Ставки сделаны!? Ставок больше нет?!

      Цу и Ёши довольно сносно добравшись до школы. Всего-то пересчитав носами ступени, лишившись завтрака по причине гиперактивности одного несносного ребёнка и трижды на пару свалившись на дороге. После Савады гордо заняли свои места в классе. К Джудайме тут же подошли Ямамото и Гокудера. Рядом с Десятой, вполне неожиданно для неё самой, оказались Киоко и Хана, став болтать о какой-то привычной для девушек ерунде и предложили ещё раз как-нибудь прошвырнутся по магазинам. Цуна дала согласия, предчувствуя, что это ей в скором понадобится и ещё как. Спустя несколько безликих уроков, когда темы с Курокавой и Сасагавой-младшей себя исчерпали, Цунаёши присела в кружок к парням, долго слушая фаната мистики, Хаято, с его тирадой насчёт всё той же, несколько болезненной темы, за что был в шутку прозван шатенкой Мистиято. Прозвище не приелось, но запомнилось.       А ещё спустя пару перемен наступил приятный душе и сердцу обед. С инициативы бейсболиста была предпринята вылазка на крышу, аргументированная тёплой погодой и жарой в классе. Тсуна всё расспрашивал альтер-эго о Киоко, о том как хороша школьный идол, пока Десятая тактично не намекнула Джудайме, что сплетничать о подругах несколько не научена и что он может продолжить расспросы только тогда, когда научится читать мысли, дабы не выносить этот вопрос на публику больше никогда. И только Савада смогла вздохнуть спокойно, поднеся ко рту кусочек омлета, по крыше прокатился колючий шарик. — Реборн! — пискнул Тсунаёши, когда колючее нечто несколькими острыми шипами впилось ему в ногу. — Больно! Ай! Больно! Прекрати! Что ты опять на себя нацепил?! — по большей части не стесняясь, пищал Джудайме, пока колючки наконец не оказались в метре от его тела. — Это костюм морского ежа? — выдвинул предположение подрывник. — Нет. Это камуфляж каштана, — возразил репетитор. — Я использую его, чтобы наблюдать за людьми в общественном транспорте. Люди боятся колючек и держатся от меня подальше, — пояснил киллер. — Какой же это шпионаж?! — вскинулся Тсуна. — Кстати, эти иголки ядовитые. Тот, кого они уколят, отключится через полминуты, — с смешной ухмылкой заметил Реборн, а вот Саваде стало не смешно. Чуть вскрикнув, шатен тут же упал на спину, тихо и мерно задышав. — Эм, Ёши-кун? — шатенка неуверенно потрясла альер-эго за плечо. — Он очнётся через минут десять. А пока я знаю одно место, куда его можно отнести, — нейтрально высказался киллер. — Этот чёртов Реборн! — раздалось звонким эхом в голове, и шатенка невольно одернула руку, продрогнув всем телом. — Что б вас всех, не контролирую тело. И это надолго? За что же мне так не везёт! — в голове, в самих мыслях поселился чужой мужской голос. Голос Тсуны звучал, но его губы, да и тело, совсем не двигались. Словно сами мысли было слышно. — А в мыслях ты раскрепощён побольше, — заметила Цу, вскинув непроизвольно голову к облакам, чуть улыбнувшись.       Со стороны, вероятно, это выглядело немного странно и не естественно, но Гокудера был занят трепетным тормошением тушки Джудайме, Реборн не видел из-за костюма каштана, а Такеши отдавал должное чужим странностям поведения. Для Савады же, как ни удивительно, ничего странного в этом не обнаружилось. Может, странности уже приелись. Может, фраза «вы, фактически, единое целое» была принято слишком дословно. Может, телепатия с альтер-эго — это совершенно нормально, проверить-то негде, истории такого типа либо малоправдоподобны, либо не документируются. Как бы не оправдывала себя Цунаёши, телепатию она приняла с убийственным спокойствием, в отличие от шатена. — Что? — раздалось эхом с неутешительным диагнозом когнитивного диссонанса. — Ц-Цу-тян?! Ч-что ты забыла в моей голове?! — вопил чужой голос, судя по всему, за двоих сразу. От такого оперного концерта в голове шатенка зажмурилась и потрясла головой, попытавшись сбить оглушающий