Names Are Just Words

26 января 2010 7:00 Я поднялся с постели сразу же, как только сработал будильник, с мыслью о том, что сегодня настал тот день, когда всё закончится. Я так решил, и моя решимость была такой же сильной, как и в тот день, когда я ушел из Вамми более четырех лет назад. Я надел свой кожаный жилет, штаны и сапоги, повесил четки на шею, натянул перчатки. Потом вынул обойму из беретты, проверил патроны и вставил обратно. Поверх я собирался надеть кожаный комбинезон, закрывающий меня с головы до ног, и шлем, чтобы скрыть лицо и в то же время говорить так, чтобы меня четко было слышно. Я разложил всё это на кровати, расчесал волосы и вышел в гостиную. Мэтт не спал, сидел перед своим компьютером там же, где и всегда. — Она еще не закончена? — спросил я. Мэтт взглянул на меня через плечо и зевнул. — Закончена, я недавно проверил. — Он поднял руки над головой и завел их за шею. — Работает без остановок с 00:30 прошлой ночи. Пришлось обработать чертову тонну данных, чтобы запустить ее, но я соединил все жесткие диски, которые у нас были, чтобы увеличить скорость загрузки, и теперь всё сделано. — Ты уверен, что мы ничего не упустили? Какую-то мелочь, лазейку? — Нет. Я на 100% занимался этим сам. Я скинул на диски всё, что у нас было, а потом проверил опять. — Мэтт снова зевнул. — Здесь всё слово в слово. Думаю, что мой мозг скоро потечет, но зато у тебя есть всё. — Хорошо. Тогда пришло время для заключительного акта. Я вернулся в спальню, и Мэтт последовал за мной. Он встал у кровати, одетый в одни джинсы, во рту у него горела сигарета. Он наблюдал, как я надеваю комбинезон поверх одежды и кладу пистолет и пару наручников с длинной цепью во внутренние карманы. — Наручники, да? — спросил он. — Да, чтобы Такада не пыталась сбежать. — Это хорошая идея. Я обошел кровать, вытаскивая из заднего кармана вторую пару наручников и держа их за спиной, чтобы Мэтт не мог их видеть. — Да, так и есть. Я резко ударил его в живот, заставив выплюнуть сигарету и мучительно закашляться. Затем схватил его за правое запястье и дернул, выкручивая руку на излом, защелкнул один браслет наручников на Мэтте, а второй — на металлическом каркасе кровати. К тому времени, когда он смог разогнуться, по-прежнему держась за живот, я уже надел длинные байкерские перчатки и взял шлем. — Для чего, черт возьми, это было? — спросил он, потирая живот и слегка дергая наручники. — Тестируешь эти железки или что? Ты мог бы предупредить меня, Мелло. — Нет, это не тест, — спокойно сказал я ему. — У меня нет проблем с извращениями, но у нас нет времени. Ты же говорил, чтобы я был готов. Я направился к двери. — В этом уже нет необходимости. Ты останешься здесь, пока я не закончу. Мэтт моргнул, его брови нахмурились. На голове у него виднелись очки, полускрытые волосами. — О чем ты говоришь? — Вчера вечером я решил, что ты не понадобишься для финала миссии. Теперь, когда компьютерная программа закончена, ты мне больше не нужен. Ты будешь только мешаться, так что я сам позабочусь обо всем. Можешь подождать здесь. — Ты же не серьезно, Мелло, — сказал он, делая шаг ко мне. Он не смог пройти дальше — наручники ограничивали его движения, и его дернуло назад, вызвав боль в прикованной руке. Мэтт сильнее потряс браслетом, пытаясь освободиться. — Черт возьми! Я не могу в это поверить, чувак! — Бесполезно, — сказал я. — Не трать без толку свои силы, они тебе понадобятся. Я не знаю, сколько времени потребуется, чтобы получить от Такады то, что мне нужно, поэтому ты можешь просидеть здесь несколько дней без еды. — Я бросил бутылку воды к ножке кровати. — Береги это. — Какого хрена, Мелло? — воскликнул Мэтт, когда я прошел мимо него. Он протянул руку, но не смог дотронуться до меня. — Черт! Я думал, мы сделаем это вместе! Я думал, что я твой напарник, разве не это ты сказал? Я тоже часть этого, помнишь? — Больше нет. А теперь прекрати кричать или кто-нибудь позвонит в полицию. Ты же не хочешь, чтобы они вошли сюда и обнаружили тебя в таком виде. Я пошел к двери, слушая, как он напрасно пытается освободиться. — Мелло, подожди! — Я обернулся через плечо. — Что