай пришлось отдать начальству для возмещения дикого количества битой посуды, а одного паренька вообще уволили за секс с клиенткой. Артур смутно догадывался, что за то, что не он оказался на месте этого несчастного, стоит благодарить не бога. Уилсон появился спустя несколько дней, в правом глазу полопались сосуды, он казался более дерганным, но возможно Артур переносил на него собственное волнение - парню необходимо было прояснить ситуацию, поблагодарить мужчину или извиниться, в зависимости от того, что ему было нужно. А Биллу было очень нужно, чтобы его никто не трогал, поэтому, когда Артур робко подсел за стойку, выбрав соседний с постоянным клиентом стул, мужчина чертыхнулся: - For the fuck's sake... Слушай, парень, если ты опять радио врубишь, я тебе въебу. - Нет-нет, я хотел извиниться... - За что? - За то, что вел себя как мудак? Наверное, - Уилсон прищурился, как тогда, когда выгонял нежелательного постояльца из своего дома, терпеть такой взгляд было физически больно. - Ну что ты, скорее я должен тебя благодарить, - ухмылка полностью изменила его лицо, сделала его хищным и пугающим. - Ты был крайне покладистой кошечкой. Артур вскинулся, покраснел и сбежал в подсобку. Щеки горели от стыда, не может быть это правдой... Когда блондин вернулся в зал, место Билла снова пустовало. Артур не верил, что Билл воспользовался его неадекватным состоянием. Тристан сказал, что попросил Уилсона позаботиться о пьяном парне, и, как бы мужчине не хотелось, настолько гнидой он не был. Или... Почему вообще Артур берется судить о том, какой он? Они никогда не общались, едва ли парой слов перекинулись. Неужели на него так повлияли все эти дурацкие девчачьи сплетни? Парень с трудом, но вспомнил, как выбирался из незнакомого района, по навесной внешней лестнице нашел нужную многоэтажку и поплутал по этажам в поисках бронированной двери с десятью замками. Нашел и застыл, не решаясь нажать на кнопку звонка. - Медленно сними капюшон и оставь руки поднятыми, - звонить и не пришлось. В искаженном динамиком голосе было столько холодной открытой угрозы, что Артур наяву почувствовал себя героем боевика. И ему не понравилось. - Это Арт, из бара... Могу пресс показать? - из-за двери послышался отборный мат, парень втянул голову в плечи, продолжая держать руки поднятыми вверх от греха подальше. Замки начали открывать один за другим сверху вниз, в проеме показался Билл, с кобурой поверх домашней футболки и пистолетом в руке. - Тебе совсем жить надоело? Че ты до меня доебался? - Да я... Я просто... хотел... - Хотел узнать, правда ли я тебя поимел? Нет, детка, можешь не волноваться - ты все еще целочка, каких поискать. А теперь свали нахуй и забудь сюда дорогу. А я забуду дорогу в твой бар, лады? Артур ошарашено следил взглядом за пистолетом в чужой руке, как смотрят на крошечный молоточек на приеме у невропатолога, не моргая. А потом его внимание переключилось на саму руку - Уилсон впервые был без перчатки. Пальцы до самой ладони были покрыты сеткой красных выпуклых шрамов на бледной как бумага коже, ногтевые пластины неровными углами прорезали плоть и скрывались в ней же, в центре ладони зиял огромный круглый шрам, темно-бордовый, напоминающий стигмат. Билл заметил, он все замечает, втянул Артура в квартиру и захлопнул дверь. - Ты теперь меня убьешь, потому что я знаю слишком много? - Ты хоть что-то знаешь? - Нет? - Нет. Не ссы, - мужчина снял кобуру и бросил ее на тумбочку в прихожей, проверил количество патронов в магазине, вернул его на место и поставил на предохранитель. Билл взял одну из многочисленных перчаток и морщась натянул ее на поврежденную правую руку. - Это больно? Зачем ты надеваешь ее? - Чтоб у тебя глаза не выпали смотреть. Пошли, незваный гость. Кофе сварю. Небольшая и очень чистая кухня, горячий и невероятно крепкий кофе, блестящие армейские жетоны, болтающиеся на холодильнике - Артур оглядывался по сторонами все время возвращался взглядом к Биллу, облокотившемуся о плиту. - Очень вкусно, спасибо. - Не за что. - Вообще спасибо. Что не тронул, что увез. - До сих пор не знаю, зачем это сделал. - Потому что ты не такой плохой, каким хочешь казаться? - Ты нихуя обо мне не знаешь. Допивай и выметайся, а то мало