Timeless myths

Коричневый плащ комиссара полиции потемнел, набравшись льющей с неба дождевой воды, и стал казаться почти черным. Несмотря на поднятый воротник, холодные капли струились по загривку вниз, затекая под рубашку, и Уилсон беззастенчиво прикладывался к фляжке прямо в ходе операции, чтобы не вздрагивать от каждого дуновения ветра. Облава проходила по плану: все, кого планировалось задержать, были задержаны, все, кто хорошо заплатил, чтобы не оказаться в автозаке, были заранее предупреждены и в клуб сегодня не совались. Билл сел в свою машину и закурил. За такое вот абсолютно ненапряжное пособничество мафиозной дележке рынка, он не только срубил нормально баблишка, так еще и благодарность от начальства получит, если не произойдет никаких эксцессов. Хотя в это вот комиссар не особо верил, в этом городе никакие события не развиваются по хорошему сценарию - все всегда идет по пизде, поэтому денег вполне достаточно для счастья. Такого простого мужского счастья, когда у тебя в стакане плещется хороший десятилетний скотч, а за спиной не слышится щелчок снимаемого предохранителя. Уилсон вытряхнулся из плаща, вытянул зубами сигарету из помятой пачки и хотел было отправиться к себе в кабинет, когда заметил в камере какие-то волнения. Рано. Слишком рано. До накала обстановки жильцы обычно маринуются хотя бы пару часов, только потом начинаются разговоры о том, чья мама опытнее в постели, и в ход идут ножи, которые конечно же "не заметили" при обыске. Трое бугаев наезжали на белобрысого высокого паренька. Глазки у него были совсем черные от расширившихся зрачков, а промокшая майка, и без того облегающая, прилипла к груди и животу, выставляя на показ все, что есть. А там было. Слова до Билла не доносились, но спустя пару мгновений блондинчик смачно выхватил по лицу и упал на одно колено. Если б лег, то судьба его была бы решена - драли бы его всей камерой, закрыв решетку спинами. Но он встал, утер разбитые губы, размазав кровь по симпатичному лицу и предплечью и засмеялся, как могут только наркоманы, искренне и от всей своей открытой сейчас души: - Я ж теперь в рот неделю брать не смогу. Вортигерн будет очень недоволен... Мужики веселья парнишки не разделяли и он бы словил еще один кулак, если бы Уилсон не долбанул ногой по решетке, привлекая всеобщее внимание: - А ну быстро по углам разошлись! Или сейчас всем по очереди устрою бесплатную экскурсию в допросную. О, допросная в участке была на улицах притчей во языцех, а все, кто хоть раз проходили через целенаправленное и бессмысленное избиение полицейских и последующее лечение, стремились сотрудничать со следствием со всем возможным усердием. - Этого ко мне в кабинет сопроводите. Кофе, горячий, два. И плед какой-нибудь найдите. Оказавшись в закрытом помещении в компании всего одного человека, мальчишка заметно расслабился. Он стянул с себя майку, закутался в плед и благодарно принял кружку с кофе, хотя любой представитель банды побрезговал бы пить из посуды с эмблемой управления. Блондинчик согрелся, хотя пальцы то и дело сотрясала заметная дрожь - отходняки от экстези, скорее всего. Билл прикурил, наконец, сигарету и глубоко затянулся, обращая в пепел почти половину. - Ну и кто же ты? - Уилсону действительно было интересно. В городе мало было людей, которые вот так запросто могли назвать по имени самого Аспида. И список этих людей комиссар полиции мог назвать поименно, даже если его разбудят среди ночи. И этого голубоглазого котика среди них не было. - Артур. А вы, сэр? - смешной акцент вкупе с его потрясающей неосведомленностью заставили Билла улыбнуться, мальчик улыбнулся в ответ, как воспитанная покладистая девочка. - Комиссар полиции Билл Уилсон. Ты, стало быть, шлюшка Аспида? - Артур зло свел брови, но, поскольку он все еще до ушей был замотан в плед и стучал зубами о край кружки, получилось не очень грозно. - Не сердись, я не осуждаю. Кому как не мне знать, что шлюхой быть непросто. - Вы что тоже..? - Только я не задницу продаю, а куда более сложные вещи. Но не забивай этим свою славную голову. Лучше давай позвоним папочке. - Мне нельзя его так называть. И вам не стоит. Вместе с кофе комиссару принесли