Так решили звезды

У входа в «Зималетто» сверкали разноцветные зонты. Утро выдалось хмурым, по-прежнему моросил легкий дождик, пузырясь в многочисленных лужах на дорогах. Дамочки из «Женсовета» на работу сегодня не спешили. Топтались на крыльце, вдыхая сырой воздух, и говорили о насущном, совещались, спорили. Мнения, как обычно разделились. Кто-то списывал все странности на глобальные перемены в компании – на Совет, смену президента. Кто-то пытался найти во всем какие-то тайные знаки, указания судьбы. Ну, конечно же, этим кем-то была Амура. А вот Мария Тропинкина ни в какую мистику не верила, она все беды одним махом приписала этой нелепой серой мышке из каморки президентского кабинета. - Дамочки! – возмущалась Маша, размахивая сигаретой под раскрытым зонтом. - Вы только посмотрите на нее! Как она выглядит, как одевается… Это же все – камуфляж! Скрывается она… - шепнула заговорщицки. – Темная лошадка. Еще не известно на кого она работает. Я вам не раз это говорила. А эти арабы! Это же она их привела. Я думаю, теракт готовит. Ищет, куда бы бомбу заложить. - Маша! – испуганно вскрикнула Таня. – Ну, что ты такое говоришь? - Дело я говорю, дамочки. И предлагаю глаз с нее не спускать. Танюша, это к тебе в первую очередь относится. - Почему это ко мне? Я, может быть, не хочу шпионить. А вдруг она, и правда, какая-нибудь террористка? Что же я Пончику то скажу? - Верно, - согласилась Шура. – Маш, на такие задания нужно отправлять того, кого не жалко. Клочкову, например. Она и так целыми днями без дела шатается, так пусть хоть чем-то полезной будет. - Нет, девочки, Клочкову, конечно, не жалко, но ее же сразу вычислят, - не согласилась Света. - А если эта Пушкарева не одна тут работает? А вдруг у нее целая подпольная сеть? На производстве, например! Не зря же она вчера по складам бегала! Я сама видела… И Милко с ней был… - Так ты считаешь, что и Милко может быть повязан? – всполошилась Шура. - Не исключено! – заявила Света. - Девочки, ну, что за ерунду вы несете? – вмешалась Ольга Вячеславовна. – Ну, какой Милко шпион? - А все эти перемены в одежде? – тут же встряла Шура. - А этот блокнот? Мы же так и не узнали, что в нем? Среди прохожих внезапно появилась худенькая фигурка Кати Пушкаревой. Она бежала от автобусной остановки без зонта, прикрыв голову каким-то черным пакетом. - Доброе утро, девочки! – улыбнулась «Женсовету», и скрылась за вертящейся дверью. - Вы видели? – испуганно воскликнула Маша. - Что? - Пакет! – закричала она еще громче. - Ну, пакет… А что с ним не так? – спросила Света. - А вдруг там… бомба? – нервно шепнула Маша, а вслед за ней в испуге вскрикнули все дамочки. Побросали сигареты, скрутили зонтики. И поспешили на рабочие места. По пути, конечно же, возникали сомнения, контраргументы. Но все равно, навязчивая идея с пакетом и бомбой основательно поселилась в их головах. И во всех разговорах теперь неизменно витал этот страх и подозрения. Следить за Пушкаревой решили все вместе, но очень осторожно, чтобы ни в коем случае не выдать себя, и не спугнуть эту роковую «темную лошадку». А лучший способ следить – втереться в доверие, а в идеале попытаться «подружиться» с ней. Тем более, что эта Катя со всем «Женсоветом» ведет себя подчеркнуто дружелюбно. Еще ни час и ни два велись обсуждения в туалете, строились планы, обговаривались детали… А рабочие места в это время пустовали. Ресепшен сиротливо встречал прибывших сотрудников и гостей «Зималетто», в том числе и самого президента – Андрея Павловича Жданова. Он вышел из лифта, как солнышко из-за туч, широкой улыбкой осветив серые коридоры «Зималетто». - Палыч, ты ли это? – Малиновский перехватил Андрея практически перед самой дверью приемной президента. – Эй, инопланетное существо, верни старого прокачанного гневом и раздражением Жданова! - Уйди, никчемный человечишка, - шутливо отмахнулся Андрей, и собрался идти дальше, но Малиновский снова его остановил, вцепившись в плечо. - Э, нет! Так