Так решили звезды

- Андрей, я не понимаю! Скажи мне, что с тобой происходит? – в который раз обеспокоенно спрашивала Маргарита. Она требовала точного, подробного ответа. И никакие отговорки, никакие общие фразы ее не устраивали. А Андрея же не устраивал тот факт, что Катерина сейчас находится где-то там, за стеной, что скрылась в своей каморке, даже слова ему, не сказав, и теперь с кем-то слишком уж мило разговаривает по телефону. Точнее воркует. И как назло, ни одного слова разобрать не удавалось, как бы он ни прислушивался, как бы ни придвигался на кресле поближе. Дверь заперта плотно, звуки доносятся весьма приглушенные, а тут еще мама в очередной раз делает попытку вывести его на откровенный разговор. - Андрюша, ну, что ты молчишь? – выкрикнула Маргарита, потеряв всякое терпение. - Я не молчу, ма. Все хорошо, - переключил свое внимание на мать и широко ей улыбнулся. - Вижу я, как хорошо… - пробормотала она довольно раздраженно. – Что у вас с Кирой случилось? - Ничего серьезного. Просто… - Просто? Все у тебя просто! А вот я не понимаю! Не понимаю, почему мой сын с легкостью отпускает женщину, которой совсем недавно делал предложение руки и сердца! Андрюш… Ну, поссорились вы… С кем не бывает?! Но вот так просто отпускать любимую женщину… - Не любимую… - тихо сказал он. Маргарита вскинула быстрый удивленный взгляд. – Я не люблю Киру… - Но ты же… - Знаю. Я собирался на ней жениться… Ты ведь прекрасно вчера все слышала, делал я это исключительно ради голоса на Совете. - Я не понимаю, - прошептала она потрясенно. – Но ты ведь так ее любил! Ты же… Ты же всегда к ней возвращался! Что случилось такого, что… - Я влюбился… В другую женщину… Снова удивление на лице Маргариты. Повисла долгая тишина. Даже из каморки не слышалось ни звука, что крайне огорчило Андрея. Он снова, против воли, переключил свое внимание на эту простую, но невероятно родную дверь справа. Ведь именно за ней с ним случались самые лучшие, самые яркие моменты жизни, и главное – там была Катя. Она все еще там. Не где-то в неизвестных далях, а здесь, рядом. Стоит только протянуть руку, стоит только войти внутрь, и… Восторг. Его накрыл неописуемый восторг и дикое желание осуществить все эти фантазии, вспыхнувшие в его голодном разуме и теле, мгновенно. Сейчас же! Ведь Катя там! И она простила его! И еще она сказала «значит»! Она больше не смотрит на него с презрением. Она ему верит! Верит! «Значит»… Андрей с большим трудом сдержался, чтобы не вскочить с места и не убежать в каморку на глазах матери, которая, надо сказать, и так поняла все без слов, судя по выражению ее лица. Маргарита смотрела хмуро, сдвинув брови в кучу. Не одобряет. Что ж… Он ожидал такого и в той реальности и в этой. Но сдаваться не собирается. Она же мать, в конце концов! Должна понять его! Должна же видеть, насколько он сейчас счастлив. Маргарита видела, только вот оценить – не оценила. - Скажи мне, как давно?.. – спросила она, наконец, сложив руки на груди. - Мам, ну, что ты такое говоришь! Катя… Я знаком с ней всего лишь несколько дней… в этой реальности. Но на самом деле гораздо больше! – шепнул он ей с серьезным и одновременно безмерно довольным видом. Маргарита, молча, кивнула, затем стрельнула глазами в каморку, прищурилась, будто бы что-то прикидывая для себя, и снова перевела суровый взгляд на сына. - И что ты намерен делать дальше? - Ну, как что? У меня самые серьезные намерения… Маргарита ахнула и схватилась за сердце. - Только не говори мне, что ты собираешься на ней жениться! - Ты сама все сказала! – заявил Андрея с довольным видом, мамины театральные выходки с приступами сердца знакомы ему еще с самого детства. Когда он хотел куда-то пойти или сделать что-то неподобающее хорошему мальчику «Андрюше», мама тут же открывала занавес и начинала блестяще играть такой вот спектакль, да так, что он порою верил. - Андрей! Опомнись! Посмотри на нее! Она… Она… Она же тебе не пара! Я вообще не понимаю, что у вас может быть общего! Кроме работы… - Дети, - хитро улыбнулся Андрей. Маргарита тут же побледнела. Она знала своего сына лучше, чем кто-либо другой, даже лучше, чем он сам. И нормальный Андрюша никогда, и ни при каких обстоятельствах, во-первых, не влюбился бы в такую вот… барышню, ну, не смог бы! Он бы даже не взглянул на нее. А во-вторых, Андрей всегда избегал разговоров о детях. Он панически этого боялся… И тут вдруг делает такое заявление! Маргарита никогда не верила в колдовство и привороты. Но вот сейчас, именно в этот момент задумалась. А вдруг? Вдруг приворожила? Подсыпала чего-нибудь в чаек и… И в этот момент вдруг медленно приоткрывается дверь, и на пороге каморки появляется