и изъятые у мальчишки вещи: телефон, еще немного розовых таблеток в прозрачном пакетике, водительское удостоверение и ключи, слишком маленькие, чтобы быть ключами от машины или квартиры. В списке контактов Билл быстро нашел подпись "Ворт" и набрал номер. Артур тревожно наблюдал, как мужчина напротив тушит бычок и берет из пачки новую сигарету. - Да, Арчи, - таким мягким голос одного из опаснейших людей города Уилсону не доводилось слышать. Он едва не подавился дымом. - Прости, это не он. - Уилсон? Что-то случилось? - Случилось бы, если бы не я. Твой мальчик у меня, приезжай и забери его. - Буду через пятнадцать минут. Билл положил трубку и по внутреннему телефону проинструктировал подчиненных отключить внешние камеры минут через десять. Те, кому надо, конечно, и так узнают, когда и зачем Пендрагон приезжал в участок. А те, кому не надо, знать не должны были. - Арчиии, - протянул мужчина и Артур напрягся. - Как тебе удалось его заинтересовать? Аспид же патологический мизантроп. Еще и ебанутый садист при этом. - На самом деле он ласковый. Брал меня конечно пару раз насухую, но я тогда просто под горячую руку попал... - Да ты ж мое золото, - усмехнулся полицейский, а потом резко посерьезнел. - Не распространяйся о его пристрастиях, вообще ни о чем не говори. Если не поумнеешь, я твою хорошенькую задницу через месяц выловлю в районе порта. Вортигерн Пендрагон зашел в кабинет комиссара полиции как к себе домой. Он многие двери в этом городе мог ногой открывать, включая спальню мэра, своего брата по совместительству. Хотя это все слухи. Правда в этом городе тому, что передается из уст в уста верят больше, чем печатным изданиям и официальным документам - нужно ли говорить о том, насколько прогнила здешняя административная система, если во главе города стоит один Пендрагон, а второй Пендрагон спонсирует его политическую карьеру на деньги от наркотрафика, торговли оружием и игорного бизнеса? И не забываем упомянуть, что Уилсон тоже с удовольствием кормится с его рук. - Вечера, - поздоровался Билл, когда Вортигерн подошел к своему мальчику. О, теперь о его принадлежности не было сомнений: Аспид огладил костяшками по-юношески мягкую линию скулы и остановился на разбитых губах. - Ты сказал, что ничего не случилось. - Нет, я сказал, что, если б я не вмешался, твоей детке порвали бы и рот, и жопу. Так что теперь ты мне очень обязан. Вортигерн посмотрел на него до того пронизывающим, испепеляющим взглядом, что если б не опыт и природный похуизм, Билла не спас бы даже бронежилет. Пендрагон одернул рукав черного пальто и манжету рубашки, расстегнул ремешок часов и кинул их на заваленный документами стол. - Собирайся, Арчи, - мужчина повесил на плечи Артура свое пальто и стал выводить его из кабинета. - Стой, подожди. Что мне блять с ними делать? Они ж кусков тридцать стоят. Не носить же мне ты их предлагаешь?! - Загони кому-нибудь, это уже не мои проблемы. - Вортигерн, - Аспид остановился. - Объясни мальчонке, как у нас тут все устроено. Жалко, пропадет же. - Заделался в сестры милосердия, Билл? Лучше скажи, кто его ударил. - О, я покажу... В этом городе не задерживаются нормальные люди, хорошие даже упоминания не стоят - таких тут жрут на завтрак с метом вприкуску. Понятное дело, вершины достигают только ублюдки высшей пробы - Вортигерн мог бы служить эталоном. Он был красив, даже в чем-то очарователен внешне, среднего роста, темно-синее кольцо вокруг прозрачной радужки. Любой недоумок в камере был выше него на голову, но стоило решетке отвориться, все они разбежались по углам, как тараканы при включенном свете. - Этот? - спросил Аспид у Артура, но блондин только низко пустил голову. Врать про "упал в клубе" было поздно, а потому опасно, такие люди, как Вортигерн ценят правду и честность. - Этот-этот, - кивнул Уилсон с наслаждением наблюдая, как здоровенный амбал от пары точных ударов падает на колени, и только после этого Вортигерн расстегивает пуговку пиджака. Каблук классических туфель вжимает чужое лицо в бетон, под поломанным носом от выдохов пузырится кровь, все помещение участка заполняет тонкий скулеж. - Не люблю, когда нарушают мои планы на вечер. Зубы и