Тригея

Наверно, я многого хочу от жизни — хорошей дружной команды на работе, близких друзей… и побольше. Я не хотел, что бы мой дом пустовал. Но вдруг такой долгожданный развод оставил в квартире Пустоту. А вот так пафосно скажу, ага… Да, я давно искал свободы от семейной жизни, от навязанной роли отца семейства. Ты все время на виду, ни минуты покоя и личного времени — все время на стрёме, все время распят в круговерти проблем. Настоящий мужчина должен то, сё… Вот всегда фраза «настоящий мужчина» сопровождается словом «должен»… А когда пришла свобода — я сжался в комок от ужаса. А что дальше? Не умею жить один, никогда не жил. Семейным человеком стал в двадцать один год. Не считать же свободной жизнью полтора года в общаге музучилища с ночными просмотрами видео на дряхлом «Рубине» и бесконечными пьянками? Тогда я был малолетним идиотом и вел себя соответственно. Сейчас испугался. Четыре стены стали давить на меня. Боялся одиночества, боялся тишины. Мне не хотелось забираться в пустую холодную постель. Кажется, тогда у меня появилась странная привычка спать в обнимку со второй подушкой. Видимо, потому я и поселился на новой работе — приходил первым, уходил последним. Редакционный шум вокруг, бесконечный поток фоток с обнаженными мужиками… Не украдкой порнуху из сети, а официально, на рабочем месте. Вокруг же ходят табунами геи. Мне это всё дико нравилось! Редакция журнала Да — я принял предложение хозяина ГейРу. Через пару недель попрощался со своим институтом и занял ма-а-аленький столик в уголке редакции. Думал, что потеря руководящей должности меня расстроит, но тут, скорее, свалился с плеч какой-то камень. Опять был сам по себе и отвечал только за свою работу. Да еще у геев, аха! Мой мир дышал вокруг, кричал в телефоны, подсовывал новые тексты статей для журнала — дергал, хлопал по плечу, заглядывал в монитор. Растворял меня. В первую неделю, неким вечером, Эд Мишин пригласил меня в суши-бар. Не улыбайтесь, не одного — нас пошла целая компашка из редакции. Впервые меня занесло в подобное заведение — нервничал, как ребенок. Но обошлось — отслеживал внимательно, что делают спутники, и обезьянничал. Поначалу недоумевал — чего это меня Эд вытащил? Вроде у него есть бойфренд — некий грустный мужчина с интеллигентной внешностью и бородкой клинышком. Вот, сидит напротив меня и поглощает роллы, аккуратно макая их в соус. Потом дошло — меня тупо проверяли. Классика — посмотреть, как новый работник ест. Чуть не захихикал в свою тарелку. Ну, ребята, что за детский сад? О таких проверках разве что на столбах вокруг не написано. Плевать. Не торопясь слопал угощение, поддерживая тихую беседу малознакомых людей. * * * Редкие деревья Москвы окутались первой зеленой дымкой — пришла весна. Дышать стало легче, жить стало интереснее. Мой рабочий день вошел в любопытное расписание. В десятом часу утра приезжаю на метро «Пушкинская», до десяти что-то быстро лопаю в «Макдоналдс» у метро. Топаю в редакцию. В почте уже пара десятков писем от Эда и арт-директора журнала, Севы Галкина, с новыми материалами для верстки. Читаю почту, размешивая кофе в большой кружке. Чуть позже появляется мама Эда Мишина и готовит на всю редакцию обед. Эту тихую улыбчивую женщину я встречал с радостью — она была истинно мамой всем голубым ребятам редакции. Опекала каждого, знала, кто чем дышит и что любит есть. — Тиль, — окликает меня женщина с кухни. — Сегодня твоя любимая тушеная картошка с грибами. Ты рад? — Да-да! — воплю со своего места, — спасибо! Позже появляется девушка-редактор сайта ГейРу. Высокая крепкая Лена моих лет. — Тильчик, ты уже тут, пчелка наша? — приветствует меня Леночка, скидывая куртку. - Пошли быстренько покурим, пока Эдик не прискакал и не утопил нас в ворчании, зануда. Да, Эду реально не нравились курящие сотрудники. Особенно, когда мы толпушкой шли на улицу и