сама виновница оживленной беседы матери с сыном. Переступив с ноги на ногу, она, наконец, отрывала от пола глаза и нерешительно спросила: - Андрей Палыч… Маргарита Рудольфовна, вам принести чай? Кофе? - Нет! – слишком поспешно и слишком громко ответила Маргарита. – Спасибо, но я не хочу, - уже более вежливо поправилась она и тут же снизу вверх начала изучать Катерину, пытаясь найти хоть что-то, что могло привлечь в ней Андрея. Но увы и ах! Ничего… Тусклость, серость, угловатость и даже детскость какая-то, наивность. Ребенок ведь еще, девочка совсем. Но такая неухоженная! Такая запущенная! А вот Андрюше, видимо было совершенно наплевать на то, как она выглядит! Он же просто пожирал ее глазами. Да так, что эта самая Катенька мгновенно покраснела, и отчаянно начала поглядывать на дверь. - Андрей Палыч, - пропищала она. – Простите, но если я вам не нужна… то я пойду. Обед уже… - неловко дернулась и снова потупила глаза. - Как? Уже обед? – Андрей даже подскочил на месте. Ход его мыслей Маргарита уловила мгновенно. А тут и гадать, в общем-то, не было никакой надобности. Все читалось на лице. - Андрей, ну, что ты держишь Катерину! Катенька, конечно, идите! Обедайте, - улыбнулась ей вполне дружелюбно. Катя недоверчиво посмотрела на них обоих, но уяснив, что ее никто не собирается задерживать, тут же выскочила из кабинета. В приемной никого не было. Виктория, как всегда, не обременяет себя рабочим временем. Но сейчас так даже лучше. Есть возможность постоять в одиночестве, и перевести, наконец, дыхание. Успокоиться… Как же сильно бьется ее сердце. И тело… так горит. Настоящий пожар! Андрей… Как он на нее смотрел! И это при матери! Кате так стыдно вдруг стало, неловко как-то. Пред грозными очами Маргариты она вдруг почувствовала себя такой никчемной и нелепой, такой не правильной! И такой не подходящей Андрею, что… Стало больно. Ростки сомнения попали на чрезвычайно благодатную почву. И теперь стоило огромных усилий, чтобы успокоиться, и эти самые ростки вырвать с корнями, подобно вредным сорнякам. И прочь их! Подальше! Она ведь приняла решение. Так почему же снова сомневается? Тряхнув головой, выпрямив осанку, Катерина, приказала себе быть сильной, ни на какие провокации не вестись и… Вот сейчас она пойдет… Внезапно откуда-то издалека послышался какой-то шум и приглушенный, чуть хрипловатый голос. Катерина сначала подумала, что это в президентском кабинете что-то упало. Может быть, Андрей буянит? При матери? Но тут же поняла, что звук исходил откуда-то справа. Из конференц-зала… «Не хочу, чтобы меня растерзали тени» - услышала она, и тут же кинулась к двери, толкнула. И замерла на пороге в растерянности и испуге… На полу конференц-зала белыми пятнами мелькали рассыпавшиеся в хаотичном порядке документы, папки, листы смятой газеты. В полумраке, в самом центре, скорчившись, согнувшись в позе эмбриона, лежала чья-то фигура. Со спины так сразу разобрать, кто же это, было невозможно. Катя вздрогнула и тут же подскочила ближе. Упала на колени, приподняла обессиленное тело, взглянула на бледное лицо, и судорожно выдохнув, быстро прошептала: - Павел Олегович! – глаза его открылись. – Павел Олегович, что у вас болит? – увидела плотно прижатую к груди руку. – Сердце? – он медленно кивнул. – О, Боже… - выдохнула она, и тут же принялась расстегивать верхние пуговицы его рубашки. – Так… - отползла, дрожащими руками собрала папки и подложила ему под голову. - Вам нужно лечь выше… Я сейчас вызову скорую… - вскочила на ноги. - Нет! – прохрипел Павел. – Подожди. Катя снова упала рядом с ним на колени. - Не нужно… никакой скорой… Там… таблетки… В кармане… - сильно поморщился, и снова зажмурился. - Павел Олегович! – Катя схватила бумаги и принялась обмахивать ими его лицо, и одновременно пытаться найти в карманах пиджака какие-то таблетки. Нашла. Трясущимися руками достала одну, кинулась к графину. Налила воды в стакан, половину расплескала на пол, и едва не поскользнувшись, шатаясь, подбежала к Павлу Олеговичу, подхватила его под руки, приподняла и помогла проглотить и запить таблетку. - Павел Олегович, вы же понимаете, что вам нужен врач? – он нехотя кивнул. – Я позвоню в скорую… - Никто… не должен… узнать… - прохрипел он, поморщившись. – Ни Андрей, ни Марго… Никто… - Я постараюсь, - прошептала Катя. - Нет… Пообещайте… - потребовал он. - Обещаю, - вскинула кулачок вверх. – Я сейчас… - осторожно уложила его на папки, отбежала к двери, остановилась. – Павел Олегович, я быстро. Вы… держитесь… - выскочила из конференц-зала. Оказавшись в коридоре, едва не столкнулась с Милко. Он остановил ее за плечо, и вздрогнул от прикосновения. Отскочил в сторону. И