ты собираешься делать? Что-то изменилось, не так ли? Эта программа, которую ты заставил меня создать, нужна из-за изменения плана? Вот почему ты не даешь мне уйти. Что ты собираешься делать, черт возьми? Ты собираешься... Я снова отвернулся, потому что всё это происходило в последний раз. Скорее всего, я больше никогда не увижу его бледное, слегка веснушчатое малоэмоциональное лицо. Его усталые зеленые глаза должны исчезнуть из моей памяти. Как я и решил вчера вечером, так будет лучше. Если я должен придерживаться плана, мне больше нельзя было втягивать в это Мэтта. Ему нужно было жить, а мне — умереть. Он заслуживал жизнь больше, чем я. Тот факт, что я всегда обращался с ним как с собакой, не значит, что и умереть он должен был как пёс. Это был мой последний (и единственный) подарок ему. — Мелло, — прошептал он. — Господи, не вздумай... — Прощай, Мэтт. Я ушел, закрыв за собой дверь. 26 января 2010 7:45 Я стоял на углу переулка у здания NHN, чтобы сделать свой ход. Такада должна была прибыть в час. Я облокотился на свой мотоцикл, стоя в тени аллеи и глядя на стену здания перед собой, готовый до конца идти к своей цели. Это всё. Это моя последняя возможность стать номером Один. У меня нет намерений победить Ниа. У меня нет намерений снова позволить Кире ускользнуть из моих рук. К тому времени, когда этот день закончится, Кира будет на земле у моих ног с пулей в голове, иначе я буду мертв. Больше никаких задержек или сомнений. Больше никаких ожиданий, никаких вопросов, никаких размышлений о жизни. Нет больше никаких друзей, партнеров или потенциальных любовников. Нет времени для раскаяния и нет места для нежностей. Всё или ничего, никаких исключений. Сегодня тот день, когда я могу закончить свой долгий путь. Сегодня мой день. Я достал из бардачка мотоцикла свой второй сотовый. Когда я поднес его к лицу, чтобы проверить время, мой оранжевый телефон зазвонил в кармане штанов. Я удивился этому, и мне пришлось расстегнуть комбинезон, чтобы его достать. Это было невероятно, однако телефон издавал звуковой сигнал два раза подряд, снова и снова, каждые три секунды. В конце концов я открыл крышку и зло спросил: — Какого черта ты звонишь мне в такой момент? — Я был уверен, что у Мэтта не было телефона. — Я на месте, — сообщил он. Я почувствовал, как мои брови поползли вверх. — О чем ты, блядь, говоришь? Ты там, где я тебя оставил. — Нет, я в Камаро, припарковался в гараже на улице возле здания NHN, — его голос был таким же безэмоциональным, как и всегда, и нечетким из-за сигареты, которую он зажимал губами. Я ощутил, как мое сердце провалилось куда-то вниз. — ...Что ты только что сказал? — Что я на месте. — Ты не можешь там быть! — Хорошо, что я здесь есть. Я заскрипел зубами и прорычал: — Я не просто так приковал тебя наручниками к кровати! — Я знаю. Я же говорил, что не против извращений, но одному стремно этим заниматься. — Как ты... — Чувак, после того, как ты начал говорить всё это прошлой ночью, у меня возникло чувство, что ты что-нибудь выкинешь. Я решил, что ты разобьешь мне голову и оставишь без сознания пускать слюни на пол. Но также я подумал и об этом, поэтому засунул некоторые инструменты в карман. Черт побери, теперь он решил начать думать о будущем? — Ты просто невозможен! — воскликнул я. — Уже нет смысла кричать на меня, — сказал Мэтт. — Я здесь и я готов. — Ты тупой ублюдок, — зарычал я в трубку. Мои кулаки так сильно сжались, что я едва не сломал мобильный телефон пополам. — Ты мне не нужен там! Возвращайся обратно в квартиру! — Не хочу, — отозвался он в ответ. — Это приказ, Мэтт! — Я никуда не собираюсь. — Черт тебя побери! — Просто расслабься. Ты не сможешь сосредоточиться на деле, если будешь кричать. Сегодня только дела, ты помнишь? Я громко выругался, злость переполняла меня. Я опустил голову, потому что пелена ярости начала затмевать мне зрение. Черт бы его побрал! Я хотел от него избавиться! Я не нуждался в нем, потому что он был готов умереть за меня. Я только что окончательно решил покончить с делом Киры сегодня, но теперь... Что-то внутри меня треснуло и начало рушиться. Только не