терялись там минут на двадцать. В дверях сталкиваюсь с высоким черноволосым Костей. Муж нашей редакторши. Ага, меня это тоже поначалу удивляло. Жена занимается сайтом, пишет статьи, собирает авторов, новости. А главным бухгалтером ГейРу — ее муж. Эта семья работала у Эда уже туеву хучу лет. Получилось так, что они и стали в редакции самыми близкими мне людьми — довольно много часов мы проболтали с Леной. Она же уговорила меня написать для портала десяток статей. Писал их под разными именами и даже получал какой-то условный гонорарчик… …Рабочий день набирает обороты — в квартире появляется встрепанный со сна и немного неадекватный Эд. Начинает нарезать круги по комнатам, командуя, решая проблемы. Появляются первые посетители, облепляют хозяина конторы. Меня частенько отрывают от работы — то срочно что-то мелкое сверстать, распечатать, то переслать по электронке картинки, или потаскать пачки с новым журналом в редакцию. Людей в квартире все больше. Давка, как в метро. Ближе к вечеру влетает Сева Галкин — арт-директор журнала. Невысокий крепенький парень, дорого одетый. Вечно орет что-то в мобилку — та словно приклеена к его уху. Так, зажимая плечом аппаратик, со всеми бурно здоровается, иногда хабаля. Хохочет, тыкает мне пальцем в монитор, бурно оценивая новые оформленные статьи: - Тиль, это дрянь! Фу! Ну, прекрати! Ты можешь лучше! Убивай все нахер! Переделываем! Первое время я честно убивал свежий дизайн очередного разворота журнала, что так не впечатлил Галкина. Пока Эд не постучал пальцем по виску: — Дурью не майся, поменяй пару кусков местами — Севочка не заметит. И правда, чуток менял дизайн и слышал тут же восторженное за спиной: — Ну, вот, Тиль! Ты — гений! Вот! Лана, работай — я убежал. Фотосессия ждет… Как фотограф, Сева Галкин меня впечатлял — парень создает фотографии яростно, истерично, но всегда интересно. Его работы смотришь с удовольствием. Да — часто там обнаженка с мускулистыми парнями, что чуток не моё. Но, у Севы это получается как-то художественно-благородно. Посетители разные — редко забредали солидные рекламодатели всяких брэндов, чаще прибегали какие-то проститутки или их сутенеры. Эти ребята как раз и заполняли последние страницы журнала своими рекламками и объявками. Подкрашенные жеманные мальчики тихо шептались с Эдом, а потом брели к бухгалтеру и расплачивались за очередной месяц рекламы. Насмотрелся я этих чудиков много — зоопарк какой-то. Словно попал в фильм Альмодовара — фрик на фрике — все в редакции ошивались. Хотя в самом коллективе явных пидовок не было — Эд подобрал коллектив из здоровых плотных парняг. Чаще бородатых, пузатых. Эдаких «медведей». Не поголовно, нет. Мелькали иногда вьюноши, но редко. Знаете, забавная картинка, когда крупный бородатый мужик заламывает руки и картинно стонет: — Ох, я так устала! Но все-все сделала! Я молодец, правда? — Так, девачки! В офисе не хабалить! — тут же весело прикрикивает Мишин. — У нас тут клиенты серьезные ходят. В это время в дверь заглядывает нечто накрашенное с длинной черной челкой и красными бровями. — А тут можно объявление дать? Все поворачивают голову к двери. Секундная пауза. И комната грохает смехом. «Серьезный клиент» испуганно хлопает длинными ресницами… Иногда у нас было довольно весело… Простой рабочий день завершался тихо — около семи-восьми вечера все разбредались по домам. Я часто задерживался — то ли добивал последние тексты, то ли перебирал фотки для CD. Эд попросил однажды разобрать тонну инет-фоток с юнцами лет восемнадцати. Сборная солянка из голых парней. Моя задача была оставить самые крупные и качественные картинки, вычистить дубликаты, записать CD, сделать ему обложку на цветном принтере — потом этот диск с годик продавали в интернет-магазине. Solar Boys, что ли, я назвал сидюк — не помню уже… Такая работа в радость. %) В последние дни сдачи номера