Голодные игры: Обмен ролями

Как только мы приехали, нас отвели к стилистам, чтобы они подкорректировали нашу внешность для церемонии показа. Но стилиста я так ещё и не увидела. — Ай, сколько можно?  — не выдержала я. Уже несколько часов прошло, и за это время меня успели помыть, а также избавить от всех (ну почти всех) волос: на ногах, руках под подмышками, и брови общипали. — Потерпи последний раз, — сказала своим писклявым голоском Вения, одна из помощников стилиста. Их было трое: Вения, Октавия и Флавий. И у всех странная внешность. У одной неестественный цвет кожи, у других ярко-окрашенные волосы. И с тонной косметики на лице, даже у Флавия. Вроде бы мужчина, а красится, но в Капитолии все такие. Как это можно назвать красивым непонятно, но они этим восхищаются. — Вот теперь ты не такая некрасивая, как была, — сказал надменно Флавий. — Бедняжка, как вы там живёте? — с жалостью сказала Октавия. После того, как они выщипали оставшиеся волоски, они пошли звать стилиста. После этого в комнату зашёл мужчина. Я не так его себе представляла. Он был обычным, я бы подумала, что он не из Капитолия, если бы у него не было золотистой подводки вокруг глаз. — Здравствуй, меня зовут Цинна, и я твой стилист, — сказал он. — Неплохо поработали. Он обошёл вокруг меня, он не трогал меня, но, мне кажется, увидел каждую часть моего тела. Я совсем забыла упомянуть, что я была абсолютно голая, но меня это не смущало, ну, если только чуть-чуть, не хотела, чтобы кто-то меня такой видел из мужчин, кроме отца и, может, мужа. Но так как он — стилист, не думаю, что я первая, кого он увидел обнажённой. — Итак, пойдём обсудим твой наряд, — сказал Цинна. Я оделась, и мы пошли куда-то. Как оказалось, мы шли в почти пустую комнату (там стоял столик и два стула). Комната была с тремя стенами, а вместо четвёртой было окно, ну, или стеклянная стена (называйте, как хотите). Цинна нажал на кнопку, и на столе появилась еда. Как было бы хорошо и просто, если так можно было бы сделать у нас в Дистрикте, просто нажимать на кнопочку. Мы бы не беспокоились о голоде, никто бы от него не умирал. — Ты знаешь, что одежду для каждого дистрикта подбирают, исходя из рода их деятельности, — начал разговор Цинна. Да уж, знаю. Поэтому и беспокоюсь. Так как у нас шахтёры, для нашего дистрикта трудно сделать что-то красивое, шахтёрские комбинезоны — это не писк моды. Один раз, трибуты выехали голыми в чёрной краске, и я не хочу, чтобы это повторилось со мной. — Так вот, я и Октавия, стилист Пита, решили сделать вам наряды одного вида, — продолжил Цинна. — Только не говорите, что мы будем голышом, — испугалась я. — Нет, конечно, — смеясь, ответил Цинна. — Мы собираемся вас поджечь, ведь шахтёры работают с углём, а уголь горит. Это ещё хуже. Я всё-таки в нём ошиблась. Он не обычный, он сумасшедший. Даже не знаю, что может быть хуже. Через несколько часов на меня надели этот наряд: обычный чёрный трико, и чёрные сапоги, и не скажешь, что это наряд смерти. Похоже, настал мой последний день, не так я его себе представляла. Мне навстречу идёт Пит. Одет он также, только что, ну, вообщем в одежду для мужчин, в смысле у меня она женская. — Понравилась затея? — спросил он. — Так себе, но ведь спорить нельзя, — сказала я. — Если загоримся, ты снимешь одежду с меня, а я с тебя. Ожоги, конечно, будут, зато не помрём раньше времени, — предложил Пит. — Ага, ещё спрячем в колесницу два ведра с водой. Выглядеть мокрыми мы будем стрёмно, зато мы явно привлечём внимание, — подхватила я. — Хотел бы я на это посмотреть, — смеясь, сказал Пит. Шутка удалась. Но поговорить больше не успели. Цинна подошёл к нам с зажжённым факелом. Похоже он заметил наши лица, перекошенные страхом, потому что заверил нас, что огонь будет не настоящий. Вот сейчас и проверим. Мы встали в колесницу. Так как мы в последним дистрикте, выезжаем мы последние. Вот уже едет колесница Дистрикта 11, теперь наша очередь. Цинна зажёг наши костюмы, я приготовилась к худшему, но ничего не произошло, только спину легонько покалывало. Цинна крикнул вслед, чтобы мы держались за руки. Я так ему благодарна за это, надо будет ему об этом сказать после церемонии. И вот мы едем с Питом, держась за руки. Конечно, все были в восторге, когда увидели нас. Я поднимаю голову и вижу своё лицо, понимаю, что нас снимают, поэтому улыбаюсь в камеру, тем более это искренние чувства. Я серьёзно, хоть мы скоро попадём на «Голодные игры», именно поэтому надо успеть порадоваться в последние дни. Я, конечно, обещала, что не умру, но если что, надо не упускать шанс. И поэтому я решаюсь и говорю Питу: — Давай поднимем наши руки, пусть все видят. — Хорошо, — соглашается он. — Только не отпускай, а то я боюсь, что свалюсь отсюда. Мы приехали на место, президент сказал свою речь, и мы уехали. Мы произвели фурор, никто ещё такого не видел, поэтому капитолийцы (думаю у нас уже есть несколько будущих спонсоров) и многие трибуты восхищались нашим видом, а некоторые смотрели с завистью (так им и надо, мы утёрли им носы). Запомнимся мы надолго. После церемонии нас повели через толпу ликующих капитолийцев в место проживания. Все хотели увидеть нас поближе. Всех нас попросили сказать что-нибудь. Я долго думала, что же такое особенное сказать, а потом решила, что и обычной фразы будет достаточно. Поэтому я сказала, нет, не сказала, а прокричала: — Ну, привет, Капитолий!