Заклинание для Змея.

Наверное, во всем был виноват их дед, если подумать… Во всяком случае, Эарвэн так и считала, вплоть до того, что даже рискнула обмолвиться об этом в какой-то момент Арафинвэ. Хотя с бурной критикой своего свекра никогда не торопилась по вполне понятным причинам. Финвэ был совсем не той фигурой, которую можно было запросто критиковать, но тут уж просто допекло. - Послушай, - сказала она супругу, изо всех сил стараясь всячески сдержать уже вовсю накипевшее внутри возмущение, - ну что же он рассказывает детям постоянно… Ну это же какой-то просто дикий ужас… Я краем уха услыхала тут недавно, там такое… Зачем он делает все это? Арафинвэ мигом понял, о чем тут речь, ему не нужно было расписывать все подробно, он сам прекрасно знал, о чем то и дело рассказывает его отец. Тема, однако, была какая-то щекотливая и мутная для светлого Амана в целом, и он предпочитал в нее не углубляться по многим причинам. - Просто он знает, - коротко ответил он. - Да что? - Да то, чего не знаем мы. И он хотел бы, чтоб никогда и не узнали… - Нет, если он хотел, - тут же справедливо возразила ему Эарвэн, - тогда чего он сам все время что-нибудь такое говорит, ты понимаешь… Ведь этого тут никогда не будет… Арафинвэ, безусловно, понимал, и ему опять же не очень-то хотелось обсуждать все это, но ему пришлось ответить: - Сам Финвэ думает иначе. - Что? – Эарвен даже осеклась в какой-то миг, нахмурив свои брови и поглядела на него недоверчиво и вместе с тем сердито, даже гневно. Видно, напрочь позабыв, как сама еще совсем недавно допускала что-то такое, что может случиться. - Нет-нет-нет, - она отрицательно погрозила своим пальцем. - Нет! - сказано было резко, сурово, прямо отрезано напрочь. Тут бы ей и остановиться на этом, но раз подобный разговор у них тут состоялся…. – Признай, что он просто до сих пор напуган этим всем и до сих пор не может пережить, - поспешила высказать она свое собственное объяснение поведения Финвэ, лишь бы только не принимать то, которое ей только что сообщил его сын. – По сути, - продолжила она, - он ведь сюда от этого бежал… Но видно, что внутри себя он убежал не до конца. Отсюда, надо полагать, и эти его байки, от которых прямо стынет кровь последняя по жилам. А здесь, здесь этого не будет никогда! - отрезала она. Последняя фраза была словно выставленный щит, за которым хочется скорее укрыться, вроде бы надежно, а нет-нет да мелькнет все–таки в голове тревожная мысль, а вдруг пущенная в него стрела возьмет, да прошьет его насквозь, с хрустом впившись прямо в глаз до самого мозга. - Нужно забыть и перестать пугать всем этим детей, - тон был уже требовательный, - а то эти постоянные их дикие игры в Черного Всадника, по-твоему, это нормально? Изобретение каких-то чудо-луков, тем более, что Туркафинвэ недавно чуть было не выбил напрочь глаз нашему Айканаро как раз из одного такого… Они ведь после деда делаются совершенно ненормальны, день и ночь носясь по саду всей гурьбой, никак их не расцепишь. И все в каких-то перьях, краске на лице, орут и машут палками, это, видишь ли, у них мечи… Мечи!!! А я хочу, чтобы вместо этого они играли, может быть, на арфе! Мы с тобой кого вообще растим? - про арфу это был уже какой-то отчаянно-беспомощный выпад с ее стороны. - Один-то точно день и ночь играет, - примирительно вставил супруг, пожав плечами и намекая на их старшего сына. - Не в то он уже играет! Не в то! Нет, они даже и его как-то вовлекли в эти свои затеи! Хотя он очень мирный мальчик, как известно. Он им эти луки, кстати, и изобретает, чтоб ты знал! А еще какие-то капканы мастерит, для ловли разных чудищ, как он мне охотно пояснил. Капкан для чудищ! Нет, ты понимаешь, чем он нынче занят! Давеча туда одно уже своим хвостом как раз попало! Бедняга Хуан! И хвост ему потом пришлось ужасно выстричь чуть ли не под корень. После чего наш Финдэ вроде как раскаялся, что поддался на все их уговоры и сделал вот такое с бедною собакой. Но знаешь, я до конца не уверена что-то, твой отец и на него влияет тоже… А Хуан, тот вообще претерпевает от них больше всех, вовсю изображая то боевую лошадь, на которой все поочередно скачут, то, наоборот, какого-то неприятельского волка, за которым все бегут со страшным воем, азартно потрясая чем попало… Я лично слышала, как он жаловался Оромэ при их случайной встрече и даже намекал тому забрать его обратно из семейства твоего