— Ты ведь помнишь про наше обещание, данное тогда, на ромашковом поле в июне, помнишь? Мы поклялись, что даже если наши дороги разойдутся, если случится так, что мы перестанем быть дороги друг для друга, то никогда не поцелуем того, кого не будем любить. Ты ведь помнишь, Тэ? — Длинноволосая девушка смотрит на парня, в то время как глаза её застилает пелена слёз. — Тэхён... скажи, что не забыл, скажи мне, что помнишь... — Её голос дрожит, и две слезинки, что быстро скатываются по впалым скулам, падают на белый пол, из которого в тот же миг начинает прорастать такая же белая трава, покрывая всё вокруг чёрно-белым пространством. В этом месте парень узнаёт то самое ромашковое поле, где когда-то они дали обещание друг другу, но сейчас оно тусклое и вовсе не такое, каким он его помнит. Тогда они были счастливы. — Не молчи, Тэхён, скажи мне, что помнишь про обещание...
Шатен смотрит на девушку и не может поверить своим глазам, не может поверить, что перед ним стоит она — та, которую он потерял столько лет назад. Кажется, за всё это время её зелёные глаза потемнели, кожа стала ещё бледнее, чем при жизни, а фигура похожа на скелет. Он не узнаёт её, но чувствует, что это действительно она, и никакой ошибки быть не может.
— Помню... Я помню про обещание... — ошарашенно, совершенно отречёно говорит он, и замечает, что его голос искажается — будто он слушает его на записи со старого диктофона.
Чёрно-белое поле из ромашек возвращает Тэхёна в прошлое, где он снова может чувствовать себя счастливым. Девушка продолжает плакать, и тогда шатен пытается узнать причину.
— Почему ты плачешь, родная?
— Я хочу, чтобы ты обнял меня... Только ты можешь вернуть краски в мой мир, Тэхён...
Парень протягивает руки, подходит к плачущей девушке и обнимает. Он закрывает глаза и наслаждается моментом возвращения в прошлое. Где-то в глубине его сознание говорит, что всё происходящее — всего лишь сон, но Ким отказывается в это верить. Через секунду перед ним предстаёт иная картина — девушка, которую он обнимал мгновенье назад, сейчас стоит в паре метров от него. Руки, которые она мило скрепляет в замочек за спиной, открывают прекрасное платье. Оно сливается с ромашковым полем, что постепенно приобретает краски. Глаза девушки окрашиваются в ярко-зелёный цвет летней лужайки, а на лице её сияет улыбка.
— Спасибо за то, что сделал меня счастливой. Ты всегда возвращаешь краски в мой мир. Спасибо, Тэхён.
Девушка подходит к парню и шепчет на ухо слова про обещание. Он обнимает её, но чувствует, как та испаряется в его руках, оставаясь жёлтой ромашковой пыльцой на ладонях.
Тэхён открывает глаза.
Он просыпается от долгого сна и до сих пор не может осознать, что снова находится в квартире Чонгука — он вспоминает сон, который снится ему уже на протяжение долгого времени. Прошло пять лет с момента, как её не стало, но она до сих пор приходит во снах, заставляя воспоминания возобновлять старые раны, и напоминать про данное ими обещание. Каждый раз, видя этот сон, шатен запоминает всё новые и новые детали. Ему всегда кажется, будто любимая хочет показать мир, где она сейчас, или напомнить о том, что стоит быть осторожным с выбором любимого человека. Действительно любимого.
—
«Любимым я назову того человека, при виде которого буду вспоминать её».
Так или иначе, Тэхён встряхивает головой и понимает, что нужно возвращаться в реальность. В квартире вновь никого нет. Вероятнее всего, Чонгук оставил парня здесь, а сам ушёл в офис, как и вчера. Не то, чтобы в этих шикарных хоромах молодого директора нечего делать, но журналист терпеть не может одиночество — неприветливая тишина угнетает и пугает его, поэтому он направляется ко входной двери, чтобы покинуть помещение. Ким совсем забывает, что кроме джинсов, выданных Чонгуком, на нём ничего нет. Дверь встречает его теми самыми шестью замками, которые директор не потрудился оставить открытыми на случай, если Тэхён проснётся.