сейчас! — Мэтт! — Что случилось? Ты залетел? — Я зло зашипел, чувствуя, что у меня заканчивается терпение. — Молчание — знак согласия. Я знаю, что должен был использовать презерватив, но я подумал: какого черта? Ты думаешь, на кого будет похож ребенок? Надеюсь, что на меня. Я снова сжал зубы, затем потер пальцами веки. — Разве ты не можешь понять, Мэтт? — прошипел я, пытаясь успокоиться и говорить четко. — Ты мне больше не нужен в этом деле. Я обдумал всё прошлой ночью, твое участие не нужно. Потребуется немного больше усилий, но я могу сделать всё сам. Так что всё в порядке, понял? — Мм, — сказал Мэтт, и я услышал, как он выдыхает дым. — Ты вообще слышишь, что я говорю, черт возьми? — Да, я прекрасно слышу эту чушь. — Это не чушь, придурок! Послушай меня, я не шучу! Ты уже уничтожил все жесткие диски и сжег улики в квартире, так что убирайся из города! Улетай в любом направлении! Просто оставь это дело мне! Исчезни, ты хорош в этом! — Когда я перестал кричать в трубку, то услышал звук из какой-то его видеоигры. — Мэтт! — А, что? — Я говорю с тобой очень серьезно, — добавил я, стараясь говорить ясно и спокойно. — Я никогда не был с тобой настолько серьезен, Мэтт, понятно? Постукивание кнопок остановилось, и он сделал еще одну затяжку. После этого он вздохнул. — Я знаю, Мелло. Я знаю, что ты серьезен. — Тогда подчиняйся моим приказам! Даже если ты больше никогда не будешь слушать меня, сделай это в последний раз! — Я не могу, — сказал он, вызывая во мне бурю эмоций. — Черт возьми, ты можешь! — всё мое спокойствие, которое я старался вернуть всё это время, моментально слетело. — Я уже принял решение, как и ты, — ответил Мэтт. — И это единственный твой приказ, которому я не подчинюсь, потому что я знаю, что это тебе не нужно на самом деле. Сколько бы раз ты ни велел мне уйти, этого не произойдет, так что можешь расслабиться. Я здесь и я остаюсь. — Пошел ты на хер! — взорвался я. — Пошел на хер! — Я уже там был. — Мэтт, почему ты не можешь просто забить на это, как на всё остальное? Почему ты никогда не веришь мне, когда это действительно важно? Почему ты делаешь это сейчас? — Мэтт не ответил. — Что я должен сказать, чтобы ты уехал оттуда? Повисла долгая тишина, нарушаемая только его тяжелым дыханием и биением пульса в моей голове. — Есть кое-что, — сказал он наконец. — Что же? — Забудь. Это не то, что ты когда-нибудь скажешь. — Откуда ты это знаешь? — Потому что знаю. Это не в твоих привычках. И не в моих тоже. Даже если бы ты всё-таки сказал это, я бы тебе всё равно не поверил. Так что мы вернулись к началу. — Он замолчал, и я услышал, как он включил зажигание и завел двигатель. Мотор его Камаро взревел. — Не забудь, что почти 8:00. Давай сделаем это. — Нет, мы не сделаем это, черт тебя побери! Проваливай! — Это больше не могло выходить из-под моего контроля. У меня всё получалось. Всё шло так, как я хотел. Он снова всё испортил! — Я вижу, как черные машины ее телохранителей проезжают мимо меня, — сказал Мэтт, игнорируя мои слова. — Я следую за ними. Позвоню тебе позже, когда буду на второй точке. Он не собирался меня слушать. Он решил закончить дело. Почему он так хотел лишиться жизни? Я не собирался стоять в стороне и позволить ему умереть. Я не собирался отпускать его так просто. Я бы никогда его не отпустил! — Подожди! — крикнул я в трубку. — Что? Я должен ехать, если ты хочешь, чтобы твой план сработал. Я слышал, как шумел двигатель, и Мэтт был вынужден повысить голос. — Тебе лучше придерживаться моего первоначального плана! — приказал я, перекидывая ногу через сиденье байка. — Не отклоняйся от него даже в мелочах, понял? — Я застегнул комбинезон. — Да, так и сделаю, Мелло. Нет проблем. — Значит, ты всё подготовил? Сделал именно то, что я изначально просил? — Да, всё готово. У меня всё под контролем. — Смотри у меня, черт побери! — пригрозил я. — Не будь самоуверенным и не выпендривайся! Будь осторожен и не тупи в этот раз. — Я надел шлем, посмотрел на часы, и в это время черные автомобили стали заезжать на стоянку NHN. — Ты это сможешь? — Я всё понял, босс. — Мне было слышно, как он шуршит