дело не пойдет! Палыч, есть разговор, - сказал уже достаточно серьезно. - А подождать твой разговор не может? - Не может. Андрей вмиг нахмурился, с тоской посмотрел в сторону приемной и своего кабинета. Где-то там уже должна быть Катерина… Безумно хотелось ее увидеть. Посмотреть в глаза. Чтобы понять, что все, что было вчера – правда, а не очередной несбыточный сон. Андрей проснулся рано, впервые за последнее время прекрасно выспавшись, ощущая во всем теле легкость, и спокойствие, и собирался, уже было, заехать за Катериной, как вдруг позвонила мама, и попросила его приехать. Сказала, что это очень срочно. Как оказалось, она немного слукавила. Никакой срочности, естественно, не было. Просто мама решила в очередной раз «промыть» ему мозги, наставить на путь истинный – примирение с Кирюшей. Андрей слушал ее, молча, иногда даже кивал, а сам вспоминал… Картинки вчерашнего вечера всплывали перед глазами, и тут же становилось жарко. Какой там кофе? Ему сейчас просто необходим был лед, а лучше холодный душ. И как хорошо, что мама настолько была поглощена своим монологом, что ничего не замечала. А вот Андрей по глупости своей, продолжая каждые 10 секунд кивать, нечаянно согласился приехать сегодня на «семейный» вечер. С Кирочкой, Сашенькой и Кристиночкой… От подобных перспектив Андрей вмиг пришел в себя, и поспешил распрощаться с не на шутку обеспокоенной мамой, чтобы она, не дай Бог, не вынудила его пообещать помириться с Кирой или еще что-нибудь. Настроение было испорчено. Вечер с Воропаевыми – худшее из всего, что может быть. Тем более, что он рассчитывал на Катерину! И только на нее в его полном распоряжении… - Палыч, у тебя опять эта глупая улыбка на лице! – заметил Малиновский, внимательно его разглядывая. – Я, знаешь ли, жажду подробностей. - Ты об этом хотел со мной поговорить? - И об этом тоже… Но это потом! А пока… - вмиг погрустнел. – Андрюха, пошли в мой кабинет, пока я не передумал... - Проходи, господин президент! – шутовским жестом распахнул двери, подмигнув при этом Шуре, появившейся вдруг на рабочем месте, и пропустил Андрея вперед. – Сейчас мы будем тебя ругать! - Мы – это кто? - Я и твоя совесть! – Малиновский чопорно поджал губы. – Прошу, присаживайся! – отодвинул стул. Андрей спорить не стал, присел, и внимательно посмотрел на Романа. – Расстроил ты меня, Палыч, расстроил! – прискорбно вздохнул. – Я молчал. Долго молчал… Но… Ты зачем с Кирой расстался? А? Гад ты такой! – ударил кулаком по столу. - О! – Андрей схватился за голову. – Ромка, только ты не начинай, прошу тебя. Мне мама уже достаточно промыла мозги. «Андрюша, ты должен помириться с Кирочкой», - передразнил он Маргариту. - Значит, не достаточно, раз не помирился еще. - Да не хочу я с ней мириться. Ромка, не нужна она мне. - Как это, не нужна? – закричал Малиновский в притворной ярости. – Ты же предложение ей сделал! Руки и сердца, между прочим. О вашей помолвке до сих пор не говорят только ленивые! Такой ажиотаж! И ты вдруг решил пойти на попятную? Не стыдно? - Мне хорошо, Малиновский! Тебе ли не знать, что до свадьбы дело бы не дошло. Ну, какой бы из меня вышел муж для Киры? Да и не люблю я ее. - Обмануть, значит, решил? Влюбленную в тебя женщину! Нет тебе прощения, коварный! – просверлил Андрея суровым взглядом. – А если она сейчас вот возьмет, плюнет на тебя, и найдет себе кого-нибудь более достойного? Что тогда будешь делать, а? - Радоваться! – засмеялся он. – Если найдется такой человек, который Киру уведет, я лично пожму ему руку. - Даже так? – недоверчиво покосился на Андрея. – И жалеть не будешь? - Что ты?! Ни в коем случае! Малиновский прошелся из стороны в сторону, кидая на Андрея пытливые взгляды, а затем, тяжело выдохнув, подошел к нему вплотную, и протянул руку. - Жми, - разрешил он великодушно. Андрей посмотрел на протянутую ему руку в недоумении, а затем вскинул на Малиновского круглые удивленные глаза. - Ты? – спросил он недоверчиво. – Ромка, ты