старшего брата и передать в более спокойные, как он выразился, руки. - Да ведь он не говорит, - снова вставил супруг с легкой улыбкой. - Ну, значит, вот, уже заговорил!!! - Эарвэн энергично взмахнула руками, хотя изначально планировала вести разговор более осторожно, без жесткой критики нолдорана, а то как бы еще не вернули обратно отцу, с них станется, на самом деле. Один их этот Феанаро чего стоит, хоть и отрезанный ломоть. Раз одному позволили повторный брак, так неизвестно, что позволят следующему в этом роду. Дальше на Арафинвэ полились и вовсе жуткие подробности всех буйных игрищ внуков Финвэ, которые он, впрочем, знал получше, чем она сама. - Поговори с ним! - в конце концов заключила она, даже топнув ногой, что позволяла себе нечасто, а может, даже и впервые. Арафинвэ поглядел на эту ногу. - Ты никогда не задавалась вопросом, на кого так похож Феанаро? - негромко спросил он вместо ответа. - Известно на кого, на мать свою похож, лицом и нравом, - отозвалась Эарвэн, упирая руки в боки. - Это здесь при чем? Арафинвэ вздохнул и ничего не ответил на это. - Нет, я все-таки настаиваю, чтобы ты поговорил, - Эарвен уже решила жать до конца, иначе вся эта, очевидно, раздражающая обоих супругов беседа о воспитании детей теряла всякий смысл и не приносила ничего, кроме глухого, но вполне осязаемого недовольства друг другом. Арафинвэ вздохнул уже дважды. Иногда, в такие, как этот, моменты, ему почему-то казалось, что она совсем его не понимает, и говорят они с женой на абсолютно разных языках. Увы, их старший с Ноло буйный братец отпочковался не без помощи его отца и своим упорством он пошел не только в Мириэль. Но она была мать, а матери всегда нужно дать четкий ответ, чтобы ее сердце было хоть сколько-нибудь спокойным, а потому он ответил: - Конечно, я поговорю… Хотя наперед уже знал, что ответит ему отец и был, в общем-то, с ним скорее согласен, но нельзя же говорить об этом Эарвэн, заодно повторяя весь ряд его очень даже убедительных аргументов, от которых действительно под конец становилось немного нехорошо, иначе она вообще перестанет спать по ночам. И с ним в том числе, на пять лет заперевшись на своей женской половине, чего бы он, конечно, очень сильно не хотел. - Всякие там ваши арфы это, конечно, хорошо, - говаривал, бывало, Финвэ, - но и костерок нужно уметь разводить между делом… А знаешь, почему и от кого? - и начиналось… - Но им ведь не придется, - возражал он, поначалу думая точно так же, как и она. - А если придется? - тут же парировал Финвэ, настойчиво заглядывая в его глаза с этим вопросом. - Я когда там был, тоже не особенно предполагал, что потом сюда попаду… Всяко может быть, сынок, - щурился Старейший рода. – Всяко… Вот это малопонятное остальным «всяко» со временем отчего-то накрепко засело в голове его младшего сына, а может, даже и не это, а глаза его отца, когда он говорил ему об этом. "Всяко", - про себя повторял Арафинвэ и не очень спешил на помощь громко и жалобно лающему Хуану, равно как и отнимать очередной лук у того же Финдарато, хотя тот уже перевел на него все струны от своей новой арфы, присланной в подарок его вторым дедом, вовсю вовлеченный в буйные игры всех остальных своих братьев. Капканы для чудищ выходили что надо… Финвэ просто обожал двух девчонок - темненькую и светленькую. - Внучки пришли! - громко и весело восклицал он и мигом бросал все остальные свои дела ради них. Артанис и Ириссэ очень любили бывать у него, правда, все никак не могли поделить его меж собой. - Он мой! - кричала Артанис. - Отойди от него! - она пыталась отпихнуть двоюродную сестру и первой броситься тому на шею. - Нет, мой! - точно так же воинственно вопила Ириссэ с тем же маневром. Дальше начиналась жаркая возня, сопенье и кряхтенье. - Мой, мой, - с натугой цедила Ириссэ, вся краснея и пытаясь отпихнуть ее как можно дальше от любимого деда. - Почему это твой? - так же пыхтела, изо всех сил упираясь пятками в пол, Артанис, они начинали бодаться. - А потому что у тебя еще один есть! Вот и иди давай к нему! А этот мой! Дальше они нещадно вцеплялись в косы друг дружке. Пока не были растащены двумя сильными ладонями в разные стороны и чинно не рассажены - одна по левую руку, другая по правую. - А ну-ка, успокойтесь обе! - преувеличенно строго говорил им Финвэ, хотя глаза его, по обыкновению, смеялись. – Вы же принцессы, а не какие-то дикие лесные кошки