Сыт по горло

      Спустя три недели это повторилось.       И через месяц тоже.       А потом тебе тонко намекнули, что не только этот мужчина желал бы с тобой поразвлечься. И что обязательно найдутся те, кто готов заплатить за твоё тело.       Ты не стал даже думать и согласился — просто угукнул. По-нормальному ответить тебе мешало то, что твой рот был занят немного другим.       Потом тебя потрепали по голове, сказав что-то вроде «хорошая работа, малыш», и довезли до дома.       Ты уже даже почти преодолел свои мысли о том, что это мерзко. Из-за шелестящих банкнот в кармане ты вполне можешь смириться с тем, что несколько дней в месяц приходится пропускать школу и потом ещё некоторое время чувствовать себя не лучшим образом. И, конечно, с твоими принципами тоже.       Но когда появляются эти самые «друзья», всё немного катится на дно.       Если тот мужчина, никогда не называвший своего имени, был вполне осторожен, то остальные его знакомые явно видели в тебе всего лишь куклу для развлечений. Один из них и вовсе делал всё, чтобы тебе было как можно больнее. Он выкручивал тебе руки, заставлял изгибаться в странные позы, делать другие мерзкие вещи, о которых после ты думаешь с отвращением.       После этого ты почти не вставал с кровати два дня.       Такое было не каждый день и не каждую неделю, нет. Всего два-три, иногда четыре раза в месяц. Ты бы согласился и на меньшее, но у тебя уже не спрашивали.       Ты определённо был втянут в какое-то дерьмовое дело и, возможно, не один ты. Но никого такого же ты не видел, а спрашивать не стал.

***

***       Тебя в очередной раз везут в большой чёрной машине непонятно куда — обычно ты даже особо не смотришь в окно, уткнувшись взглядом в свой телефон и параллельно болтая с тем мужчиной. «Тот мужчина» — только так ты и называешь своего первого работодателя в этой сфере.

Не говори мне о том, что он добр. Не говори мне о том, что он любит свободу. Я видел его глаза. Их трудно любить.

      Этот мужчина очень неплох сам по себе. Он относится к тебе как к воспитаннику, может, сыну. Даже хочется иногда назвать его отцом, но это прозвучит уж больно похожим на «папик», от чего тебя передёргивает.

Быть может, он просто жесток. Быть может, ему не знаком Шопенгауэр. Но воля и власть – Это все, что в нем есть.

      Однако он всё равно толкает тебя в пропасть. Ты бы предпочёл обойтись без пафосных фраз, но... Выходят только они.       Непонятно, почему Этот Мужчина возит тебя всюду сам — будто у него действительно полным полно времени, чтобы заниматься чем-то подобным. Но он возит, а ты благодарен ему за это — хоть что-то скрашивает твой унылый день. — Я сегодня совсем не выспался, — жалуешься ты ему на жизнь. Пока ты ноешь ему не на то, что касается работы, он скажет тебе что-то доброе, утешит, сыграв в очередной раз роль доброго папочки.

Не говори мне о том, что он добр, Не говори мне о том, что он любит свободу... Я видел его друзей – их трудно любить.

      А потом тебя высаживают из машины, напоследок назвав номер квартиры.       И это твой дом.       И адрес это тоже твой.       Ты сразу же поворачиваешься и просишь отказаться от этого заказа. Сложить два и два не составляет труда.       Ты никогда не называл Этому Мужчине свой адрес. Даже когда всё было слишком плохо, дерьмово, отвратительно и больно, ты всё равно шёл домой своим ходом, прося высадить тебя на той улице, где он тебя нашёл.

А твоя любовь – это страх! Ты боишься попасть в число неугодных, Ты знаешь – он может прогнать. Он может убить!

      Само собой, тебе не разрешают отказаться. В этот раз он даже выходит из машины, чтобы самолично вытолкнуть тебя из лифта на нужном этаже.       Ты звонишь в дверь, хотя, чёрт возьми, у тебя есть ключи!       Бро дома.       И он ожидал увидеть всё, что угодно, но не тебя.

Твой папа – фашист! Не смотри на меня так, Я знаю точно – просто фашист! Не смотри на меня так.