серьезно? Нет, ты шутишь! Малиновский вмиг «сдулся». Присел на краешек стола. И даже, кажется, немного засмущался. - Ты и Кира? – Андрей никак не мог поверить, что такое вообще возможно. – Но зачем тебе… Ты же боишься долгих отношений. А Кира… Она явно не девочка на одну ночь. Роман криво усмехнулся. - Я в курсе. - И давно ты… - Еще до того, как вы стали встречаться. Тебя не было в Москве, ты куда-то уезжал. А мы с ней случайно встретились в клубе. Разговорились. Танцы, музыка, алкоголь… Ну, и… провели вместе выходные… А я… Ты же знаешь, что больше двух ночей с одной женщиной я не провожу… - И ты ее бросил. - Не совсем так. В глазах Киры все выглядело так, будто я уехал в командировку. А потом приехал ты, у вас начался роман, - открыл шкафчик, достал виски и щедро плеснул себе в бокал. – Будешь? - Нет. С утра не хочется… Но почему ты молчал? - Да не молчал я, - нахмурился, разглядывая пустое дно бокала. – Тогда это было для меня неважным. - А когда стало важным? – хитро прищурился Андрей, и постучал пальцами по поверхности стола. - Не знаю. Правда, не знаю… И… Палыч, не было между нами ничего… До вчерашнего дня… - отвернулся от Андрея, подошел к окну, отодвинул рукой жалюзи. – Точнее вечера. - Вот как? – Андрей вскочил с места. Почему-то его вдруг охватило какое-то непонятное раздражение. – И что же, опять встретились в клубе? – спросил он зло. - Нет… Кира приехала ко мне домой. Сама, - повернулся к Андрею и взглянул на него в упор. – Палыч, если бы я знал, что ты ее хоть немного любишь… Я бы никогда… Ты же меня знаешь. Андрей звучно выругался. Схватил со стола бутылку виски и отхлебнул из горла. Часто задышал. - Палыч, одно твое слово, и я к ней не подойду. Малиновский смотрел на него пристально, а Андрей никак не мог отделаться от этой непонятной, глупой злости. - Слушай, да я только рад буду, если вы помиритесь! – закричал Роман. – Слышишь? Андрюха, неужели ты думаешь, что я по доброй воле смогу променять свою свободу на… неизвестно что? Что же ты молчишь? – подошел к нему, толкнул в плечо. – Посягнули на твой запасной аэродром? И сам не гам, и другому не дам? А что же ты тогда мне заливал про то, что рад будешь отделаться от нее? – толкнул сильнее. Андрей передернулся, руку со своего плеча скинул, и отвернулся. Глаза забегали. - Не нужна мне Кира. Просто… Неожиданно все как-то, - потер затылок. - Жданов, а ударь меня! Влепи со всей силы. - Малиновский, ты совсем тронулся? – усмехнулся Андрей. - Так я ж и не отрицаю, - тяжело вздохнул. И вдруг снова вскочил. Глаза горят. – Палыч, ну, помирись ты с ней! А? Забери ее, пожалуйста! - Ромка, ну, что за пинг-понг ты тут устраиваешь? – хохотнул Андрей. - Палыч, мне не смешно! Так ведь, правда, всем легче будет. - Всем – это тебе? - А твои родители? О них забыл? - Что, мама уже и до тебя добралась? – склонил голову набок и усмехнулся. Малиновский взглянул на Андрея с опаской. - Твоя мама до кого хочешь доберется, - сморщился, потер кулаком правый глаз – ночь без сна давала о себе знать. - Это уж точно, - хмыкнул Андрей. – Ладно, Ромка, пойду я… - Ты, правда… не против? – взглянул взволнованно. - Конечно, нет. Как я могу быть против? - пожал плечами. – Совет вам да любовь! Пойду. Рабочий день давно начался, а я непонятно, чем занимаюсь, - натянуто улыбнулся и стремительно вышел из кабинета. Андрея распирала злость, причину которой он так и не мог понять. Вроде радоваться должен, что Кира его теперь донимать не будет, что у Ромки, наконец-то, появился кто-то не на одну ночь. Но вот почему-то не радовалось… Предательство. Было такое ощущение, что его предали. Хитро, коварно… И никакие доводы рассудка не помогали успокоиться. В приемную Андрей вошел уже в весьма взвинченном состоянии. Негодующе посмотрел на пустующее рабочее место Клочковой. Непроизвольно сжал пальцы в кулак. И вдруг услышал смех. Из своего же кабинета. И смеялась Катерина. Громко, с хрипотцой. У Андрея даже мурашки по телу побежали. Безумно