из Эндорэ. - Хочу быть кошкой, - малость подумав, сообщала Артанис. - Я тоже хочу, - мигом добавляла Ириссэ, верно, чтоб не отстать и про себя досадуя, что эта великолепная идея на этот раз первой пришла в голову ее сестре. Дальше обе начинали мяукать на разные лады, главное, кто громче, до того, что к ним вскоре прибегала переполошенная бабушка Индис. - Фу, Манвэ! Это снова вы! - выдыхала она, закатывая глаза. - Я-то думала, опять ваш любимый Хуан моих несчастных котов на дерево загнал. – А ну-ка прекратите мяукать! И живо приведите себя в порядок! - строго говорила она, бросая немой, но красноречивый взгляд на их деда и удалялась. - Бабушка права, - говорил он, на их памяти почти всегда соглашаясь с Индис, - вы две ужасных маленьких растрепы. Давайте я вас причешу, ведь все кошки, коих мне доводилось знавать в свое время, были очень аккуратные создания, - дед со смешком неторопливо брался за красивый костяной гребень. - И сказку давай!!! - слаженным хором требовали обе его внучки, правда, на этом их единство вновь завершалось, сказки им нравились разные. Дальше снова начинался дикий спор. - Про пропавшего брата хочу! - громко требовала Ириссе, это почему-то была ее любимая сказка. - Нет, про Черного котика пусть! - точно так же возражала Артанис, а она вот жуть как любила про котика. Дальше уж кто первый взбирался деду на коленки, того и сказка. Обычно это больше удавалось Ириссэ. Дед некоторое время аккуратно распутывал длинные каштановые волосы сначала пальцами, разделяя их на пряди, а затем снова брал уже отложенный было гребень. - Жили-были три брата, - неспешно начинал он, осторожно и неторопливо расчесывая поначалу самые кончики прямых длинных волос. – Эльвэ, Ольвэ и Эльмо… - Ольвэ мой второй дедушка, - каждый раз говорила Артанис и, строя крайне вредную гримасу, к тому же показывала свой язык опередившей ее сестре. - Верно, - кивал в ее сторону Финвэ, - ты богатая внучка, Артанис. Хотя дедушку Ольвэ она видела не так уж и часто. Артанис вроде бы знала эту сказку наизусть, но постепенно с каждым новым разом подробностей в ней становилось понемногу больше. К тому же дед говорил не всегда понятно, так что слушать то, что вроде уже знаешь, было все равно любопытно. В общем, суть была в том, что этот самый старший брат, который Эльвэ, взял и пропал неведомо куда, хотя, как выяснилось позже, пропали оба брата, Эльмо тоже, но про Эльвэ, несомненно, было сильно интересней, но это уже после. Этот самый Эльвэ один пошел куда-то в темный лес, да и пропал в нем, так и не вернувшись… Брррр… Начиналось это так когда-то. - И что с ним было? - Ириссэ каждый раз требовательно дергала деда за рукав. А дед, тот делал страшные глаза и очень долго пожимал плечами и разводил руками широко. Но Ириссэ не отставала, будто знала: этой сказке точно не конец. - Он встретил майэ и пропал, - так он ответил ей однажды, улыбаясь. - Ну и что это значит? Ну куда пропал–то?! - дерганье за рукава возобновлялось. Дед смеялся, не особенно поясняя, куда. - Так если он пропал, то как же ты узнал об этом? - однажды спросила его Артанис, призадумавшись на минутку. Дед мигом чмокнул ее в макушку. - Самая красивая женщина в роду Финвэ, станут говорить о тебе когда-то, в этом я просто уверен, но я рад, что к этому прибавился еще и некоторый ум, - замечал он скорее себе. – Я узнал это уже много позже, от твоего второго деда Ольвэ, - обращался он к ней. - Точно, - подхватывала Ириссэ более волнующую ее тему, - пусть она будет умная, а я, зато самая красивая! Артанис громко фыркала в ответ на это. Тут, конечно же, их вечное соперничество в присутствии деда возобновлялось с новой силой. Благодаря этой сказке про пропавшего брата в детском сознании Артанис встреча с майар постепенно приобрела какой-то таинственный, загадочный оттенок… - Я тоже вижу всяких майар каждый день, - помнится, ответила тогда Ириссэ, - их вон полным-полно вокруг и никуда не пропадаю! Дед снова хохотал, переплетая ее косу. - Майэ хорошая была, так что совсем он все же не пропал… - А что, бывают и плохие? - снова однажды спросила Артанис, сосредоточенно нахмурив свои брови. Дед поглядел внимательно в ответ. – Бывают, - сдержанно ответил он почему-то без всякого своего привычного смеха. – Еще как бывают, Артанис… - Да погоди ты! - отмахивалась Ириссэ, - и что там было дальше? - Хм, ну дальше… Как бы это…. Дальше они вместе стали