Шатен подходит к сканеру сетчатки глаза делает попытку открыть дверь. Как и ожидалось, экран загорается красным, и уже третий раз после тщетных попыток парень слышит:
— К сожалению, вы не Чон Чонгук.
На злости он пинает дверь ногой, и отходит на пару метров. По одному замки начинают открываться, и на последнем машина говорит:
— Добро пожаловать, господин Чон.
Директор врывается в квартиру, и первое, что видит — испуганного Тэхёна, стоящего перед ним. Брюнет подходит и, одной рукой хватая его за шею, ведёт к спальне. Старшему становится трудно дышать, и он старается убрать руку Чона, но понимает, что одна его ладонь гораздо сильнее, чем сам Ким. Его с силой бросают на кровать. Он приподнимается на локте и, держась за горло, пытается откашляться. Тэхён не понимает, что происходит до тех пор, пока Чонгук не нависает над ним сверху и прижимает его запястья по обе стороны головы, тем самым обездвиживая.
— Мистер Ким, почему Вы такой непослушный? — шепчет младший, наклоняясь к уху журналиста. — Скажи мне, зачем ты пытался открыть эту дверь? До тебя не дошло, что она не откроется? А ты должен был понять это, когда я впервые привёл тебя сюда. Знаешь, что за такое я должен наказать тебя?
Чонгук слышит, как громко сглатывает Тэхён. Он видит беспомощность парня и ловит себя на мысли, что это возбуждает и притягивает его.
— Ответь мне на один вопрос, — продолжает директор, — зачем тебе понадобилось выходить из квартиры?
— Меня... не очень радовала перспектива сидеть здесь взаперти... — отвечает шатен, отворачивая голову, чтобы не встречаться с Чонгуком взглядом.
— То есть, ты хочешь сказать, что мне пришлось бросить ценного клиента ради того, чтобы прийти сюда и увидеть, что это не какой-нибудь киллер, пытающийся убить меня, а просто жалкий Ким Тэхён, которому не хотелось сидеть взаперти? — шипит младший.
— Именно. И что ты сделаешь, отшлёпаешь меня? — с ухмылкой произносит Тэхён, переводя надменный взгляд на директора, зная, что он это терпеть не может.
Журналист знает, на что нарывается и что вскоре пожалеет о том, что делает, но желание вывести Чона из себя было гораздо больше его изощрённого наказания. В конце-концов, даже если он пару раз даст по заднице той же плёткой, кому это навредит? Но реакция брюнета поражает Кима. Он надеется получить хотя бы удар по лицу, но ничего не происходит. Чонгук просто поднимается с кровати и распахивает свой чёрный пиджак.
— В игровую.
— Что? Но... клиент... — в недоумении отрывисто говорит старший.
— В игровую! — командует тот, и Тэхёну не остаётся ничего, кроме как подняться.
— Но Чонгук... У меня всё ещё болит тело после вчерашнего, и...
Младший хватает парня за затылок, и соприкасается с ним лбом. Ким шипит от резкой боли в области головы, но всё-таки решается посмотреть в глаза Чонгука. Его зрачки расширены, дыхание учащённое, а по щеке течёт капелька пота, свидетельствующая о раздражении директора.
— Я сказал, в игровую. Если тебя не волнуют мои сделки, то почему меня должно волновать твоё тело и его состояние? Через пять минут я хочу увидеть тебя, стоящим на коленях, как я и говорил, и если
вдруг что-то будет не так, я запихну свой член тебе по самые гланды, ты меня понял?
В ответ следует молчание. Тэхёна раздражает такое отношение Чонгука, и поэтому он хочет отойти, но выскользнуть из чужой хватки не выходит, так как пальцы брюнета теперь ещё сильнее сжимают шею.
— Не слышу ответа, — чуть наклоняя голову, говорит Чон.
