Луна в свете Солнца

      Пролетела зима, Намимори пару раз трясло от развлечений Савады и Ко. А я всеми силами старалась с ними не пересекаться, делом это было непростым, потому что казалось, что Реборн буквально везде. Не знаю, за кем он следил, за Киоко или Рехеем, но возле нашего дома он мелькал довольно часто.       Начало марта выдалось холодным и дождливым. Город окутал промозглый туман, который все норовил залезть под одежду. Волосы жутко вились и приходилось переплетать их трижды в день, потому что никакие прически не спасали от лезущих в лицо прядей.       Правда, никакая погода не отменяла тренировок, просто в совсем уж нелетные дни мы сидели в бывшем кинотеатре и занимались всем подряд: от планирования нового выступления до игры в карты на желание. — Что за херня? — высказал всеобщее мнение Камоме.       Кокуе-Ленд — местечко непопулярное, поэтому мы и выбрали его в качестве своей базы, но сейчас он явно был обитаем, по крайней мере, на входе в кинотеатр стояло двое парней в зеленой школьной форме. Блин, я опять совсем забыла о каноне. Банда Кокуе под руководством Рокудо Мукуро, который мечтает уничтожить мафию, и они уже прибыли. Вот чем был плох канон — там не было точных дат, только некоторая последовательность событий. — А вы кто, бля, такие? — Встал в позу парень с высветленными волосами.       Почему я раньше не вспомнила об этой арке? Хотя если бы и вспомнила, чтобы это изменило? Я бы бросила ребят или стала играть в пророка? Конечно же нет. — О, я знаю это форму. Муниципальная Кокуе. — Хлопнул в ладоши Камоме. — Вы, ребята, пришли банде Хибари рожи чистить? Честь вам и хвала! — Э-э? — Удивленно хлопнул глазами блондин, его приятель-очкарик обреченно вздохнул. — Что вам тут надо? Это все так сложно, — пробормотал он, натягивая свою шапку на глаза. — Ребят, не знаю, что вы тут забыли, но нам лишние проблемы не нужны. — Примирительно поднял руки Като. — Предлагаю просто поговорить, нам бы не хотелось искать себе другое место для тренировок. — Они, кажется, не из мафии, — шепнул своему приятелю блондин.       Так это надолго может затянуться. — Может, мы будем обсуждать это с вашим старшим? — спрашиваю как можно громче, мало ли какое у этих парней пламя, у одного вполне могло и Солнце оказаться. — К Мукуро-сама? — С подозрением осмотрел меня очкарик. — Разумно. Но только одного. — Двоих. Вас же двое. — Пф, — гневно фыркает очкарик и кивает. — Двоих. Идите за нами. — И зачем это, Сузуне-чан? — шепотом спрашивает Като, когда мы заходим в кинотеатр.       Шепчет он совершенно зря, если я правильно помню, у блондина звериный слух. — Эти ребята довольно опасны, — отвечаю так же тихо. — Не стоит их провоцировать. — Уверена? — Коротко киваю, Като закидывает руки за голову и начинает беззаботно свистеть, мне бы такую выдержку. Ну или он просто не принял мои слова всерьез.       Рукодо валялся на диване, лениво листая какой-то журнал. — Кого вы ко мне привели, Чикуса, Кен? — спросил он, когда мы вошли в просторное помещение, которое раньше было комнатой отдыха. Мы тоже использовали это место, по крайней мере, диван, на котором развалился Мукуро, притащили мы. — Мое имя Миномура Като, я капитан команды по паркуру, до вашего прихода мы тут тренировались. — А мне какое дело? Теперь не будете, — даже не удосужившись сесть, протянула жертва чьих-то экспериментов. — Валите. — Слушай, парень, вы же птицы залетные, все равно свалите. Так что давай без этого. До драки доводить я не хочу, но если другого языка вы не понимаете, можем и накостылять. — Като-сан, — останавливаю Миномуру, замечая, как подобрались приспешники Тумана.       