вскинул на нее испуганные глаза. Но Катя ничего не замечала. - Простите, - прошептала она, и тут же завертела головой по сторонам. – В приемной! Точно! – воскликнула она, и со всех ног кинулась в приемную президента. Ошарашенный таким странным поведением, Милко последовал за ней. Катя подбежала к появившейся вдруг на рабочем месте Клочковой, схватила со стола телефон, и, отбежав в сторону, принялась кому-то звонить. Две пары глаз внимательно за ней наблюдали. - Совсем крыша поехала, - вынесла вердикт Викуся. – На цифрах своих тронулась. - ВИкуля, главное, что ты У нас нОрмальная. Глупая, кОрыстная, но нОрмальная, - сказал вдруг Милко, не сводя обеспокоенного взгляда с шагающей из стороны в сторону и что-то выкрикивающей в трубку Катерины. - Что ты сказал? – опешила Клочкова. - Что слышала, - послал ей вежливую улыбку, и сорвался с места, пытаясь догнать ускользающую Катю. Но она вдруг сама остановилась. Схватилась двумя руками за голову и пробормотала. - Нужен свежий воздух, покой… И лежать прямо… Голова на возвышенности… - присела на корточки. - Катя, что слУчилось? – присел с ней рядом. - Милко? – она словно впервые его увидела. – Милко! Точно! – вскочила на ноги, и он за ней следом. – Милко, а у вас в мастерской кто-то есть? Ну, модели всякие… - Нет, никого. Только ОлЕчка. - Милко, нужна ваша помощь. Срочно! А у вас вешалка с коллекцией на колесиках? – спросила она вдруг. - На колесИках… - в полнейшей растерянности подтвердил Милко. - Прекрасно! – хлопнула в ладоши. – Она мне нужна! – и снова побежала. Правда теперь, кажется, направление ее угадывалось сразу. Катерина на всех порах неслась к мастерской. Вбежала внутрь. Выдвинула вешалку, набросала на нее еще больше вещей, вцепилась двумя руками и быстро укатила. Милко попытался снова ее догнать. Но Катя резко вдруг остановилась. - Нет, вы подождите здесь! И ни Ольга Вячеславовна, и вообще никто здесь не должен быть! И еще… Откройте, пожалуйста, окна. Милко, вы меня поняли? Милко кивнул, и Катя, удовлетворившись хотя бы таким ответом, снова побежала. Вешалка – впереди, Катерина неумело ей управляет, еле вписываясь в повороты и, едва не врезаясь во встречных сотрудников компании. Влетев в конференц-зал, она обнаружила, что Павел Олегович уже сидит в кресле. Он бледен, и по-прежнему дышит очень тяжело, но тот факт, что он сам набрался сил подняться, весьма обнадеживал. - Павел Олегович, скорая будет через пятнадцать минут… А пока… В общем… Вы же не хотите, чтобы кто-то узнал… чтобы кто-то увидел… А здесь это невозможно… Поэтому отвезу вас в мастерскую Милко… Павел ничего не ответил, лишь улыбнулся уголком губ и слегка кивнул. Катя быстрыми движениями закрепила кресло между железными основаниями вешалки, затем пододвинула к Павлу Олеговичу и помогла ему пересесть. - Держитесь, - прошептала она, завесив его со всех сторон одеждой, укрыв от ненужных глаз, и выкатила вешалку из конференц-зала. Теперь набрать разгон у нее уже не получилось бы. Вес передвижной ноши вырос в разы, да и Павла Олеговича нельзя подвергать стрессам. Появившись в мастерской, Катя тут же принялась скидывать одежду на пол. Милко даже не пытался возмущаться такому кощунственному поступку, он просто смотрел, широко раскрыв рот, и, когда увидел внутри этой хитрой конструкции Павла, даже икнул от удивления. - Павел Олегович, вы как? – спросила Катя. - Уже лучше… - улыбнулся он. – Проехал с ветерком… Катя заметно покраснела. - Милко, вы поможете уложить Павла Олеговича на диван? - Что? – Милко вздрогнул, словно очнувшись. – А! КОнечно, - подошел к нему ближе, и с легкостью подняв на руки, переложил на диван. – А что слУчилось? – спросил обеспокоенно. - Мы с Катериной Валерьевной поспорили, о том, что экстремальнее – прыгнуть с парашютом из самолета или же прокатиться на вешалке по «Зималетто»… - сказал он еще весьма слабым голосом. - Катерина, кажется, вы выиграли спор, - улыбнулся он. – Вешалка гораздо опаснее… Катя застенчиво улыбнулась в ответ. То, что Павел Олегович уже шутит, вселяло надежду, что все обойдется. И сильный испуг и дикое напряжение начали медленно ее отпускать. - Вам нужен чай! Знаете, мой папа… он в таких случаях всегда пьет специальный сбор… из трав… У меня же есть здесь… в кабинете… Я сейчас принесу! – и снова убежала. Павел смотрел ей вслед, широко улыбаясь. Эта смешная девочка так отчаянно хотела помочь ему, спасти, как никто другой. Она придумала целый спектакль с этой вешалкой, только потому, что пообещала ему, Павлу. Пообещала, что никто не узнает. И выполнила это обещание. Почти… Милко по-прежнему стоял в застывшей позе и о чем-то думал. Чуть позже нужно поговорить с ним, попросить, чтобы