— Понял, — от безвыходности отвечает старший.
— Исполняй.
Пальцы на шее разжимаются, и Тэхён оказывается свободен. Пока младший уходит ко входной двери, закрывая все замки, парню не остаётся ничего, кроме как подняться на шестидесятый этаж, по пути преодолевая желания пересчитать кулаками всё, что не так стоит. Он заходит в игровую и садится на колени перед дверью, покорно ожидая прихода Доминанта. Чонгук удовлетворённо улыбается, когда видит то, как старший смотрит на него снизу, как вены просматриваются через кожу на висках из-за злости. Его кулаки сжаты до побеления костяшек.
— Что на тебе делают штаны? — Замечая, что журналист выполнил его просьбу не полностью, его улыбка пропадает.
— Упс. Забыл снять, — наигранно отвечает тот.
— А ты знаешь, что за плохую память мне тоже нужно будет наказать тебя? Встань. После того, что произойдёт сейчас, ты поймёшь раз и навсегда, что не стоит злить меня. Отныне, сидеть Вы не сможете, мистер Ким. Вперёд к столу.
Тэхён начитает осознавать, с какой серьёзностью с уст брюнета слетает каждое слово, и поэтому настораживается, когда видит перед собой набор ремней, кнутов и плёток. Он не знает, чем именно его будут наказывать, но знает точно, что наказание непременно последует. Сейчас он жалеет, что тогда, в договоре не поставил крестик напротив этих игрушек. Он подходит к деревянному высокому столу, и останавливается.
— Снимай штаны, — доносится голос сзади.
Шатен начинает быстро расстегивать на себе ремень, но руки дрожат и из-за сильного волнения замок не поддаётся. Вздохнув, Чонгук подходит со спины, и, отталкивая руки старшего, разворачивает и тянет его ближе к себе за край джинсов, тут же расстегивая застежку, и, не предупредив, садится, уцепившись в ткань на бедрах, тем самым стягивая джинсы до щиколоток. Ким заливается румянцем, потому что вспоминает, что вчера в таком положении делал директор.
Он испуганно вздрагивает, когда на плечи ложатся сильные руки, разворачивающие его спиной к себе, и насильно толкают вперед. Потеряв опору, парень приземляется грудью на деревянный стол, больно ударяясь рёбрами. Тэхён пытается подняться, делая опору на руки, но слышит, как Чонгук снимает галстук. Он снова хочет связать ему руки и обездвижить?
— Перед тем, как завязать глаза, я покажу, каким инструментом собираюсь сделать тебе больно. И поверь, больно непременно будет. Уж я об этом позабочусь.
Чонгук говорит это так спокойно. Ему абсолютно плевать на то, что шатен начинает трястись от неожиданно подступившего страха. Он считает, что Ким виноват, и должен понести наказание. Младший заходит за стол и направляется к его любимой атрибутике — к плёткам. Они висят прямо перед журналистом, на стене. Директор проходит пальцам по каждой, выбирая ту, которая подойдёт лучше всего, и останавливается на той, при виде которой Тэхён вздрагивает и опускается вниз лицом на стол, не желая видеть предмет, который, как обещал Чон, принесёт ему много боли.
Брюнет снова подходит к старшему, и с громким звуком ударяет плетью о стол, на время оставляя её лежать там. Сам же быстрым движением рук спускает боксеры с Кима, и готовит галстук.
— Подними голову, — приказывает он.
— Чонгук... Не надо, пожалуйста... — тихо говорит журналист.
Парню не впервой стоять раздетым перед младшим, но сейчас, в таком положении, он чувствует себя незащищённым. Ещё страшнее ему становится, когда Чон завязывает галстуком глаза, тем самым на время лишая одного органа чувств, но обостряя другие.
— Не надо...
Крик обрывает начатое, когда Чонгук берёт кожаную плеть и ударяет ей по заднице. Шатен впивается пальцами в дерево, с ужасом ожидая следующий удар.
— Я ударю десять раз. Считай, — говорит Чон.