захотелось войти в кабинет и… Внезапно раздался еще один голос. Мужской… Андрей со всей силы стукнул кулаком в дверь. Она распахнулась, явив весьма странную картину. На президентском кресле, его кресле, между прочим, вальяжно развалившись, сидел Милко, и что-то жевал. Да с таким аппетитом! Что крошки летели в стороны. И при этом еще и смеялся. Нет, не смеялся, а хохотал! А рядом с ним, упершись рукой о стол, стояла Катя и с интересом разглядывала какой-то журнал. Журнал? Катя? Может быть, экономический? Но судя по ярким картинкам, вряд ли. И при этом, она еще и улыбалась. Широко, открыто… Но услышав стук распахнувшейся двери, и увидев его, Андрея, вмиг нахмурилась. - Что здесь происходит? – от растерянности и раздражительности, одновременно, в горле сильно запершило. - Что проИсходит? Работаем мы, Андрюша! В отличие от тЕбя, - Милко невозмутимо усмехнулся, и даже погрозил Андрею пальчиком. – А вот где ты шАтаешься, это уже вОпрос. Правда, Катенька? – с нежностью посмотрел на Катю. С нежностью? Милко? На его Катю? Разве такое может быть? А если вдруг он?.. Андрея едва паралич не хватил от выстреливших в раскаленный злостью мозг таких абсурдных мыслей. - Катя, твОи пирожки – просто чудо! – откинулся на спинку кресла и похлопал себя по животу. - ВкУснее ничЕго нЕ ел! – заявил он и послал благодарную улыбку Катерине. - Какие еще пирожки? – требовательно спросил Андрей. - С кАпустой и творОгом, - откусил огромный кусок и принялся с удовольствием жевать. – ПрЭлестно! ВосхИтительный вкус! КатЕнька, ты кУдесница! – схватил ее за руку и быстро поцеловал. Жданов послал Кате возмущенный взгляд. - Это я принесла, - тихо прошептала она, как бы оправдываясь. – Андрей… Палыч, вы угощайтесь. Потянулась за пакетом, но Милко вдруг ловко отодвинул ее руку в сторону и прижал оставшиеся пирожки к груди. - Еще чЕго! – заявил он. – ОбОйдется. Он не зАслужил! - Это еще почему? – нахмурился Андрей. - А где ты шАтаешься, бЕздельник? ПочЕму Катя должна за тЕбя все делать? - Милко, я не… - ПодОжди, - легко потрепал ее по плечу. – КатЕнька, ты просто еще нЕ знаешь, что это за тИран. Он же только рад будет спИхнуть на тЕбя всю свОю рАботу, - просверлил закипающего Жданова взглядом. – Но ничЕго! Я нЕ дам тЕбя в Обиду, - привстал и обнял ее за плечи. Именно этот жест и стал последней каплей. Терпение Андрея иссякло… - Милко, - прошипел он яростно. – Родной ты мой! – подошел к нему вплотную. – Со своим помощником я уж как-нибудь сам разберусь! – оттеснил собою Катю. - Знаю я, как ты разбЕрешься! Ты тИран! И все этим сказано! А обИжать Катю я тЕбе не пОзволю! - Интересно, как?! - Я нАйду способ! – заверил его Милко, и выглядел он, при этом, грозным, решительным, готовым биться до конца. И очень странным… Что-то не сходилось в привычной картине миропорядка. Ведь обычно этот великий гений всея народов, если и хотел чего-то добиться, то просто напросто истерил или же шантажировал. А тут вдруг такой боевой дух в нем проснулся. И заступался он не за себя, а за Катерину – вот, что было самым необычным, настолько, что это даже сбивало с мысли. Злость вступала в борьбу с недоумением, и Андрей терялся. Он не знал, как быть. Но спровадить этого доморощенного гения ему хотелось однозначно. В эти секунды Милко раздражал его, как никогда прежде. - Ты бы за собой лучше следил! – сквозь зубы процедил Андрей. – И вообще, что ты устроил в моем кабинете? Катя! – закричал он. – Бардак! Столовка какая-то! - Андрей… Палыч, я… - Катя не Оправдывайся перЕд ним. Он этого не дОстоен. Я сам с ним разбЕрусь. Иди на свОе рабочее место, - сказал он ей ласково и подтолкнул к каморке. - А что ты тут раскомандовался? – взбесился Андрей. – Катя, постой! – схватил ее за руку и притянул к себе. – Мы еще не договорили! Я вам не позволю устраивать… - Это я тЕбе не пОзволю крИчать! – Милко весь раскраснелся. Щеки пылали, глаза сверкали. Они тянули Катю в разные стороны, держа ее за руки. Что-то выкрикивали, сыпали