Каждая рана закалит меня

Эндрю же больше смотрел на Бэт. Та съёжилась, что-то тихо шепча. Удивительные глаза вновь покраснели, слезы мешались с льющим по лицу дождем. Харту хотелось взять ее в охапку и унести прочь от всех бед, от происходившего ужаса. От будущего, когда дело дойдет до них. - Итак, мы дошли до главных виновников торжества, - лицо испанца покраснело, садистский блеск в глазах говорил, как ему нравилось все происходящее. Испанец подошел было к Харту, и тот напрягся. Но Сантьяго лишь криво улыбнулся, поворачиваясь к Бэт. Эндрю словно ударило током. Сердце неспокойно застучало в груди. «Иди ко мне, мерзавец. Оставь Бэт в покое!». - Бэт, дорогая! – Сантьяго подошел к ней почти в плотную, - Не хочешь рассказать команде, что произошло сегодняшней ночью? Как пленные освободились? Где ты была? Смуглая рука коснулась ее подбородка, Бэттани дернулась… и плюнула в лицо наглецу. «Молодец, девочка!», - охнул Эндрю, но тут же закричал. Крупная ладонь отвесила белоглазке пощечину. - Тварь! Как ты смеешь? – Сантьяго рвал и метал. Пирату в момент показалось, что испанец заколет ее, так почернел тот от злости. - Пятнадцать плетей мерзавке! – он сжал девушке затылок ладонями, вглядываясь в бескровное лицо. Видимо не увидев то, что хотел, испанец распорол рубашку Бэттани надвое. Беззащитная белая грудь открылась взору всему экипажу. Эндрю рванулся вперед: - Сука! Пусти ее! Выпори меня! Сантьяго хлопнул в ладоши: - Достойно похвал, капитан. Но от меня вы их не дождетесь! Матросы покатились со смеху. Никого не смущало унижение, которому подвергалась бывшая капитанша, дочь капитана Холланда. И снова свист плети. Эндрю закусил губы. Рот наполнился кровью. Казалось из него сейчас польётся разъедающий яд, руки неистово забились в путах, голова закружилась, безумная ярость залила глаза. Удар. Еще один. С каждым ударом все больше поддергивалось тело, будто плеть рвала его плоть, а не нежную кожу Бэт. Злые слезы брызнули из глаз, «Ненавижу!» - визжало, рычало все его существо. Съедало до основания осознание его бесполезности, ничтожества. Бэт не кричала, лишь тихо всхлипывала на каждый удар. Рубиновая кровь лилась по красиво очерченной спине, доселе такой гладкой и совершенной. Бархатной на ощупь и сладкой на вкус. Кровь сочилась и тут же смывалась струйками дождя. - Достаточно! – просипел Сантьяго после четвертого удара, - Она еще получит свое, обещаю! Испанец снял китель и набросил на голые, израненные плечи девушки. Бэттани отбросила ненавистную вещь, но Сантьяго сжал ее крепче: - Не дергайся! Оставь все как есть! Харт ненавидел Сантьяго, но был с ним согласен. Испанец придвинулся к Эндрю, так же близко, как к Бэт – лицом к лицу. Непреодолимое желание врезать ублюдку. Пират задергал всем телом, пытаясь освободиться. Балка затрещала, казалось сейчас надломиться под гнетом ударов. - Что полагается пирату за попытку захвата английского судна? – спросил моряков испанец. - Смерти! Порки! – ответы были разные, но одинаково кровожадные. - А, Бэт? Как бы ты его наказала? Заперла бы в своей каюте? Сбежала бы с ним на остров? – Сантьяго сплюнул, поигрывая золотистым эфесом шпаги. Та молчала. Повисла тишина. Казалось белоглазка проглотила язык. Но все же ответила, вскинув голову: - Оба варианта, Сантьяго! И только с ним, и ни с кем другим! Быстрый поворот, шаг, шаг, шаг… Сантьяго снова отвесил ей пощечину. Маленькая головка запрокинулась от удара. - Я не боюсь тебя, Сантьяго! Делай, что хочешь! – Бэттани встряхнула головой, растрепанные волосы закрыли злой взгляд. - Но ты боишься за него, не так ли? – испанец вновь приблизился к Эндрю, приставляя лезвие к подбородку. Харт тихо выругался, но промолчал, боясь, что безумец вернётся к Бэт. - Он связан, его так легко