все менялось. Чаще — на выходных. Я тупо несколько часов чистил и добивал последние страницы журнала. Вокруг носился нервный Эд Мишин, чуть не носом залезая мне в экран. Рядом на взводе крутились его друзья на невнятных должностях в компании. Вычитывали тексты, лезли ко мне с правками. На такое у меня уже многолетний иммунитет, потому просто тихо работал. Сева залетал в редакцию ближе к двенадцати ночи — на него с криками все набрасывались, типа обложка не готова! Где фотографии модели?! Ты нас убиваешь!!! Сева психовал — швырял мне на стол диск с фотосессией, а свой мобильник грохал об стену. Каждый номер журнала, выпущенный при мне, сопровождался разбитым дорогущим мобильником. Иногда Сева терпеливо ждал, пока я завершу работы над файлами, а иногда тихо пытался слинять домой. Бывало, у него получалось, но чаще я подпрыгивал от вопля Эда Мишина: — Вот стерва, опять сбежала! Догоняйте его! Несколько парней срывались с места и исчезали в темноте подъезда. Минут через десять чуть ли не силком затаскивали в редакцию Севу. Тот жутко матерился и прям слезно просил отпустить его домой — уже поздно, он устал, завтра фотосессия с миланской моделью… После полуночи все, наконец, сваливали, и я оставался в редакции в одиночестве — моя финальная обязанность была — подготовить все к печати. Сидел и тупо тестировал постранично весь номер, проверял на технические огрехи и прочее занудство пре-пресса (пробная печать). Признаюсь, меня такое одиночество обижало — как будто мне одному это надо? Часам к шести утра появлялся испуганный мальчик-курьер из типографии. Что ты! Ужас какой — его отправили к гомикам съездить! Мальчик зажатый, нервно с лапки на лапку переступает, пока я сонно записываю последний диск. Глазками так и зыркает по сторонам, так и зыркает. В редакции есть на что посмотреть — огромные плакаты с обнаженными культуристами на стенах, с некоторых полок реально свешиваются силиконовые херы. Это Сева для онлайн-магазина фоткал десяток фаллосов. Так и валялись они несколько месяцев по всему офису, пока наши дамы не возмутились… Везде картинки с обнимающимися геями, флаг радужный под потолком болтается, статуэтки античные в каждой щели. Прикольно для свежего взгляда. В итоге, курьер опрометью исчезал из гнезда разврата, утаскивая в рюкзачке диск с журналом. На второй или третий раз паренек уже улыбался мне, здороваясь. Привык, однако! Все — отпахал свое — усталый бреду к метро по просыпающейся Москве. В центре внимания Любопытно, но в последние годы двадцатого века, когда я обитал на Урале, из-за моих бесконечно разнообразных увлечений и дурной кипучей энергии, стал довольно известным человечком в городе — буквально ежевечерне у нас дома скапливался народ, кто-то меня все время дергал «на поболтать», мы с супругой мотались по каким-то молодежным тусовкам — барды, ролевки-толкинисты, студенческие капустники. Бесконечная круговерть общения, ржача и приколов. Все запоем читали только-только появившуюся на рынках фантастику. Всегда было о чем потрепаться, где-то побегать по полям с мечами, было где побренчать на гитаре и с кем выпить водки. Тогда же впервые я сплавлялся по реке Урал на байдарках, выпускал свою газету и многое-многое другое… Оказавшись в Москве, попал в вакуум — никому я тут не был нужен, никто со мной не рвался дружить. Может, потому и стал писать. Волна известности, что дали тексты, мне понравилась. Я снова в центре внимания, снова люди меня дергают — письма, общение, симпатии и дураковаляние. В реальности появились первые друзья — вот именно этого мне не хватало — быть в центре происходящего. Вот же гадское тщеславие — ничего из себя не представляю, но лезу, лезу куда-то. Потом со стонами и ворчанием отбиваюсь от друзей, приятелей, поклонников. Неискренне отбиваюсь. В глубине душе наслаждаюсь! Вот такой изврат. Сейчас же, работая на портал