Тэхён слышит, как усмехается Чонгук, и без предупреждения наносит удар. Парень пытается сдержаться, но изо рта всё равно вырывается крик. Он напрягает ноги и кусает губу, пытаясь уйти от нестерпимой боли, и чувствует, как жгучая боль проходит от ягодиц по всему телу.
— Один, — произносит старший, как тут же получает второй удар.
На этот раз ему удаётся сдержаться, издавая всего короткий рваный выдох. На время он задерживает дыхание, а когда вспоминает об этом, жадно ловит воздух ртом, и из-за этого внутри всё пересыхает. Тэхёну хочется пить, но на данный момент это последнее, о чём он думает.
— Два, — считает он.
Он сильнее опирается о стол и сгибает руки в локтях. Колени подрагивают, и сам парень старается не двигаться, хотя тело инстинктивно пытается облегчить боль движениями бёдер. После пятого удара крик было сдерживать невозможно, и тогда шатен перестаёт сдерживаться, и даёт волю слабости. Он выполняет счёт и ждёт следующего удара. Но его нет. Журналист слышит, как по кафелю стучат каблуки туфлей Чонгука, и слышит, как он подходит к нему. Директор наклоняется и снимает повязку из галстука с глаз старшего. Он хватает его за волосы на затылке и приподнимает, подвигая ближе к себе. Их лбы соприкасаются, и Чон облизывает свои губы, когда смотрит на губы Тэхёна.
— Знаете, мистер Ким, — говорит он шёпотом, чуть касаясь их. — Я могу облегчить Ваши страдания. Мы могли бы прекратить это всё при одном условии. Меняю пять ударов плетью на один поцелуй.
—
«Ты ведь помнишь про наше обещание, данное тогда, на ромашковом поле в июне, помнишь? Мы поклялись, что даже если наши дороги разойдутся, если случится так, что мы перестанем быть дороги друг для друга, то никогда не поцелуем того, кого не будем любить. Ты ведь помнишь, Тэ?» — Эти слова мгновенно доносятся в мыслях шатена, когда он хочет согласиться.
Журналист закрывает глаза, и по его щеке скатывается слезинка.
— Ну так что? — переспрашивает Чон.
— Пять ударов плетью, — сквозь зубы отвечает Тэхён, и сразу же оказывается припечатан к столу.
Чонгук хватает плеть и наносит три удара сразу. В эти удары он вкладывает всю злость и агрессию, что у него есть, и старший чувствует это, но не издаёт ни звука. Он сдерживает крик, но послушно выполняет счёт, пока плеть беспощадно хлещет его, и думает о том, как ненавидит младшего. Шатен прикладывает все усилия, чтобы не упасть, и смотрит вперёд, стараясь отвлечься от нахлынувшей боли. Из его глаз продолжают течь слёзы, но он терпит ещё один удар, прикусывая губу до крови.
— Не слышу счёта! — кричит директор.
— Девять...
Последний удар оказывается самым жестоким. После него по ноге Тэхёна течёт маленькая капля крови. В облегчении он опускает голову на стол и пугается, когда Чон с громким лязгом кладёт плеть на стол.
— Десять, — почти шёпотом отсчитывает Ким, и закрывает глаза, осознавая, что всё закончилось.
Минуту в помещении никто не говорит, не издаёт и звука, пока Чонгук не подходит к старшему сбоку, складывает руки на груди и смотрит на его покрасневшее от слёз лицо. Он любуется своей проделанной работой, но считает, что этого недостаточно для того, чтобы парень прочувствовал всю ту боль, которую хотел продемонстрировать ему директор.
— Поднимайся, — говорит брюнет приказным тоном, и это начинает раздражать Тэхёна, что он показывает, поворачивая голову в другую сторону.
— Иди нахуй, Чонгук. Просто иди нахуй. Хочешь, могу повторить это столько раз, сколько ударов ты мне нанёс?
