Тэхен проклинает свою особую чувствительность и чрезмерно хорошую память, а также красные сиденья, что кажутся алыми немного, это всё чертовки напоминает то, что пытался забыть за семь дней в родительском крове. То, что пытался спрятать за искрящимися глазами, за, частично, фальшивыми улыбками, там, глубоко в сознании, заточить за сотнями замков, и выбросить ключи. Тэхен ерошит себе волосы и размышляет логически, вспоминает приятный запах кожи от ремней и плеток в игровой, вспоминает свежесть и гладкость простыней, вспоминает затянутость на своих запястьях. Когда же он стал настолько зависим от всего этого, когда позволение унижать себя становилось настолько желанно? Ох, не совсем, он просто нуждается в человеке, своем человеке, который поймёт без лишних слов, только по взгляду, который поддержит, и даст хороших пинок, чтобы не сдавался Ким так сразу, будет любить сильно, и доставлять неописуемое удовольствие лишь одними мимолётными касаниями, целовать так, чтобы до помутнения рассудка и головокружения, до согнутых коленей, и мурашек сильных. Тэхен искренне такого хочет найти, только вот, достался ему совсем не такой. Холодный, жестокий, дерзкий, нахальный, но до чертиков богатый, а также сексуальный, но со своими отклонениями, которые ненормальны совершенно. Однако, в тоже время, такой мужественный, заботливый, ласковый чуть, за ним, как за каменной стеной, не испугаешься. Только вот этого человека и надо бояться Тэхену.
Чонгука Тэхен должен бояться
Судьба играет, явно, не по правилам, Тэхен не заслужил таких гонений в собственной душе, таких противоречивых чувств в своем хрупком сердце и разуме. Внутри него маленький щеночек метается, скулит тихо, бьется в агонии, переживает очень, он сворачивается в клубочек, поджимая хвост и утыкаясь мокрым носиком в лапки.
Секунды превратились в минуты, а минуты в часы, время тянулось медленно слишком, мучительно даже. Тэхен веки закрывает и постарался успокоится немного, но ресницы предательски подрагивали, щекоча небольшие сероватые мешки, а в темноте метались золотисто-бусые молнии, подбрасывая отрывки недавнего прошлого. Ким считает, что, когда вернется, то обязательно начнет всё с чистого листа, сам напишет свою историю, свою книгу, от корки до корки, и никто не помешает ему построить по кирпичикам, заранее заложив фундамент, счастливую, полную радостных моментов жизнь.
Тэхен погружается в сладостную слабую дрёму, дышит тяжело, невольно обнимает себя, сжимая пальцами свитер крепко. Из-за этого чуть-чуть жесткая ткань противно царапает нежную карамельную кожу, он ворочается, катается по сиденью из стороны в сторону, бурчит что-то несуразное, и причмокивает губами, облизав их до этого. Ему сниться замкнутость, пустота, где нет чего-то большего, Тэ слеп, на его лице красуется лента, что снять невозможно действительно, как он понял, что во тьме находиться? Её можно ощутить щипающим морозом на ладонях, склизкими волнами, которые протекают сквозь волосы, её можно почуять, отвратительный запах дёгтя, вот что это. Издали доноситься режущий, оглушающий до трели в перепонках, смех, будто, из самых дешёвых колонок, загрязнившихся динамиков, и сломанного микрофона.
Тэхен шаг делает вперед неуверенно, но тут же отскакивает назад, его сейчас ударили, скорее всего плеткой, Ким шипит безбожно от боли, ветер скользит по телу, обволакивая его тонкой обжигающей плёнкой. За шею цепляются мертвой хваткой, Тэхен задыхается сразу, хрипит, пытается отцепить чьи-то руки, сказать хоть слово, но язык не поворачивается, не может, да и, ослаб слишком.
– Не смешивай мои пятьдесят оттенков, Ким Тэхен, — шепчут томно и горячо сзади, прямо у уха, затем, резко отстраняются, давая заветному воздуху поступить в легкие.