эффект. — Десятая, всё в порядке? — заметя эту странность, спросил Гокудера, взвалив к себе на спину тело Тсунаёши. — А, да, немного голова закружилась и чуть болит, — быстро нашлась с ответом Цуна, подскакивая с места и быстро собирая недоеденный обед, чтобы никого не задерживать в походе в неведомое место. — Потому что кое-кто слишком сильно горлопанит в чужом сознании, — сделала недовольное, пусть и уставшее, какое-то вялое добавление шатенка, окончательно заставляя и альтер-эго понять, что примирится с новой проблемой — именно так — придётся. — Прости, Цу-тян, я не хотел причинять тебе боль, — тут же извинился Савада, справедливо затихнув.       Шатен не подавал голоса, судя по всему, уйдя в те самые глубокие мысли, которые могут читать разве что специалисты под сильным гипнозом. Для Десятой, быстро принявшей, но не быстро освоившей сей подарок ситуации, туда было не попасть, да она и не пыталась, оставляя Саваде хоть немного личного пространства. Вполне возможно, что скоро у них не останется даже такого закутка для вольномыслия. — Значит вы так крепко повязаны, что способны обмениваться ощущениями? — это было больше похоже на размышление, чем на твёрдый вопрос, что было немного не в характере Аркобалено, но ведь и девушка из другой реальности тоже впервые у него в учениках. — Повязаны? — спускаясь по лестнице за репетитором, примостившемся на плече бейсболиста, спросила Десятая, где-то на краю ловя аналогичный вопрос Тсуны, сейчас крепко спавшего. В мире физических тел. В мире мыслей шатен был вполне бодр. Бодр и крайне недоволен положением дел в мире осязаемых предметов. — Знаешь же, близнецы чувствуют одинаково, или люди, которые очень давно и близко общающиеся, — стал пояснять за киллера пепельноволосый подрывник, более подкованный в этом вопросе, так что Аркобалено его не прерывал. — Вы, Десятая, и Джудайме вовсе являетесь одним человеком, так что ничего удивительного относительно теории в сопряжении нервов нет, — пояснил Гокудера. — А ты много знаешь, Хаято, — вымученно улыбнулась Цунаеши. — Рад, что мои знания вам полезны, Десятая! — выпалил радостный Правая рука. — Этим действительно можно объяснить многие странности, — согласилась девушка, когда Такеши по указанию Реборна открыл дверь в один из неизвестных Саваде-младшей кабинет. — В частности телепатию. Что скажешь, Ёши-кун, помолчим пока? — предложила Тсуна, едва сдерживая улыбку, которую делят друзья, обещаясь сохранить какой-то общий секрет. — Ты права, Цу-тян, будет нашей тайной, — согласился Тсунаёши. В том, чтобы держать доверительные отношения, оба Савады были заинтересованы, неосознанно двигаясь в том направлении, когда люди повязаны не на словах, а почти буквально, сцепив себя по рукам и ногам обещаниями. — Цу-тян, я в сознании, но совершенно не чувствую тела, может, можешь присмотреть за мной? — попросил шатен.       На самом деле, ничего удивительного в таком положении дел не было: научным фактом служит то, что мозг работает всегда, всю жизнь человека, просто с разной «мощностью». Но одно дело, когда внутри тела, души, разума или что там отвечает за внутренне «я», есть только это самое «я» в справедливом одиночестве, заложенным природой, и совсем другое, когда там объявляется кто-то ещё. Кто-то вполне разумный не планирующий разрушить чужой порядок, так, зашедший погостить. Просто теперь мысли у Десятых тоже будут… общими, видимо, как и боль — списать то головокружение и лёгкий укол слабости на крик Ёши у Цу не получилось, а значит догадка Реборна и Хаято была верна.       В кабинете весьма удачно оказался диван, на который спящего Джудайме и опустили. Цунаёши решила поиграть в подушку, положив голову альтер-эго к себе на колени, считая, что присматривать за состоянием шатена так будет проще, да и диванчик-то оказался маленьким, чтобы выбирать, где ещё примоститься с удобством. Ямамото и Гокудера нашли комнату интересной, и Десятая, убедившись в том, что с Савадой всё действительно в порядке, позволила и себе осмотреть «Новую штаб-квартиру Вонголы», со слов Аркобалено.       