мюрид(черн

Избушка, избушка… А стометровку за сколько пробегаешь?

— А! Чего! Кто! Хвост! — Горыныч замахал лапами, прогоняя остатки кошмара. От избушки снова раздался разбудивший его молодой голос:  — Избушка, избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом! — Не ори! Подшипники все равно ржавые, — на крылечко присела, слегка пригорюнившись, баба Яга, предварительно потыкав литровой масленкой справа и слева под крылечко. — Добро пожаловать, так сказать! Чего надоть? — Да вот, бабушка, алисоманы достали совсем. Как Институт Времени на коммерческую деятельность перевели, так целыми автобусами только их и шлют куда попало. «Москва, Алисе Селезневой.» А у меня только в предках Алис пять было, и все Селезневы. Можно я у вас посижу, пока не уляжется? Старушка всплеснула рукавами: — Скатертью дорога от нашего порога. Не, не, это не надо. Почесала голову: — «Незваный гость — хуже Гагарина. Вокруг света летит, как „Маяк“ пищит.»? Нет, не так. Вспомнила! Вот радость-то несказуемая! Заходи давай, чего встала на пороге, и ноги о коврик — вытирай. На крылечке, жмурясь от нежаркого осеннего солнца, Баба Яга и Алиса чистили картошку, по очереди запуская руки в большую корзину, расположенную между ними. — Но маскироваться, конечно приходиться; с Хронобезопасностью только свяжись… Во, овощ американский! Счас мы его с нашими грибочками и перчиком. И супчик! А то тоща ты больно, и чего они за тобой только бегать вздумали? — Если бы я знала, — вздохнула Алиса, кидая белую свежеочищенную картофелину в стоящий тут же, на крылечке, котел. — Я сначала разобраться хотела, выслушать. Не поняла ничего. Про какую-то Наташу говорят, в гости всё зовут — хором только «гостья из будущего, гостья из будущего», а потом каждый своё и не разобрать ничего. Кто песни поет, кто стихи читает, даже дубликатор полупортативный зачем-то притащили! Над лесом просвистело, потемнело и бумкнуло. Из ямы выбрался взъерошенный Лягух Горыныч, и отряхнувшись, трусцой подбежал к избушке. Едва заметив его, бабка подпихнула ногой котел с картошкой:  — Горыныч! Водички не погреешь в котелочке? Тебе ж это на един чих! — Да погоди, Ягусенька, чё скажу… В обрат там лечу, смотрю опять лезут: кот полосатый с ежом, потом хвостатые пошли — штук десять. И толпой-толпой сюда идут, с песнями и гоготанием. Чисто римский форум. Чего делать-то будем? — Ась? «И толпо-оой-толпоооой»... Забодай тебя комар! — С подола Яги посыпались на землю недочищенные картошки:  — Как разнюхали?! Летай сверху и дыши на них своим перегаром! Выпить захотят — мигом в пивоварню с парусом уйдут. — Яга, а если оне не захотят? Они с собой бочку кефира на триста литров катят. Стрёмно мне. — Алиска! Бегом в дом! . Полезай-ка на лопату. . Да не бойся! . и не печка, а дисфазный реактор с паровым котлом… Ты дым из трубы видела? . А то ты думала избушка только на куриных лапках бегает? А еще в школе учится! Марш счас же! Избушка заприседала на куриных ножках и Горыныч в испуге сел на собственный хвост — такой бодрости от столетнего дачного домика он еще не видел. Из единственного окошка высунулась уже выпачканная в саже Баба Яга. — Горыныч! Между лапами, закрывавшими голову Горыныча, блеснул любопытный глаз. — Мохнатого с четырьмя лапами ищи! А мы бегом к Ооху, за помощью! — ставня захлопнулась, избушка присела, и с низкого старта побежала вдоль опушки, плавно покачиваясь с боку на бок. Шлейф голубоватого дыма из высокой трубы стелился следом и постепенно таял. Прочихавшийся Горыныч с молодецким «Еейх!» прыгнул на спружинившую корягу и свечкой пошел в небо с крыльями, обернутыми вокруг тела. На высоте крылья с хлопком развернулись и, похожий с земли на большую птичку, Горыныч неторопливыми махами поплыл на юг, в сторону болота Бычье Вязло. Через минуту трава на опушке выпрямилась и о недавнем обществе остался напоминать только забытый котел с чищенной картошкой.