осколки кости блестели в багровой густой жиже, как монетки для кофе-автомата. Разбив мальчонке губы, этот парень остался без всей нижней челюсти и, скорее всего умрет, потому что здесь никто ему плечо не подставит. В этом городе никто и не знает, что такое добродетель и святое писание - местный священник был каннибалом вовсе не метафорически. Его конечно убили, но. Этот город - сосредоточение зла. Это Город Грехов. = Полгода спустя Билл, казалось, стал старше лет на сто: в город приехали китайцы, передел рынка окрасил улицы в красный цвет, Аспид позиции сдавать не собирался. На его стороне была Власть с большой буквы "В", что доходило до смешного, ведь прибирать за мафиозными разборками, выгораживать "честное имя" Пендрагона младшего и подкупать или отстреливать бесстрашных журналистов стало для комиссара полиции уже официальной работой, а не дополнительным заработком. Даже такая продажная и сговорчивая, как портовая девка, совесть Уилсона начала болеть. Он не жаловался - денег хватало, хватило бы даже на то, чтобы бросить все на хрен и уехать в какое-нибудь местечко поприличнее, где в мусорных баках не находят трупы, а шлюхи не держат под контролем целый район. Останавливало только одно "но" - Билл не хотел уезжать из этого ада. Этот прогнивший город, где в воздухе витает запах пороха и дым сигарет - ведь если не курить, можно запросто сойти с ума, - эти грязные улицы, где души у людей даже грязнее, если от них вообще хоть что-то осталось. "Пока ждешь цель, всегда пробивает на философские мысли" - подумал Билл, заходя в подъезд многоэтажки сразу за чернокожим парнем с футляром от камеры. Пара выстрелов в спину кого угодно застанет врасплох, парень сполз по стене, а Уилсон убрал пистолет с глушителем во внутренний карман плаща. Находятся же еще такие честные придурки. Прежде чем извлечь карту памяти, комиссар пробежался глазами по снимкам, на которых Аспид отрезает полноватому парню ухо и продолжает говорить в него, как в рацию. Вортигерн был падок на театральные жесты, но никогда ими не злоупотреблял, был слишком прагматичен для этого, удивляло другое: рядом с фигурой мужчины на каждом кадре присутствовало знакомое Биллу лицо - светловолосый мальчишка, за которым Пендрагон приехал лично в участок. Очевидное и невероятное. В рюкзаке у несостоявшейся звезды вечерних новостей Уислон нашел ноутбук, взял его и вышел на улицу, отстраненно размышляя, когда у мафиози стало принято таскать на дело свою постельную грелку. По всему выходило, что Вортигерн доверяет пареньку не только свой драгоценный член, это было любопытно. Билл закурил, положил ноут под переднее колесо и вставил ключ в зажигание. Артур, так его звали. Арчи, так называл его хозяин. Любопытно. Пластик и метал захрустел под шиной, сливаясь с трескотней молнии, через несколько секунд послышались раскаты грома и стоячий душный воздух потревожили первые порывы ветра. Приближается гроза. Уже в участке Уилсон услышал, как дождь забарабанил по стеклу. Черный кофе ждал его в кабинете вместе с огромной стопкой папок, дела, которые требовали его заключений. Комиссар обладал уникальной способностью составлять их так, что даже одаренные адвокаты не могли высмотреть в них и малейшего несоответствия. За это Билла называли Скользким уже много лет. Неподотчетные отстреленные пули и тяжкие телесные повреждения полученные в процессе дознания были самым незначительным, что комиссар умудрялся прятать под замысловатыми юридическими формулировками. И все же сегодня он занимался другой работой. - Флешка у меня. - Деньги прямо в участок привезти? Хули ты вообще туда поехал? - вопросы, которые не требовали непосредственного вмешательство Аспида решал другой человек - его правая рука Арташес Мерзиян. Имя его было слишком длинным и сложным для произношения, как у всех выходцев из стран СНГ, а потому было быстро сокращено до удобного Мерсия. Билл с ним общался часто, много и просто терпеть этого человека не мог, но выбора не было. - Неужели у Вортигерна не хватает средств на секретаршу? Такую с большими сиськами, мягким голоском и без бороды? Такие короткие словесные перепалки стали уже традицией, к тому же Уилсон давно пообещал