Кажется, младший пропускает это мимо ушей. Он снимает с журналиста свой галстук и вешает плеть на место, отмечая, как она хороша в применении, и что этот опыт нужно будет повторять каждый раз, когда Тэхён будет виноват. Проходит ещё пять минут, но парень всё так же лежит на столе, повернув голову к окну, не меняя своего положения, и это начинает настораживать Чона.
— Сколько ты планируешь так стоять?
— Пока ты не извинишься за то, что сделал со мной, — сорванным тихим голосом отвечает ему Ким.
— Что? — усмехается младший. — Это мне стоит перед тобой извиниться? Мальчик, ты просто не понимаешь, какую сделку мне сорвал. Из-за тебя я потерял двести семьдесят миллионов. Стой здесь хоть до самой смерти. Ты — никто, запомнил это? Никто для всего мира, и для меня тоже. Мне плевать на твою боль и твои проблемы, ясно?
Директор в последний раз окидывает Тэхёна презрительным взглядом, и направляется к выходу, по дороге засовывая руки в карманы брюк. Около самых дверей он слышит тихий голос.
— Таким ты хочешь меня видеть? Тебе действительно нравится это, Чонгук?
— Просто я такой. Это мои пятьдесят оттенков, мистер Ким. Всего доброго.
Брюнет, снова стуча своими каблуками по чёрному кафельному полу, выходит из игровой с уверенностью, что рано или поздно парень выйдет из помещения просто потому, что ему придётся это сделать. В конце концов, он не ел со вчерашнего дня. В директоре нет ни капли жалости к нему, поэтому он решает вернуться к своим делам, и возвращается в офис.
Того клиента всё же удаётся переубедить, и в конце концов он соглашается на ещё одну встречу. А после нескольких часов разговоров и переубеждений, даже хочет сотрудничать с издательством «No More Dream», и с этого момента Чонгуку начинает казаться, что день всё-таки прошёл не зря, даже несмотря на ту выходку Тэхёна, из-за которой он и его прекрасная попка пострадали.
У брюнета всегда было заведено такое правило, что если наказывать и преподавать урок — то так, чтобы это запомнилось на всю оставшуюся жизнь и не прошло бесследно в будущем. Он абсолютно точно доволен тем, что теперь в это правило посвящён и его новый приятель.
В семь вечера Чонгук, как и полагается, заканчивает рабочий день, и возвращается в квартиру на пятьдесят девятый этаж, надеясь, что его игрушка уже мирно спит в кровати, и первым делом директор проверяет спальню, уже тогда широко распахивая глаза, не обнаруживая старшего в комнате.
— Эй, Тэхён! Прошу, отзовись и не заставляй меня подниматься в игровую! — кричит брюнет, по пути осматривая все уголки.
Ноги сами ведут его на шестидесятый этаж в игровую, где он видел шатена в последний раз. Дверь всё так же открыта нараспашку, и Чон, придерживая её рукой, входит в помещение. Он не включает свет, хоть здесь заметно потемнело. Директор походит к столу и с ужасом понимает, что этот парень и правда стоял здесь всё это время. На его левой ноге от ягодицы до икр виднеется след запёкшейся крови. Его зад исполосован и до сих пор красный. Завтра там появятся синяки, в этом нет сомнений. Младший неслышно обходит журналиста и видит, что его глаза закрыты, но он не уверен, что тот спит.
Холодная рука Чонгука касается ягодиц Кима, и тут же с его стороны раздаётся облегчённый стон. Брюнет проводит рукой по спине, поглаживая её, а затем снова спускается к ягодицам, отмечая, как вздрагивает под ним парень.
— Тэхён... — тихо зовёт его Чон, но тот не отзывается. — Господи, ты либо идиот, либо в твоей жизни должно было произойти что-то такое чрезвычайное, раз ты променял один поцелуй со мной на пять ударов плетью. Я склоняюсь к первому варианту.
— Если ты пришёл сюда поговорить, то съебись нахуй и не трогай меня, понял?
Чонгук не реагирует на его слова, снова пропуская их мимо ушей. Вместо этого он обхватывает живот Кима и рукой проходит по его изгибам.
