Так решили звезды

Дул сильный порывистый ветер. Катерина быстро бежала от автобусной остановки, втиснув голову в плечи, обхватив себя руками. Она безбожно опаздывала в свой первый рабочий день с прежним Андреем Ждановым – чужим, далеким, недосягаемым, и ужасно нервничала. Пока автобус стоял в пробке, искусала себе губы и буквально испепелила циферблат наручных часиков. Страх и паника били изнутри, подобно тысяче оголенных электропроводов, подключенных к телу. Что же теперь будет? И как дальше жить? – вот они те самые неистребимые вопросы, одолевавшие ее с вчерашнего утра, с того самого момента, как посмотрела в ЕГО холодные, безразличные глаза. А ведь это уже не шутки! И путешествие во времени теперь не кажется таким интересным и захватывающим, как раньше. Нет! Это уже совсем не игра. Это реальность. Самая настоящая реальность, с которой не возможно не считаться, которой невозможно противостоять. И бороться – бессмысленно. Зорькин все шутит. Мол, чего ты Катька переживаешь, ты же владеешь информацией, не доступной всем остальным, так пользуйся, подобными преимуществами грех разбрасываться. Колька… Глупый, смешной Колька. Он не понимает, что преимуществ у нее нет никаких. Совершенно никаких. Нет ничего. А все вокруг кажется сплошной железной клеткой, выбраться из которой нет ни сил, ни возможности. Она не сможет убежать, не сумеет бросить «Зималетто», снова превратившееся в развалины Римской империи, и Андрея. И пусть он чужой, пусть не любит, пусть не замечает, пусть даже ненавидит. Все равно он – Андрей Жданов – та самая «ахиллесова пята» Кати Пушкаревой, ее вечная болезнь, ее счастье и погибель одновременно. И вот она бежит к нему. В лицо порывом бьет холодный ветер, так, что становится тяжело дышать. Глаза слезятся, тело дрожит. Но она не останавливается, не отворачивается. Она бежит. Картинками мелькают дружелюбная улыбка Потапкина, вертящаяся дверь, лифт, ресепшен, большие выпученные глаза Тропинкиной и ее быстрое и громкое: «Катька, ты чего так опаздываешь? Уже даже Клочкова пришла и кофе успела выпить. Андрея Палыча нет. Ты беги скорее, я прикрою». Коридоры. Приемная. Наглые возмущения Викули. Пустой кабинет президента с гладкой сверкающей поверхностью стола. Каморка… Становится тепло. Только сейчас ледяной озноб перестает бить тело дрожью. Вдох-выдох. Спокойствие. Включила компьютер, открыла документы. Нужно срочно вникнуть во все изменения, произошедшие за эти две недели. Это пункт первый и пока что единственный. «Андрея Палыча нет» - сказала Маша и она права! Даже сама не знает, как права. Того самого Андрея нет. Вернее не так. Нет ее Андрея. Это надо принять, смириться и жить дальше. С крохотной надеждой на то, что когда-нибудь он вернется. Или же она сама перенесется к нему. А пока – дела. Утро выдалось насыщенным. Телефоны обрывались, встречи срывались. И никто из начальства так и не появлялся. Набравшись храбрости, Катя даже попробовала позвонить Андрею. Набрала номер и с замиранием сердца принялась слушать гулкие гудки. Но он не ответил ни с первого раза, ни со второго. Поначалу, Катя впала в панику. Вдруг, что случилось! А потом, припомнив вчерашнее утро, и пьяные сонные физиономии этого самого начальства, разозлилась праведным гневом. Откинув косичку за спину, выскочила в приемную, и хмуро уставилась на листающую журнал и откровенно скучающую Клочкову. - Вика, господа из «Макротекстиля» все еще в конференц-зале? - А где ж им еще быть? Сидят, не уходят. - Ты им кофе предлагала? - Ага, щас! Пусть у себя кофе распивают. А то приперлись на шару. - Значит, так! – сжав руки в кулачки, скомандовала Катерина – истинная дочь полковника Пушкарева. – Чтобы через пять… нет, через три минуты кофе был на столе, у каждого. Я засекаю время! – постучала по часикам, развернулась и скрылась в конференц-зал. Вика медленно сползла на кресле. - А чего это она раскомандовалась? – прошептала она. – Выскочка! Но все же поднялась. И пошла за ней следом. И из любопытства и еще из-за стального взгляда, которым наградила ее эта серая мышь. Что-то на уровне инстинктов подсказывало, что перечить ей все-таки не стоит. - Добрый день! Господа, прошу прощения