ГейРу, занимаясь журналом и став чуть ли не главным ответственным за Группу взаимопомощи для геев, вновь окунулся в этот кайф — огромное количество людей вокруг — и всем я нужен, все дергают, обрывают мобильник… Притом, в большинстве своем именно геи. Реально хорошее время. А вот в кругу моих самых близких друзей я неожиданно отошел на второй план. Да — сетератор, да — «Тилич, наше солнышко!», но это быстро стало привычным. В нашей тесной стае всё крутилось вокруг Ворки — он был центром обсуждений, проблем и нервов. Ему все звонили, дергали, вытаскивали… Мы так же чуть ли не еженедельно собирались толпушкой — Анжело, Ворка, Мэйка и я. Гуляли по Москве, иногда забуривались в гей-клубы. Потом уставшие и слегка нетрезвые сваливались штабелями дома у Анжело или у меня. Укладывались вчетвером на одном диване, голышом, под общим одеялом. Около часа еще возились, дурачась и дергая друг друга за разные места, ржали. Ничего серьезного — просто дурилово. Мэйка реально запал на моего «редактора» — ярко и откровенно страдал по нему. Каждую минуту старался повиснуть на его шее. Обнять, поцеловать, прижаться. Садился только рядом с ним, спал только с ним в обнимку. Ворчик весело отбивался, но не слишком активно. Я же пытался втиснуться между ними — чаще просто из вредности и какой-то едкой мелочной ревности. Мэйчик тут же накидывался на меня бунтующим котенком… Анжело взирал на всю нашу возню с отеческой усмешкой и всепонимающим взглядом. Типа «ох, уж мне эти пидарасы…» Ворка не давался никому — со мной отношения пока завяли, с Мэйкой все оставалось на уровне игры. Правда, Ворыч пару раз съездил в Тулу в гости к Мэйчику. Что уж там было — не знаю, но их отношения не изменились: тоскливая привязанность со щенячьими глазами от Мэйки и добродушное молчание со стороны Ворчика. Ага-ага… Мазохист он какой-то, наверно, да? Ха… Так и жил — днем в редакции, вечером на группе или с друзьями. На все реально перестало хватать времени. Потому иногда с Воркой выбирались погулять по ночной Москве — благо пришло лето и хотелось на воздух. Нам с ним было проще вырваться на такие прогулки — Сашка-Анжело в жизни так время убивать не станет. «Одурели что ли? Мне спать надо!» Мэйка чаще в Туле, и слава богу… Шлялись фиг знает где, но больше предпочитали центр Москвы, со старыми домами, историческими улочками. Просто бродили и иногда пели всякую хрень в две глотки, например: «Я шоколадный заяц, я ласковый мерзавец! О! О! О!..», тут же закатываясь в хохоте. Часто зависали на каком-нибудь пешеходном мосту через Москву-реку. Больше всего пришелся по душе огромный модерновый стеклянный мост у метро «Киевская». Торчали там подолгу. Просто стояли молча и смотрели на темный поток реки далеко под нашими ногами. Я смолил сигаретку за сигареткой. Тихо, мирно вокруг. Сумасшедший город в четыре утра тоже притих, задремал. Через пару часов он засверкает блестящими змеями пробок, огнями рекламы, потоком вечно злых людей. Крики, гудки, вонь и взвизги первых газонокосилок на клумбах… А пока тихо и мирно — мой любимый человек рядом. Что еще надо? Вон — стоит и молчит о чем-то своём, слегка поскребывая первую щетину тощими пальцами на остром подбородке, уставился в воду… Мне надо было большего в наших отношениях, но не получалось. Смирился? Наверное, да… Никогда прямо не воевал за внимание людей. Ну не получается? Ну не будет парень моим бойфрендом? Да и ладно… Себя тоже уважать надо. Что это я, как Мэйчик, буду унижаться и преданно висеть на шее? Щаз, ага… Хотя, с досадой понимаю, что вел себя в те годы именно так… Ладно, дома похныкаю. А сейчас ОН рядом — хотя бы так — погулять, пошляться, попеть хрень всякую. Хотя бы так… Блядские эпизоды Смешно, но как раз тем летом мне стали поступать неожиданные предложения со стороны парней. В редакции кто-то подходил знакомиться, на группе напрашивались