Мгновения

      Когда часы показывают уже начало одиннадцатого, Мидорима только-только садится за домашнее задание по истории; остальное свободное время было потрачено на доклад по биологии, на решение дополнительных усложненных задач по химии и на черчение графиков по алгебре. Мидорима чувствует, что он уже полностью вымотан: уроки, тренировка, Такао (как отдельный пункт, забирающий большую часть сил) и домашнее задание. Мидорима устало вздыхает, приподнимает оправу очков и массирует переносицу пальцами. Он хочет как можно быстрее законспектировать и выучить параграф, потому что сил на сегодня у него осталось всего ничего, хорошо будет, если хватит еще на то, чтобы доползти до ванной комнаты и обратно, а не уснуть (подражая Такао) прямо в ванне. Мидорима трясет головой вправо-влево, прогоняет такой желанный сон. Зевает, прикрывая рот рукой, и ищет другой рукой тетрадь на верхней полке.       «Японский, английский, геометрия, история, литература…» проговаривает про себя Мидорима, смотря обложки тетрадей. На секунду Мидорима останавливается на тетради с надписью «литература», и, поняв, что только что пропустил нужную тетрадь, возвращается и вытаскивает ее из стопки.       Мидорима открывает тетрадь на последних записях и пытается найти заметки за прошлый вторник, но, видимо, он настолько сильно хочет спать, что иероглифы у него перед глазами прыгают в разные стороны – вверх, вниз, право, влево – и кляксы от фиолетовой ручки расползаются еще сильнее, а зеленные сердечки плавно вытекают из полей… Стоп! Кляксы? Сердечки? Мидорима хватает тетрадь и шепотом читает обложку:       — Тетрадь для работ по истории Японии… старшей школы Шуутоку… — по строчкам пробегает глазами Мидорима и, дойдя до нужной, отбрасывает тетрадь в угол стола, — вот паршивец!       «Такао Казунари» гласит последняя строчка.       Мидорима не знает, чего ему хочется больше – избить Такао его же тетрадкой, свернутой в трубочку, или хорошенько один раз вдарить учебником истории по этой тупенькой головушке, которая, черт его дери, перепутала тетради.       Мидорима хватает телефон и даже не ищет номер среди контактов, «Такао Казунари» есть везде: во входящих, исходящих, пропущенных, а уж память телефона, отведенную под смс-ки, он занимает сполна. Шинтаро нажимает на кнопку вызова, Такао отвечает почти мгновенно, даже не смотрит на имя звонящего:       — Алё, алё! — как всегда навеселе проговаривает Казунари.       — Такао!       На секунду, на одну ничтожную секунду на другом конце провода наступает тишина, и Мидорима даже слышит, как Такао втягивает ртом воздух.       — Шин-чан? — Сначала тихо и неуверенно спрашивает Такао, но тут же так громко кричит в трубку, что Мидорима убирает телефон от уха, — Шин-чан, это правда ты? Стоп, кто ты, и что ты сделал или сделала с Шин-чаном? Шин-чан, держись, — еще громче кричит Такао, — я позвоню в полицию, ты главное, не переживай, тебя спасут. Ты мне еще спасибо скажешь.       — Такао!       — Зачем тебе понадобился Шин-чан?... Мам, мам, — кричит Такао, прижимая сотовый телефон, наверное, к плечу, потому что слышно его становится значительно хуже, — скажи мне телефон полиции?       — Казунари! — срывается Мидорима прямо в трубку и смотрит на яркий экран с фотографией Такао.       — …Шин-чан… правда ты? — спрашивает Такао, и Мидорима снова прижимает телефон к уху.       — А кто ж еще.       — Точно ты?       — Такао, не зли меня.       — Талисман для скорпионов на сегодня?       — Синяя креветка, — на автомате произносит Мидорима.       — О, Шин-чан, привет! — как ни в чем не бывало говорит Такао, — слушай, тебе по гороскопу сказано позвонить самому дорогому человеку перед сном? Что ж, я польщен.       — Такао!       — Ну, Шин-чан, не будь букой. Не пожелать же «спокойной ночи» ты мне решил в кои-то веки?       — Моя тетрадь по истории у тебя? — спрашивает Мидорима, полностью игнорируя вопрос Такао.       — Тетрадь? Какая тетрадь? А, по истории? Да, нет, моя - у меня вроде. Сейчас, одну минуточку, Шин-чан, — и Мидорима слышит, как у Такао, видимо, что-то падает с полки, и этого «что-то» явно много, — нашел. Ты уже заскучал без меня?       — Та-ка-о!       — Так, тетрадь по истории Японии, — также читает обложку тетради Такао, — средней школы Шуутоку… — Такао неожиданно резко замолкает.       — Мидоримы Шинтаро, верно? — спрашивает бывший игрок Поколения Чудес, хотя прекрасно знает ответ на поставленный вопрос.       — Упс!... Ахах, ну, да. Мидоримы Шинтаро. Прости, Шин-чан, я завтра тебе обязательно ее принесу.       — Куда же ты денешься.       — Ух, ты, Шин-чан, у тебя такой ровный почерк, и так все понятно…       — Положи мою тетрадь к себе в сумку, а то завтра забудешь.       — Шин-чан, какой же ты все-таки зануда!       — Такао!       — Ладно, молчу-молчу, но ты все равно зануда.       Мидорима решает сделать вид, словно не слышит вторую часть фразы Такао и все-таки решается спросить:       — Такао, можно один вопрос?       — Тебе, Шин-чан, хоть пять, хоть десять, хоть…       — Почему они у тебя зеленые?       — Что «зеленые»? — не понимает Такао.       — Сердечки в тетради у тебя, почему они зеленные?       — Боже, Шин-чан, ты так мило говоришь «сердечки», — хихикает Такао в трубку.       — Ладно, забудь.       — Все очень просто, Шин-чан, — Такао выдерживает паузу, — возьми зеркало и поймешь.       — Зеркало? — Непонимающе переспрашивает Мидорима.       — Угу, — подтверждает Такао и зажимает рот рукой, чтобы не рассмеяться в трубку, а так хочется.       — Глупые у тебя шуточки, Такао.       — Но…       — Спокойной ночи. — Мидорима нажимает на красную кнопку и не слышит фразы Такао «но это не шутка».       А Такао, залезая в постель под одеяло, думает, что «Шин-чан впервые пожелал мне спокойной ночи» и, обнимая покрепче подушку, улыбается.       А Мидорима, стоя в ванной перед зеркалом, думает «почему все-таки зеленые?»