увиденное осталось в тайне. Но это потом. Сейчас великий дизайнер, кажется, не в состоянии что-либо понимать. Таблетка уже подействовала и боль значительно отступила. Павел приподнялся на локте и глубоко вздохнул. Воздух поступил в легкие безболезненно, и стало хорошо. Вот сейчас. Именно в это мгновение… В мастерскую влетела Катерина. В ее руках была кружка с уже заваренным чаем. И когда она только успела? Прошло ведь всего несколько минут… - Вот… Пейте… А я… Там, кажется, подъехала скорая и… - КАкая скорая? – спросил Милко. - Им нельзя так появляться… - задумчиво пробормотала Катя, даже не услышав Милко. – Как же их… Милко, а у вас есть какие-нибудь большие… такие объемные костюмы… или одежда? - Если только вОсточные… Но Они на складе. - Вы же сходите за ними со мной? – он как-то странно на нее посмотрел, но промолчал. - Спасибо, Милко! – воскликнула Катя. – Пойдемте, у нас совсем мало времени, - и потащила его за рукав. Милко снова впал в шок от такой близости к Кате, ее маленькая ручка сжимает его локоть, и мурашки бегут по телу, и он забывает обо всем. Даже о том, в какой стороне находится лифт, и о том, что нужно здороваться в ответ встречным знакомым. Он перестал замечать все вокруг. Была только она. Такая смелая, немного испуганная и чем-то озабоченная, но не павшая духом, а, наоборот, рвущаяся в бой. Катерина… Ее бездонные глаза заставляют забыть обо всем. О сомнениях, мучавших его еще сегодня утром. О страхах, разъедающих изнутри…. Все это стало неважно и незначительно. И есть только она. Катерина… Милко распирала неудержимая эйфория. Оказавшись в складском помещении, он даже не сразу понял, что здесь делает и зачем спускался, собственно говоря. А суетящаяся перед глазами Катерина, чем-то озабоченная и явно недовольная, судя по тому, как она премило хмурила носик, и поправляла сползавшие очочки на место, вызывала все, что угодно, но только не активную мозговую деятельность. До Катеньки хотелось дотронуться. А лучше всего обнять. Прижать к себе… - Милко! – в который раз закричала Катя, размахивая руками перед застывшим, словно ледяная скульптура, гением всея «Зималетто». – Милко, ну, помогите же мне, пожалуйста! – она уронила на пол очередную коробку с одеждой и перебежала к вешалкам. – Я не вижу ничего, что могло бы подойти… Ну, не в ткани же их закручивать! А хотя… - остановилась, задумалась. – Милко, вы меня слышите? Милко слышал – это бесспорно, но, к сожалению, еще и видел. И то, что он видел с каждой секундой, проведенной здесь, наедине с ней, с Катериной, заставляло сердце биться все быстрее и быстрее, разгоняя его до скорости света. И любые мысли, несвязно возникавшие в его некогда гениальной голове, сейчас никак не желали строиться логически, а уж тем более, складываться в слова и предложения. Поэтому, он просто смотрел. Смотрел и наслаждался. И все внутри наполнялось нежностью. Катя, поймав один такой вот пристальный взгляд, впала в смятение. Остановилась. Выронила из рук бирюзовое платье. Сделала несколько шагов назад. И замерла с неподдельным удивлением. Она уже не в первый раз замечает странности в поведении великого дизайнера. Милко так на нее смотрел, словно… Словно видел в ней, Катерине, по меньшей мере музу, или же свое вдохновение… Странно… Очень странно… А эта муза, часом, ничего не перепутала? - Милко… Вы… С вами все в порядке? – спросила Катя, осторожно подбирая слова. Всякое ведь могло быть. А вдруг он на фоне этих перебежек с вешалкой и Павлом Олеговичем словил качественный такой шок? Или еще хуже – сошел с ума! – Милко, вы… И Милко вдруг, будто спустился со своих творческих небес на землю, по мнению Катерины, и посмотрел на нее уже осознанно. На самом же деле, он просто испугался этих ее пауз между словами и больших удивленных глаз. Глаза... На глаза ему вообще лучше не смотреть! Он сразу же начинает проваливаться куда-то далеко, в подвальные постройки «Зималетто». Это же просто гипноз какой-то! Милко потряс головой. Потупил глаза в пол, а потом не выдержал и снова поднял их на Катерину. Виновато пожал плечами, и улыбнулся. И тут же вдруг всполошился и засуетился. Пробежался по складу, переворачивая вешалки с одеждой, и переставляя бесчисленные коробки. А Катя продолжала стоять на месте, застыв в глубочайшем удивлении. И что это сейчас такое было? Что происходит с Милко? Почему он так себя ведет и так смотрит? Вопросы увеличивались с геометрической прогрессией, но Милко своим внезапным появлением с целой кучей каких-то черных вещей в руках, помешал их дальнейшему развитию. - Вот! – воскликнул он радостно. – НАшел. - А это точно восточные костюмы? – недоверчиво переспросила Катя, разглядывая