за задержку. У Андрея Павловича совершенно некстати затянулись переговоры в банке. И приехать он уже не успевает. Но сотрудничество с вашей компанией для «Зималетто» очень важно, поэтому обсуждение ключевых вопросов Андрей Павлович доверил мне… - на лицах потенциальных партнеров застыло недоумение. Катя вовремя спохватилась. – Простите, я забыла представиться. Екатерина Валерьевна Пушкарева, помощник президента компании. - Очень приятно познакомиться, Екатерина Валерьевна, - Нестерова дружелюбно улыбнулась и даже пожала ей руку, - Мы все понимаем. Но очень жаль, что Андрей Павлович не нашел для нас времени. Вика, выйдя из оцепенения, моргнув несколько раз, тут же стала предлагать кофе, часто косясь на строгий профиль Пушкаревой, на ее прямую осанку и стальной взгляд. И очень, просто безумно, хотелось подслушать, что же будет дальше, но заказы на черный терпкий напиток были уже приняты. И, опять же, это самое что-то, какой-то внутренний страх, не давал ей медлить. И она, как образцово-показательная секретарша двинулась в бар, заказывать кофе за счет компании, и по пути звонить Кире, чтобы поделиться сенсационной новостью, если только она ответит… Катя сыпала цифрами, в деталях, в красках, расписывала выгоду для «Макротекстиля» от выплат денег в несколько этапов, а также от обещания впредь закупать ткани именно у них. - Екатерина Валерьевна, это похоже на предложение руки и сердца, - усмехнулся усатый финансовый директор. Катя вежливо улыбнулась ему в ответ, хотя внутри все клокотало от чувства дежавю. - Ну, что же, мы согласны, - объявила госпожа Нестерова после нескольких минут, взятых на раздумья и на совещание с коллегами, - Теперь осталось господину Жданову найти для нас немного времени, чтобы подписать необходимые документы. - Да, конечно, - кивнула Катя. – Я подготовлю все бумаги, и как только, вернется Андрей Павлович, позвоню вам, чтобы договориться о встрече. - В этот раз мы ждем вас у себя. Было приятно познакомиться с вами Екатерина Валерьевна, - Нестерова поднялась, - Андрею с вами очень повезло, - шепнула она напоследок и вышла из конференц-зала. И тут с подносом влетает Клочкова. - А вот и кофе! - Вика, даже автобусы старого советского производства и то быстрее тебя передвигаются! – смерила ее суровым взглядом, и, собрав папки со стола, вышла. - Выскочка! – взвыла Клочкова, хмыкнула и поплелась с подносом обратно к бару. Андрей появился только к концу рабочего дня. Пьяный, небритый, в мятом костюме. И явно чем-то недовольный, можно даже сказать, злой. Вошел и тут же кинулся к шкафчику, схватил бутылку виски. Открыл крышку дрожащими руками и отхлебнул из горла. - Катя, - рявкнул он. Она тут же выглянула из каморки. - Я пришел, - объявил он, раскинув руки в стороны. - Я вижу, - посмотрела на него с укором. – А вы надолго, Андрей Палыч? Или так, в гости? - Я здесь навсегда! – поморщился и плюхнулся в кресло. – Пожизненный крест, Катенька. - Неужели? - Родился президентом и стал президентом, - пожаловался он. - Так откажитесь, Андрей Палыч! – предложила она. – Сбросьте с себя этот тяжкий груз, перекиньте его, например, на Воропаева. - Никаких Воропаевых! – Жданова даже передернуло. Подскочил и гневно возвысился над своей помощницей, посмевшей сказать глупость несусветную. – Катенька, в этом кабинете нельзя произносить это имя… - Правда? – изобразила удивление, вскинув вверх брови. – Не знала. Впредь не буду, - пообещала она. – Но все-таки не мучились бы вы, Андрей Палыч… - Катя, что с вами? – задал он вполне логичный вопрос. Его помощницу, как подменили. Разве Пушкарева может так уверенно смотреть и говорить такие вещи? - А что с вами, Андрей Палыч? – выразительно посмотрела на его непрезентабельный внешний вид. – Сегодня не состоялось много важных встреч, без ваших подписей выплаты поступать не могут. Компания и так на пороге кризиса… А вы… - отвернулась от него, и тяжело выдохнула. Его пристальный буравящий взгляд лишал ее равновесия. - Это мое дело! – заявил он тоном, не терпящим возражений. - А я ни в коем случае не лезу в ваши дела. Я просто не могу остаться в стороне… И наблюдать за тем, как «Зималетто» медленно опускается