Отчаявшиеся

Солнце вставало из-за горизонта как обычно медленно и неторопливо, освещая своим томным утренним сиянием все вокруг, проникая в окна, пробуждая людей ото сна. Юнги не любил утро. Вообще мало кто любит его. Все куда-то спешат, суетятся, толкаются, пытаются заговорить с тобой и не дают подумать. Юнги любил думать, хотя среди современных молодых людей это и редкое качество. Он не просто любил думать, он умел это делать и предавался этому занятию довольно часто и в любом месте. Вот и сейчас. Казалось бы, он умер, и теперь думать не его прерогатива. Но именно сейчас, когда они с Чимином сидели на крыше какой-то высотки и наблюдали рассвет, Юнги стал размышлять о бренности бытия и кратковременности человеческой жизни. — Чимин, как думаешь, сколько мы будем существовать в таком виде? Тот вздохнул. — Этого я, конечно, не знаю, но, думаю, недолго. И на свой немой вопрос Юн тут же получил ответ. — Иногда призраки исчезают. Никто этого не видит. И я ни разу не видел. Но почему-то это происходит время от времени. Старший промолчал. Солнце, тем временем, окончательно выползло наружу и теперь радостно скалилось, оглядывая город. — Пойдем. Нам пора. Юнги встал и пошел за братом. Он не догадывался, куда тот его ведет, но безоглядно верил ему. Они спустились вниз, потом долго шли, петляя по каким-то улицам. И вот, по прошествии некоторого времени, они вышли на пустырь. Там не было ничего, кроме небольшого, но аккуратного домика. Туда и направился Чимин. — Ты тут живешь? — спросил Юнги. — Даже призракам нужно где-то спать. Он толкнул дверь и пропустил Юнги вперед. Тот вошел и замер на пороге. Домик состоял из двух комнат: побольше и поменьше. Дверь во вторую была закрыта, поэтому Юнги не смог разглядеть, что там. А вот в первой комнате царил беспорядок. Тут было несколько старых диванов. Или кроватей. Не разберешь. Столик, телевизор и еще чего по мелочи. В целом комната не оставляла ощущения уюта или чего-то подобного. Единственное, что почувствовал парень — отчаяние. Оно сочилось здесь из каждого предмета, из каждой вещи, казалось, даже стены дышат им. Оно ощущалось бы физически, будь у Юна тело. Комната не пустовала. На диванах и креслах сидели люди. Вернее, то, что от них осталось. Женщина и мужчина. — Это Линдси и Фарлан. — тихо сказал Чимин, подталкивая брата внутрь, — Они муж и жена, умерли задолго до меня. Они хорошие люди, приютили меня. — Эмм… Я — Мин Юнги. Старший брат Чимина. Женщина попыталась улыбнуться, но вышло вяло. — Проходи. Родные Чимина — наши друзья. Юнги чувствовал себя как-то неловко, но вошел и стал осматриваться. Он ожидал вопросов, но женщина молча следила за ним, а мужчина, казалось, даже не заметил. Просто продолжал пялиться в одну точку на стене. Рядом с какой-то фотографией, прикнопленной туда же. Не выдержав повисшего напряжения, Юнги пролепетал что-то похожее на «сейчас вернусь» и вышел наружу. Там, он присел на крыльцо и вздохнул. По правде говоря, отсюда открывался чертовски красивый вид на город. Небоскребы и высотки, так давящие в городе, здесь почти не ощущались, ведь, чтобы до них добраться, придется идти довольно долго. Они стояли плотной стеной так, что не было видно горизонта. Вокруг дома росло целое поле из ромашек. Юнги не помнил, когда последний раз видел столько ромашек, да в принципе живые цветы. Там, где они жили, цветы не росли. Скрипнула дверь, вышел Чимин. Он присел рядом и стал смотреть на брата. — Не напрягайся так сильно. Им тоже неловко. Привыкнешь со временем. Юнги повернулся к брату. — Что это за место? Я хорошо знаю город, но не припомню его. Чимин вздохнул и опустил глаза. — Можно сказать, что это место такое же, как мы. Его не существует. Юнги слегка приоткрыл рот от удивления. — Понимаешь, мир с этой точки зрения немного отличается от того, который ты знал. Здесь много того, к чему ты не привык или чего не знаешь. — он помолчал, а затем добавил — Поймешь со временем. Наверное. Они затихли. Никто не решался нарушить эту хрупкую тишину первым. Легкий ветер шевелил ромашки, заставляя их колыхаться, оглаживал волосы парней. А они молчали, и в молчании этом было куда больше, чем в любых словах.