Приёмная комната, а именно такое назначение имела она до недавнего времени, была хорошей, с недавно перекрашенным стенами, пусть краска уже и выветрилась, новой мебелью и перебелённым потолком, пока что без трещин. Но помещение вызывало у шатенки стойкое чувство неприятия. Место, правда, милое, но вот ощущение того, что здесь им не очень рады уходить не спешило, словно со всех сторон веяло угрозой. Остальные, впрочем, чувствовали себя вполне вольготно и даже решили, что Реборн выбрал действительно хорошую комнату под подобную затею.       Диалог с Тсунаёши не вязался по причине нехватки общих тем, на которые было бы не страшно поговорить, и впервые Цу пожалела, что дух не покидает тело при желании владельца — поглядеть на полупрозрачного Тсуну, летающего под потолком, от чего-то очень хотелось. Всё, чем помогала это телепатия, так это возможность делится мнением вне «прямого эфира», пусть все остальные чувства зависят от состояния тела, что было малость досадно. Однако надолго спокойствие оставаться явно не собиралось. Опасения Десятой подтвердились достаточно быстро в лице явившихся цепных псов Дисциплинарного комитета. А уж этих мужчин в чёрной форме с причёсками в стиле Помпадур, которые шатенка чаще звала причёсками регента, так и не разобрав, как правильней, не узнать представлялось очень сложной задачей. А уж такой толпой!.. — Эй, Цу-тян, что-то случилось? — уловив в мыслях короткое девичье «Ой!», справедливо поинтересовался Савада, не имеющей возможности ни видеть, ни слышать, что происходит вокруг из-за навязанного сна. — Ёши-кун, верь, ты не хочешь этого знать, — гулко сглотнув, перепуганно отозвалась Цуна, глядя реальной угрозе прямо в лицо и, не имея возможности пошевелится, дрожала кончиками пальцев и, возможно, голосом, если бы говорила вслух.       Мандраж для Цунаёши — явление редкое. Такое редкое, что впору беспокоиться, но, к несчастью, Десятая не знала, как ей ещё отреагировать на развернувшуюся перед ней картину. Платяные шкафы из комитета Дисциплины, сколько их там было, - все сейчас покрывали чистый пол своими побитыми телами, а прямо перед этим скверным зрелищем, как в кинотеатре, на диване восседала Савада, от нервов теребящая прядки альтер-эго, тихо лежавшего на её коленях головой. Ни встать ни сесть демонстрация прямо в стиле мафии. Боссы с их ледяным равнодушием или насмешкой, за которые и были приняты мандраж и нервный смешок, и верные подчинённые, выполняющие поручения. А довольные собой и своими силами эти самые «подчинённые», переколотившие внезапных противников, только улыбались, поинтересовавшись, не попало ли Цу и не задело ли Тсуну. Цунаёши очень надеялась, что беспокоились, как друзья, а не как считал маленький киллер. — Хорошо справились, — похвалил Реборн. — Как насчёт кофе? — предложил репетитор, разливая свежесваренный напиток по невесть откуда взявшимся четырём кружкам. Его, по всей видимости, вообще ничто в этой ситуации не тревожило. — Благодарю, — принимая свой кофе из рук Ямамото, произнесла шатенка. — Быстро же вы их, — чуть качнув в сторону бессознательных противников, заметила девушка. — Плёвое дело! Я бы и один справился, если бы этот бейсбольный придурок не влез! — отзывался подрывник, фырча на Такеши, который только посмеялся в ответ. — К тому же, Десятая, я уверен, вы с Джудайме куда более ударная сила, чем мы! — а в малахитовых глазах сверкает щенячья преданность.       Обоснованная, это Цуна знает, наверное, справедливая, но уж больно сильная для одного спасения из-под динамита. Может, люди из того «мира», где царит власть клинка и пороха, лучше видят людей? У этой теории подтверждения не найдётся, но, как знать, может сыщется хоть опровержение. Идиллию и цепь мыслей вновь нарушили. — От этих шакалов никакой пользы, — цыкнули у входа в кабинет, и мурашки прогнали по узкой спине Савады три парада подряд.       