фольгой, открывая новую пачку сигарет. Когда он снова заговорил, сигарета уже была у него во рту. — В свете таких чрезвычайных обстоятельств я, пожалуй, наберусь смелости и назову тебя деткой, только один раз. Я снова почувствовал, как мои зубы сжимаются. Это был последний раз, когда я с ним разговаривал? Это было очень вероятно. Нужно было что-то сказать ему? Какую фразу я должен был сказать? Моя голова была пустой. Впервые с тех пор, как я себя помнил, моя голова была абсолютно, блядь, пустой! — Мэтт... — мой голос стал тихим. — Они собираются выходить. Извини, мне пора. Позвоню тебе позже, детка. Он повесил трубку, и я закричал, услышав сигнал отбоя, затем щелкнул крышкой и засунул телефон в карман. Опустив стекло на шлеме, я подкатил мотоцикл к краю переулка и стал ждать, когда Мэтт сделает свой ход, чтобы я мог сделать свой. Я завел двигатель, когда Такада вышла из своего автомобиля в окружении телохранителей. Как я и рассчитывал, Халл была рядом с ней, ее ближайшей охраной. Такада пошла ко входу в здание, по пути махая рукой снимающим ее камерам и кричащим фанатам. Вот тогда я и увидел Камаро. Он не спеша проехал мимо меня, словно за рулем сидел человек, заинтересовавшийся суетой у здания NHN, а потом я услышал визг шин, когда Мэтт резко прибавил скорость. Охранники обернулись на шум, пока Камаро мчался к ним на высокой скорости. Некоторые из них запаниковали, отступая к своим машинам, но в последнюю секунду Мэтт дернул руль вправо. Я увидел, как его рука в полосатом свитере показалась в окне, все движения будто замедлились. Он швырнул несколько дымовых шашек, из которых повалили серые клубы дыма, закрыв собой фасад здания и всех присутствующих на стоянке. Я завел мотор и направил байк к растерянной толпе: был мой выход. Мэтт взвизгнул шинами, развернулся и поехал обратно в мою сторону. Я посмотрел на него, когда он проезжал мимо, но он был сконцентрирован на дороге, как и должен был. Тут же со стоянки за ним сорвалась половина автомобилей. Я подъехал к зданию. Халл была рядом с Такадой, пыталась вывести ее из задымленной области. Она спросила у нее, всё ли в порядке, а затем велела ей войти в здание. Я остановил мотоцикл недалеко от них, привлекая внимание Халл. — На нас только что напали, — сказал я на японском языке, выдавая себя за телохранителя. — Для вас слишком опасно оставаться здесь и в здании NHN. — Обе женщины остановились. — Самое лучшее решение в этой ситуации — уехать подальше от этого места. Пожалуйста, подойдите ко мне, Такада-сан. — Я знал, что Халл готова сотрудничать со мной, но она слишком долго думала. Еще несколько драгоценных секунд — и кто-нибудь из настоящих телохранителей заметит нас. — Скорее! — крикнул я. — Всё в порядке, — успокоила Такаду Халл, ведя ее к моему мотоциклу, — пожалуйста, садитесь на мотоцикл и уезжайте как можно быстрее. Она помогла японке сесть на сиденье позади меня, и та обхватила меня за талию. Мы с Халл обменялись многозначительными взглядами. В тот момент, когда Такада оказалась за моей спиной, я услышал, как блондинка отдает приказ остальной охране по телефону. Я выехал со стоянки в сопровождении черных автомобилей — телохранители должны были ехать со мной, пока Такада не окажется в безопасности. В зеркале заднего вида я видел, как они переговариваются друг с другом через микрофоны, но не мог слышать, что они говорят. Они продолжали следовать за мной, и я увидел переулок, в который можно было свернуть. Я нажал на газ и резко повернул на узкую улочку. Позади меня раздался визг тормозов и хлопанье дверей — охранники вышли из машин и кричали, чтобы я остановился, однако стрелять не стали, рискуя попасть в Такаду. Как только я от них оторвался, я достал из кармана комбинезона наручники с цепью и застегнул один из них на своем запястье. Другой я защелкнул на маленькой руке, которой японка держалась за меня, и она вздрогнула от неожиданности. — Ты... ты? — воскликнула она. Такада бессильно дернула рукой. Она знала, кто я такой. Кира описал ей меня и мои методы, как я и думал. Но эта женщина непосредственно была связана с Кирой, так что если бы я не сделал этот