поболтать как-нить за кофе, писали эсэмэски, звонили, выдергивали в кино… На зло одному гаду, отвечал всем. Ну, мы жа интеллигентные люди? Зачем мальчиков обижать? Тем более против ТАКОГО внимания я совсем даже не против. %) Словно изголодавшийся, ринулся на амбразуры. Во всех этих встречах была с моей стороны какая-то истеричность — да, встречался, забирался с парнями в постель. Иногда очень даже весело трахался… Ребята мелькали разных возрастов. Чаще младше меня. Мои друзья смеялись: «Тилич себе снова мальчика завел! Где ты их берешь? Поделись поляной!» * * * Питерский вьюнош девятнадцати лет. Юный транс. Любит путешествовать и взрослых мужиков. Больше любит деньги, конечно. Обаятельный малыш с ласковыми руками, хабальным поведением и пустым мозгом блондина. С меня много денег выкачать не смог, но несколько раз оплачивал ему дорогу между столицами. Заскакивал мальчик ко мне на пару ночей, а потом отправлялся по друзьям на неделю. Перед возвращением в Питер забегал ко мне и клянчил денег на обратную дорогу. Расстался с ним, получив порцию истерик, слез и оскорблений. * * * Тихий парень-ровесник с поведением гота или эмо… Познакомились на работе. Он из авторов ГейРу. Парень получил гонорар в бухгалтерии и встал около моего рабочего места: — Кофе хочешь попить в ресторанчике? На первом же свидании юноша холодно сказал, поглядев в глаза: — Не люблю все эти ухаживания и обнюхивания! Трахнемся сегодня? Встречался с ним две недели. Циничный и мрачный парень затягивал меня в какой-то депрессивный омут. Из дома он любил выбираться только после полуночи — пошляться по клубам и ресторанам. Все вокруг его раздражали, мир он ненавидел. Тогда я впервые узнал, что такое яркая мизантропия. На мой недоуменный вопрос «зачем ему я» парень ответил: — Ты просто светлое пятно — смешливый чувак-хохотун. У меня таких друзей пока не было. Хоть какое-то разнообразие, пока не надоел… Парень затянут всегда во все черное — худой, высокий и желчный. Бр-р-р… Гот надоел мне быстрее. Вежливо раскланялись и попрощались. Сейчас он один из известных колумнистов на целом ряде порталов. Написал несколько романов о Москве и гей-проституции. Хм… * * * Его место быстро занял улыбчивый крупный парень-бисексуал из нашей группы взаимопомощи — эдакий медвежонок. Лохматый такой… Весь, полностью лохматый… А так как мальчишка еще молод, лет двадцати трех, то все его поджарое тело было густо покрыто светлыми-светлыми волосиками. Такой нежный детский пуховый ореол. Я аж млел, когда изучал тело приятеля. Единственно, где были проплешины чистой кожи — на боках… Прикольно! С парнем встречались несколько недель, пока он не решил жениться. Звал меня на свадьбу шафером, но мне показалось, что это уже как-то чересчур. Застеснялся и отказался… * * * На сайте знакомств, где у меня пустой эккаунт уже лет пятьсот, вдруг постучался слабо знакомый юнец. Большеглазый мальчик-красавчик лет восемнадцати. Ну, и нахрена ты мне надо? Такие мальчики в мою сторону смотрят с презрением и фырканьем. «Привет, а я тебя знаю — ты в нашем институте работаешь! Как делы?» Вот уж не ждал не гадал, что кто-то меня узнает по мутной фотке пятилетней давности. Вообще-то встречаться со студентами с работы моветон, думаю. Хотя там попадались экземпляры, мама не горюй… Успокаивало то, что я уже несколько месяцев работал в другом месте. А мальчик — красивый. А я там уже не работаю… А мальчик… Встретился с пацаненком в метро. Классный, сучонок! Эх!! Небольшого росточка, поджарый брюнетик. Оранжевая рубаха под кожаной курткой. Синие джинсы и… желтые туфли… Ярко! Парень потянул меня в какую-то задрипанную пивнушку на старой улочке Москвы. Через часок, сидя за столиком, покрытым липкой скатертью, юноша с жаром размахивал бокалом с пивом и вещал о Жириновском. Он был маньячным сторонником этой партии. Говорил парень долго, пьянея прямо на