Так решили звезды

В приоткрытые двери каморки проникали яркие солнечные лучи. Катя, склонив голову, составляла список потенциальных поставщиков тканей, и то и дело смотрела на часы. Рабочий день подходил к концу, а Андрей все так и не появлялся. Исчез неизвестно куда. Когда Катя вернулась из мастерской Милко, нигде его не обнаружила. И ни Клочкова, ни девочки из «Женсовета» понятия не имели, где может быть Андрей Палыч, не уследили, не усмотрели. А вот Катя забеспокоилась почему-то. Сердце было не на месте, поэтому и решила заняться хоть чем-то, хоть какой-то мозговой деятельностью. Смотрела на названия фирм, а перед глазами все равно всплывало его лицо. Нежное, любимое, родное. И никак не верилось в серьезность всего происходящего. В то, что все вернулось обратно. Андрей снова президент «Зималетто», а она его помощник, скромная девочка из каморки, верная, преданная, и ничего не требующая взамен. И они снова вместе, одна команда. Несмотря ни на что. Невзирая на прошлые ошибки, на обман, на предательство. И так радостно оттого, что закончилось это противостояние. Не столько с Андреем, сколько с самой собой, со своими чувствами… Он говорит, что любит ее. И она ему верит. Не может не верить, потому что глаза его говорят правду… Потому, что ей очень нужна эта правда… Внезапно в президентском кабинете хлопнула дверь, послышались звучные шаги. И после нескольких секунд тишины, раздалось громкое и до боли родное: - Кать. Она вздрогнула. Сердце забилось часто-часто. Из рук выскользнули бумаги, папки неудачно приземлились на стол, и тут же полетели вниз, под ноги. Катерина, беспощадно, наступив на них, подбежала к двери, остановилась. Судорожно выдохнув, толкнула ладошкой холодное матовое стекло. Дверь распахнулась... Она увидела его. И едва не потеряла сознание от нахлынувших чувств. В лучах заходящего солнца стоял тот самый Андрей. Такой, каким она помнила его еще до всех этих неудач с провальной коллекцией, с долгами и кредитами… Он улыбался озорной, мальчишеской улыбкой, глаза горели азартом, метали искры. Стоял посреди кабинета, раскинув руки в стороны. И смотрел на нее. Да так, что Катя вмиг позабыла, как дышать… - А я тебя везде ищу. Куда это вы пропали Катерина? – склонил голову набок. - Я? Пропала? – горло охрипло, щеки пылали жаром. - Ну, не я же! Мне вообще сказали, что ты с Милко собралась в Арабские Эмираты, - подошел ближе. – А меня с собой возьмешь? – положил руки ей на плечи, погладил, и прижал к себе. От его прикосновений по телу прошла дрожь. - А кто же тогда будет руководить «Зималетто»? - Думаю, с этим проблем не будет, - поцеловал в висок, теплое дыхание щекотало ухо. – Найдутся желающие. Например, Вика, - хохотнул он. – С ее-то образованием… - руки устремились к пуговицам. - Андрей… - выдохнула Катя, отстраняясь. – Не здесь… Нас же могут увидеть, - сделала шаг назад. - Ты права, - потер затылок, виновато улыбнулся. – Не здесь, - подмигнул ей. – Поехали… Собирайся! – прошел в каморку, взял ее сумочку, вручил в руки. Покачал головой, увидев пол усыпанный папками. Собрал их в стопку и аккуратно положил на стол. Затем снова притянул Катю к себе, быстро поцеловал в уголок губ, и потащил прочь из кабинета. - А куда мы идем? – поинтересовалась Катерина, когда они, пройдя мимо взволнованного «Женсовета», так и не обратившего на них никакого внимания, оказались в лифте. - Сюрприз, - обнял ее со спины, прижал к себе. Губы устремились к шее. Руки снова заскользили по телу, намереваясь оказаться под одеждой. До машины Катерина шла, не замечая ничего вокруг. Ни Потапкина, отсалютовавшего ей на прощание, ни Ярослава Ветрова, внимательно посмотревшего им в спины. Ничего. И никого. Колдовство какое-то… Андрей ехал быстро, значительно превышал скорость, а когда приходилось останавливаться на светофорах, притягивал Катерину к себе и отчаянно целовал в припухшие губы. В себя приходил только тогда, когда машины позади начинали возмущенно сигналить. Он привез ее к себе домой. В квартиру втащил едва ли не на руках. Катерина смущалась, шептала о том, что может приехать Кира, или кто-нибудь другой увидит. Но Андрей ее не слушал, да и не мог слышать, потому что думать ни о чем не мог, кроме, как