себе, что как только Мерсия подставится, он с удовольствием прострелит ему башку, совершенно бесплатно, от чистого сердца, как говорится. Деньги договорено было привезти ближе к полуночи, Билл вернулся домой едва ли полчаса раньше и сразу открыл окно, впуская в помещение влажный после дождя, пахнущий озоном воздух. Полицейский щелкнул чайником и по привычке открыл дверцу холодильника, внутри было пусто, только молоко в бутылке на дверце давно превратилось в творог. Дверцу он закрыл, мгновенно забывая о том, что ее следовало бы выбросить. У Билла была хорошая квартира, большая, но не слишком, близко к участку, но не в центре города - она полностью соответствовала его положению и официальному статусу. И Уилсон никогда в ней не ночевал, предпочитая чужие супружеские спальни. Незамужние женщины буквально были не в его вкусе - слишком много проблем: цветы, свидания, внимание, а потом начинают еще навешивать всякие обязательства, ждут не пойми чего. Чужие жены удовлетворялись хорошим сексом, и все, никаких сложностей. Еще конечно был в этом какой-то особый азарт, нет, он был не в том уже возрасте, чтобы выпрыгивать из окон или прятаться в шкафу, но вот пожимать руку какому-нибудь политику на очередном благотворительном приеме, зная, какими простынями сейчас застелена его постель, было увлекательно. В дверь постучали, деликатно, что слегка выбивалось из привычного сценария, поскольку рядовые шестерки никогда особым умом не отличались и долбили так, что пугали соседей, а Мерсия вообще никогда не поднимался, звонил, чтобы Уилсон спустился сам. Комиссар снял пистолет с предохранителя и направился в прихожую, с приличного расстояния спрашивая, кто там. - Артур. Еще помните меня, комиссар? Билл впускает его, и это совсем другой человек. Нет, он все еще похож на шлюху, хотя узкие джинсы сменил не менее облегающий красный классический костюм, а брюки обтягивают идеально-круглую задницу еще плотнее. С первого взгляда теперь видно, что он больше не наивный мальчик: его взгляд насмешлив, он знает, как выглядит и намеренно преподносит себя, как соблазнительный десерт, который никому не достанется. Но это же не значит, что нельзя хотеть откусить кусочек. Голубые глаза блестят, но в этот раз он не обдолбан - он словно все время возбужден, жаждет внимания и ласки. Движения его подобны разливающейся ртути, такие же завораживающе текучие, он улыбается, знает, какую реакцию вызывает в теле любого мужика, будь он хоть трижды натурал. Если ты не покойник, этому противиться нельзя, и напряжение скручивается внутри живота Уилсона, когда Артур проходит мимо него в гостиную. - Вы редко здесь бываете, да? - Работа полицейского не располагает к созданию семьи. - Как и работа шлюхи, не так ли? - Он улыбается так развязно, и не смотреть на родинку над его верхней губой абсолютно невозможно, но глаза на миг становятся пустыми, как перегоревшие лампочки. - Знаете, комиссар, вы единственный человек, кто дал мне по-настоящему дельный совет, а ведь в этом городе даже священнику нельзя доверять. - Хочешь исповедоваться, сын мой? - усмехается Уилсон, не до конца понимая смысл этих откровений. От честности нет никакой пользы, один только вред, она опасней пера под ребром. - Был бы не против просто поговорить. Как-нибудь... "Не гляди на него, не улыбайся в ответ. Это тот огонь, с которым тебе не совладать" - твердит Биллу его умная половина, но полицейский отрывает крышку от пачки сигарет и пишет на чисто-белой внутренней стороне номер своего телефона. Личного, зарегистрированного на кого-то, кого давно уже нет среди живых. Главное к нему не присоединиться. = Вырученные за мертвого журналиста деньги комиссар закрыл в сейфе в охотничьем домике и тут же забыл о них за чередой новых дел. Он совсем забыл об Артуре, пока не зазвонил тот самый телефон. Уилсон сочинял очередное заключение в участке, механически вытащил из внутреннего кармана банальный пластиковый кирпичик с одной единственной функцией и шестнадцатибитной полифонией и ответил простым: - Алло, - молчание на том конце раздражало, он тут и так из себя выпрыгивал, пытаясь оправдать как-то убийство при задержании, что было не просто, ведь