черную плотную ткань. - Восточнее нЕ бывает. ПОйдем! Мы же тОропимся? – улыбнулся ей широко, а когда Катя в растерянности кивнула, засмеялся в голос и первым пошел в сторону лифта. Как оказалось, Милко не врал, и костюмы, действительно были восточными. Своего рода. Если только не уточнять, какой именно восток имеется в виду… В данном случае, видимо, подойдут все арабские страны… Ведь именно там неотъемлемым является ношение паранджи. А в руках у Милко была именно она. И не одна. А целых три! На вопрос, откуда это богатство, великий гений замялся, упомянув, что у каждого человека есть свое темное прошлое, а вот он когда-то начинал свою карьеру именно с коллекции паранджей. Катя уже устала чему-либо удивляться, поэтому только покачала головой. И отправилась убеждать Потапкина пропустить делегацию деловых партнеров из Арабских Эмиратов. Задача эта оказалась не сложной. Стоило только упомянуть о стратегической необходимости этих партнеров и о важности налаживания международных отношений, и Потапкин, вытянувшись в постройке смирно, отрапортовал, что все будет сделано, как надо. А вот убедить самих врачей оказалось куда сложнее. Им попались взрослые, опытные, старой профессиональной закалки люди, и ни в каких костюмированных представлениях участвовать они не желали. - Ну, поймите, человек не хочет, чтобы узнали о его болезни! – в сердцах выкрикнула Катя. – Неужели вы не поможете ему? Неужели вам все равно? – Катерину всю трясло от волнения и вот-вот должны были прыснуть слезы. Слишком много всего на нее навалилось. И в этот день, и в предыдущие. И вот теперь весь этот надрыв, все переживания готовы были вырваться наружу. И врачи, не выдержав такого сильного душераздирающего напора, вдруг согласились. Иван Петрович - уже не молодой, седеющий мужчина, нахмурив большие брови, пробормотал что-то в явном возмущении, но все же надел на себя эту громоздкую черную ткань, закрыл большую часть лица, и… И тут вдруг послышался громкий звучный хохот его напарницы, Любы. Она хваталась за живот и стучала рукой по правой коленке, и все никак не могла успокоиться. Иван Петрович, недовольно поджав губы, прикрикнул на нее и велел поторопиться, ведь больной ждет! И они двинулись к вращающейся двери «Зималетто». Катя, Милко и два араба… Потапкин, нужно отдать ему должное, повел себя крайне собранно. Приветствие выкрикнул громко, даже кинулся было пожать дорогим товарищам руки, но был остановлен грозным взглядом Катерины, и тут же попятился назад. А вот «Женвосет», по «счастливой» случайности, оказавшийся как раз в полном составе, да еще и у решепшена, сразу же выпал в осадок и замер в статичной композиции. Мария, в порыве чувств чихнула. У Шуры задергался глаз. Левый. Амура выронила колоду карт. Вика же почему-то побледнела, и кинулась прочь, на ходу набирая номер Киры. Кажется, дамочкам прибавилось пищи для размышлений… А Катю сейчас волновал только один вопрос: «Как там Павел Олегович? Не стряслось ли чего за время их отсутствия?». Она влетела в мастерскую первой, и, увидев господина Жданова преспокойно пьющего заваренный ею же чай, тут же выдохнула с облегчением. Успокоилась. И, неловко потоптавшись на месте, вышла в коридор, где уже начинали стягиваться силы разведывательных групп, в лице Шуры и Маши. Кате пришлось взять удар на себя, и выступить тем самым источником информации, который мог бы их хоть немного подпитать и отвлечь от мастерской. «Да, это деловые партнеры…» «Да, они приехали к Милко.» «Нет, я не знаю, что им нужно…» - и так далее, в том же духе. Катя уже отвыкла от такой вот любознательной атаки со стороны своих недавних подруг. Бывших будущих подруг, которые сейчас, разговаривать то с ней разговаривали, но все равно смотрели с недоверием, словно каждую секунду ждали какого-то подвоха, какой-то гадости. И это очень расстраивало Катю, а где-то глубоко внутри, даже обижало. И когда на выходе из мастерской мелькнули две черные точки в сопровождении Милко, Катя мысленно возликовала, и, поспешив распрощаться с Шурой и Машей, сразу же отправилась к Павлу Олеговичу, который едва ее увидел, тут же улыбнулся. - Живой, - сказал он. – Зря вы так переживали, Катерина Валерьевна. - Зря? Павел Олегович, вы же… Вам же… Как вы так можете? Знаете, у меня папа с больным сердцем. И я знаю, что это такое, когда вот так вот неожиданно вдруг прихватит… Но вы же! Почему вы не позвали никого? Вас бы услышали… А вы так… - Катерина, успокойтесь. Присядьте, - похлопал рядом с собой на диване, и Катя послушно присела на краешек, и несмело подняла на него взволнованные глаза. - Я все понимаю. Прекрасно понимаю… Но и вы поймите меня… - отпил глоток чая. – Я