глазах. Через часа три выбрались на улицу. Студент радостно сверкает пьяными глазками, а у меня башка гудит от пива, курева и того бреда, что вылил на меня красавчик. Как-то я уже и не рад был знакомству… Пацан шустро сбегал в какой-то заплеванный темный угол ночной улицы и радостно помочился. — Ну что? К тебе? — произнес пацан, дергая меня за рукав футболки. Зря я согласился. Набрали по дороге еще несколько склянок с пивом, и вечер продолжился. Еще пять часов слушал идиотские разглагольствования студента о политике. В итоге, он пьян в драбадан, еле слова связывает в предложения, но говорит и говорит. Млять! Уснул бы ты, что ли? И вдруг… — Уф, ну вот где-то так, — выдавил из себя мальчик. — Так, пивас кончился, теперь давай поебемся… — Кха! Чиво? Реально чего-то такого хочешь? Ну-у-у-у! Да давай… — я тоже был далеко не трезвый. Мне-то что было делать во время его трепотни? Сидел и сосал пиво, да кивал башкой… Естественно, то, что было потом, вызвало у меня только улыбку… Мальчик пьяно обслюнявил меня всего. Попросил сделать ему минет и отключился во время процесса… Через недельку мальчик позвонил снова. Говорил, что с ребятами набухались на даче, что потерял деньги, домой идти стыдно. Уже две ночи спит по подъездам, можно ли ему пожить у меня? Послал ребенка нафик… Хрень какая… Чижик Больше всего в тот период мне запомнился тощий страшненький парень моих лет. Он пару раз появлялся на группе взаимопомощи. Я уже часто сам был ведущим встреч, модератором группы. Покрикивал на ребят, рулил темами — стал эдаким старожилом-ветераном, да еще и работаю на ГейРу. Крут, ваще! Трафик в группе серьезный — редко кто появлялся больше двух-трех раз. Решат свою больную проблему и исчезают. Все время новые лица, но со старыми проблемами… Я же в центре внимания, королева такая… Жутенький парень подошел ко мне после встречи и предложил дружбу. Так вот прямо и сказал: «Давай дружить?» Во мне проснулся усталый циник, и я чуть не ляпнул парню в лицо: «Ты себя в зеркале видел, зайка?» Но мы жа интеллигентные… Н-дя… Это я уже говорил… Но, он и правду страшненький. Нескольких передних зубов нет, потому паренек даже улыбается, прикрыв рот ладонью. Подбородочек болезненно мелкий, как у крыски. Кожа серая и грязноватая даже на вид. Весь какой-то ссутуленный, затюканный. Такие люди меня всегда напрягают. Как себя вижу много лет назад. Такой же был когда-то. Ну, может с внешностью все-таки не так плохо было. Девушки до сих пор мне на шею вешаются постоянно. Задолбали… Да, я давно не в форме — и возраст, и лишний вес. Но, все же стараюсь держать себя хрустяще чистым. Что бы ни запаха лишнего, ни пожёванной одежды. Когда состриг свои длинные патлы и стал носить полубокс, Ворка восхищенно выдал, что я помолодел лет на пять. «Такой солнышонок стал», говорит это с шуточным придыханием! Поржали тогда… И вот стоит передо мной страшненькое нечто с грязными сальными волосиками на прыщавом лбу и грустно заглядывает в глаза снизу вверх. Он мне даже до плеча не доставал. Одет во что-то потрепанно-старое… Тоненький джемперок на голое тело и застиранные джинсы. Джемпер и летом? Эм… Как же он потеет, наверно… Но, не нашел в себе силы отказать парню. Слишком больные глаза, слишком много в них ожидания, что сейчас его нахер пошлют… Словно в зеркало глянул, кривое… — Давай попробуем, дружище, — смущенно промямлил я. У парня прям лампочку внутри включили. Ну как такому отказать, а? Несколько дней гулял с ним по вечерней Москве. Сидели в «Маке», бродили под редким летним дождем. Парень кушал неаккуратно, все время что-то проливал… Боже… Какой-то невезучий чижик… Я мигом взял главенство над дико стесняющимся человечком. Слегка командовал им. Неясное превосходство чувствовалось. Сладкое такое… Жуть… Заставил парня привести себя в порядок — хотя бы подстричься аккуратно. За ручку сводил в салон… Попросил