Шатен закашливается, сгибается пополам, а где-то в сознании витает мысль, что он уже это слышал, голос узнается из тысячи похожих, Чон Чонгук преследует его даже во снах, видимо, и правда добаловался, окончательно довел себя до ручки с постоянными терзаниями душевными.
Тэхен просыпается неожиданно, в поту весь, сырой, со зрачками расширенными, осматривает вокруг все. Тот же самолёт, те же красные сиденья, тот же неразговорчивый сосед, что тоже, наверное, недавно отключился. Он успокаивается, наконец, нервно вытирает лоб рукавом, и лохматит чёлку, откинувшись на спинку, даже уголки губ приподнимает хило, мельком, теперь все будет хорошо, больше Ким не даст похожему произойти.
К нему подходит стюардесса, спрашивает что-то, то ли интересуется состоянием, то ли хочет принести воды. Тэхен кивает согласно, хотя не разобрал её речь совсем, вроде, своя, корейская, но Тэ понять не может ничего, буквы просто мимо пролетают. Девушка убегает поспешно зачем-то, а парень просто следит за каждым её движением, пока та, в конце концов, не исчезла из виду, оставляя за собой приторный шлейф духов, Тэхену такое не нравится очень, предпочтение своё отдает более терпким, мужским, желательно, как у Чонгука, он фыркает и понимает, что нужно умыться, убрать все остатки соленой влаги с лица. Встаёт, не торопясь, отряхивает джинсы почему-то, и вращает головой туда-сюда, чтобы найти нужную кабинку. Когда Тэхен приближается к цели, то готов поклясться всем на свете, что чувствует, как спину прожигают взглядом, сверлят, оставляя фантомную дыру. Ким хмыкает подозрительно и даже как-то презрительно, но продолжает идти, Тэхен ополаскивает лицо прохладной водой, временами поглядывая на себя в зеркало, тоненькая струйка спускается с намоченного непослушного локона. Так и сейчас, после того, как Ким выключил кран и провел большим пальцем по острой скуле, он вглядывается в свое отражение, взор бегло фокусируется на каком-то парне, сидящем рядом, и тут Тэ догадывается, что двери не прикрыл. Но тут Тэхена стопорит, он вновь пялится на себя, а мысли растворяются в бескрайних просторах космоса, сгорают на солнце, и поглощаются в черные дыры.
Эти глаза – убийственно знакомы.
Тонкая линия подводки, кажется практически незаметной, угольные зрачки, словно два омута, не имеющие дна, не выберешься никогда. Красные жилки мелких сосудов расплылись на склере красивым изгибистым узором. Они смотрели зверино так, погружая в свою ауру дикости и некой страсти. Образ их на века теперь замрет в Тэхене, ведь, будто, сам Чонгук восстал перед шатеном. Тэ чертыхается, вываливается из кабинки, спотыкаясь о порог, лучше бы не дергался так, все равно незнакомец исчез уже. Он сам себе ухмыляется и с этим изломом собственных губ возвращается, как только Тэхен падает на кресло, объявляют посадку.
«Как же вовремя» — думает парень, Тэхен безмерно хочет домой, повалится на диван и просто валяться там, ничего не делая и ни о чем не рассуждая лишний раз. Но, все-таки, произошедшее за последние две минуты его изрядно напрягает и это заметно, честно.
На выходе из аэропорта, таща чемодан за собой, Ким уверен почти на все сто, что замечает изученную вдоль и поперёк фигуру в черном пиджаке. Он быстро заскакивает в машину, так, что Тэхен моргнуть не успевает.
***
Тэхен мелкими шажками пробирается внутрь квартирки, света нет везде, только лучи фонарей, что озаряют ночные улицы, пробиваются через не зашторенные окна. Ким ворчит на слишком неопытного таксиста и что, из-за этого, они попали в огромную пробку, из которой выбрались только ближе к ночи. Юнги появляется как-то слишком неожиданно, он нажимает на выключатель и усмехается, дразня, Тэхен подскакивает на месте, визжит, кажется, в свое время, пересмотрел ужастиков. Он выдыхает, а сердце стучит бешено, волосы дыбом встают, потом, когда приходит в себя, то жмурится и выпаливает скромное «Приветик».