ход, Кира бы победил. Я не мог этого допустить. Если бы Такада оказалась у меня, Кира был бы в растерянности, а Ниа смог бы сделать следующий шаг, как и я. А моим следующим шагом было испытание, жизненно важное. Я проехал несколько кварталов в противоположном от NHN направлении, прямо до переулка возле нашей квартиры. Рампа грузовика была заранее открыта, и я въехал внутрь на мотоцикле, приказал Такаде слезть и закрыл дверь изнутри. Вот оно, испытание. Такада узнала меня, так что было бессмысленно скрывать лицо. Если мой план удался, ее взгляд на меня не изменит ничего. Если я ошибся, значит, я неудачник и умру сегодня вечером. Всё или ничего. Других вариантов не было. Либо я перехитрил Киру, либо эта безмозглая преданная женщина убьет меня, используя кусочек от Тетради смерти. Это была самая большая авантюра, на которую я когда-либо решался, но было слишком поздно останавливаться, и уж точно я не собирался сдаваться. Чтобы выиграть, я должен был пойти на это. Это была часть плана, которая изменилась, часть, о которой я не сказал Мэтту и за которую он никогда бы не простил меня. Часть, где я сознательно рискую своей жизнью, чтобы получить решающее преимущество над Кирой. Я протянул руку и снял шлем, позволив Такаде увидеть мое обожженное лицо и неровно подстриженные волосы. Она смотрела на меня со страхом, прижав сумочку к груди. Может быть, часть Тетради была именно там? Нет, Кира был слишком осторожен. Она была где-то на самой Такаде, очень близко, в месте, где никто обычно не стал бы искать. — Сними с себя всю одежду и положи ее в эту коробку, — приказал я на японском, указав на картонную коробку, которую приготовил заранее. — Ты просишь меня раздеться прямо здесь? — Скромная. Куда стыдливее, чем я мог бы сказать о Халл. — Именно. У тебя есть маячок, который передает телохранителям твое местонахождение, не так ли? Они найдут меня, если я от него не избавлюсь. У этой компании доставки есть офис неподалеку отсюда, так что я оставлю коробку там. Такада не двигалась, поэтому я расстегнул комбинезон и вытащил беретту из внутреннего кармана. Я продемонстрировал оружие, а затем взял одно из одеял, лежащих на коробках. — Поторопись, — велел я, поднимая беретту. — Не волнуйся, я дам тебе одеяло. Чертовски хлопотная женщина. Она тратила слишком много моего времени! — Хорошо... — Такада всё еще колебалась, держа сумочку в руках. Может быть, она беспокоилась об информации на ее сотовом? Это могло быть важно, но это не было моей первоочередной задачей в этот момент. — Я отдам тебе свою сумочку, телефон и вещи из карманов. Я не смогу ни с кем связаться, поэтому можно я прикроюсь одеялом перед тем, как сниму нижнее белье? Не самая смешная просьба от скромной японки, но мне было всё равно. Я собирался сказать ей "нет", однако потом передумал. Какое место лучшее для того, чтобы спрятать кусочек Тетради? Я должен был позволить ей думать, что она выиграет, я должен был заставить ее действовать так, как я хотел, поэтому я бросил ей одеяло и сказал: — Хорошо! Но поторопись! Такада отвернулась от меня, пока поочередно снимала куртку, сапоги, юбку, блузку и колготки. Затем она обернула одеяло вокруг себя, чтобы снять нижнее белье. Я притворился, что не смотрю на нее, и, сняв с себя комбинезон, бросил его на мотоцикл. Затем я достал униформу с логотипом фирмы "Транспорт! Инк." и надел ее поверх моей одежды. Я повернулся к Такаде, когда она положила в коробку свои трусики и, закутавшись в одеяло, сжалась в углу контейнера. Я поводил перед ней металлоискателем и не услышал никакого сигнала. — Хорошо. — Я запечатал коробку с ее вещами клейкой лентой, взял ее и поправил униформу. — Тебе придется остаться здесь на какое-то время. И я не хочу услышать твои крики, поняла? Я выбрался из грузовика, запер дверь снаружи и сел за руль. Доехав до одного из отделов "Транспорт! Инк.", я припарковался там. Стараясь не светить лицо и наклонив голову, я перетащил коробку в открытый контейнер одного из грузовиков доставки. Затем вернулся в кабину своего грузовика и выехал на улицу, сняв фирменную рубашку и бейсболку. Я ехал с потоком машин, следующих из Нагано на открытое шоссе. Когда мы проехали несколько миль, я проверил оранжевый телефон, но Мэтт всё еще не звонил. Прошло уже около часа. Я думал, что он доберется до нашего первого контрольного пункта и позвонит. Должно быть, всё пошло наперекосяк с телохранителями Такады. Я подождал еще полчаса, но больше ждать не смог. Включив телевизор на приборной панели грузовика, я почувствовал, как свело мой живот. Найдя канал местных новостей, я прибавил громкость. Мои зубы непроизвольно сжались, когда я увидел на экране Камаро Мэтта, весь изрешеченный пулевыми отверстиями. Нет! — ...