обвинениями. А ей было душно, тошно и грустно, к тому же причину спора она так и не смогла выявить, и от этого происходящее выглядело еще более туманным. - Прекратите! – закричала, наконец, Катя. Оттолкнула их обоих и метнулась к выходу из кабинета. Остановилась. – Вы что устроили? Милко, со мной все в порядке… Спасибо за беспокойство. Но я сама… - опустила глаза в пол. - Я хОтел пОмочь… - Я знаю… Но не нужно. Все в порядке, - улыбнулась ему ободряюще. - Ну, смОтри! ЕслИ что… - Спасибо. Но я сама. Милко печально выдохнул, просверлил Андрея злым взглядом, схватил со стола пирожки и снова подошел к Катерине. - Не зАбудь про выставку! – погрозил ей пальцем, еще раз вздохнул, развернулся и вышел из кабинета. И выглядел он при этом, как показалось Андрею, очень расстроенным. Катя неловко переступила с ноги на ногу. - Какую выставку? Стремительно подошел к ней, заглянул в глаза. - Современного искусства… - прошептала она, отводя взгляд. - И ты пойдешь? - А почему нет? - С ним? - Он пригласил. И что здесь такого… - Что такого? – закричал Андрей. – А ты не понимаешь? - Не понимаю, - нерешительно посмотрела ему в глаза и тут же отвернулась. - Он же… Он… Черт… Катя! Когда эта выставка? - Сегодня. - Ты никуда не пойдешь? Я тебя не отпускаю! - Почему? – Катя искренне не понимала, почему Андрей настроен так категорически. - Потому что! Не отпускаю! И все тут! И вообще… - взъерошил волосы, прошелся по кабинету, печатая шаг. – Ты идешь сегодня со мной на ужин с родителями, - заявил он вдруг. - Что? С твоими родителями? – посмотрела на него испуганно. – Зачем? - Зачем? Правда, не понимаешь? – просверлил ее тяжелым взглядом. – Я думал, что у нас все серьезно… Что мы вместе. - Мы вместе… Но так нельзя. Я и ужин с твоими родителями – это же… Это нелепо. - Нелепо?! То есть вот, как вы считаете, Екатерина Валерьевна! Атлична! – смахнул со стола папки, пнул кресло. - А разве я не права, Андрей Палыч? - Андрей Палыч? Палыч? – он был в ярости. Катя понимала, что спорить с ним бесполезно, поэтому молчала. И смотрела. А потом вдруг кинулась к нему, нерешительно обняла, прижалась к груди. - Андрюш… Не злись… Но… Твои родители не поймут… - А мне не нужно их понимание. Я просто хочу, чтобы они знали… Чтобы все знали, - руки заскользили по ее спине, плавно спускаясь вниз. - Не сейчас. Андрей, мы в прошлом. Не забывай об этом! И здесь мы знакомы всего неделю… И посмотри на меня. Внимательно посмотри. Тебя же в психушку сдадут, - печально улыбнулась. - Мне плевать на всех. Слышишь? – прошептал он, прислонившись губами к ее виску. Дыхание обжигало. По телу пробежала дрожь. - Зато мне не плевать. Мне не все равно… Я не отказываюсь встречаться с твоими родителями… Но не сегодня. - На выставку с этим попугаем я тебя все равно не отпущу. - Но почему? – уперлась ладошками в его грудь, отстранилась. - Не отпущу! – нахмурил брови и вернул Катерину на место, то есть в свои объятья. – Что ему вообще от тебя надо? С какой стати он приглашает тебя куда-то? И почему ты кормишь его пирожками? - Пирожки я принесла тебе… Мама напекла, - смущенно кашлянула, отвернулась. – Но вошел Милко, увидел их… Ну, не выгонять же мне его было! - Вот, наглец! Зачем он вообще приходил? - Принес мне журнал. - Что? Он так и сказал? Катя быстро кивнула и улыбнулась. - Он пытался уговорить меня сменить стиль. - И ты согласилась? - Нет… А надо было? - Ни в коем случае! – вытаращил глаза и даже руками замахал. - Ты что! Чтобы тут же появились какие-нибудь поварята?! - Причем тут Миша? - А не причем? - Миша мой друг… - Только друг? - Только друг… И ты к нему не справедлив. Миша хороший. Андрей нервно хохотнул, тяжело выдохнул и снова притянул к себе Катю. - Его сейчас нет… Давай не будем о нем вспоминать. Ни его, ни этого гения недоделанного. - А Милко чем тебе не угодил? - А ты не видела, как он на тебя смотрел? - Обычно. Ну, да, он дружелюбнее, чем тот Милко, который из будущего, но… - Катя, он смотрел