Крохотный шприц втыкается в плечо, и мой друг теряет сознание. Ограбить доктора Шамала оказалось удивительно просто, что я и проделала сразу же, как он обосновался в нашем медкабинете. Мне повезло, что мафиозный врач был тем еще педантом и все капсулы подписывал, правда, пропажи он то ли не заметил, то ли посчитал ее некритичной. — Давайте просто поговорим, а? — делаю попытку мило улыбнуться. — Ку-фу-фу, а ты жестокая. Твой друг вряд ли будет рад, когда придет в себя, — рассмеялся Мукуро.       Да, Като рад не будет. Но уж лучше так, чем при нем обсуждать мафию. Наказание за нарушение Омерты меня совсем не прельщает. — Для начала. Я Сузуме, к тебе как обращаться? Или я могу называть тебя Ананасом? — Усмехаюсь, в ответ раздается смех иллюзиониста, подросток опирается на свой трезубец и садится. — Рокудо Мукуро. А ты забавная. Совсем не боишься? — Острие трезубца упиралось мне в живот, а я даже не заметила, когда он сделал выпад. — Я могу убить тебя и твоего дружка. И тех, кто остался снаружи. — Можешь, — киваю, отводя трезубец в сторону. Рокудо обожает играть с людьми, а я пока для него очень любопытная игрушка, к тому же, как я помню, он ненавидит мафию. А я к ней отношения не имею, как и Като, как и остальные ребята. — Но, думаю, не станешь. — Ку-фу-фу, и что мне помешает? Думаешь, сможешь убежать? — Мукуро подошел почти вплотную и резко дернул за ленту, которой я заплетаю косы. — Ты даже увернуться не можешь. — И не пытаюсь, — смахиваю с лица лезущую в глаза прядь волос. — Ты не псих, Рокудо-кун, хотя очень стараешься им выглядеть. Из моей смерти выгоды не будет, скорее уж наоборот. Ты можешь попытаться убить и остальных, но вас здесь всего трое. И велик шанс, что кто-то сумеет сбежать и позвать на помощь. Сомневаюсь, что ты хочешь, чтобы сюда нагрянула полиция. — Ку-фу-фу, ты права, мне не нужна полиция в моем убежище. — Ты прячешься, уж не знаю, от кого. — Смотрю в странные разноцветные глаза, по спине бегут мурашки. Хороших девочек тянет к плохим мальчикам. Уж не знаю, как насчет хороших девочек, но Мукуро кажется мне куда привлекательнее того же Хибари. Он жесток, но не лицемерен. Он ненавидит мафию и не скрывает этого, при этом он по-своему заботится о своих людях, ведь сбежать из тюрьмы в одиночку ему было бы куда проще. — И, похоже, у тебя проблема с деньгами. Иначе бы ты выбрал место поприличнее. А потому предлагаю сделку, — кажется, у меня уже лицо онемело улыбаться ему. — Ку-фу-фу, что ты можешь предложить? — Ну с жильем не помогу, а вот с едой и необходимым минимумом вполне. Мы пользуемся Кокуе-Лендом, чтобы снимать клипы, на которых мы неплохо зарабатываем. Вы помогаете с подготовкой сцены, а мы обеспечим вас продуктами и еще кое-какими мелочами, — Мукуро не меньше минуты смотрел мне в глаза, а потом расхохотался своим странным смехом. — Нам все равно нечего делать, пока мы не найдем Десятого, — возникло большое желание рассказать о местонахождении Савады, но решила не рисковать. Ведь я не знаю, кто такой Десятый, и лучше, если так и останется. Но если Рокудо при мне назовет хоть одно знакомое имя, сдам в ту же секунду. — И тебе лучше привести своего приятеля в порядок.       Я кивнула и занялась Като. Подобрала с земли один из камней покрупнее и слегка, соизмеряя силу удара, приложила его по голове. Будет оправдание, почему он без сознания. — Пусть кто-нибудь поможет дотащить его до наших.        Иллюзионист снова тихо рассмеялся и, закинув руку Като себе на плечо, легко встал. М-да, силы ему явно не занимать, все-таки Миномура не отличался хрупким телосложением.