не хочу, чтобы меня жалели… - Но вы же могли… - Да, что со мной могло случиться? – улыбнулся он. – Знаете, меня ни тайга не взяла, ни Карелия… - А вы были в Карелии? - Да, был. Прекрасный край. Такой природы больше нет нигде. - Будто бы север и юг сошлись в одном месте, - кивнула Катя. А Павел Олегович посмотрел на нее удивленно. - А вы там были? - Однажды. Давно. Там живет папин сослуживец, и лучший друг. Мы гостили у него. Собирали грибы… - Верно! Грибы собирать там – сплошное удовольствие. Только режь и складывай, не отходя от места… - замолчал, а потом вдруг посмотрел на нее серьезно. - Екатерина Валерьевна, я хотел бы поблагодарить вас… Сказать спасибо. И попросить… - Я никому не скажу, - тут же заверила его Катя. – Я же вам пообещала… Только вот Милко пришлось рассказать… - виновато поежилась. - С Милко, я думаю, смогу договориться… Катерина, а что за чудный чай вы мне принесли? - Это мамин секретный рецепт, - Катя смутилась и слегка покраснела. – Когда папу впервые начало беспокоить сердце… Мы тогда жили в Забайкалье… Так вот наша соседка, пожилая бабушка, подсказала маме травы… - Народное средство, - снова улыбнулся Павел Олегович. Катя кивнула, и вздрогнула - в мастерскую вдруг вошла Маргарита Рудольфовна. - Паша, вот, ты где? А я тебя повсюду ищу, - кинула быстрый оценивающий взгляд на Катю, и тут же напряглась. - Напрасно ищешь… Ты же знаешь, где я могу быть, - поставил чашку на столик. - А это что? – обеспокоенно ткнула пальцем в эту самую злосчастную чашку. - Чай. Народное средство, на травах. Екатерина Валерьевна приготовила, - послал Кате улыбку. - Маргарита Рудольфовна, может быть и вам сделать? – спросила она, чувствуя себя крайне неловко под таким пристальным взглядом. - Нет. Не нужно! – Маргарита с опаской взглянула на Катюшкины косички, и незаметно передернулась. - Ну, я тогда пойду… Павел Олегович, вам… - Ничего не нужно, - ответила за всех Маргарита и чуть ли не вытолкала Катю из мастерской Милко. Маргарита Рудольфовна была не просто озадачена поведением сына, она негодовала, праведным гневом. Ей не сиделось. Ходила по мастерской из стороны в сторону и пыталась придти хоть к какому-то умозаключению. Ну, как так? Каким образом эта странная девочка в бесформенных костюмах, с ужасными, глупыми косичками смогла до такой степени увлечь ее сына? Как? И ведь не просто увлечь! Он на нее так смотрел. Так, как ни на кого прежде… Ну, не чаем же она его опоила, в самом деле! Или все же... Ну, нет же! Маргарита не верила в гадания, привороты и подобную ерунду. Поэтому сразу же отогнала от себя эти подозрительные мысли. Дело ведь в другом... У Андрея перевелось много женщин, Маргарите достаточно было припомнить только тех, которых она знала, или же была знакома лично. Андрей с них тоже не сводил глаз, но вот только смотрел всего лишь с интересом или же с азартом. Но с этой Катей… Он же даже чувство реальности терял, из него искры летели… Ну, не мог же он так притворяться? Чтобы ее позлить. Нет… Не притворялся! А, наоборот, не мог сдерживаться… А что за чушь он нес?! Про серьезные отношения, про детей… Маргариту в сотый раз передернуло. Нет, она не была против внуков. Как раз, наоборот, не могла дождаться того момента, когда, наконец, станет бабушкой, и не раз намекала об этом Андрею. Но он все время уходил от ответа, находил сотню отговорок… А сейчас… Сейчас он сам об этом заговорил. С такой охотой, с таким желанием! И с таким жаром уверял ее в том, что «Катя хорошая, самая лучшая, честная, искренняя, а он ее не достоин». Кто кого не достоин? Андрюша? Что с ним случилось? Не мог же он на самом деле все это говорить! Вместо того, чтобы радоваться победе, своему президентству, он признавался ей, Маргарите, в чувствах к этой… Как там ее? Кате… Нет! Это не может быть серьезно. Просто у Андрюши на фоне переживаний случилось такое вот кратковременное помутнение рассудка. Он переживал из-за Совета. Из-за того, что Кира его бросила. То, что она ему изменяет, он, к счастью, видимо пока не узнал. Но это отдельная тема. А пока… А пока Андрей! Возможно, эта Катя помогла ему с бизнес-планом. Как раз в ту минуту, когда он был в отчаянии, когда думал, что все потеряно. И почувствовал к ней благодарность. Вот и все. А наваждение это должно скоро само пройти. Он очнется, посмотрит на эту странную девочку, и сам удивится, как он мог к ней испытывать какие-то чувства… А уж она, как мать, сделает все, чтобы помочь ему придти в себя! - Марго, с тобой и кондиционер не нужен, - улыбаясь, сказал Павел, у которого от передвижений жены, от ее молчаливого и нервного мельтешения, рябь пошла перед глазами. – Интересно, что тебя так