жить в лесу. - В каком, в каком лесу? - Ириссэ вновь его тормошила, прыгая на нем, как котенок, отчего вся тщательная и кропотливая работа деда над ее волосами мигом сбивалась. - В каком лесу? В страшно красивом, - отвечал Финвэ, подумав минутку и вновь усаживая ее обратно. - В страшно красивом, это как? - поначалу хотелось спросить у него Артанис. Но когда дед брался подробно рассказывать про этот самый лес, то надобность в самом вопросе постепенно отпадала. Когда начиналось про этот страшно красивый лес, обычно жутко буйная Ириссэ отчего-то совершенно притихала и зачарованно слушала, ни разу не перебивая деда и он спокойно доплетал ей косу, закрепляя ее толстый конец красивым серебряным зажимом с крупным опалом. Такие штуки ему обычно делал дядя Феанаро в качестве небольших забавных подарков. Сам Финвэ наряжаться как-то не любил. - Ну не мое это, сынок… Не представляю я себя в сережках, ты уж извини меня, старика… - Да какой ты старик, - в ответ смеялся Феанаро, - ты, может, в третий раз еще возьмешь, да женишься, да, папа? - Сделай что-нибудь мне лучше для девчонок, - отвечал он ему. - Я хочу сделать для тебя… - Тебе не нужно что-то делать, чтобы завоевать мою любовь, она и так вся твоя, Феанаро… В ответ его первенец смеялся ему в лицо, еще громче и звонче. Дядины заколки были самыми красивыми из всех, кроме одной. Была у Артанис маленькая золотая лошадь, тоже подарок, но вовсе не от деда, самая любимая, между прочим… Она ей очень сильно дорожила, вплоть до того, что даже надевать ее боялась, вдруг потеряется еще случайно? Обидно будет ведь до слез… А мастер, тот, кто подарил, кто сам и сделал вторую, после уже не подарит, она знала это отчего-то… - Чья лошадь, да чья лошадь, кто подарил ее тебе? - допытывались у нее родители, сестра и братья, да, в общем, вся ее родня. - Вот не скажу… - Артанис как чего решила, так тому и быть, решила вот не говорить, ну и не скажет. Ей почему-то совсем не хотелось про него говорить…. Никому. - Он подарил? - спросил ее дядя, едва увидев этот подарок и тихо назвал одно имя у нее над макушкой и слегка коснувшись волос и заколки. Артанис отчего-то мигом надулась, наверно, потому что не его это дело, а только ее. - Тебе такую не сделать! - вдруг очень громко и крайне вызывающе заявила она, еще и отодвинувшись подальше. - Я, малышка, могу и получше, - усмехнулся в ответ Феанаро, снова протянув к ее волосам свою руку, чтобы коснуться заколки, а может, и их самих. - Не можешь! - отрезала Артанис, строптиво уклонившись от этого прикосновения. Дядька сам отошел на три шага, обошел вокруг, глядя прищуренными глазами, и затем присел перед ней на корточки. - Могу, - заявил он. - Я могу лучше, чем они. И мне никто для этого не нужен… Они мне - не нужны… Конец этой фразы Артанис не совсем тогда поняла, верней, совсем не поняла, ведь взрослые говорят часто странные вещи, хоть тот же дед. А дядя Феанаро ей будто нравился и вместе с этим – сильно нет. Она сама все никак не могла разобрать, чего же тут больше. Но он точно был не такой, как все остальные. К нему почему-то хотелось подойти и больно схватить прямо за щеку, что однажды Артанис и сделала на глазах у остальной, как видно, сильно шокированной этим родни. Крепко впилась своей маленькой цепкой ручкой в гладкую кожу, сдавливая ту своими пальчиками изо всех своих сил и ничего вокруг не видя, кроме дядиных глаз, которые оказались прямо напротив. А ему понравилось, с удивлением сообразила она в то время, пока все заполошно ахали вокруг. - Всегда хотел дочку, практически ведь мой характер, - заявил он и выждал, пока силы у нее не иссякнут и она сама не отцепится от него. – Ты, Арафинвэ, уверен? – между делом он умудрился откровенно подмигнуть заметно смутившейся и даже слегка покрасневшей от этого Эарвен, бывшей здесь же, неподалеку. Артанис, сама побагровев от усилий, давила до последнего, не желая сдаваться, а он точно так же терпел. После того, как это все-таки произошло и она сама его отпустила, оба еще смотрели друг на друга целую минуту. - Давай меняться, - насмешливо бросил он младшему брату, наконец крайне неохотно на секунду оторвав свой взгляд от Артанис, - я тебе Кано, а ты мне - ее! Может, и близнецов еще добавлю в нагрузку! - Я к тебе не пойду! - рявкнула Артанис, явно нацеливаясь уже на вторую дядину щеку, пока ее молча не подхватил под мышки ее отец, стремительно уволакивая