задержанный был уже в наручниках, когда в него целую обойму разрядили. Но гнев сняло как рукой, когда он услышал треснутый и совсем тихий голос. - Я никогда не исповедовался. С чего обычно начинают? - С того, что зачат во грехе, - Билл удивился тому, что Артур не выкинул бумажку, что решился позвонить полицейскому, хоть и продажному как сам Искариот. - Но ты можешь начать с того, что ты содомит. В тот раз Артур бросил трубку. Билл наверно даже чувствовал какую-то вину, хотя скорее ему было просто жаль, что разговор не продлился дольше. Потом парень позвонил еще раз, Уилсон был более осторожным, но диалог не складывался - общие фразы не вызывают желания разоткровенничаться. А после комиссар задал вопрос, который волновал его с самого начала и Артура прорвало. - Как ты оказался вовлечен в бизнес? Почему Аспид вообще выпустил тебя из своей постели? - Постели? - парень усмехнулся. - Ты так мелко мыслишь... О, я тот день как сейчас помню, даже мутить начинает. Когда ты назвал Вортигерна ебанутым садистом и мизантропом, ты был не так уж и не прав, хотя ко мне, конечно, он относится иначе. Но и фаворитизм в его случае, это нечто совершенно иное, не то, что представляешь, когда слышишь это слово. Тогда, когда он забрал меня из участка, он перестал отпускать меня от себя. Он не посадил меня на цепь, но, возможно, ошейник был бы даже предпочтительнее его ладони, вечно сжимающей мое плечо или стискивающей локоть. При нем лучше не проявлять слабость, Ворт не может остановиться, когда видит ее, он ее как кровь чует... - Артур прерывисто вздохнул и продолжил. - Я отсасывал ему после совещаний стоя на коленях. Иногда даже во время них. Его не смущает аудитория, его наоборот забавляет, как неуютно становится всем вокруг. Я привык, думал, что мне недоступно уже чувство стыда, но Вортигерн превзошел самого себя. Билл слушал его, затаив дыхание. И чувствовал себя полнейшим ублюдком, ведь представляя Артура между ног Пендрагона младшего, то, как его губы с этой блядской родинкой растягиваются, старательно опускаясь вниз к основанию члена и дорогой, неизменно черной ткани брюк Вортигерна, сидящего, наверняка, с отстраненным лицом и слушающего скучные отчеты и цифры, Уилсон возбуждался, как от самого горячего порно. - К тому моменту "совещание" длилось уже часа два, вибратор был во мне часа на полтора больше, как и кольцо на члене. Это был один из немногих моментов в жизни, когда я действительно думал, что умру. Рубашка прилипла к телу, каждое касание ткани, каждая складка посылали по коже электрические разряды, моя нервная система просто не выдерживала. Ворт играл с настройками пульта, то ускоряя, то замедляя темп. Мне ни в коем случае нельзя было потерять сознание, это было его единственное условие в этой "игре", тогда все бы началось сначала. Меня била дрожь, язык присох к небу, я облокотился лбом о стол и старался зацепиться за слова и шорох бумаг, за тиканье часов, за что угодно, лишь бы только удержаться. И тогда я уловил что-то, какую-то несостыковку. Даже не помню, о чем была речь. Я еле выдавил из себя пару слов, Вортигерн пересадил меня на колени и я шептал ему на ухо, что его обманывает один из его людей, а потом умолял его взять меня, прямо там на столе, перед всеми, мне было плевать. Главное и самое удивительное - он приказал Мерсии проверить мои слова, и я оказался прав. А дальше, комиссар, вы видели фото. Ворт отрезал ему ухо и продолжал говорить в него, что даже постельный мальчик с игрушкой в заднице понимает в бизнесе больше него, раз раскусил его жалкий обман... Артур замолчал, Уилсон тоже не знал, что сказать. Пауза затянулась. Полицейский хотел было открыть рот, возможно, предложить парню как-нибудь пропустить по стаканчику, хотя это было абсолютно недопустимо и невыполнимо, но Арт заговорил первым, совсем другим голосом, ядовито-сладким: - Спорим, твой член сейчас оттягивает брюки? Ты ведь представил, как Вортигерн выгнал всех из зала и разложил меня прямо поверх бумаг. Такого безвольного и возбужденного до предела. Мне было бы все равно, даже позволь он всем и каждому мне засадить, так сильно я хотел разрядки. Представил, как трахаешь меня на глазах у