был, по-видимому, противником Киры, замышляющим убить любимую всеми телеведущую NHN Такаду Киеми. После нападения на нее и последующей попытки скрыться телохранители Такады остановили террориста и приказали сдаться. Он не подчинился и достал оружие. И заплатил цену за то, что бросил вызов господину Кире. Человека, который был убит, до сих пор не опознали...", — сообщил ведущий. Они не показали тело, но каждый дюйм его искореженной машины был прошит пулями, а все стекла были разбиты. Он действительно..? Но ведь я дал ему четкие инструкции и был уверен, что он предпримет меры, если всё пойдет жестко. Они не должны были..! Он не должен был угрожать им, идиот! Мэтт, я никогда не думал, что тебя убьют! Я сжал пальцами руль и сосредоточил внезапно ухудшившееся зрение на дороге. Я говорил ему, что он может умереть, чтобы заставить его уйти, но такая вероятность была небольшой. Прости меня... Всё вышло совсем не так. Теперь он был мертв? Я опустил голову. Если это так, то возможно, что скоро я последую за тобой, Мэтт... Я притворился, будто слушаю новости, и заглянул в зеркало заднего вида, глядя на Такаду, стоящую в задней части грузовика. Почему она стояла, если мы двигались так быстро? Она собиралась убить меня? Нет, конечно, ведь она была достаточно умна, чтобы подождать, пока я остановлю грузовик, иначе она убьет нас обоих. Хотя, может, она была настолько отчаянной в своем служении Кире? Нет, из того, что говорила мне Халл, можно было решить, что японка была очень влюблена в Ягами Лайта и хотела быть с ним рядом. Она бы не пожертвовала своей жизнью в такой момент, особенно когда знала про мой пистолет. Я просто должен ехать дальше несмотря ни на что. Я должен это сделать. Если не сделаю… Но какое это имеет значение, если Мэтт мертв? Я всегда был готов поставить свою жизнь на кон и до недавнего времени был готов пожертвовать и им. Но теперь, если он мертв, мог ли я назвать это победой, если мой план сработает? Даже если Ниа опустит голову и признается в своем поражении, а Кира упадет на пол и станет облизывать мои сапоги, стоит ли быть номером Один без него? Мой единственный друг, единственный среди всего человечества. Моя единственная постоянная, моя единственная истина. Без него я теперь считался живым? Почему я думал о таких вещах, когда мой окончательный триумф был так близок? Почему я сожалел о том, что сделал, чувствовал горечь? Я хотел совсем чего-то другого? Но не слишком ли поздно? Я ехал по сельской местности Каруидзава. Поездка должна была занять еще пару часов минимум, и на часах было почти 14:00 к тому времени, как я остановил грузовик возле руин христианской церкви, в которой я планировал спрятаться. Припарковавшись, я отключил двигатель. Именно здесь я планировал держать Такаду в заложниках, вмешавшись в планы Киры и Ниа и доставая из нее всю информацию. Если бы всё шло так, как я хотел. Я выключил новости и снова проверил свой телефон. Ни одного входящего не было, и я заметил движение в зеркале. Такада быстро отошла от окна, через которое я наблюдал за ней, и стала что-то делать. Я включил маленький экран возле руля, который был соединен с камерой наблюдения, расположенной в контейнере грузовика. Изображение было черно-белое и нечеткое, но я разглядел Такаду, сидевшую на полу и что-то держащую в руках. Сложенный лист бумаги и маленький кусочек карандаша. Она это делала. Прямо сейчас. Писала на этом куске страницы. Она писала мое имя в Тетради смерти! Михаэль Кель. Эти одиннадцать букв, выстроенных в