***

      Все хорошо, что хорошо кончается.       Но, увы, это не наш случай. С вопросом добровольной помощи в обмен на некоторое обеспечение проблем не было, да и Като, получивший камнем по голове, тоже ничего не спрашивал, а если и подозревал что-то, то упрямо молчал. Основная проблема была в том, что Кен и Чикуса, как оказалось зовут подельников Мукуро, и хотели бы наладить с нами отношения, особенно когда убедились, что мы не мафия, да вот только выходило это у них не очень. Детство в лаборатории, потом заключение в тюрьме, в общем, особыми навыками социального общения они не обладали. Кен с трудом сдерживал свой темперамент и вечно норовил влезть в драку из-за пустяков, а Чикуса все время пытался забиться в угол и не мелькать на глазах у людей.       Я запретила себе жалеть этих ребят и привязываться к ним, помня, что скоро их снова вернут в тюрьму. А вот моя команда об этом не знала и прониклась к ним довольно теплыми чувствами, особенно Камоме, который решил взять над ними своеобразное шефство: он учил их основам паркура, травил байки и давал дурацкие советы, как кадрить девчонок. Притащил одежду, из которой вырос, и заставил парней переодеться и не ходить все время в одном и том же. Похоже, все решили, что троица — сироты и сбежали из детдома.       Поведение Мукуро, по сравнению с ними, было наиболее нормальным, ну или оно так выглядело. Он мог спокойно поддерживать разговор, был неплохо эрудирован, но все же пытался не сближаться с нами.       В такой странной компании мы провели неделю. Это был понедельник, я решила прогулять. Вчера вечером я серьезно поссорилась с Киоко и Рехеем из-за моих слов о Гокудере. Какое им дело до того, что я думаю про этого курящего пиротехника?

***

      Сижу в автобусе, который едет до Кокуе-Ленда. Мечтаю о байке. Таком же, как у Хибари, чтобы ревел, дымил и гонял. А еще лучше, чтобы меня на нем кто-нибудь возил, потому что я водить не умею. Зато уперла в субботу у Шамала учебник по ядам и еще одну аптечку. Куда я качусь?       Выхожу на нужной остановке и захожу на территорию парка через дырку в заборе. Ворота для слабаков. Громадина недостроенной трассы даже при свете дня внушает опасение. Тихо, мертво.       Зябко поеживаюсь и, влекомая чувством грядущих проблем, иду к комнате отдыха, где обычно собирается троица. А вот и неприятности: у самых дверей с невидящим взглядом сидит мальчик лет восьми. Ранговый Фута. Он чуть качается из стороны в сторону, а рядом, прислонившись к стене, пристроился Кен. Ни Чикусы, ни Рокудо не видно.       Кен, почуяв мое присутствие, механически поворачивает голову, у него взгляд побитой собаки: напуганный, сломленный, но все равно с иногда вспыхивающей надеждой, что все вернется. — Расскажи.       Жалость. Я запретила себе жалеть этих ребят, запретила, потому что жалость — худший яд на свете, но сейчас я не могу не жалеть его. Кто виноват в том, что у вечно заводного подростка взгляд брошенной собаки? Мукуро со своей дурной мечтой? Страх перед мафией? Прошлое в лаборатории?       И Кен рассказывал, захлебываясь непролитыми слезами, подробно вспоминая чуть ли не каждый день. Лаборатория, Мукуро, побег, убийства, Мукуро, Вендиче, Мукуро, Мукуро, Мукуро, побег, Мукуро, Камоме, трюки, Мукуро. Мне, наверное, нужно было что-то сказать. Что-то утешающее, поддерживающее, но у меня не было слов. Что я могла ему сказать? Что все пройдет? Что план Мукуро полетит к демонам, и они снова попадут в тюрьму, а потом сбегут? — Ты боишься? — Мотаю головой, чтобы не говорить, что это не страх, а жалость. А жалость — это хуже яда. Во много раз хуже. — Камоме звонил сегодня. Когда я, — Кен затряс головой, не договаривая. — Говорил, что ему восемнадцать через неделю, и он хочет оформить опеку на меня и Чикусу. А я, — блондин сжался, обхватил плечи руками и начал раскачиваться из стороны в сторону, и снова не договорил. Ранговый мальчик сидел в своем углу и так же качался из стороны в сторону. — Я бы хотел, но Мукуро-сама. — Не отпустит? — спрашиваю совершенную глупость, Кен отчаянно мотает головой. — Нет, ему нельзя одному. Он же не может, когда один. И Камоме… Мы ведь преступники и нас ищут, а он. Опека, братьями. Он один и ему учиться, а он… — речь парня стала сбивчивой, он терялся в словах и своих мыслях. — Почему все так? — И полный надежды взгляд.       