Да, ниже, да, тише, да, мужской, но без всяких сомнений, голос принадлежал Главе Дисциплинарного комитета, человеку, слухи о котором выходят на костылях из больницы — если вообще выходят — вместе со сплетниками. Проще сразу в гроб залезть, чем таким, как Савада, бежать поперёк пути самого опасного парня в Намимори. Ну, или девушки. Да пол этого хищника вообще роли не играл! — Х-Хибари-сан, чем обязаны? — нервно поинтересовалась Цу, мысленно жалея, что не на месте альтер-эго, сам альтер-эго на это недовольно цыкнул. — А мы тут тихо сидели, никого не трогали, — весьма красноречиво взгляд Аркобалено намекнул Десятой на то, чтобы та помолчала, для своего же блага. — Вы проникли в мой кабинет, избили моих подчиненных, и теперь я загрызу вас до смерти, — на лице брюнета разве что расплылась самодовольная усмешка, но ни сожаления о подчинённых, ни недовольства посягательством на свою недавно отвоёванную территорию, - одно сплошное желание пустить кому-нибудь кровь. Видимо, целью на сегодня стали наглые господа и госпожа из Вонголы.       Сползшую вниз по спинке дивана, развёрнутого от входа в кабинет, Десятую заметить Глава Дисциплинарного комитета не успел, так что пока не трогал. А вот Гокудере, лезшему на рожон без чужих наставлений, и Ямамото, участвовавшему за компанию, явно повезло меньше. Потому как бейсболист звучно врезался спиной в не настолько мягкую мебель, чтобы уж синяков не оставить, а с учётом скорости Цунаёши не удивилась бы и перелому. Подрывника же бросило вообще в стол, так что очухаться тот не успел, когда тяжёлая тонфа впечаталась в голову. Савада ойкнула, на всё остальное ей сил не хватало. Тот самый странный страх перед сильным, какой чувствует почти любая зверушка, обуял хрупкое девичье тело. — Здесь есть ещё кто-то? — поинтересовался Кёя, недовольно щуря глаза и оглядываясь вокруг.       Так не вовремя очнуться от снотворного мог только Неудачник Тсуна. Резко сев и выглянув со своего, относительно безопасного укрытия, Савада, сонно оглядев всё вокруг — со стороны это смотрелась так, словно главная ударная сила решила вздремнуть, расставив «шестёрок» для охраны — ужаснулся виду бессознательных друзей. Цуна, высунувшаяся следом с каким-то тихим шёпотом и явным страхом в глазах, вызывала одну только жалость как, на взгляд Хибари, любая другая слабая девочка, девушка, женщина, сколько бы лет не жила.       Откровенно говоря, брюнет даже немного разочаровался. Шатенку он, к своему удивлению, узнал, пусть та и не особо была приметна внешностью. Но то, как выглядела со стороны эта ситуация, было мерзковато даже на вкус Кёи. Выглядела бесстрашной травоядной, а на деле, обычная слабачка, ещё и не с теми связавшаяся. Досадное зрелище, как ни смотри. Но на пространные размышления у Главы Дисциплинарного комитета времени не находилось. Савада слаб и неуклюж, это совершенный факт, тогда Цунаёши, — от чего-то имя новой ученицы въелось в память — по логике, совершенно безвредна. Значит, стоит убрать пепельноволосый и черноволосый мусор, тогда мелкие травоядные сами уберутся. — Эй, что ты делаешь?! — вскинулись шатены, видя как друзей подтащили к открытому окну, с явно не самой доброжелательной целью. — Выбрасываю мусор, — до неприличия равнодушно отозвался Глава Дисциплинарного комитета, не отвлекаясь от своей «работы». — О-остановись! — повторно вскрикнула Десятая, не найдя ничего лучше, чем крепко огреть брюнета собственной туфелькой, потому как рукой бить больно, а иных подручных средств не обнаружилось. — Упс! Кажется, это была величайшая глупость в семье Савад, — от осознания собственного поступка и, что удивительно, выражавшего непонимание и некий шок лица Хибари, стало одновременно жутко и весело. Такой короткий и чертовски приятный миг превосходства. — Никогда не видел у него такого лица! Дожимай, Цу-тян! — шатен моментально встал на сторону поддержки альтер-эго, начинавшей в мыслях проговаривать завещание.       