сбрить с подбородка пару торчащих волосков — это у него за бородку считалось. Ненавижу растительность на лице. Забрели в пару торговых центров и купили ему несколько приличных шмоток. Ха, я как доминант из БДСМ, право слово. Но я прекрасно понимал, что никаких чувств, кроме жалости, этот замызганный парень у меня не вызывает. В башке у него никаких умных мыслей или просто оригинальности мышления. Часто рассказывает о своей маме, с которой живет и часто ругается. Такая вот противоположность красавчику-алкашонку, о котором рассказывал выше. Серая блеклая личность. Потому просто жалость — не за что зацепиться. И я, возясь с ним, чувствовал себя, как блааародный рыцарь — делаю парню подарок, гуляя с ним, что ли? Некое самолюбование проснулось... Что-то начало колбасить от таких мыслей. Но… Парнишка подчинялся мне беспрекословно — согласен был на всё, если со мной. Это тоже несколько напрягало. Вообще, у него не было ни на что своего мнения. Заглядывал мне в рот и мелко кивал. Реальный сабмиссив-пассив. Молчит, таращится бесцветными глазенками и выполняет все распоряжения… Быстро и бестолково. Через недельку парень осмелел: — Я тебе нравлюсь? — Конечно, дружище! — заверил я почти искренне. — А мы с тобой попробуем… ну… в постели там… Извини! — парень вдруг весь сжался и глаза его влажно заблестели. Он быстро затараторил. — Ты не подумай! Я не такой! Правда… Прости, Тиль! Я не буду больше о таком… серьезном… — Стоп, чижик! — я его так называл последние дни и покровительственно взлохматил ему редкие волосенки на макушке. — Ты чего переполошился? Хочешь попробовать в постели? Да нивапрос… Твою мать, ребята! Я старая прожженная сволочь! Зачем я это делаю? Ведь нафик мне оно не упало! Я же собирался с ним тихо и вежливо расстаться. А тут постель? Да его часа четыре в керосине отмывать надо… Прыщи эти… Зачем? — Правда? — снова включилась лампочка. — Правда, — как можно теплее сказал я, отвесив себе мысленный пинок под зад. * * * Встретиться решили в ближайшую субботу. Чижик появился у меня дома — весь выглаженный, в новой одежке, с бутылкой дешевенького вина в пакете-маечке из «Ашана». Напуганный, поглядывает большими глазами, почти не мигая. Меня же от всей ситуации несколько потрясывало — и вроде хренью занимаюсь. И… смешно что-то... Парень шмыгнул в ванную и завис там минут на тридцать. Ну, это ничего — хоть отмоется… Все не так тяжко будет… Я бестолково послонялся по комнате, ожидая нового партнера. Налил вина в старенькие бокалы, сыра настругал… Наконец, чижик вылез. Совершенно голый, с аккуратным члеником, победно торчащим из темной густой поросли внизу впалого живота. — Вот, — тускло выдохнул парень. — Как мне лучше встать, чтобы тебе было удобнее? Я нервно потянул футболку через голову. Это вот так сразу? Чорд… — Эй, мелкий, — несколько ошарашенно спросил, дергая ремень на джинсах, — а предварительные, там, ласки? Поцелуи? — Только неглубоко и без засосов, — пробормотал парень, глядя в сторону, — я их боюсь… Млять! Боюсь засосов?! Из меня будто воздух выпустили. С размаху уселся на диван и заржал в голос. Хрен знает, что за реакция… Но я тупо и очень обидно заржал… Над всей этой ситуацией, над этим дурным парнишкой… Над собой, дурой… Чижик вздрогнул, дико глянул на меня. Побледнел. А я не мог остановиться — хохот просто раздирал. Ведь понимал, что сейчас дико-дико оскорбляю человечка, просто мерзко делаю… Но остановиться не мог… ПРОКЛЯТЬЕ!!! Парень ужаленно метнулся в ванную, сгреб свои шмотки и стал бестолково натягивать их, путаясь в штанинах и рукавах… Все же я заставил себя сцепить зубы и заткнуться. Сука такая! Прыжком выскочил на балкон и нервно закурил, не соображая, что теперь делать. Это было так подло с моей стороны… Что за нахуй? Что теперь? Как исправить?.. Ответом был хлопок входной двери. Больше парня не видел… И не искал… Не смог…