Аспида, да, Уилсон? Артуру не нужен был ответ, он положил трубку, а Билл до хруста хлипкого пластикового корпуса сжимал в руке телефон, успокаивая участившийся пульс под аккомпанемент коротких гудков. = Это было какое-то безумие. Он просто приехал, застал один из тех редких вечеров, что Билл мучился от бессонницы не где-то, а именно в собственной ненавистной квартире. Дождь лил как из ведра, даже уличные фонари повыключали, боясь замыкания. Артур стоял на пороге, промокший насквозь и не было понятно, слезы это текут по его лицу или дождевые капли срываются с длинных ресниц. Время замерло, вряд ли больше чем на минуту, но за эту минуту Уилсон успел подумать о том, что для того, чтобы сделать мужчину тупым и податливым недостаточно одной только красоты. Он трахал самых красивых женщин этого города, жен политиков, адвокатов и судей, и не чувствовал ничего. Сейчас, смотря на этого продрогшего мальчишку, который однажды просто свернул не туда и попался на глаза тому, кто ничего не упускает из виду, сердце Билла разрывалось на куски. Его кожа была холодной и белой как мороженое, его губы жаждали прикосновений, а руки в нетерпении отрывали пуговицы от рубашки полицейского. Они не говорили, ни слова не произнесли, только целовались, стоны и скрип кожи на потертом диване огласили полутемную гостиную чуть позже. Билл старался быть внимательным, несмотря на страсть, что затопила сознание, он оглаживал пальцами гладкие стенки, пока Артур сам не приставил чужой член к самой уязвимой части своего тела. Комиссар теперь понимал Вортигерна еще лучше - Артур был из тех, за кого не жалко отдать целый мир. Он отдавался без остатка, выгибался и насаживался до основания, до соприкосновения бедер. Его горло хотелось стиснуть пальцами до синяков и пить его сладкие вздохи, как божественный нектар. Но здравый смысл не до конца покинул Уилсона, он не оставлял следов. Когда наваждение рассеялось, они лежали на диване. Кольца дыма против света складывались на стене в причудливые тени и Артур дополнял их, пытаясь изобразить сложенными пальцами зайчика. Узнаваемой получилась только собака. Говорить по-прежнему не хотелось. Черная ночь, проклятый дождь, во время которого каждый ощущает себя одиноким. Пришлось. - Ты уверен, что за тобой не следили? - Нет. В этом никогда нельзя быть уверенным. - В следующий раз следует быть осторожнее. У меня есть загородный дом. Они встречались все чаще и чаще, и Уилсон удивлялся тому, как Артур ускользает из под присмотра своего хозяина. Полицейский тайно надеялся, что мальчишка Аспиду просто наскучил, стал слишком послушным и больше выказывает сопротивления или непослушания, превратился в куклу. Ему хотелось думать, что с Вортигерном Арт ничего не ощущает, терпит, безвольно принимает и если возбуждается, то механически. Больше всего на свете людям нравится обманывать самих себя. После очередной умопомрачительной ночи в охотничьем домике, в звенящей тишине, что лишь изредка нарушает пение птиц, Артур достал из-под подушки нож и всадил Биллу в горло. Он пытался зажать рану, но кровь покидала тело толчками, маленькими бурыми в предрассветной мгле фонтанчиками. Билл не узнает уже, но с какой-то стороны Артур поступил милосердно. По крайней мере так он оправдывал себя, ведь Вортигерн ясно дал понять, что не делится своими любовниками. За завтраком он сказал: - Твоя интрижка затянулась, - и в этот момент парень опрокинул на себя чашечку с кофе, но даже не почувствовал жара, в то время как Пендрагон продолжал методично снимать скорлупу с яйца. - Я не люблю делиться. Я всегда получаю то, что хочу, потому что готов на все. Сейчас я хочу, чтобы ты был только моим. Уилсон был полезным легавым, но он может исчезнуть, как и призрачная свобода, что я тебе позволял. Сделай выбор, Артур, и не разочаруй меня. Артур сделал выбор, хотя вряд ли Аспиду он придется по вкусу. Флешка и пистолет, которые передал ему продажный коп в обмен на увесистый пакет с деньгами, сейчас лежали в DHLовском пакете и отправлялись в независимый суд. Парень открыл сейф, забил под завязку спортивную сумку и взял из гаража старый джип. Возможно у него получится что-то изменить. Хоть что-нибудь.