в трясину. - Вы – всего лишь помощник президента. - Я это помню, Андрей Палыч, - посмотрела ему прямо в глаза. Открыто. Без страха, без стеснений. Это ведь чужой Андрей, не ее. Так почему она должна его бояться? - Палыч, ты бы видел, какая богиня поселилась в мастерской у Милко! – ввалившись в кабинет, сияя священной улыбкой и сверкая нетрезвыми глазками, возвестил Малиновкий. – А вы чего там стоите? Фикус протираете? - Нет, читаем мантры. Вдруг они уберегут «Зимаелетто» от неминуемого кризиса, - деловито поправив очки, сказала Пушкарева. Жданов нахмурился еще больше. А Малиновский смачно крякнул. Другой реакции на столь неожиданный выпад серого кардинала каморки у него не имелось. Чего уж говорить о словах? Какие тут слова, когда на тебя смотрят, как на нечто низкое и недостойное? - Хотя, наверное, разумнее было бы сделать ваши куклы вуду и посадить их за изучение документов. Молчание усилилось. Полнейшая тишина и вытянутые лица. В каморке зазвонил телефон. - Андрей Палыч, Роман Дмитрич, в этой папке все документы по «Макротекстилю». Мне сегодня удалось убедить их предоставить нашей компании десяти процентную скидку… И если вы завтра не будете заняты так же, как сегодня, то… Можно будет договориться с ними о встрече… для подписания. Простите, телефон. Скрылась в каморке, оставив начальство в полнейшем оцепенении. - Ко мне? – шепнул Малиновский. Жданов, бросив тяжелый взгляд на каморку, кивнул, и, схватив со стола бутылку виски, вышел из кабинета, вслед за Малиновским. - Палыч, ну, успокойся ты! Присядь! Не мельтеши перед глазами… Катюшка, между прочим, права. И не делай такие большие глазки. Не надо! Меня это не проймет. - Ты слышал, каким тоном она со мной разговаривала? – снова подорвался с места. – Как она… - Могла с тобой так говорить, - закончил за него Малиновский, хитро щурясь. – А вот могла! Я вообще удивляюсь ее выдержке. Так спокойно отнеслась к твоему загулу… Это ж железные нервы надо иметь! - А причем тут она? – растерялся Андрей и даже затормозил на месте. - Ну, у вас же с ней был… - махнул ручкой, явно на что-то намекая. - Ты что, с ума сошел? Ты что несешь, Малиновский?! - Ты на нее так смотрел, - пальчиком провел по спинке кресла, глазками стрельнул в побледневшего Андрюшу и снова их опустил, боясь, что душащий изнутри гомерический смех вырвется наружу. - Как я на нее смотрел? – Жданов впал в панику. – Когда? - На Совете и потом… Андрей присел на стол, руку приложил к покрывшемуся холодной испариной лбу. Он не помнил целую неделю своей жизни. И это безумно пугало, настолько, что даже поделиться своим страхом ни с кем не мог. Молчал. Переживал боль в одиночку. И пил. Много, долго и упорно. До беспамятства. Чтобы не думать о том, почему это случилось с ним, почему важный кусочек жизни был вырван из памяти безвозвратно, чтобы не анализировать, не приписывать себе амнезию или какие-либо другие болезни головного мозга. Проще было самоустраниться, закрыться бутылкой виски и раствориться в объятьях разрисованной клубной амазонки. И как кстати было то, что Кира уехала. Все твердят, что они поссорились, что Кирюша на что-то разобиделась и разорвала помолвку. Истинная причина размолвки не известна никому, а уж ему тем более. Уехала, ну, и пусть! Хоть один плюс в этой темной истории имеется. Но то, на что намекнул ему Малиновский, стало настоящим ушатом ледяной воды на нетрезвую голову. Он и Пушкарева??? Как такое можно даже предположить? Эта девочка, приросшая огромными стеклами очков к монитору вызывала у него всего лишь одно чувство – жалость, желание кинуть монетку, как бабушкам в переходах, и больше не видеть ее никогда. Нет. Он ничего не имел против своей помощницы, и работник она, кажется, хороший, добросовестный. Но представить ее в своих объятьях никак не мог. Тут уж даже хорошо развитого воображения не достаточно. - И что… что ты видел? – устремил пытливый взгляд на Малиновского, который явно веселился сейчас. А вдруг он шутит? - Ты так смотрел на нее и… - Как смотрел? - Как на мисс мира! Послушай, Палыч, что с тобой? – веселье сменилось удивлением. – Ты своим «женюсь на Пушкаревой» Маргариту чуть до инфаркта не довел. - Не