о ней, о Кате Пушкаревой. Она простила его. Он вернул ее… И больше не отпустит. Никому не отдаст… - Моя… - прошептал он, прижал к входной двери, приподнял на руках. И снова поцеловал. На пол полетела одежда. Стало очень жарко. Невыносимо жарко. Катя всхлипнула, обвила руками его шею… Непонятно, как они оказались в спальне. Холодные простыни. Яркий закат. И нежный шепот Андрея… Счастье. Впервые за долгие месяцы они оба были счастливы. Лежали, прижавшись друг к другу, тяжело дышали, и улыбались. - Знаешь, а идея с Арабскими Эмиратами, ну, и вообще с отпуском, очень… соблазнительна, - последнее слово специально выделил, вогнав Катерину в очередной раз в краску. Она спрятала лицо в его груди, и возмущенно толкнула Андрея в бок. – Ай, ты чего дерешься. Ну, не хочешь в Арабские Эмираты, поехали в Испанию… Куда захочешь. - Никуда не хочу. - Ты предлагаешь провести отпуск здесь? В этой комнате? Катерина, мне нравится ход твоих мыслей! – громко засмеялся, потянул ее на себя, намереваясь поцеловать, но Катя отстранилась и вскинула брови в возмущении. - Какой отпуск? Ты же только сегодня стал президентом! - А такое чувство, будто был им уже как минимум полгода, - хитро прищурился и улыбнулся. - Ты устал? На производстве… - замолчала, посмотрела взволнованно. – Прости меня… Это из-за меня ты оказался там, я… - Катя, Катя… Катюш… - приложил палец к ее губам. – Давай не будем вспоминать об этом. И ты не виновата ни в чем. Ты все сделала правильно. Я заслужил. - Андрей, я… - Я не устал. Просто я уже и не надеялся вернуть тебя… И сейчас не хочу, чтобы что-то вмешалось. Какие-то обстоятельства… Я не хочу терять тебя снова. Кать… Она первая обняла его. И поцеловала. Сама… И снова стало жарко. Снова дыхание сбилось. И все переживания отошли на второй план… Андрей долго не выпускал ее из объятий. На улице давно уже стемнело. И наверняка Елена Александровна успела переволноваться, а Валерий Сергеевич уже надел пиджак с орденами, чтобы отправиться на поиски своей пропавшей дочери. А эта самая дочь сейчас тихо и мирно спала рядом с ним. И отпускать ее, ну, никак не хотелось. Да, он был эгоистом в эти минуты. Но ничего поделать с собой не мог… Смотрел на ее прикрытые глаза, маленький носик, уткнувшийся ему в плечо, и улыбался. Глупой, довольной улыбкой. Но образ хмурого Валерия Сергеевича никак не отступал и снова всплывал перед глазами, и Андрей тяжело вздохнув, все же принялся будить Катерину. Поцелуем в шею… - Катюш… Твои родители меня убьют… - Боишься? – улыбнулась, не открывая глаз. - Очень. Особенно твоего отца… Очередные объятия снова грозили затянуться как минимум на час. И Катерине потребовалось много сил, чтобы оторваться, вскочить с кровати, и много смелости, чтобы пройти в ванную перед его глазами, ничем не прикрытой. Они долго прощались, сидя в машине, в нескольких метрах от Катиного подъезда. Целовались, не могли оторваться друг от друга. А Андрей даже грозился пойти вместе с ней. Отчитаться, так сказать, за потерянную дочь. И Катерине с большим трудом удалось уговорить его этого не делать. Родители, действительно, очень перепугались. Часы показывали уже 23.00, рабочий день давным-давно закончился, а ее все нет. Отец ругался. Мать тяжело вздыхала. А Зорькин требовал объяснений. Тоже ведь ждал ее, не уходил домой. - Пушкарева, только не надо мне заливать про корпоратив в честь победы Жданова! Не надо! Я не Валерий Сергеевич, чтобы в такое поверить! – развалился на ее диване. – Ну, рассказывай! - Коль… Нечего рассказывать… - Да? А по твоему цветущему виду этого не скажешь! – возмущенно всплеснул руками. – Помирились? Катя отвернулась, щеки горели, и Коле не хотелось этого показывать. - Вижу, что помирились! Знаешь, вот чует мое сердце, что ты опять наступаешь на одни и те же грабли! Опять же будешь страдать! Будет только хуже. - Хуже, чем было, быть уже не может. Коль… Я люблю его… - Это я уже слышал, - сказал он с грустью. – Ладно, не буду мешать тебе радоваться. Пойду… Придется отменять договор с Витькой… - Какой такой договор? – посмотрела с подозрительностью. - Ну, нужен же был объект, к которому бы тебя Жданов приревновал… На меня он бы уже не клюнул. А вот на кого-нибудь другого… - попятился, увидев