— Поднимись, — ласково проговаривает младший, и удивляется, когда Тэхён начинает опираться на локти, и затем встаёт почти полностью, всё ещё опираясь на руки. В это время директор обнимает шатена, прижимаясь к его телу своим, одной рукой продолжая водить по его животу, а второй спускаясь к ягодицам. От таких движений Ким вздрагивает. Он чувствует дыхание Чонгука на своём ухе, как тот целует его в шею, оставляя несколько засосов. — Прости...
— Ты всё ещё должен ответить на мой вопрос для интервью.
— Прости, но я смогу это сделать только если ты позволишь сделать ещё кое-что.
Чонгук нагибает Тэхёна, разводит его ноги и просит немного подождать. Через минуту тот возвращается с баночкой смазки и обильно поливает ей предмет, который тут же вводит в отверстие шатена. Парень чувствует, как что-то небольшое, холодное заполняет его, и из-за этого он издаёт протяжный стон.
— Я думал, ты снова хочешь меня выпороть.
— Только если Вы сами попросите об этом, мистер Ким.
Предмет внутри начинает вибрировать, отчего коленки Тэхёна трясутся, и он издаёт протяжные стоны, что громче с каждой секундой.
— Господи, что это? — отрывисто спрашивает он.
— Анальная пробка, мой мальчик. Что, нравится?
Тэхён хочет сказать, что нет, чтобы из него вытащили эту странную штуковину, но не говорит, потому что ему приятно. Игрушка выключается, и парень может выпрямиться. Он тянется рукой, чтобы достать её, но по ладони его бьёт Чонгук.
— Будь хорошим Сабом, поноси её до завтра, — брюнет подходит, и целует парня в щёку, за что его одаривают взглядом, полным непонимания. — Можешь одеваться. Замёрз небось.
— А ты как думаешь, — усмехаясь, отвечает журналист, и пытается натянуть на себя боксеры, но это действие сразу откликается жгучей болью в ягодицах.
Чонгук останавливает его и опускается на колени, помогая снять боксеры и так и не надетые джинсы. Из-за этого Тэхён чувствует себя неловко, и поэтому пытается хоть как-то прикрыться, на что директор закатывает глаза и снова убирает его руки.
— Успокойся. Ты прекрасен. Я тебя уже видел раздетым, и не один раз, поэтому ещё одна такая попытка, и я снова свяжу тебе руки галстуком, понял?
Журналист кивает и направляется к выходу вместе с Чонгуком. Он хочет как можно скорее добраться до комнаты и лечь в постель, хотя знает, что спать будет возможно сделать только на животе.
***
Чонгук спрашивает, хочет ли Тэхён есть, но тот лишь лениво отвечает, что ему сейчас не до этого. Брюнет поглаживает парня по ягодицам, успокаивая жжение и уменьшая боль, а Ким благодарно вздыхает в ответ.
— Чонгук? Скажи, я первый у тебя? Ну, в плане парней...
— Да.
— Я знал это... — усмехается Ким.
— Мистер Ким, Вам не кажется, что за всё время вы ещё не задали ни одного вопроса, которое вставили бы в интервью? С чего вдруг вообще такие вопросы? — Чонгук дожидается ответа, но замечает, что Тэхён уже спит. Как ребёнок, на животе, положив одну руку под щёку. — Тэхён?
Но он спит.
Шатен засыпал с мыслью о том, что сдержал обещание.
«Обещание, данное тогда, на ромашковом поле в июне. Мы поклялись, что даже если наши дороги разойдутся, если случится так, что мы перестанем быть дороги друг для друга, то никогда не поцелуем того, кого не будем любить».
Ты никогда не знаешь когда в последний раз будешь ловить языком снежинки, радоваться закату и встречать рассвет. Когда в последний раз покормишь бездомного пса и когда увидишь любимого человека.
Цени каждый момент, потому что ты не можешь знать наверняка, что случится в следующий миг.
«С любимыми не расставайтесь,
Всей кровью прорастайте в них.
И каждый раз навек прощайтесь,
Когда уходите на миг».