помню… - схватился за голову, взъерошил волосы. - Пить надо меньше! – хохотнул Малиновский. Смерил Ромку тяжелым взглядом, решая рассказать про потерю памяти или нет. И снова склонился в пользу второго варианта - промолчать. Все-таки это что-то личное. То, чем делиться не хочется. Даже с лучшим другом. - Кто бы говорил! – пробормотал он. - А я свободный человек! Сво-бо-дный! И это даже не мой выбор, понимаешь? Меня выкинули на свободу за ненадобностью, - сказал громко, с широкой улыбкой на лице, но вот глаза оставались мрачными, темными, словно сумерки в сгущающихся тучах. - Кто же тебя выкинул? - Женщины. Точнее одна женщина в лице всех женщин! - Уж не та ли богиня из мастерской Милко? Малиновский вмиг стал серьезным. - Она самая, - выдал он, буравя пристальным взглядом. - Так пойдем ее накажем! – предложил Жданов. - А как же Пушкарева? Андрей передернулся и шикнул на друга. - Ни слова больше о ней! Как ты вообще мог предположить, что я с ней… Брр! - Ну-ну, - пробормотал Роман. – Палыч, ты бы прислушался к ней. Судя по отчету дела, и правда, совсем плохи… - Обязательно! Но только не сегодня, - сделал несколько больших глотков виски и вскочил на ноги. – Ты идешь, обреченный на свободу? – спросил он. В глазах блестел азарт и предвкушение очередного сногсшибательного вечера и не менее сногсшибательной ночи. - А куда ж я денусь? – выдохнул Малиновский и поплелся за своим не в меру разошедшимся другом. Загул, так загул. *** Не успела Катерина отвлечься на телефонный звонок, как ее разлюбезный начальник снова куда-то испарился. Нет, это уже за гранью добра и зла! Почему она должна одна за все отдуваться? С какой стати? Как будто бы ей это нужно больше всего. И где же ваши амбиции, Андрей Палыч? Компания в беде, а вы даже думать об этом не хотите! Стукнув громко папкой об стол, поднялась с места и двинулась на поиски шефа. Оставалось надеяться, что далеко он не ушел… - Катя! Ты почЕму не зАглянула ко мне в мастЕрскую? Я тЕбя ждал! – воскликнул Милко, подбежав к ней откуда-то из-за угла. - Я работала… - Опять этот варвАр Жданов! – злобно прошипел он. – Я ему покАжу! - Милко, не стоит. Все в порядке, - заверила его Катерина, мысленно строя в голове казни своему начальнику. - Пользуется он твОей добротой. - Я выполняю свои обязанности. Не больше… Простите, Милко, мне нужно идти… - Я подвезу тЕбя дОмой, - подошел ближе и посмотрел ей прямо в глаза. Нежно-нежно. Катя от такого взгляда впала в ступор. Она же ему нравится!!! И то, что говорил тогда Андрей – правда! И ревновал он тоже не безосновательно! Но это же Милко! Как такое может быть? Почему? Ее длительное молчание было принято за стеснительность, и Милко тут же расплылся в широкой улыбке. - Буду ждать тЕбя внизу, - шепнул он. – Не зАдерживайся, - притянул ее к себе и поцеловал в щечку. Катя продолжала стоять в окаменевшей позе, ни на что не реагируя. И только тогда, когда белоснежная рубашка, обтянувшая высокий силуэт мужчины, скрылась за углом, она выдохнула, вышла из оцепенения. И запоздало вздрогнула. Это же конец… И что теперь делать? Она ведь все это время давала ему надежду! И в дневнике проскальзывала эта тонкая романтическая нить, связавшая ее с этим странным человеком. Странным, талантливым и очень обаятельным человеком. И он поверил! Он верит и ждет! А она здесь чужая… Самозванка… ЛжеЕкатерина… Призраки бывают материальными. Катя Пушкарева – небесная материя, заглянувшая к вам в гости. Встречайте! Смешно… Все это дико смешно. Глупо и нелепо. Она позабыла об Андрее. Бродила по опустевшим коридорам и думала, прикидывала варианты того, как можно выйти из сложившийся ситуации с минимальными потерями для нее и для окружающих. Решения пока что не было. Никакого… Взглянула на большие настенные часы, они показывали абсолютный конец рабочего дня. Что ж. Прекрасно! Забежав в каморку, схватила свои вещи и направилась к выходу. Шла окольными путями, чтобы не натолкнуться на Милко. И буквально врезалась в Андрея Павловича Жданова, идущего в развалку в двумя моделями в обнимку, а за ним следом Малиновский, тоже с моделями. - Акция что ли была? – пробормотала Катя. - Что вы сказали, Катенька, - вежливо