недобрый огонек в глазах Катерины. - Другого? Витьку? – вскочила за ним следом. - Зорькин, я тебя… - Убьешь! Это я уже понял. Но лучше не надо. Пригожусь ведь еще. Например, как жених… - хохотнул он и скрылся за дверью. Катя стояла, уперев руки в боки, и возмущенно улыбалась. - Каков наглец! – усмехнулась она, и даже топнула ножкой. А затем подпрыгнула на месте, и с разгону упала на диван. Кажется, уснуть ей сегодня не удастся… Завести что ли новый дневник? Не одной Катерине досталась бессонная ночь… Маргарита Рудольфовна наворачивала уже не первый километр по гостиной, в тяжелых раздумьях прислушиваясь к барабанившему за окном дождику. Все ее печали, разумеется, были о сыне – неразумном мальчишке, и о Кире, с которой ей удалось перед отъездом из «Зималетто» поговорить. Правда, разговор этот был довольно сухим и коротким. Кирочка попросту от нее сбежала, так и не дав ничего сказать. А ведь Маргарита хотела помочь! Наставить ее на путь истинный – примирение с Андрюшей… Павел Олегович тоже не спал. Он слышал отдаленные шорохи за стеной, свидетельствовавшие о бодрствовании Марго, но думал совсем о другом. О Карелии, о молодости, о том, что сложилось, а что не сложилось… И пытался строить новые планы, новый список на будущее, который нужно выполнить обязательно. И от этих мыслей становилось легко, хорошо. И верилось, что еще не все потеряно, что все еще впереди… Милко тоже думал о своей ранней молодости. Он гулял по улице, в парке, промокнув до нитки. И думал, вспоминал… И, кажется, решил для себя очень многое. Понял, осознал. Обозначил цель. Не просто цель, а то, ради чего стоит жить дальше. Прошлое утекло безвозвратно, и многое в нем было не правильным, фальшивым, выдуманным, как и все его эскизы… Но настоящее вот оно! Вокруг! Этот дождь – вот, что настоящее! И будущее тоже будет настоящим. Правильным настоящим… Роман Малиновский срывал злость на имевшейся у него коллекции марок, которая почему-то всем женщинам была безумно интересна, но посмотреть ее не так и не успела ни одна. Марки пылились в альбоме бесхозными. А вот теперь попали в руки хозяина и встретили конец своего тусклого существования. Роман их рвал в клочья, беспощадно. Можно даже сказать яростно… А потом вдруг услышал звонок в дверь, подскочил, бросился открывать. Уцелевшие марки вздохнули с облегчением. Вечная слава их спасителю, кто бы это ни был! Это была Кира. Собственной персоной. Вошла, сама закрыла за собой дверь, скинула туфли, расправила пальцами намокшие волосы, подошла к замершему на месте Малиновскому. И сама его поцеловала… А вот Виктория Аркадьевна все же заснула на некоторое мгновение, но во сне страшным кошмаром ей привиделись арабы в парандже, зовущие ее к себе, тянущие в зыбучие пески пустыни. Вика вскочила в холодном поту. Воспоминания стянули дыхание… Да, уж… С арабами и паранджой у нее слишком многое было связано. Слишком много грязи и неприятностей, из которых чудом удалось однажды выбраться… К Георгию Урядову тоже сон не шел. Он строил в голове различные пути выхода из опасной ситуации, в которую попал по неприятной случайности, по своей же ошибке. Ворочался с боку на бок, прислушиваясь к размеренному дыханию «Кис-кис», боясь ее разбудить. Ведь если она проснется, если ей опять взбредет что-нибудь в голову, то… Нет, лучше не ворочаться, или даже не дышать. Его жена, конечно же, ошеломиссимо… Но не сейчас… Дождик барабанил по крышам всю ночь. Смывая в лужи первые желтые осенние листочки. И только один человек не слушал этого размеренного стука – Андрей Жданов. А все потому, что он спал. Сладко растянувшись на смятых простынях, подложив ладошку под щеку. И снилась ему она… С распущенными косичками, без очков... И вообще без всего... Жданов довольно причмокивал во сне губами и улыбался. Широко и беззастенчиво. Приводя барабанивший за окном дождик в недоумение. Ну, чему этот человек может так радоваться, когда осень на дворе, когда так темно и тоскливо, когда листья желтеют и падают вниз? Когда совсем скоро наступит зима, и его, дождика, совсем не станет... До самой весны... Дождик всхлипывал и стучал по асфальту еще громче. А Андрей, увлекшись весьма интригующим сном, улыбался все шире и шире...