куда-то прочь от своего старшего брата. - Посмотрим! - звонко и задорно проорал вдогонку ей Феанаро. Артанис даже отчаянно брыкалась в руках у отца, до того ей хотелось вернуться и попробовать снова. Потом, конечно, ее сильно ругали, все, кроме деда, который негромко, с легкой усмешкой проронил себе под нос: "Она просто решилась сделать то, что так сильно хочется всем остальным". Затем возмущенно говорили, что так делать нельзя, то и дело смущенно косясь на темно-красное пятно, уверенно расплывавшееся на щеке Феанаро, которое назавтра уже грозило стать синяком. Наперебой твердили, что это просто ужасный поступок, ошарашенно и недоуменно спрашивали, зачем она сделала это? Ну как им было объяснить свое чувство… А вот дядька, казалось, понял без слов. У нее, у Артанис, любимая сказка была про Черного котика, даже не сказка, а так, скорее страшилка-пугалка за такие вот поступки, которые она то и дело откалывала в самый неожиданный для окружающих момент. Дед вечно грозил ей после этим самым Черным котиком. - Вот будешь плохо себя вести, возьмет и явится за тобой Черный котик, - приговаривал он, берясь уже за ее длинную золотую косу, - да и женится на тебе! - А он какой? - с большим любопытством заинтересованно спрашивала Артанис. - Очень страшный! - Финвэ пытался сделать страшное лицо в этот момент. - Нет! - Артанис протестующе била его пяткой по коленке. - Он очень красивый! Такой, как ты! - в отличие от дяди, деда она всегда ласково гладила по щеке. - Одно другому не мешает, - снова не очень понятно приговаривал дед со смешками. - А-а, это как страшно красивый лес, - уже немного соображала Артанис, Финвэ кивал. - А где мы дальше станем с ним жить? - допытывалась она. - В этом лесу? - Еще чего лес - мой! - протестующе вопила в это время Ириссэ, потому что на лес никто не смел покушаться. - Ну, раз лес занят, значит, в замке, - вел дальше Финвэ. – У котика есть замок, правда, тоже черный, - и брался уже описывать замок. Замок был очень страшный, не страшно красивый, как лес Ириссэ, а просто страшный… - Не хочу я там жить, - подумав, говорила Артанис. – Пусть он лучше у меня тогда живет, у меня-то точно будет лучше, чем там. - Не-ет, он у тебя не станет, - качая головой, невнятно тянул дед, потому что во рту у него в это время были засунуты тонкие шпильки с резными золотыми листочками, снова блистательная работа дяди Феанаро, которыми он то и дело ловко подкалывал ее сияющие бледно-золотистые пряди. Артанис потом, вытянув их из волос, клала на стол рядом с золотой лошадкой, долго смотрела на них рядом, а затем смахивала их со стола и каждый раз брала в руки лошадь. - Почему он не станет? - Да заскучает он без замка, да и шубка его красивая облезет от того…. - Нет, мне такой, наверное, не нужен, - поморщив нос, сообщала деду внучка после некоторых раздумий. - Это вон Финдэ пусть тогда его берет, он все… такое… собирает постоянно. - Финдэ? - обычно смешливый дед отчего-то сильно вздыхал. - Да ведь он-то возьмет на свою беду, пожалеет, да только справится ли после, - как обычно, не совсем понятно закачивал он все свои сказки и присказки, с большим удовлетворением любуясь на свою искусную работу. - И где это ты так выучился заплетать женские косы, хотела бы я знать? - вопрошала вновь зашедшая Индис, чуть щурясь. - Жемчужинки вы мои, - он поочередно очень ласково целовал обеих своих внучек в висок. - Берегите себя, - как-то совсем уже очень серьезно и непонятно заканчивал он, заглядывая им в глаза. А затем с легким шлепком отпускал обеих на волю. После чего охотно поворачивался к бабушке. - Ну пойдем, я тебе расскажу… Может, даже удивлю еще чем-то… Эти непонятные, странные, даже страшные сказки про Эндорэ, которые так любили обе внучки Финвэ, с годами обрастали все более новыми подробностями. Да и вопросы становились все серьезней у взрослеющих детей. Но только уже много лет спустя, в совсем другие времена, на другом конце света, когда сама Артанис стала достаточно взрослой, чтобы хоть что-то понимать о жизни, когда уже были страшные потери и утраты, когда судьба была завязана в тугой узел и развязана после и нить ее стала кривой, угловатой и ломкой, только тогда она поняла, что, постоянно рассказывая им свои странные, малопонятные притчи, Финвэ все время хотел предупредить только об одном, донести до них это, хотел дать понимание того, что в мире существует зло. То