беспокоит? - Меня? – удивилась она. – Ничего, - выдохнула, опустила руки по швам. Подошла к диванчику и присела рядом. И тут же резко посмотрела Павлу в глаза. – А ты не догадываешься? - А должен? - Что-то происходит, Паш. Не то… - Опять за Андрея переживаешь? Марго, он уже взрослый мальчик. С Кирой разберется сам. Без нас. И помирится сам. Если, конечно, ему это будет нужно. Он ведь теперь президент. Добился своего. - Я очень рада, что ты одумался, и поддержал Андрюшу. - Я поддержал не Андрея, а бизнес-план. Именно такие перемены нужны нашей компании. Саша предлагал стабильность, ничего не меняя, работать в прежнем русле. Но боюсь, вскоре мы начнем отставать от компаний с более новейшим оборудованием. Качественно отставать… И я очень рад, что у Андрея появился такой надежный помощник, как Екатерина Валерьевна. Многие идеи, уверен, принадлежат именно ей. И если такой человек будет рядом с Андреем, мне будет спокойнее. Маргарита снова нахмурилась. - Екатерина Валерьевна? – переспросила она. – Ты серьезно? - А чем тебя не устраивает эта девочка? - Вот именно! Девочка! Ну, какой из нее помощник? - Насчет помощника не знаю, но таких профессиональных финансистов, с опытом работы в банке, с прекрасным образованием и стажировкой за границей, я думаю, нам больше не отыскать. И чем она тебе так не понравилась? - А ты внешний вид ее заметил? У нас модный дом, между прочим. - Но и Катерина не моделью к нам пришла работать… - К нашему великому счастью. - Марго, ты не права… Ты домой собираешься? - Да… - отвернулась, поморщившись. – Только к Кире хотела еще зайти… - А мне нужно поговорить с Милко, - постучал пальцами по столу. - Паш, ты бледный какой-то… - встревожено всмотрелась в его худое, осунувшееся лицо. – Ты себя как чувствуешь? - Лучше не бывает, - натянуто ей улыбнулся. – Устал немного вот и все… В мастерскую влетел Милко. Остановился, с большим волнением осмотрелся, и тут же спросил: - А Катя где? И при этом, у него такое испуганное лицо было. Будто он только что узнал, что все его коллекции были нахальным образом кем-то похищены. - Катя ушла, - Марго внимательно за ним наблюдала, отмечая и растерянность, и сожаление, и что-то еще. Некое неуловимое выражение лица… Очень похожее на то, что совсем недавно ей пришлось увидеть у Андрюши. И этот тоже? Но это же Милко! Он же не может интересоваться женщинами! Бред какой-то… - Паш, ты будешь здесь? – он медленно кивнул. - Я зайду к Кирюше, и… - Только не дави на нее, - сказал он предостерегающе. – Они сами разберутся. Маргарита вынужденно улыбнулась и вышла из мастерской. Ей нужно было не просто подумать, а принять решение и начать действовать. Пока не станет поздно. Пока ситуация не вышла из-под контроля. Пока не случилось катастрофы. И первым делом, нужно разобраться с Кирой, понять, что с ней происходит, и как далеко зашли ее такие вот встречи по ночам с Малиновским. Уверенной быстрой походкой Маргарита подошла к кабинету Киры. И едва не споткнулась, когда увидела, как за спиной Романа захлопнулась дверь. Остановилась. Прислушалась. Наступила подозрительная тишина. И что они там интересно делают? Хочется надеяться, что не… Ну, не на работе же! Маргарита взволнованно вздохнула, не решаясь войти, но и не смея уйти вовсе. Так и осталась стоять, замерев на месте. Но через несколько секунд, посмотрев на пустующие рабочие места секретарей, решила присесть на одно из них. - Кир, ты так и будешь молчать? – услышала Маргарита. - А нам разве есть о чем говорить? По-моему, ты мне вчера ясно дал понять, что не хочешь меня видеть. - Я был пьян. - Это я заметила, - довольно сухо ответила она. - Кир, прости… Я даже не помню почти ничего. - Не удивительно! Малиновский, я на тебя не обижаюсь, можешь спокойно и дальше развлекаться. Забыли. Все. Снова наступила тишина. - Если бы я знал, что ты приедешь… Я бы никуда не поехал, не напился. И… я не помню, что тебе наговорил, но… прости меня… - Я же сказала, что все в порядке. Ром, мне надо работать… Дела. - Понимаю… - снова долгая пауза. - Кир, я буду ждать тебя… Сегодня, - сказал, и вышел из кабинета, не оглядываясь. И тут же замер, увидев на месте Амуры Маргариту Рудольфовну. Судя по ее взгляду, она слышала все. Малиновский, судорожно вздохнув, натянул на лицо милейшую улыбку и небрежно спросил: - А вы решили остаться в «Зималетто», чтобы лично контролировать секретариат? Правильно! Совсем распоясались... Маргарита нахмурилась еще больше. И Роман понял, что зря он сейчас сморозил эту глупость. Нужно было просто промолчать, и постараться проскочить в свой кабинет. - Ром, ты, надеюсь, понимаешь, что нам нужно поговорить? Малиновский покаянно опустил голову. И нехотя