ранить, убить, - Сантьяго расплылся в плотоядной улыбке, - Ты можешь все изменить, Бэт. Нам не обязательно доходить до… крайностей. - Что ты хочешь, Сантьяго? – белоглазка выглядела так, словно действительно готова заплатить любую цену. В груди Эндрю потеплело, но от этого тревога за девчонку лишь усилилась: - Нет, Бэт, не слушай его! Пускай делает со мной, что хочет! – пират молил ее взглядом «прошу, не слушай его, пусть убьет меня и оставит тебя в покое». Вдруг стало все неважно: его будущее, мечты, фантазии. Эндрю никогда не хотелось дожить до старости, умереть в окружении внуков. Все тридцать два года Харт стремился вперед к опасности, адреналину, будоражащему кровь. Он не боялся смерти, где-то даже искал ее, бросаясь в смелые авантюры. Последние десять лет пиратства были сплошной авантюрой. Он знал - его когда-нибудь поймают, найдется тот, кто его остановит. Так почему не сейчас? Небо светлело. Голубизна прорывалась сквозь свинец плотных туч. Солнце, скромно, будто стесняясь, выглянуло и снова скрылось. Возможно это утро – полное слез неба, с призрачными лучиками - будет для него последним. Он не знал, но был согласен. С тем условием, что Бэт должна жить. И не страдать. И не быть с чертовым испанцем. Только на таких условиях Эндрю был согласен умереть. - Я бы на твоем месте хорошенько подумал, прежде чем бросаться словами! – Сантьяго кивнул двум матросам - косолапому и длинному как каланча, - Принесите топор! Топор заблестел острым углом, вызывая странную тяжесть внизу живота Эндрю. Пот скользнул по спине холодными каплями. - Что ты задумал, Сантьяго? – Бэттани завозилась в путах, с ужасом глядя на принесенный капитаном деревянный обрубок. Матросы отвязали пирата. Эндрю пытался отбиться, пинаясь и швыряя себя на моряков. Они держали его крепко, и скоро ладонь легла на пенек. У Харта выбило воздух из легких, когда топор взметнулся вверх. Кисть обожгло. В голове закружилось, завертелось… Боль, усиливаясь с каждой секундой, накрыла сознание. Эндрю услышал собственный крик, нечеловеческий вой, с клацаньем зубов, словно из далека. С его криком смешался женский рёв. Харт поднял расфокусированный взгляд – Бэт, будто в конвульсиях рыдала навзрыд. Лицо покраснело, глаза превратились в узкие щелки: - Подонок! Зачем? Как ты мог? – не могла успокоиться белоглазка. Эндрю, стоя на коленях, посмотрел вниз – отрубленный мизинец плавал в черной лужице крови. В голове застучало сильнее, горечь из пищевода мазнула на языке. Смотреть на ладонь не хотелось. Жжение становилось невыносимо. Голова было запрокинулась, но высоченный матрос удержал его. - Ты знаешь мою цену, Бэт! – испанец подошел ближе к белоглазке, все еще сжимая окровавленный топор, - Стань моей! И это прекратиться! – свободной рукой Сантьяго зарылся в мокрых, запутанных волосах Бэттани. Она дернулась. Эндрю не рассмотрел, но кажется Бэт зашептала. Харт в ужасе дернулся: - Нет, Бэт! Не смей! Я этого не стою! Сантьяго тем временем придвинулся ближе, почти вдавливая себя в хрупкое тело девушки. Крупная дрожь сотрясала Бэт, она не сопротивлялась. Жадная рука испанца впилась в мягкое бедро. Испанец бросил топор и вцепился в ноги Бэт, распахивая их: - Бэт, моя Бэт! Ты будешь моей, моя сладкая! Ты будешь моей прямо сейчас, на этом месте при нем! При всех, слышишь! Ты же не хочешь, чтобы я злился, правда же? – испанец задрал наброшенный китель и принялся за шнуровку на поясе капитанши. Моряки заулюлюкали. Шум голосов напоминал рой пчел, возбужденные глаза вцепились в развернувшуюся сцену. Харт бился, как лев в клетке. Пират был в аду – боль от ран заглушала душевная боль. Душа разбилась на мелкие осколки, сердце билось неровно, натужным, будто предсмертным набатом. Он вскочил на ноги, толкая держащих его