самое зло, которому вроде бы не было места в их тогдашней мирной и спокойной жизни. Но только злу ведь до всего есть дело, оно голодно смотрит, оно выжидает и потом оно действует рано или поздно. Оно непременно приходит в вашу жизнь и вряд ли вам удастся избежать этой встречи, оно приходит, делая тем самым вас кем-то другим и заставляя уже вас делать свой собственный выбор, как с этим быть дальше… Но все равно, то самое первое детское впечатление накрепко засело у нее в голове, прописалось где-то на самом краю сознания и нет-нет, да показывалось из самых темных его углов. И страшный Черный Всадник, однажды схвативший деда, и потерянный брат, и Черный котик, и много что еще такого. Например, заложные мертвецы, это было особенно страшно. По словам деда, который говорил о них, только когда, бывало, выпивал лишнего, это были погибшие в пути насильственной смертью от рук тех, кто служил Черному всаднику и чьи души никак не могли попасть в Мандос, вместо него угодив каким-то образом в злые тенета врага… Говорил, что видел однажды такого… Говорил, что это был его друг, который к нему приходил и трясущейся рукой опрокидывал полную чарку, наполовину расплескивая ту по дороге. Артанис все никак не могла понять, что такое мертвец, просто все это было особенно жутко, особенно в сочетании с его видом… Это самое Эндорэ, в котором родился Финвэ, эта Срединная земля, лежащая где-то по ту сторону бескрайнего синего моря, страшно манила ее именно этим, она представлялась ей полной страшных тайн и волнующих до озноба загадок, скрытых под сенью дремучих лесов. А здесь, дома, зато не было ни одной, ну, может быть, кроме лежащей где-то в садах Лориена Мириэль. "И зачем он оттуда ушел? - часто недоумевала она про себя. - Здесь же так скучно, здесь ничего и никогда не происходит"… А ей хотелось, чтоб происходило, чтобы кругом те самые дремучие и непролазные леса, где стволы деревьев не обхватишь, встав вокруг хороводом. Их далекие вершины, раскачиваясь со скрипом, словно метлой сметают вихрем звезды с небес, а под их могучими корнями можно пройти в полный рост, не сгибаясь. Чтобы на поясе все время оружие и чтобы непременно с кем-нибудь сражаться, с кем-то нехорошим, очень опасным, постоянно играть с ним в эту азартную игру, а ночевать всегда на дереве вполглаза, словно птица… И чтобы Котик обязательно пришел в конце концов… Тот самый - Черный… Надо сказать, что этот-то Котик занимал Артанис особо. Начать с того, что она постоянно представляла его себе то так, то этак, едва лишь только впервые услышала про него. Когда она была совсем еще маленькой, это действительно был Котик с толстыми белыми усами и длинным пушистым хвостом, только большой, размером, наверно, с деда, да и ходил он на задних лапах, конечно. Он играючись легко подхватывал Артанис своими мягкими сильными лапами, крепко прижимал ее к себе, а потом куда-то нес в своих объятиях по тем самым дремучим лесам, легко перепрыгивая болота и реки, волнующе поцарапывая страшными черными коготками… Но постепенно, с возрастом, образ Котика мало-помалу претерпел значительные изменения. У Котика вдруг стали желто-янтарные пронзительно-красивые глаза и длинные, как у нее самой, ресницы, четкие брови вразлет к вискам, коса до пояса толщиной в оба ее запястья. А еще он был высокий и широкоплечий, с узкой талией, железным панцирем пресса и крепкими поджарыми ягодицами, неизменным оставалось только лишь одно – он был по-прежнему недобрый. Может, то, что он недобрый, и было даже самым главным, самой сутью, которая Артанис очень сильно волновала, волновала и пугала, но вместе с тем и привлекала. Последнее с каждым годом становилось как будто сильней. Если бы он был как все вокруг, то ей бы мигом стало скучно, не страшно и не интересно. Ей хотелось, чтобы он явился за ней такой вот весь, которого никто на свете не одобрит. Хотелось, чтоб явился и чтоб остались они с ним наедине. Что будет после, Артанис смутно представляла, но точно что-нибудь такое - запретное со всех сторон, о чем и рассказать нельзя, а может, даже и подумать. Однако она думала и чем все старше, так тем больше. Про Котика такое можно было рассказать только одной живой душе - своей сестренке Ириссэ. Потому что только Ириссэ и понимала это смутное, пока не очень ясное томление о том, кто явится на встречу. И потом, у Ириссэ был Лес, но только Лес ведь был не дуб, не ясень