ли что может произойти, - снова эта ухмылка, от которой хочется сбежать, как из-под прицела. Но в этот раз Артур выстоял. - Ты военный, да? - Да блять! Что ты прицепился, хороший мальчик? Тебе разве не надо завтра рано вставать, завязывать форменный галстучек и бежать на занятия? - Я не такой уж и хороший мальчик, Билл. Меня выгнали за драку, так что кредит я плачу за целое нихуя. Тишину можно было резать ножом: Арт пил действительно вкусный кофе и думал о том, что зря разоткровенничался, Уилсон чувствовал себя мудаком. - Я и правда военный, бывший. - Ранение? - Билл покрутил рукой в перчатке, уточняя. - Хуже. Попал в плен, снайперов не щадят обычно. Повырывали ногти, а потом решили распять как Христа, когда не выдал ничего, но времени не хватило. Артуру сложно было представить, что то, о чем говорит Уилсон, происходило на самом деле - это скорее напоминало сюжет компьютерной игры в жанре сюрвайвл хорор, где тебе мало того что надо самому снять себя с креста, так еще и доказывать всем и каждому что ты вменяем после этого. - Я не знаю, что говорят в таких ситуациях. Спасибо за службу? Выражение лица Билла без слов говорило, куда парень может засунуть свое "спасибо". - Можно я еще приду? - Зачем? - Выпить кофе? - у парня было такое несчастное выражение лица, что Уилсон дал слабину. Он уже как-то подбирал котенка с улицы, кормил его, носил пушистый серый комочек на плече. А потом однажды он просто не вернулся с прогулки по крышам, Билл нашел его на дороге двумя кварталами ниже, хотя глупо надеялся, что плоское полосатое пятно на асфальте было менее пушистым. Артур скорее напоминал пса: приходил по средам в одно и тоже время, приносил что-нибудь сладкое или чипсы, пил кофе, который Уилсон варил, молча или вовлекая мужчину в какой-то бессмысленный разговор. И тем не менее должен был наступить момент, когда он сам себе бы признался в том, зачем делает все это, и Билл ждал его. - Я ведь один совсем. - Какие твои годы? Еще найдешь кого-нибудь, женишься, возьмешь еще один кредит и все у тебя будет нормально. Как у всех... Артур подошел к Биллу близко, но не вплотную, выучил уже, что к мужчине лучше не прикасаться первым. Парень застал однажды приступ, Арт не хотел его провоцировать, но Билл даже не ругался потом, просто не осталось сил - ведь он час бил стену, пока бетон под слоями обоев и штукатурки не окрасился красным с разбитых кулаков мужчины. Тогда они впервые спали рядом, в одной постели. Ничего больше, но интимности в этом было много больше, чем в любой другой ночи в его жизни. - Не хочу, как у всех. Артур уткнулся носом в посеребренный висок мужчины, подпаленный порохом, и от того всегда коротко выбритый. - Ты совершаешь ошибку, - севшим голосом шепчет Билл. - Не первая - не страшно... У губ Уилсона горький вкус кофе, они такие же горячие и так же заставляют сердце биться чаще. Мужчина целуется жадно и голодно, Артура просто уносит его напором и страстью. Это льстит, как и взгляд, которым мужчина скользит по обнажившемуся торсу и находит мелкие родинки, которые множество раз видел в баре, а теперь наконец получил возможность попробовать языком. Гладкая кожа в смазке становится невыносимо скользкой, Артур на полном серьезе боится сойти с ума от ощущений, но Билл отвлекает поцелуями, кусает податливые губы, сгибает пальцы внутри, подготавливая, давая привыкнуть к саднящему, тянущему ощущению заполненности. Когда мужчина входит в разгоряченное тело под собой, Артур всхлипывает почти по-женски и прижимает Уилсона к себе еще теснее. Он стонет от каждого движения, вздрагивает судорожно и долго кончает в обтянутую перчаткой руку, не выпуская мужчину из собственного тела. Билл изливается внутрь, находит чужие губы и целует Артура бесконечно долго. - Сними ее, - перчатка грязная и Билл сдерживает желание прикоснуться к влажным волосам любовника. Уилсон смотрит недоверчиво, но тянет зубами за крошечный язычок молнии, стягивает кожу с испещренной шрамами руки. Впервые за все время прикасаться к чему-то не больно. Золотистые пряди волос приятные, шелковистые и мягкие как кошачий мех. = - Подожди меня еще полчасика, вместе домой поедем. Иногда единственно верным решением в жизни остается совершить ошибку.