ряд, должны были решить мою судьбу. Бесполезное имя, данное мне кем-то, кого я не мог вспомнить, и которым я никогда не пользовался с тех пор, как мне исполнилось семь. Почему что-то настолько незначительное, что-то, что никак меня не определяло, было способно убить меня? Прошло тридцать пять секунд после того, как ее руки перестали двигаться, и теперь настало мое время. Сердце сильно стучало у меня в груди, и я не мог сказать, было ли это предчувствием, страхом или силой шинигами. Если я ошибся, если я просчитался, то у меня осталось всего пять секунд. Пять секунд, чтобы жить. Я снова проверил сотовый. Ничего. Я положил телефон на приборную панель, чтобы видеть время. Три секунды. У меня свело дыхание, и холодный пот выступил по всему телу. Я крепче стиснул руль липкими руками. Я дрожал как ребенок. Мое сердце билось так сильно, что в последний момент я подумал, что оно вот-вот разорвется. Резкий мучительный удар сдавил мою грудь. Мэтт! Когда я открыл глаза, то увидел солнечный свет, падающий сквозь листья высокого дерева. Я прищурил глаза и понял, что лежу на спине в траве. Подняв руку к лицу и дотронувшись до той части, где был ожог, я почувствовал, что моя кожа гладкая и мягкая. Что это? Я сел, обхватив лицо обеими руками, но шрам исчез, как будто его никогда не было. Что случилось, черт возьми? Потом я взглянул на свои руки. Пальцы были меньше, чем обычно, а руки торчали из рукавов черной хлопчатобумажной рубашки. Я опустил взгляд и увидел черные джинсы. Мои ноги были босы. Потерев кулаком глаза, я увидел большое кирпичное здание, которое сразу узнал, вокруг меня раздавались крики бегающих детей всех возрастов. Дом Вамми. Затем я услышал знакомый быстрый стук и тревожный писк. Мэтт сидел рядом со мной, спиной опираясь на ствол дерева, и на его коленях располагался Gameboy. На нем были мешковатые джинсы и полосатая футболка с капюшоном. Он был босиком, как я, и, конечно, в своих очках, только они были намного больше, чем обычно. Они закрывали половину его лица, и рыжие волосы, перетянутые резинкой, были короткими и грязными. Веснушки были больше, они покрывали всё лицо и шею. Это было невозможно, но ему снова было семь лет. — Мэтт? — позвал я и обнаружил, что мой голос был выше. Мне пришлось откашляться. — Мэтт? — Ненормально высокий голос очень напрягал. — Ммм? — отозвался он, не отрывая взгляда от маленького экрана. Это невозможно! Я подполз к нему на четвереньках и схватил за плечи, дергая к себе. — Эй! — возмутился Мэтт. Его голос был высоким и детским, как и мой. Я увидел свое отражение в его очках, и у меня отвисла челюсть. Мое лицо было маленьким, щеки — круглыми, а волосы — аккуратно подстриженными и слегка вьющимися на концах. Боже мой, мне снова было семь! — В чем проблема? — спросил Мэтт, уставившись на меня. — Я же ничего не сделал... Я отпустил его и сел в траву. Он опустил Gameboy и смотрел на меня через свои большие оранжевые стекла. — Что случилось, Мэл? — Я обхватил руками голову и покачал ей. Разве я не находился в другом месте? Разве я не делал что-то важное? Почему я не мог этого вспомнить? — Эй, ты в порядке? Ты не ударил меня за то, что я назвал тебя Мэл. — Мэтт, как давно я здесь? — Аа? С начала полуденного перерыва. Ты всегда тащишь меня сюда. — Где я был до этого? — На обеде. Я снова покачал головой. — Такое чувство, что я был где-то еще, далеко отсюда. — Ну, ты же уснул, — заметил он и, снова облокотившись на дерево, стал играть в свою игру. — Значит, это был сон? — спросил я, разворачиваясь к нему. — Думаю, да. — И я был здесь с тобой всё это время? — Да. Как и каждый день, — его большие пальцы стучали по кнопкам. Мы вернулись в тот период, когда были неразлучны, беззаботны и равнодушны к прошлому и будущему. Я чувствовал, что сейчас всё было так, как и должно было быть. Я никогда не понимал, как чувствовал себя, пока находился здесь. Почему бы и нет? Я наблюдал, как Мэтт играл: кончик его языка упирался в уголок рта, между пальцами попала трава, но он не замечал ее, потому что сконцентрировался на игре. Внезапно я почувствовал огромное облегчение, увидев его рядом с собой, в