и не елка. У ее Леса были раскосые ярко-зеленые рысьи глаза, пронзительно и настороженно глядящие из самой чащи, узкое, бледное лицо, никогда не видящее света, похожее на нежный лепесток едва раскрывшейся лилии и очень, очень хищная улыбка. Такой вот Лес, ничуть не хуже Котика, если подумать… Если бы старшие только знали, что на самом деле творится в головах их еще очень юных дочерей, то, верно, пришли бы в полнейший ужас от этих девичьих фантазий. Но как это часто водится, родня о таком узнает самой последней и, как правило, тогда, когда что-то поделать с этим уже слишком поздно. К тому же обе были слишком осторожны, чтобы делиться подобным с кем-то еще, помимо сестринского уха, вполне ясно осознавая неправильность и даже запретность подобных тайных мечтаний… Побывав у своего Вала, мучительно открывшись и покаявшись тому в какой-то мере, пережив тем самым очередную бурю в своей страдающей душе, может быть, самую сильную в той череде свирепых штормов, которые трясли его всю весну, Артано вознамерился бороться дальше с тем самым ненавистным ему чувством, которое грозило каким-то образом вернуть его обратно, туда, куда он возвращаться не хотел. Его противник должен ослабеть, дух его должен быть если не сломлен, так основательно подточен. - Ты будешь уязвлен, я обещаю, - сказал он, глядя в окно и кратко погрозив ему пальцем, - тогда посмотрим, как ты это все переживешь, и останется ли твоя песня прежней, благодарной… Для таких намерений, что у него имелись, далеко ходить было не нужно, две юные особы, лежащие у синеглазого нолдо на сердце, одна - сестра, вторая - невеста, ну и с кого из них начать? Глядя на второй этаж деревянного флигеля, а это уже стало постоянным, Артано выбрал – быстро. И если та, вторая, задела его только тем, что вообще вдруг появилась не пойми откуда, то эту он отлично знал и хорошенько проучить ее мечтал уже давным-давно. "Как же к тебе подобраться под теплый бок, как же половчее пролезть к тебе между ног, Артанис?" Мысль появилась у него в процессе, животные их все ужасно любят и никакой большой беды от них никоим образом не ждут. Ну максимум попорченный ковер, а это вполне посильная и сносная плата за то, чтобы денно и нощно, когда только вздумается, безобразно тискать своего несчастного питомца, ни сколько не взирая на его желание этих ласк. Артано призадумался, звериного в нем нынче было, хоть отбавляй, заодно он с удовольствием провел кончиком языка по чуть более острым белым зубам, эти зубы с легкостью могут стать острейшими клыками, которыми так сладко рвать и метать…. Но увы, в Тирионе рвать и метать пока возможности не представлялось. Поэтому всяких хищных зверей, на которых обычно охотился Оромэ и которые мгновенно пришли ему на ум, он с бесконечным сожалением отверг. Нужен был кто-то безобидный, вызывающий доверие, кто-то чрезмерно милый и пушистый, но таковой мрачно настроенному майа упорно в голову не лез. - Кролик, - вдруг ехидно подсказал голос Вала прямо у него в голове. Артано дико и даже затравленно вздрогнул от этого внезапного предложения, а низкий баритон немедленно и очень сочно расхохотался где-то у него в ушах. Вала обожал внезапно вставить что-нибудь такое, то, что немедленно снижало трагизм ситуации, легко и мгновенно превращая всякую драму, которую так обожал чувствительный майа, в нечто совершенно противоположное ей. Самого Артано это, бывало, дико раздражало, потому что с Мелькором в подобном тоне было совершенно невозможно говорить. В такие моменты он глядел подчеркнуто насмешливо и со своим, особенно бесящим его подопечного, непрошибаемым и саркастичным превосходством. - Кот, - коротко и при этом как-то даже сладко-интимно шепнул ему Мэлко, - выбери кота, Артано. И сразу же исчез после своей подсказки из его головы, как не бывало. - Кот? – майа поморщился и даже поневоле передернулся всем телом снова, к котам он как-то от начала расположен вовсе не был. Все коты, какие только были, казались ему чересчур нахальными, но это крайне спорный недостаток в их среде, но что намного хуже – они упорно казались ему не верными… Так что к котам он как-то не особенно склонялся в своих думах до сих пор. Зато сам Мелькор отчего-то сильно благоволил к этим маленьким тварям, впрочем, это было взаимно. Когда он, бывало, деловито и размашисто шагал куда-нибудь по улицам Тириона, из всех подворотен к нему навстречу мигом сбегались