Отчаявшиеся

С того момента, как Юнги умер, прошло уже довольно много времени. Но сколько именно, никто не знал. Да и не считал, по правде-то говоря. Братья просто существовали день за днем. Просыпались, слонялись или гуляли без цели, ложились спать. Юнги наблюдал. Вообще наблюдать — равно как и думать — его хобби. За все это время он понял много вещей: они действительно мертвы, их не видят, не слышат, не ощущают. Есть однако люди, которым доступно видеть их. Эти люди резко выбиваются из толпы. Юнги прозвал их «зрячими». Чимин, тем временем, наблюдал за Юнги. Тот часто замечал, как младший мог зависнуть, прожигая его холодным, но не равнодушным взглядом. Однажды парню это надоело, и он решил спросить напрямую. — Чимин, почему ты так странно на меня смотришь? Тот сразу же отвел взгляд и опустил голову. Они сидели на балконе какой-то высотки, которая почему-то была заброшена. В небе, где уже занималось закатное зарево, плыли багряно-красные облака. Юнги подумал, что они похожи на огромные капли крови. Дул легкий, ненавязчивый бриз, ерошивший им обоим волосы. Одни рыжие, словно солнце, другие белые, будто снег. Брат все молчал. — Чимин, почему ты сделал это? — Юнги особо выделил последнее слово, в надежде, что младший не отшутится. Тот вздохнул, запустил руку в волосы, взглянул в небо и чему-то улыбнулся. — А, ведь, знаешь, братик, я был в тебя влюблен. Потухшая сигарета выпала из онемевших пальцев Юнги. — Да-да, не удивляйся. — Чимин грустно ухмыльнулся. — Ты был таким взрослым. Не замечал, что я взрослею тоже, а продолжал относиться, как к ребенку. Ты был лучшим. Лучшим для родителей, лучшим для друзей, для всех. И для меня тоже. Только для меня по-особенному. Еще в детстве ты был моим героем. Спасал меня от всего и ото всех, помогал, когда мог и не мог. А когда мы выросли, я вдруг понял, что мне не нужны все эти «милашки», «красотки» и «самые популярные в школе» девчонки. Потому что у меня был Мин Юнги. Только мой. Я мог прийти к тебе ночью, забраться под одеяло, а ты всегда обнимал меня. Всегда. Я много раз слышал, как другие ныли, что Мин Юнги такой холодный и неприступный малый, что никто не решается. И я радовался. Потому что ты был только моим. Только мне ты улыбался, только со мной был нежным и приветливым, готовым помочь. Да, это эгоистично. Но я был счастлив. Тишина. Внезапно настигнувшую их паузу никто не решался нарушить. Юнги дрожащими руками зажег вторую сигарету. Спустя время, Чимин продолжил. — А потом все сломалось. Ты пошел в старшую школу, и уже с этого начался кошмар. Сначала, после твоего ухода меня стало некому защищать. Меня травили, издевались, измывались как могли. В отместку за все безнаказанные года. Юнги вспомнил, что Чимин действительно приходил весь в синяках, но он, идиот, ничего не спрашивал, а на любой внимательный взгляд Чимин радостно и успокаивающе улыбался. — Но это не самое страшное. Потом тебе призналась та девчонка. Как же ее звали? Кажется, Сон Ён. Я тогда, признаться, был в шоке. Думал, ты отошьешь ее, как и всех. И все будет как всегда. Но нет. Ты принял ее чувства. Вы даже начали встречаться. Этого я точно не ожидал. Знаешь, как было больно видеть, что каждый раз ты приходишь домой, а у тебя все лицо в ее помаде. Не знаю, зачем она была тебе нужна, ведь я совершенно определенно знал, что ты ее не любишь. Но факт оставался фактом. Вы были вместе. Хуже всего мне стало тогда, когда вы купили парные кольца. Ты тогда пришел домой и заявил родителям что-то вроде «думайте, что хотите, но спутницу жизни я себе нашел». Я понял это так, что вы поженитесь после школы. Мне стало невыносимо. Я день ото дня видел, как ты убегаешь на свидания с ней, как приходишь домой, пахнущим ее духами, и весь в косметике. Ты выглядел таким счастливым. Поэтому я молчал. А ведь на тот день влюбленных я собирался открыть тебе свои чувства. Но ты даже дома не появился. В общем, время шло, лучше не становилось. Поэтому осенью я решил избавить всех и, себя в особенности, от страданий. Юнги не шевелился. Юнги даже не прикоснулся к сигарете. Юнги смотрел прямо перед собой раскрытыми от ужаса глазами. Получается, что это он, собственноручно, довел Чимина до самоубийства. Его солнышко так страдало, потому что он, Мин Юнги, оказался тем еще бесчувственным ублюдком. Эту Сон Ён он не любил. Тогда ему казалось совершенно нормальным найти девушку и радоваться жизни. Он ведь учился в старшей школе. Если бы он знал, какой болью это окажется для Чиминни. Если бы он только знал… — Прости меня… Он больше ничего не смог из себя выдавить. Он встал, подошел к Чимину, опустился рядом с ним и обнял его. — Прости меня. Прости меня. Прости. Прости. Прости. — повторял он как безумный. Слезы лились из глаз обоих. «Та, последняя фраза из записки. Он признался мне. Он признался. А я… Я — идиот.»