Мин фыркает надменно, направляется к кухне, наливает стакан воды, и все же удосуживается спросить, а Тэ наблюдает за каждым шевелением:
– Как дела?
Тэхен хочет ответить, что возмущен, мягко говоря, ведь весь свой вечер провел в душном салоне авто, а не в уюте и в объятьях верного друга, он хочет сказать, что ему надоел Чонгук, который, наверное, уже поселился у него в голове, и уверенно нажимает на самые уязвимые точки, заставляя Кима помнить, оценивать, и страдать, а, в итоге, Тэхен всего лишь пищит:
– Хорошо, как у вас с Чимином?
– Оу, всё просто отлично, регулярный секс, нежность, трепетные слова, и все такое, ты ведь знаешь, какого это иметь любимого человека, верно? — голос Юнги сквозь раздражением и издевкой, но все же, сказанное им, задевает сильно. Тэхен думает, что если, может быть, парень Пака знает намного больше? Но это же – бред полный. Скорее всего.
***
Чонгук не смог придумать ничего лучше, чем попасть в самолёт, к Тэхену, конечно, его остановили, потребовали билет и документы, но все же знают, что деньги решают почти все в этом мире. Так Гук остался без кошелька и своей машины, он жалеет, что не подумал трезво, но его желание увидеть ТэТэ ближе, чем с расстояния двадцати метров пересилило и затуманило мозг. Хотелось прикоснутся, сжать края его свитера, уткнуться носом в ключицу, положить ладонь на крепкую грудь, там где сердце, услышать и ощутить стук стремительный. Провести своей щекой по его, а после, припасть к пухлым вишневым губам. Чонгук удивлен, почему тэхеновы уста стали такими родными? Чон щиплет себя за запястье, чтобы прийти в себя, наконец, он смотрит изучающе, будто, не знал никогда Тэ.
Он надеется, что его хён справился хорошо со своей задачей, не влип в неприятности, и сейчас довольный попивает горький кофе, ожидая звонка. Чонгук уверен в своих людях, а особенно в нем, адвокат, он же, самый близкий и единственный друг, был подослан им уже давно. Чон никогда не считал, что тот будет настолько полезен сейчас, но ситуация говорит обратное, ему необходимо уследить и присмотреть за Ким Тэхеном. Когда-нибудь Чонгук точно вернёт его, расскажет всю правду, но совсем не скоро.
Ветви протягиваются ввысь, к ясному небу.
Чонгук и не заметил, что они приземлились уже, а Ким скрылся из поля зрения вдруг. Чон срывается с места, если не поторопится, то Тэхен вычислит, не настолько глупый, дверь, заранее вызванного автомобиля с водителем, громко захлопывается, когда брюнет, буквально, запрыгнул туда.
Когда парень возвращается в свой пентхаус, его на столе уже ждет ноутбук и флешка, на которую приклеена записка:
«Здесь записи камер до его уезда, а на ноутбуке ты можешь прослеживать его, Чонгук, только, прошу, не заигрывайся сильно, не делай это снова…» , а в правом нижнем углу черным по белому подписано: «твой хён».
Чонгук прыскает и плавно открывает крышку предоставленного ему прибора, нажав на пару клавиш, он быстро находит понадобившееся приложение.
Камера 1 – кухня, на столике находится недопитый до конца стакан с жидкостью, а на стуле валяется чья-то кофта, ветер проникает к квартиру мощным потоком, приподнимая шторы, все довольно тихо, только проскальзывает мелкая рябь от темноты.
Камера 2 – комната, где расположена большая двуспальная кровать, на ней мирно расположились два парня, один спит мирно, бурча что-то под нос, а другой поворачивается на бок, подкладывая свою руку под подушку.
Камера 3 – гостиная, где еще один юноша находится, разбирая свои вещи, и мурлыкая сам себе веселую песенку, он поднимает взор, замечая чего-то, но тут же опуская обратно, продолжая перекладывать из чемодана на диван стопки одежды.
Вот он, Ким Тэхен, собственной персоной.
– Попался, — говорит Чон, закидывая ногу на ногу и облизывая в предвкушении потрескавшиеся уголки губ.