на тебя, словно ты… - нарисовал в воздухе рукой нечто неопределенное и замолчал, пытаясь подобрать слова. - Андрей Палыч, вы что же, и к Милко ревнуете? – Катя смотрела на него ошарашено. И тут вдруг в приемной послышался какой-то шум. Андрей подбежал к двери, резко ее распахнул. Там никого не оказалось. Но где-то вдалеке раздался гулкий топот, как будто бы кто-то убегал. - Разведка не дремлет, - улыбнулся он. - А вдруг они все слышали? – Катя не на шутку испугалась, а вот Андрей вдруг развеселился. Хитро прищурился. Плотно прикрыл за собой дверь. И устремил все свое внимание на нее. Слишком пристальное... Катя поежилась. И отступила к каморке. Зазвонил телефон. - Нам работать надо, - судорожно сглотнула. В горле пересохло. - Так кто ж спорит то? – шагнул к ней. Катя сорвалась с места и скрылась за дверью. Андрей настиг ее. Прижал к шкафу. Приподнял на руках и прошептал ей в губы: - Нам с тобой еще очень над многим надо работать, - поцеловал. Требовательно, с напором. – А на выставку все равно не отпущу, - выдохнул он и снова накрыл ей рот поцелуем, пресекая всяческие попытки возражений. А Катя и не спорила. Не до споров ей сейчас было. Андрей рядом, и это – единственная мысль, которая осталась в ее голове. А еще он ревнует ее. Даже к Милко… *** - Девочки, мне тоже капелек накапайте, - потребовала Шура. - Ой, что ж творится то… - протянула Маша. Они уже минут двадцать сидели в туалете – месте заседаний и совещаний, и все никак не могли придти в себя. Обмахивались листочками. Думали. Обсуждали… - Это что ж получается? Андрей Палыч ревнует Милко? Тань, ты правильно все расслышала? - Ну, да! Я же вам уже говорила! – Таня обиженно поджала губы. – Катя говорит такая: «Андрей Палыч, вы Милко ревнуете?». - А до этого они о чем говорили? – в очередной раз спросила Амура. - Ну, я же сказала уже! Не слышала я! Тихо все было.. Потом Клочкова приходила. Я ждала, пока она уйдет. А потом услышала вот это. И все! - А что тут гадать? – Света всплеснула руками. – Все же факты сходятся. У Милко появился некто возлюбленный. Он изменился. С цветами даже пришел. И потом… Он ведь за Андрея проголосовал… - Да, а еще Кира, - поддержала Шура. - Она бы никогда не бросила Андрея Палыча, если бы это была банальная измена. Воропаева прощала ему и не такое. Но вот то, что его потянуло на другую сторону, так сказать… Этого она простить не смогла. - Дамочки, что же теперь будет то? - А что будет, Маш? Ничего. Все по-прежнему, - заявила Света уверенно. - Только вместо моделей к нам теперь будут захаживать накачанные мужики… Ну, или не накачанные… Все зависит от того, какой у Андрея Палыча вкус… - А как же Милко? – забеспокоилась Таня. – Вы думаете, Андрей Палыч его бросит? - Судя по всему, да! – кивнула Света. - Он же будет страдать… Милко ведь такой ранимый… - Шур, это еще хорошо, что Ольга Вячеславовна ничего не знает, - протянула Маша. – Думаю, ей не стоит говорить. - Да, ты права, - согласилась с ней Амура. – Посмотрим, что же будет дальше… - А что смотреть? – пробормотала Маша. - Нужно расспросить эту Пушкареву. Она-то уж точно знает все! Тань, на тебе ответственная миссия – пригласить ее с нами на обед… И отговорки не принимаются. Не дрейфь! Мы будем рядом, если что… - Девочки, что, если что? – воскликнула Таня испуганно. - Да ничего! Просто так, - заверила ее Маша, а сама с опаской поежилась. Они ведь так и не узнали, что было в том черном пакете… - Кир, ты представляешь, он мне такое сказал?! – Клочкова вот уже минут пятнадцать продолжала сокрушаться на свою жалкую жизнь, на невезение, на отсутствие денег и богатого поклонника, который смог бы платить по счетам. Бесчисленным счетам, которые даже при уменьшившихся доходах сокращаться никак не желали, точнее не желала их сокращать сама Виктория. Не желала и не думала об экономии. Хотя, как можно ставить такие слова, как «думать», "экономия" и «Вика» в одном предложении? Нельзя требовать от человека чего-то большего, чем