кивнул. - Думаю не стоит с этим тянуть, - пробормотала она и направилась к его кабинету, Роман обреченно поплелся следом. Маргарита устроилась в кресле, сложила руки на груди и принялась буравить его глазами. - Я слушаю, - великодушно взмахнула рукой и чуть наклонила голову, видимо так ей слушалось лучше. - Между нами ничего не было, - поспешно пробормотал Ромка, поняв, что от объяснений отвертеться уже не получится. - Неужели? – вскинула бровь. - Правда, ничего. Можете спросить об этом у Киры, - заявил он, хитро прищурившись. - Спрошу. Обязательно спрошу, - заверила таким тоном, что у Малиновского холодок по спине пошел. – И не стыдно тебе? Перед Андреем. - Он не любит Киру. - А ты, значит, любишь? - Не знаю я… - печально вздохнул. - Не знаешь? А уже приглашаешь чужих невест к себе на квартиру. И не просто чужих! Это невеста твоего друга! - Уже не невеста. - Да, они поссорились. В очередной раз. Но, как всегда, помирятся. Это их дела, их отношения. - Помирятся они! – всплеснул руками в возмущении. – До ближайшей ссоры из-за очередной любовницы Андрея. - А не ты ли активно помогаешь ему в поиске и поставке этих самых любовниц? Малиновский смутился, повесил плечи, и присел в кресло. - Я не толкаю его никуда. Он сам… - Конечно, сам. И ты тоже сам уводишь чужую невесту. - Да никого я не увожу! А, наоборот, все сделал, чтобы не допустить… ничего… Думаете, я не понимаю? И перед Андреем неудобно… - Вот об этом надо думать, - сказала Маргарита, чопорно поджав губы. – И я очень надеюсь, что с этой минуты так и будет. Ты меня понял? Малиновский нехотя кивнул, не поднимая глаз. - Вот и прекрасно… И еще… Роман, я бы хотела попросить тебя о помощи… Удивленно посмотрел на нее, даже привстал с места. - Понимаешь, с Андрюшей что-то происходит. То ли это из-за ссоры с Кирюшей, то ли от усталости и переживаний, но Андрей стал проявлять какой-то странный интерес к этой нелепой девочке - Кате. - Пушкаревой? - Не знаю, чем она смогла его так увлечь, но… Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы между ними что-то было... Нужна твоя помощь. Отвлеки его чем-нибудь… Переубеди… Приведи его в чувство, наконец. Придумай что-нибудь. - А что если он влюбился? – усмехнулся Роман. - Не говори глупостей, - Маргарита неприязненно скривилась. – В общем, я надеюсь, что ты меня понял. Договорились? – пробуравила его глазами. - Я сделаю все, что смогу, - выдохнул Малиновский. Маргарита Рудольфовна еще раз кинула на него хмурый взгляд, и вышла из кабинета. И только после этого Ромка смог выдохнуть. По нему сейчас прошлась самая мощная артиллерия. Причем неожиданно, без подготовки. Это, как удар в спину. Не ждал? Получи! Не хватало ему проблем с Кирой, и вот, еще одна навалилась. И как теперь быть? Маргарита ведь не двусмысленно намекнула, что будет молчать, только в том случае, если он избавит ее сыночка от неудобной пассии. Конечно, обзывать Катеньку пассией было не то, что не прилично, так еще и невозможно. Ну, не верилось в то, что Андрей мог всерьез увлечься таким вот экземплярчиком. Хотя объект так и не исследован до конца, но видимых достоинств примечено не было, ни при первом пристальном осмотре, ни при последующем. А через зоркий глаз Романа Малиновского еще ни одному достоинству пройти мимо не удавалось. Это уж точно. Но с другой стороны, Маргарита Рудольфовна не стала бы беспокоиться по пустякам. А значит, проблема действительно имеется. И решать ее повесили именно на него… И не отделаться ведь. Пообещал же… Черт! Надо же было так вляпаться с этой Кирой. Говорил же себе сто раз, что не надо с ней связываться. Не смотреть, не думать. Проходить мимо. И ничего больше… Эх, Палыч, Палыч… Прости дурака. Но придется мне все-таки спасти тебя от чудища отечественного. Только вот для начала следует составить план. Инструкцию по освобождению Жданова из коварного плена дурнушки. Малиновский усмехнулся своим мыслям. Схватил ручку и принялся что-то писать на бумаге. Почему не на компьютере? Так ведь там же не подрисуешь смешных рожиц, не выложишь, так сказать, весь полет своей безграничной, креативнейшей фантазии. А так… А так, в самом низу, под размашистым почерком, из моря бухгалтерских документов, с огромным калькулятором в руках, выходило чудище в железках на зубах, в очках-аквариумах и с огромным сердцем Жданова в руках. Оно ухмылялось, глядя на корчившегося в обнимку с виски Андрея. А вокруг длинными призраками парили отверженные модели. Но в небе летел супер-герой – Малина, с буквой «М» на широкой накачанной груди. Малиновский усмехнулся своим каракулям, и тут же призадумался, уже серьезно. Инструкция требовала тщательной, детальной проработки.