Невезунчик и Неудачница практически во всех человеческих умениях поразительно быстро сориентировались в поведении с телепатией, заключённом в одном простом правиле — «Не смей поворачиваться к собеседнику!» Будь этот факт известен Реборну, тот наверняка бы удивился, но, вероятно, за это стоит благодарить кинематограф. — Предлагаешь начать читать ему проповедь? Спасибо, Ёши-кун, я знала, что доставляю тебе проблем, но избавляться таким образом!.. — доходивший до срыва голос в голове выражал одну сплошную панику, так что Саваде даже захотелось громко крикнуть «Остановись!» не вспоминай он ежесекундно, что Цунаёши — его альтер-эго, а значит и он со стороны выглядит так же. — Продолжай играть этот образ перед Хибари-саном, Цу-тян, и получишь шанс вытащить нас всех! А иначе нас загрызут! — пояснял шатен, на свой страх и риск стаскивая Хаято и Такеши с подоконника под самым носом у приходившего в себя после удара туфелькой Кёи. — Травоядное… — смятение быстро заменил тихий гнев, и объектом внимания самого опасного парня тут же стала девушка, как выясняется, с острыми зубками. — Что ты только что сделала? — риторически поинтересовался брюнет, тесня Цуну к стене. — Ах, но… Но… — тихо роптала Десятая, не зная, что и делать с собой и своими страхами. — Цу-тян, чтобы не произошло, я с тобой. Так что… Так что, будь уверенней, чем я! — как на духу выдохнул Джудайме, чуть обернувшись к дрожащей альтер-эго и кивнув с неуверенной улыбкой. — В-в общем, — Цуна набрала побольше воздуха в грудь. — Вы ведёте себя недостойно своего статуса, Хибари-сан! — на одном дыхании выпалила шатенка, решив, что если помирать, то с музыкой, так и уставившись в холодные глаза Кёи. Холодные, но какие-то заинтересованные. — Наводя порядок, вы устраиваете только ещё больший хаос, вот! Это не правильно! Так вы не получите никакого уважения!.. — стараясь отсрочить свою казнь, продолжала Савада, надеясь, что уж говорящего Глава Дисциплинарного комитета не тронет.       Хибари стоял, как по пояс в землю вкопанный. Зубки Десятой как-то зацепили самолюбие, и хватка, пускай сначала и неуверенная, постепенно силилась перерасти в угрозу. А угрозу нужно устранять как можно скорей. Кёя замахнулся, но что-то изменило траекторию его атаки так, чтобы шатенка не пострадала. — Кто дал тебе право калечить мою ученицу? — поинтересовался ребёнок, стоявший на оконной раме.       Хибари, и без того выбитый из равновесия, на очередного нарушителя порядка просто ринулся без всякого предупреждения и к большой неожиданности обнаружил, что и этот удар остановили. Причём с той непринуждённой легкостью, которая поражала и настораживала, с тем непринуждённым спокойствием, которого Кёя так ждал. Брюнет попробовал снова. А затем ещё раз и ещё, пока Аркобалено в фетровой чёрной шляпе не остановил ГДК словами о том, что некогда тратить на него время и исчез.       Обернувшись, Кёя не увидел и зверушки с напуганными карими глазами. Тсунаёши вывел Десятую из кабинета, потому как сама шатенка на это уже способна не была. Друзей Джудайме так же вытащил, потому как товарищей бросать не приучен. Так, после встречи с хищником, молодые боссы и их дражайшие друзья отделались всего-то свечковой температурой у Цунаёши, нервами Савады, которые, как водится, лишними не бывают, и очередными самокопаниями у Хаято, считающего себя недостойным звания Правой руки.       Само собой, на следующий день девушка из другого мира в школу не пошла. Из-за температуры Нана и Бьянки строго запретили девушке куда-либо выходить на некоторую зависть шатена, но, ничего не попишешь, Тсуна сам предложил альтер-эго выступить против Главы Дисциплинарного комитета, так что пенять за такое неравенство он мог тоже только себя.