то, на что он способен… Кира снова задумалась, совершенно не вслушивалась в то, что говорила подруга. Проблемы Клочковой решить просто, достаточно дать ей денег, и она тут же успокоится. В общем-то, кажется, именно за этим она и пришла: поплакаться и сорвать куш. Что ж… Наверное, чуть позже можно дать Викуле в безвозмездный долг тысячу рублей. Но это потом. А сейчас… Сейчас Кирино внимание привлекли прохожие за окном, точнее не прохожие, а зонтики, которые они несли в руках. Погода была ясной, вопреки всем прогнозам. Светило яркое, совсем не осеннее солнце, отражаясь искристыми бликами в многочисленных лужах, стеклах автомобилей. И даже здесь, за стеклом офисного кабинета, чувствовался запах тепла, свободы. Запах минувшего лета. А зонтики… Зонтики оказались вдруг совершенно ненужными… Ненужными… Точно так же, как и она, Кира… Ее оставили про запас, чтобы при случае воспользоваться, а затем снова забыть до следующего раза, до весны, когда пойдет дождь. Вечная одноразовая Кира Воропаева! Которая всегда рядом. Все стерпит, все простит. На Совете проголосует. Всех успокоит, помирит… А зачем еще она может быть нужна Жданову? Для чего? У него ведь толпы женщин. Ходят кругами. И достаточно только пальцем щелкнуть, и любая тут же кинется к нему в постель… Раньше думала, что Андрей ее любит. Ведь так и было когда-то. Точно было… Красивый, дерзкий Андрей Жданов. Он вернулся тогда из Лондона. Повзрослевшим, возмужавшим. И в одно мгновение вскружил ей голову, буквально вырвал почву из-под ног, и потянул за собой, в мир безграничной страсти, в мир, где на каждом шагу взрывались салюты, в безумный мир, который теперь, через четыре года, даже стал казаться призраком, мифом, подобно тем, что повествуют о греческих богах и великих подвигах… А была ли любовь? Этот вопрос терзает Киру постоянно, на протяжении последних двух дней. Андрей… Он такой чужой стал. И глаза… Холодные, безразличные. Другие глаза. Не горит больше в них огонь, когда он смотрит на нее. Нет былого тепла и нежности. Нет восторга. Ничего нет. Есть только «Зималетто». Совет, голос, кресло президента… А она впервые отказалась быть зонтиком, пошла против желаний Андрея. Ничего дельного, правда, из этого не вышло. Получилось только самолично разорвать помолвку. Глупая Кира! Неправильная! Не послужила делу, и тут же получила порицание. И в первую очередь от Маргариты. Ее взгляды говорили больше, чем сама госпожа Жданова, в них плескалось недоумение и даже укоризна. Испорченную Киру нужно исправить! Срочно! Именно для этого Маргаритта Рудольфовна решила вдруг устроить «семейный» вечер, на котором снова придется говорить ни о чем, улыбаться, и делать вид, что все прекрасно, все хорошо, лучше не бывает, так, словно вокруг полно камер, фотографов, которым нужно позировать. Идеальная жизнь идеальной семьи… А ведь раньше она в это верила. Безоговорочно! Стремилась соответствовать, подражать. Все придумала, продумала, составила план, где ключевым пунктом стояла свадьба – их свадьба с Андреем, а дальше счастливая совместная жизнь. И каждый день такие вот вечера. Семейные… Глупо? Может быть… Но тогда ей казалось, что счастье совсем близко. Нужно еще немного подождать, потерпеть. Андрюша нагуляется. А она его примет, простит. И все будет у них хорошо. Знакомые снова будут твердить о том, какая они прекрасная пара, как подходят друг другу. Иллюзии… Снова одни сплошные иллюзии… А в реальности она всего лишь зонтик. Ненужный, неудобный, неуместный… - Нет, ты только представь! Что он о себе возомнил?! Малиновский совсем обнаглел, - запричитала Вика. - Что? – посмотрела на Клочкову в растерянности. - О чем ты? - Кира, я же тебе говорю: Малиновский постоянно на меня пялится! А сегодня даже набрался наглости лапать меня в лифте! Словно я какая-то безмозглая модель! – заверещала в возмущении. – А у меня, между прочим, высшее экономическое образование. - А ты хотела, чтобы он поговорил с тобой об экономике? – криво