поинтересовался Роман Дмитрич. - Я говорю: акция что ли была – две по цене одной? – и тут же перекинула недовольный взгляд на Жданова. – Андрей Палыч, мне нужно с вами поговорить. - Сейчас? Катя, вы видите, что я занят? - Сейчас. Это срочно, - твердо заявила она и отошла в сторонку. Андрей, с большой неохотой расставшись с приятной компанией, подошел к ней. - Я вас слушаю. - Андрей Палыч… Я… В общем, если вы не будете приходить в «Зималетто» каждый день, и во время, то… Я позвоню Павлу Олеговичу, извинюсь за липовый отчет, и отправлю настоящий… - Решила пожаловаться моему отцу? Катенька, вы меня шантажировать вздумали? – прошептал он яростно. - Ни в коем случае! Что вы! Я вас просто предупреждаю… вот и все, - выдержала его пристальный гневный взгляд, ни разу не моргнув и не отвернувшись. - Хорошо. Я вас понял. Я буду во время, - пообещал он, нахально усмехнувшись. – Странная вы, Катя, - бросил он и вернулся к изнывающим в нетерпеливом ожидании блондинкам. – Дамы, я ваш! – воскликнул он. - Андрюша, а ты чего такой хмурый? - Ника, ты думай, что говоришь! Он же испугался. Посмотри, какая там бяка стоит. Но ничего, мы тебя вмиг вылечим! Девушки разом повисли у него на шее и захихикали, о чем-то перешептываясь, видимо спорили о методах этого самого лечения. А потом они ушли. Громкий смех до сих пор эхом звучал в коридоре, отскакивая от молчаливых стен. Катя, равнодушно передернув плечиками, зашагала прочь, к лестнице, лифт для нее сейчас опасен возможной встречей с влюбленным в нее дизайнером. Ей было все равно. Абсолютно. Никакой ревности. Никакой боли. Только злость и негодование. Чужой Андрей Жданов получит по заслугам. Она ему еще покажет! Она приведет его в чувство, вытащит компанию, а потом… Потом видно будет. Дома Катерину встретили знакомые запахи выпечки и Колька, дегустирующий вовсю эти самые выпечки. Зорькин снова принялся за уговоры, убеждал ее либо уволиться из компании, либо как-то сыграть на знаниях будущего. И сам тут же стал выпытывать о том, какой курс валют ожидается в ближайшее время и множество других экономических вопросов. Катя отвечала механически. И снова была равнодушна ко всему происходящему. В голове ни единой мысли. Пустота. Колька ушел. И она тут же упала на свой диванчик. Уснула. Проснулась. Пустота… Ей нельзя думать. Ни в коем случае. Как только начинает, так в голову сразу лезут удушающие картинки того, как Андрей провел эту ночь. И пусть он чужой… Это ведь все равно Андрей Жданов… Больно… Нет, не думать! Не думать! Пустота! Пустота прекрасна. В ней нет ничего: ни боли, ни разочарований. Она безгранична. Она как серый густой туман, скрывает неугодную действительность. Пустота защитит. - Кать, а Андрей Палыч уже пришел… - Маша выглядела озадаченной. – Нет, ты не опоздала… Просто… - Спасибо, Маш! – механически ей улыбнулась и, не останавливаясь, двинулась дальше, не обращая внимания на то, что Тропинкина хотела сообщить еще что-то важное, что-то, что объяснило бы ее озадаченный и даже испуганный взгляд. Войдя в президентский кабинет, Катерина замерла в изумлении. Среди разбросанных бутылок, погашенных свеч, раскинутых документов, на столе возлежал полуголый Жданов в обнимку с теми самыми девицами. Зрелище предстало потрясающее. Просто картина маслом… - Вас стучаться не учили? – вскинув злой взгляд, спросил Андрей. - Простите… - пустота и равнодушие вмиг испарились, Катерина покраснела, растерялась и оробела. – Я не думала, что вы… - Катенька, вы же сами поставили мне ультиматум быть на рабочем месте! Верно? – Катя согласно кивнула, глазки ее бегали, стараясь не натолкнуться на его голый торс. Андрей это видел и про себя усмехался. – Ну, так в чем дело? – рявкнул он. – Что вы там застыли? Идите к себе. Катя сорвалась с места и скрылась за дверью каморки. Привалилась к стене, пытаясь отдышаться. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Щеки пылали жаром. Слезы рвались наружу. Дикая смесь противоречивых чувств захватила ее, закружила. И это была уже далеко не пустота. Это было извержение вулкана, остановить которое невозможно. - Теперь точно конец… - прошептала она, прижавшись щекой к холодному стеклу двери.