Мгновения

      Кэтсуми врывается в комнату (как ураган), сносит все на своем пути, и довольная-предовольная лезет старшему брату на коленки, сминая тетради и листы учебника, роняя ручки и карандаши, скидывая их на пол, пачкая сладкими руками Такао растянутую футболку и лицо.       — Кэтсу, у тебя все руки липкие, — произносит Такао, одной рукой держа вертлявую сестру (лишь бы она чего важного не заляпала), а другой – оттирает сладкий след со щеки, — ты что ела, что так замаралась?       — Амэ, — девочка растягивает губы в широкой улыбке.       — А руки-то чего не помыла? — причитает Такао – но сам же думает, что эта роль ему ни капельки не походит – и ищет салфетки где-то на прикроватной тумбочке.       — К тебе торопилась, Казу.       — Да?! — Спрашивает Такао и делает нарочито удивленное лицо, смешно изгибая бровь.       Кэтсуми смеется, видя смешно состроенную рожицу.       — Мама сказала, что я стану тетей. Представляешь? — Кэтсуми аж подпрыгивает на кровати Такао, выбрасывая руки вверх, словно у нее в ладошках конфетти. — Представляешь, ребенок тети Эми будет звать меня тетя Кэтсуми или нет… Представь, если он будет звать меня тетя Кэтсу? Или даже просто тетя Кэт?       Девочка говорит-говорит-говорит, словно выплескивает всю радость, желая поделиться ей не только со старшим братом, но и со всем миром.       — У тети Эми будет ребенок?       — Да, мама сказала, что ребенок появиться через восемь месяцев, — Кэтсуми на секунду замолкает, а потом неожиданно (наверное, даже и для себя в первую очередь) спрашивает, — Казу, отчего появляются дети?       — …от большой любви, — скороговоркой произносит Казунари, и только потом понимает, какую глупость он сказал. Но Кэтсуми так неожиданно задала вопрос, что Такао ответил сразу же – первое, что пришло на ум, а объяснять теперь, что хотел на самом деле сказать – трудно.       Кэтсуми с деловито умным видом садится на кровать Такао и выдает такую фразу, что Казунари забывает выдохнуть.       — Значит, у вас с Шин-чаном тоже будут дети?       Казунари смотрит на свою сестру, которая сидит и с чисто детским любопытством ждет ответа. Кэтсуми спокойна: она сидит теребит края светло-синего платьица и ждет ответа, смотря на старшего брата своими до невозможности чистыми, светло-серыми глазами. А Такао… А Такао забывает, как дышать. Он облизывает сухие губы и сглатывает вязкую слюну, которая больше напоминает густую смолу, застрявшую в горле большим комком.       — Нет, Кэтсу, не будет.       И глаза девочки в мгновение становятся такими грустными – весь ослепительный блеск словно растворяется в черном омуте, – и Такао жалеет, что не соврал.       — У вас не большая любовь? — Кажется, что Кэтсуми вот-вот заплачет, — или он тебя так сильно не любит?       — Иди сюда, — зовет Казунари младшую сестру, хлопая по своим коленям, но Кэтсуми упрямо машет головой вправо-влево, и Такао понимает, что надо отвечать, — я уверен, что он любит меня. Но, понимаешь, Кэтсу, есть много причин, которые не зависят от нас с Шин-чаном. Давай, когда ты подрастешь, я тебе расскажу, а пока храни это в секрете, ладно?       — А ты обещаешь?       — Я когда-нибудь врал тебе? — Такао тянет руки к младшей сестре, хочет обнять ее такую родную.       — Хорошо, — произносит Кэтсуми, — ага, — кивает сама себе головой и, спрыгнув с постели, убегает из комнаты.       Такао падает на кровать и смотрит в потолок, закрывает глаза. Разбрасывает руки в разные стороны и лежит в форме звездочки, а рядом на кровати – учебники и тетради. Такао считает до десяти и открывает глаза; у него прямо перед лицом бледное игрушечное лицо, Казунари шарахается в сторону и прижимается спиной к стене.       На кровать залезает Кэтсуми, держа в руках свою куклу, и широко улыбается.       — Знакомься, это Катарин! — довольно радостно произносит Кэтсуми и буквально всовывает куклу в руки старшего брата.       — Катарин?       — Ваша с Шин-чаном дочь.       Кэтсуми широко улыбается, обнажая свои белоснежные зубы.       Такао переводит взгляд с мягкой куклы на радостную сестру, с девочки на игрушку, и… и заливается таким громким смехом, что слезы наворачиваются на глазах. Звонкий смех отскакивает от стен, и комнату Такао будто хорошенько встряхивает, кажется, что сам воздух в комнате такой же звонкий и смеется вместе с людьми.       — Ну и отчудила, — сквозь смех произносит Такао и заваливается вместе с куклой на бок, утыкаясь лицом в подушку, пытается успокоиться, но смех словно идет изнутри Такао, разрывает легкие и не дает остановиться. Кэтсуми хохочет вместе с братом, и она радуется, что Казунари смеется.

***

      Вечером, буквально перед сном, Такао лежит на кровати, обняв подушку, и что-то ищет в телефоне. Подаренная кукла сидит рядом на кровати; Казунари изредка на нее поглядывает и по-доброму усмехается.       Неожиданная идея посещает голову (вспыхивает как яркая лампочка), и он, сворачивая окно браузера на телефоне, заходит в смс-переписку и пишет сообщение: «Поздравляю, Шин-чан, у нас пополнение». Ответ не заставляет себя долго ждать и, открывая сообщение, Такао хихикает, предвкушая узреть реакцию Шинтаро.       «Ты головой ударился?»       Смех вырывается из груди Такао глухими хрипами, Казунари фотографирует сидячую куклу, прикрепляет фотографию и пишет второе сообщение: «Кэтсу назвала ее Катарин. Как думаешь, ей подходит?».       Ответ приходит мгновенно (Такао уверен, что Шинтаро все время не выпускал телефон из рук и ждал его сообщения).       «В школе поговорим».       Такао улыбается и откладывает телефон в сторону, а сам берет куклу в руки, смотрит в ее неживое лицо и замечает.       Замечает, что глаза-пуговки у Катарин ярко-зеленого цвета.