усмехнулась Кира. - Ни в коем случае! Но он мог бы и пригласить на ужин. Клочкова задумалась. Даже отложила лак для ногтей в сторону. Шарниры заработали, и на лице вдруг обнаружился мыслительный процесс. - Что, уже прикидываешь, какие перспективы может дать тебе фамилия Малиновская? – спросила Кира иронично, но у самой сердце охватила предательская дрожь. - И это тоже, - кивнула деловито. – Роман – не плохой вариант. Кир, поговори с ним! - Я? О чем? - Ну, как это о чем? Намекни ему, что… Ну, ты же с ним общаешься! - Поверь мне, Малиновскому никогда не нужно ничего рекомендовать. Он и сам неплохо справляется, - решительно отошла от окна, село в свое кресло, и посмотрела на подругу с усмешкой. – Привлеки его внимание. Не мне тебя учить. - Ага! Легко тебе говорить! Кир, все мои платья устарели, как мамонты. А на новые денег нет. Я же тебе уже говорила… Кира молчала. Вика ждала. И не дождалась. Решила пойти ва-банк. - Я придумала, - Клочкова даже в ладошки хлопнула. – Кир, ты же можешь одолжить мне немного денег, а я тебе потом все верну, - громко засмеялась, и снова бросила выжидающий взгляд. Да, Кира, ты еще глупее, чем можно было предположить! Ты ведь дала ей денег. Просто так. Чтобы Вика смогла купить себе платье, которое не оставит равнодушным величайшего ценителя прекрасного – Романа Малиновского. Того самого, в чьих объятьях ты провела сегодняшнюю ночь – лучшую ночь за последние четыре года. Вот так вот. Руки предательски дрожали. На месте не сиделось. Все внутри перевернулось вверх тормашками. То от чего все это время бежала, оказалось нужным, необходимым, а то, за чем гналась, потеряло всякое значение. Андрей Жданов, как символ счастья, был свергнут с пьедестала. Решительно, без всяких сомнений, без всяких надежд на что-то. Ну, сколько можно надеяться и ждать? Не любит ее Андрей. Это видно по глазам, от которых веет холодом. А Малиновкий? От Малиновского исходит пожар. Но надолго ли это? Пройдет несколько дней, не больше, и он снова засобирается в командировку, как в прошлый раз. Исчезнет. А она останется одна… А если все известно заранее, то к чему эти метания? Из льда, да в полымя. Не проще ли сразу разрубить все концы? И куда-нибудь уехать. Как Кристина. Ее сестра оказалась гораздо умнее, чем окружающие привыкли считать. Кристина живет в свое удовольствие, ничего не ждет, не выпрашивает любви, а просто берет и получает то, чего только захочет. Из «Зималетто», конечно, не хочется уходить. Это ведь дело отца… Значит, нужно взять отпуск. Уехать куда-нибудь. Может быть в Индию? Кира снова вскочила. На месте никак не сиделось. А работа и вовсе не заладилась с самого утра. Так зачем торчать в этих душных стенах кабинета и грезить о несбыточном? Схватив сумочку, накинув пиджак на плечи, Кира Воропаева устремилась на выход. Сухо кивнула Амуре, и, не сказав ни слова, выскочила в коридор. Офис гудел, сотрудники носились с документами. Ну, да, смена власти всегда влияет на продуктивность рабочего персонала, жаль, что на «Женсовет» это никак не распространяется. Ресепшен пустовал. Маша Тропинкина, как обычно, пропадает неизвестно где. Совсем распустились, обнаглели. Нужно срочно побеседовать на эту тему с Георгием... Оказавшись на улице, остановилась. Вдохнула полной грудью и улыбнулась, подставляя лицо солнечным лучам и теплому ветру. И захотелось вдруг просто пройтись по тротуару, как те прохожие, за которыми она недавно наблюдала из окна. Белые замшевые туфли стучали по асфальту. Слева шумели проезжавшие автомобили. Кира просто шла вперед, в неизвестном направлении. И вдруг… На нее обрушился настоящий фонтан из лужи. Послышался скрип тормозов. Из машины – виновницы происшествия, выскочил мужчина. - Девушка, ради Бога, простите! – закричал он. Кира, смахнув с лица грязные капли, в полнейшем негодовании обернулась, собираясь высказать свое возмущение, но, увидев мужчину, замерла на месте, и смущенно кашлянула. - Кира? Вот так встреча...