Мгновения

      — Ого! — удивленно восклицает Мияджи, чуть не присвистывая, а потом ехидно добавляет: — Это насколько сильно ты умудрился достать Такао, что он тебе наконец-то врезал?       Мидорима не отвечает, лишь бросает холодный взгляд на довольного до нельзя Мияджи и хмурит брови; если бы взглядом можно было убивать – Киёши бы оказался погребен под огромной кучей снега. Мидорима недовольно цыкает языком и сбрасывает с плеча школьную сумку.       — Нет, серьезно, — продолжает свой монолог Мияджи, — неужели терпение Такао достигло своего лимита?       «Сдохни, сдохни, сдохни», мысленно успокаивает себя Шинтаро, продолжая упорно игнорировать смешки старшего товарища по команде. Мидорима лишь сильнее сжимает губы и глубоко выдыхает. Ему надо успокоиться, иначе он точно пошлет Мияджи к черту.       — Кстати, — не унимается Киёши; и Мидорима не понимает, то ли он специально издевается над ним, то ли ему просто хочется поговорить, пусть и в такой отвратительной манере. Но почему-то Шинтаро склоняется к первому варианту – и как же это бесит, нереально раздражает, — удар-то у Такао неплохой, вон какой красивый синяк остался.       Мидорима инстинктивно касается забинтованными пальцами разукрашенной скулы – и черт, как же больно. Кровоподтек появился вчера вечером, буквально через пару часов после травмы, а к утру – еще и припухлость образовалась. Спать было практически невозможно, особенно на левой стороне лица: вся щека адски пульсировала и болела, Мидорима даже серьезно задумался над тем, чтобы спать со льдом в чистом пакете вместо подушки. Хорошо хоть очки не пострадали и не разбились при ударе, страшно представить, что могло бы быть, если бы раскололись стекла и ненароком повредили глаза. Шинтаро даже думать об этом не хочет.       Дверь в раздевалку открывается с противным скрипом под какофонию звонкого смеха Такао, громкого голоса Оотсубо и каких-то еще чужих криков на баскетбольной площадке.       — О, Шин-ча… — обрывается Такао на полуслове, увидев отчетливо-синий след на лице парня. Он преодолевает расстояние буквально в два огромных прыжка, сбрасывая школьную сумку на пол, и растерянно смотрит на Шинтаро, — чт..?! Откуда?       — Стоп-стоп-стоп, — вмешивается Мияджи. Он хотел посмотреть на кульминацию этого захватывающего сериала, который он наблюдает уже не первый год: главные герои, конечно, отстойные, по мнению Киёши, но зато сюжет все компенсирует сполна; каждое появление Мидоримы и Такао вместе – новая серия, только поп-корна не хватает, — Такао, разве это не твоя работа?       Но Казунари не отвечает на вопрос. Он его и вовсе не слышит. Единственное, на чем он сейчас сосредоточен, - это лицо Мидоримы и его синяк на левой скуле.       — Сильно больно? — спрашивает Такао и хочет прикоснуться пальцами, но сдерживает себя: в раздевалке еще присутствуют капитан и Мияджи.       — Эй! — выкрикивает Киёши, желая привлечь к себе внимание. Но в следующую же секунду его за шиворот футболки хватает Оотсубо и тащит к выходу такого неугомонного. На выходе Оотсубо бросает парням:       — Как переоденетесь – выходите.       И дверь захлопывается.       Такао столько всего хочет спросить, что от собственных мыслей и догадок голова идет кругом. В первую секунду, как он увидел этот синяк на лице, ему действительно стало дурно. Нет, он бы не удивился, если бы разукрашенными на матч пришли те же Аомине, Кагами, да даже Мияджи, черт с ним. Но Мидорима!..       У Такао все это в голове не укладывалось, что, черт возьми, должно было произойти, чтобы Шинтаро получил такой живописный синяк на лице? Он точно знал, что на прошлой тренировке мячом ему в лицо никто не попадал, да он бы точно такое запомнил. А если?..       — Шин-чан, ты нарвался на плохих парней вчера вечером? — спрашивает Казунари, а Шинтаро упорно отводит глаза в сторону, не желая видеть перепуганного Такао, да и самому ему не хочется отвечать – чертова гордость. — Так и знал, не нужно было тебя одного отпускать домой. Ты хоть их запомнил?       Мидорима глубоко выдыхает.       — Успокойся, Такао, — обрывает Казунари Мидорима, еще пару секунд – и все мысли Казунари обретут словесную форму, — никто на меня вчера не нападал.       — А?.. Но…       — Я в порядке, Такао. Это просто синяк, через неделю-другую пройдет, вот что, — Мидорима убирает ладони Казунари от своего лица и разворачивается к парню спиной. — Переодевайся, тренировка начнется через три минуты.       Такао от обиды поджимает губы. Разве он не имеет право знать, разве он не волнуется и не переживает за него? Такао хочет знать правду и…       — … это Шион.       — Что?... — невпопад спрашивает Казунари.       — Я говорю, это Шион, — повторяет специально Мидорима, и, стоя так же спиной к Такао, натягивает футболку. — Вчера она чуть не упала с дивана. Я поймал ее, но она случайно ударила меня пяткой по лицу и… — Мидорима поворачивается к Такао, и Казунари видит следы мелких, но глубоких царапин на предплечьях Мидоримы, — вцепилась руками, когда падала. Потом ревела весь вечер, — продолжает свое объяснение Мидорима и достает кроссовки, — сначала от страха, а потом от того, что ударила и расцарапала меня. Хотя мы с матерью пытались ее успокоить и убедить, что все в порядке. Но Шио, какой бы умной и рассудительной она не была для своего возраста, все еще ребенок. Так что, я в порядке. Никто на меня не нападал, Такао.       — Господи, Шин-чан, ну нельзя же так! — облегченно выдыхает Такао. — Поверить не могу, что ты мне ничего не рассказал. Знаешь, как я испугался, когда увидел.       — Успокойся, вот что.       Такао выдерживает взгляд Шинтаро, а потом выдыхает и устало спрашивает:       — Шин-чан, а как бы ты поступил на моем месте?       — О чем ты, Такао?       — Представь, я прихожу на тренировку, а у меня на пол-лица отменный синяк фиолетового оттенка.       У Мидоримы как-то похолодело внутри. Он даже представлять это не хочет. Такао смотрит в удивленные глаза Шинтаро – тот осознал свою ошибку.       — Ладно, Шин-чан, забей. — Такао хлопает его по плечу.       — Прости, Такао. Я… — Мидорима замирает, не зная, как правильнее сказать, что он чувствует.       — Все в порядке, Шин-чан. Можешь расслабиться, я знаю, насколько трудно тебе подобрать слова. Просто… просто в следующий раз не заставляй меня волноваться, ладно?       Мидорима коротко кивает.