все городские коты, причем, казалось, самого отъявленного и вовсе неприличного бандитского вида. Они неотвязно бежали за ним всей гурьбой долгое время, толкаясь и все норовя потереться о его ноги. Порой даже жестоко дрались между собой до крови за право добраться до его колена первым. И, кроме прочего всего, поднимали басовитый и утробный ор и мяв ровно до тех пор, пока он наконец не наклонялся и не подхватывал кого-нибудь из них себе на руки и не начинал счастливца гладить. Тогда все остальные вроде бы немного умолкали, но все равно крайне настырно вертелись у него под ногами. - Зачем ты трогаешь этих… созданий? - как-то спросил его майа, ошеломленно глядя на котов, жутко мельтешащих у него перед глазами и едва не сбивших самого его с ног, но уж оттеревших в сторону - точно. Сам он в это время тщательно делал вид, что столкнулся с Вала случайно и они просто идут бок о бок рядом, мило болтая о всякой разной ерунде, как и все хорошие знакомые при подобной встрече. Вдруг набежавшие коты его, однако, совершенно сбили не только с ног, а даже с мысли. Он с неприязнью глядел на их клочкастую местами шерсть, на прокусанные оборванные уши и нагловатые раскосые морды. Вала в это время теребил какого-то зверька по холке и что-то ласковое насюсюкивал ему вдобавок, да так, что майа на какую-то секунду даже явно позавидовал тому, отчего несчастного кота вдруг захотелось мигом отцепить и даже малость придушить, безжалостно схватив за горло. - А я им нравлюсь, - сообщил Мелькор с легкой улыбкой, продолжая активно начесывать зверя. - Это я в целом понял, - хмыкнул майа, уже заметно настроенный против этого разнузданного сборища полосатых нахалов. - Я им отчего-то нравлюсь больше Манвэ, - присовокупил на это его господин. Артано поднял свою бровь. - Ты тугодум, Артано? Я вроде бы не замечал такого раньше за тобой, - Вала с недоумением наконец-то поглядел на него, после чего аккуратно опустил животное на землю и тут же взял себе другое и принялся не менее усиленно наглаживать уже его. - Они шпионят на тебя, - вдруг осенило майа, он, в самом деле, был ими сбит немного с толку. - Браво же, мой милый, да ты и впрямь стремительно растешь, - тут же поспешил похвалить его Вала, издевательски ухмыльнувшись своей асимметричной, но жутко притягательной улыбкой, от которой его темный протеже немножечко завис, как это с ним порой бывало в самое неподходящее для этого время. Но развязным котам все равно еще больше захотелось надавать всяких пинков и мигом отогнать их куда-нибудь прочь от него. По обыкновению сидя на своей старой груше, Артано продолжал размышлять уже о котах, стараясь вовсе не думать о как назло теперь навязчиво лезущих в его голову кроликах. Отчего-то сильно разыгравшееся воображение подкидывало воистину безумные картины, живо повествующие о каких-то кроликах - убийцах, радостно улыбающихся волчьими зубами. Майа даже потер себе виски, в очередной раз ощупывая свой лоб слегка дрожащей рукой, он вообще ужасно нездоров весь этот месяц своим духом, да в следствии того и телом. – А в самом деле, почему бы не котом? – неохотно подумал он, с большим трудом кое-как одолев видение упомянутых кроликов. - А все проклятый Мэлко со своими гадкими шуточками, будь они вовек неладны! Ну не медведем, в самом деле… А ведь придумано совсем неплохо, - пришлось признать ему в итоге. - Кот, тот не вызовет ни подозрений, ни вопросов, котов вокруг полным–полно, они вообще шныряют здесь всюду. Да и потом, все отчего-то сильно любят этих мерзких тварей, девицы так вообще без всякого ума и мимо точно не пройдут, чтобы немедленно не протянуть к ним свои руки, куда там Мелькору до них. Так что удачно прошмыгнуть почти куда угодно будет довольно просто в этом виде… Хотя ему подчас казалось, что Вала просто нравится их гладить, в отрыве от его шпионских игрищ, просто так. Чем-то они ему ужасно приглянулись. А все, что он хотел, на что он положил свой цепкий глаз, он получал, так или же иначе. Котов придумала Яванна, но Мелькор точно их переманил и совратил. – Прямо как меня, - он ухмыльнулся. - Шансов устоять у них, однако, не было ни одного, - немного посочувствовал он им. - Ну и тем более, - затем подумал он, вовсю стараясь убедить себя же, - так что привередничать совсем не время… Но все-таки котом… Бррр… Но на какие жертвы только не пойдешь ради такого праведного дела, - он улыбнулся под конец.