Мгновения

      Мидорима смотрит в книгу вот уже целый час, изредка посматривает на Такао, удобно расположившегося на его коленях. Именно смотрит, не читает. Шинтаро никак не может сосредоточиться. Смысл отдельно прочитанных предложений не хочет выстраиваться в целостную картину, отчего бывшему игроку Поколения Чудес приходится перечитывать одни и те же строки по двадцать раз, если не больше.       Шинтаро украдкой смотрит на Такао. Казунари лежит на коленях бомбардира, прикрыв серые глаза рукой, и о чем-то усиленно размышляет. Мидорима уверен в этом.       В комнате сегодня тихо. Очень тихо. Непривычно тихо.       И от этого Мидориме становится не по себе. Обычно помещение заполняют возгласы Такао и крики Мидоримы, чтобы Такао угомонился. Но Казунари никогда не слушает Шинтаро, и лишь сильнее начинает доставать главного атакующего Шуутоку, отчего сильнее злит Мидориму.       Так обычно происходит всегда.       Но не сегодня.       Казунари на удивление спокоен. Молчит и не пытается вывести Мидориму из себя. Сам гуляет в своих мыслях, и это настораживает Шинтаро. Ему привычнее видеть беззаботного Такао, который как ребенок радуется всякой мелочи и с радостным возгласом «Шин-чан, смотри» показывает это Мидориме.       Эта тишина угнетает, не дает сосредоточиться. Шинтаро привык читать под громкую болтовню Такао, которая может не прекращаться на протяжении двух часов.       Мидорима зарывается пальцами в волосы Казунари и аккуратно перебирает мелкие пряди.       — Шин-чан. — Такао убирает руку и удивленно смотрит на Мидориму, хлопая глазами, — что-то случилось? Теперь настает очередь Мидоримы смотреть на Такао удивленными глазами.       Глаза в глаза. А в них непонимание.       — Случилось, — Мидорима откладывает книгу на рядом стоящий стол, все равно он ни капельки не понял из прочитанного, потом придется заново читать. — Что с тобой, Такао?       — Со мной? – Казунари показывает на себя указательным пальцем и еще сильнее удивляется. — Все в порядке, Шин-чан.       — Ты сегодня странный, Такао, — Мидорима трогает лоб десятого номера Шуутоку, проверяя наличие температуры.       — А ты об этом? – До Такао начинает доходить, чем удивлен Мидорима. — Не бери в голову, Шин-чан. Просто нелепые мысли в голову лезут. Я в порядке. — Такао улыбается, и берет ладонь Шинтаро - прижимает к щеке.       — Не расскажешь?       — Обещаешь не злиться? – Неуверенно спрашивает Казунари.       — Обещаю.       — Шин-чан. — Такао замолкает на пару секунд, — не жалеешь, что согласился встречаться со мной? – Мидорима хочет возразить, но Казунари прикладывает палец к его губам, прося дослушать. — Инициатором наших отношений был я. Это ведь я, ну… принудил тебя к сексу и дальше само собой сложилось. Просто, я подумал, — Такао закусывает нижнюю губу, — что на моем месте могла быть любая девчонка, которая точно также стянула с тебя штаны и занялась с тобой сексом, и сейчас ты бы мог сидеть не со мной в комнате, а с кем-то из своих поклонниц. Поверь, Шин-чан, их у тебя много, просто, зная твой характер, они боятся к тебе подойти.       Такао замолкает и неуверенно смотрит на Мидориму. Шинтаро тяжело вздыхает и сильнее треплет Такао по волосам, думая «какой Такао идиот».       — Знаешь, — Мидорима поправляет очки на переносице, — в твоей речи меня больше всего испугала фраза «Я подумал». Такао, тебе думать противопоказано.       — Шин-чан…       Мидорима думает, что потом пожалеет еще о своих словах, но это будет потом. А сейчас надо развеять нелепые догадки Такао. Раз и навсегда, чтобы всякая дурь больше к нему в голову не лезла. Шинтаро прикрывает зеленые глаза, выдыхает и…       — Ты думаешь, я бы стал встречаться с человеком, к которому ничего не испытываю? Нет, — Такао смотрит на Мидориму с какой-то надеждой в глазах. — Еще до того происшествия меня пытались развести на секс, да и после тоже, но, как видишь, получилось только у тебя. Может, штаны ты и стянул с меня, но отымел тебя-то я, ну, почти по собственному желанию. Твои действия спровоцировали меня, и если бы ты на это не решился, мы бы с тобой сейчас здесь не сидели. Так что засунь свои мысли куда подальше и больше не заставляй меня повторять эти слова дважды. Я ни о чем не жалею.       Кажется, что Такао сейчас разревется. И Мидорима почти уверен в этом, ведь Такао всегда искренен в своих чувствах, будь то слезы или улыбка он не станет скрывать ничего. За это Шинтаро его и любит. За его искренность.       Мидорима открывает глаза и видит, что по щекам Казунари действительно текут слезы, а сам Такао улыбается. И Мидорима знает, это слезы радости.       — Прости, Шин-чан, — Такао пальцами пытается стереть слезы с глаз, — они сами льются. Ничего не могу с собой поделать. — Казунари улыбается. Как ребенок, действительно.       — Такао… — Мидорима обнимает свой десятый номер и думает, что никакая девчонка не смогла бы заменить ему Такао. Ведь Шинтаро уже просто не представляет свою жизнь без этого капризного ребенка.