матросов. Подоспели другие: один из мерзавцев вцепился в кровоточащую руку, и Эндрю чудом не потерял сознание. В то время бесстыдный испанец наклонился, ловя капли дождя с белых как лилии грудей. Руки резко и быстро изучали хрупкий стан белоглазки. Бэт не отрывала глаз от Эндрю. Она шептала, шептала, прокусанными в кровь губами. - Бэттани! Бэттани! Бэт! Сопротивляйся, малышка! Не надо, прошу… умоляю тебя… - Харт думал еще мгновение, секунда и он не выдержит. Не переживет происходящего на его глазах. Слезы непрекращающимся потоком омывали ресницы, прикрывая на мгновение ужас действительности. В какофонии эмоций и звуков послышался грозный рык. Завороженные матросы повернули головы на пришедшего. Лазаретный халат был заляпан извечными пятнами крови. Коричневые кулаки сжимались от гнева, лицо с решительно задранным подбородком. Быстрым шагом, почти бегом, приближался злой как черт Хаззарт: - Что ты творишь, грязный щенок? Сантьяго замер, сжав кольцом талию Бэт: - Она предала нас всех! Всю команду! - Отпусти девочку, идиот! Как ты смеешь? Это дочь Холланда! – тяжелая рука легла на плечо испанца. Сантьяго притянул Бэт к себе крепче. Рот нервно подергивался, руки сдавили израненную спину девушки. Белоглазка тихо завыла. - Она моя Хаззарт, всегда была только моя! Если бы не этот мерзавец, - золотистая шпага указала на Эндрю, - Она бы давно стала моей! - Она не твоя и ничья! Она не вещь, слышишь? – Хаззарт схватил мерзавца за грудки - Ты чертов ублюдок! Как ты посмел? – врач оторвал испанца от капитанши и встряхнул так, что у того клацнули зубы. Бэттани со вздохом откинулась назад. Голова запрокинулась. Накинутый китель насквозь был пропитан кровью. Красные разводы окрасили дерево палубы вокруг белоглазки. - Отстань, старик! Будь ты проклят! Я капитан! – Сантьяго взмахнул шпагой, делая выпад. Хаззарт вырвал оружие и швырнул его прочь. - Хочешь охладиться, капитан? Я устрою, утоплю как котенка! – Хаззарт оттащил мерзавца к краю и привесил над буйной водой, - Сукин сын! После всего, что сделал для тебя Альберт! Огромный лекарь тряс и тряс испанца. Шляпа слетела с кудрявых волос. И как шляпа с него слетела лихая бравада. Харт почти пожалел идиота. Но нет. Он вырвет его мелкое грязное сердце! Испанец выдавил лишь несколько слов, заглушенных воем морских ветров. Хаззарт швырнул его на деревянный пол. - А что ты сотворил с пиратом, глупец? Черт возьми! Он должен быть жив и здоров! Харт – аристократ и даже за пиратство его должно судить в палате лордов, а не на грязной палубе в окружении отребья! – врач отвязал ошарашенного Эндрю, - Я забираю его в лазарет! Как и девчонку! И этих несчастных двоих, с мясом вместо спины! Распусти этот балаган! Занимайся своей работой, мальчик! Пока что капитан из тебя даже хуже, чем из девчонки! – лекарь ругался последними словами, распекая Сантьяго как нашкодившего мальчишку. Грозный бас раздавал команды всему экипажу. По скорости метаний матросов по палубе, было понятно, кто правит балом здесь, на «Леди Мэй». Уже по дороге в лазарет, когда бывшие палачи с трепетом и предельной аккуратностью вели его в больничное крыло, Харт услышал короткий разговор. - Бэт, ты же не сердишься на меня? – тихо спрашивал Сантьяго. Бэт молчала. Или Эндрю не слышал, что она говорила. Испанец продолжил: - У пирата осталось еще девять пальцев, моя дорогая. Я найду способ, ты же знаешь? – снова гнетущее молчание от Бэт, - Ты сама знаешь, чего я хочу. Сегодня ночью. И не глупи. Харт оглянулся, выискивая говорящих, но как назло их закрыли толпящиеся моряки. С тяжелым сердцем Эндрю подчинился, когда сопровождающие потянули его за собой. Она никуда не пойдет, провалиться ему на этом самом месте. Она не пойдет. Эндрю ее никуда не отпустит. Либо лучше совсем и не жить.