Какой из меня советчик, что я тебе отвечу? — А где Рокудо-сан? — спрашиваю вместо ответа. — Он там, на трассе. Наверху. — Кен снова утыкается лицом в колени. — Я поговорю с ним, а потом вернусь, ладно? — Согласное мычание. К черту все, тайны эти мои дурные.       Черт! Запускаю пальцы в волосы, цепляясь ногтями за ленты. Почему я не могу просто жить и никуда не влезать? Я Савада что ли?       Мукуро нашелся там, где указал Кен. Сидел на самой верхотуре и смотрел вдаль, вокруг него кружили иллюзорные птички. Иллюзорные, потому что не бывает красных воробьев и зеленых филинов, ласточка не бывает желтой, а сокол в фиолетовую полоску, а так они были совсем как настоящие, до последнего перышка.       Мукуро сидит на краю, свешивая ноги вниз, и совершенно не замечает того, что вокруг него. — Я скажу ребятам, чтобы не появлялись здесь, пока все это не закончится, — говорю спокойно и сажусь рядом, так же свешивая ноги и соприкасаясь с иллюзионистом плечами.       Площадка совсем небольшая. Мукуро поворачивает ко мне голову и смотрит, словно впервые видит. — Куфуфу, а разве что-то происходит? — Кроме твоей дурной выдумки, как добраться до Десятого Вонголы? Нет, ничего, — холодные пальцы сжимаются у меня на плече. План понятен — столкнет и скажет, что сама сорвалась. — Мне нет дела до того, что происходит в мафии, и я предпочту держаться подальше от всего, что с ней связано. — Если бы было так, ты бы не пришла. — Разноцветные глаза гипнотизируют. — Кену плохо. И Чикусе наверняка тоже. — Мукуро отводит взгляд, он тоже чувствует вину? — Мне их жаль. — Слова срываются легко. Сложнее признаться в ядовитом чувстве себе, чем потом открыть его кому-то еще. — Я их не держу.        Опущенные плечи и голова, рука, которая все еще цепляется за мое плечо. Ты знаешь, что твой план обречен, но не хочешь сдаваться. Не хочешь признаваться самому себе, что из этой клоаки не выплыть. Только не тебе. — Они не хотят оставлять тебя. — Молчание в ответ. — Даже если у них будет выбор, — Тишина, нарушаемая только шумом ветра, здесь, в пяти метрах от земли, ветер звучит иначе. Не знаю, о чем думал Туман, а я вдруг вспомнила, что если все будет идти, как идет, то Рехей будет одной из жертв, но это не вызывало в душе никакого отклика. Я больше беспокоилась за Кена и Чикусу, за Мукуро, который, спасая их, обречет себя на годы в тюрьме, за саму себя, потому что, как я не кричала, буду оставаться в стороне, не смогу не вмешаться. — Я могу чем-то помочь? — спрашиваю, пересиливая саму себя. Слова царапают горло.       Он смотрит на меня и молчит, пальцы, стискивающие плечо, разжимаются и рука безвольно падает вниз. — Нет, — короткое слово, в котором больше смысла, чем во многих речах.       Нет — не сможешь. Нет — не думай. Нет — не лезь. Нет — беги. — Если что-то изменится, — говорю, вставая. — Найдешь, я сделаю все что в моих силах.        Я не оборачиваюсь и почти сбегаю. Это очень страшно, предавать самого себя. Переступать через собственные желания и амбиции.       Я хотела держаться как можно дальше от мафии. Я хотела оставаться в стороне, просто наблюдать. Но жизнь вносит свои коррективы, снова и снова тыкая меня в то, что это не детский мультик, а реальная жизнь. И люди здесь настоящие, а не нарисованные.       Спускаюсь с трассы, на нижних уровнях доставая телефон. Звоню Като и настойчиво прошу не появляться в парке как минимум неделю. И передать это всем. Особенно Камоме. Ухожу из парка не оборачиваясь. Это будет долгая, очень долгая неделя.       Потому что я пущу все свои силы на то, чтобы изменить хоть что-то. На то, чтобы войти в этот проклятый мир Мафии как та, с кем придется считаться.