пределах досягаемости моей руки, таким молодым и полным жизни. Но почему? Я наклонился и обнял Мэтта за шею, притягивая его к себе. Он вздрогнул от шока и швырнул Gameboy на землю. — Что ты делаешь, Мелло? — Заткнись, — попросил я. Я обнимал его маленькое тощее тело и не хотел отпускать. — Просто заткнись, Мэтт... Он медленно поднял руки и обнял меня в ответ. — Всё в порядке, Мелло, — как обычно сказал он. — Всё будет хорошо… Я испугался, обнаружив, что лежу грудью на руле. Все мои мышцы болели, как будто меня придавило тысячей фунтов, розарий качался у меня на шее. Где я только что был? Это был сон? Я посмотрел на приборную панель, и мои глаза расширились, когда я вспомнил всё. Мое сердце мучительно пульсировало. Но оно всё еще пульсировало. Я не был мертв. Такада не написала мое имя? Я взглянул на монитор широко раскрытыми влажными глазами. Всё мое тело было холодным, меня покалывало болезненными иглами. Было трудно дышать. Такада сжала бумажку в руке и пошатнулась, стоя на ногах. Она повернулась, чтобы посмотреть в окошко, соединявшее кабину и контейнер, и я замер, притворяясь мертвым. Она ахнула вслух, а затем разрыдалась и засмеялась одновременно. — Я сделала это, — прошептала она. — Я сделала это, Лайт! О, боже... — Она плакала и смеялась, вытирая лицо и опускаясь обратно на пол. Иисусе, мой план сработал! Имя, даваемое при рождении, никак не определяло человека! Я победил силу Киры, манипулируя самой основой ее структуры! Моя гипотеза была доказана! Благодаря тому, что Мэтт разработал программу, чтобы изменить мое имя под каждой известной системой правительства или религиозной доктриной, я избежал сердечного приступа от Тетради смерти. Была боль от близости смерти, и агония всё еще прошивала мое тело, однако я выжил несмотря на то, что мое имя было написано в Тетради! Тот сон... был ли я мертв? Может, Тетрадь частично достала меня, остановив мое сердце на несколько секунд — только для того, чтобы оставить его в покое, так как она не имела власти надо мной? Мой Бог, я был здесь, я вернулся. Я сделал это! Такада несколько минут успокаивалась, вытирая глаза и нос. Она всё еще держала листок бумаги в руке, но теперь она искала что-то внутри грузовика. Я внимательно наблюдал за ней, стараясь не двигаться, пока она обыскивала сумку мотоцикла. Она взяла гаечный ключ и швырнула в стекло, ведущее в кабину. Ей понадобилось три попытки, чтобы его разбить, и тогда она начала убирать осколки стекла, расчищая себе путь. После этого она заглянула внутрь кабины и посмотрела на меня. Удовлетворившись увиденным, Такада сделала усилие, встав на цыпочки, и попыталась достать мой телефон. Она закусила губу, потянувшись вперед, но смогла дотронуться до телефона только кончиками пальцев. Тогда она подвинула его гаечным ключом ближе к себе и смогла наконец достать. Такада очень торопилась, поэтому порезала руку стеклом, когда выбиралась обратно. Она вскрикнула от боли, затем села и поспешно набрала чей-то номер. Мы ждали, пока на том конце не ответили на звонок. — Лайт, это я... — сказала она. Японка замолчала на несколько минут, слушая, а потом ответила: — Снаружи охранник, и я звоню тебе втайне от него. Я звоню с другого сотового, который спрятала у себя. Лайт, помоги мне. — Это была очевидная ложь, сказанная, чтобы обмануть Киру. Она снова замолчала, потом продолжила: — Такада Киёми, родилась 12 июля 1985 года, работаю телеведущей на NHN и каждый день веду новости в девять часов, выступая в качестве пресс-секретаря Киры. — Она слушала некоторое время. — Я знаю. — Ее трясло. — Да. И я сделала так, как ты мне сказал... Как я и думал, Кира заранее проинструктировал, что именно ей делать в подобной ситуации. Он, вероятно, описал мое лицо и каждую деталь, которую нашел обо мне, а затем заставил Такаду запомнить мое имя и спрятать страницу Тетради в ее бюстгалтере. Всё именно так, как я думал! — Я не знаю, где. Я была заперта внутри грузовика. И еще в нем есть мотоцикл. Я видела дорожный знак с надписью "Нагано", когда мы выехали на шоссе. Сейчас я всё еще в грузовике, в контейнере, но здесь есть небольшое окно, и я вижу, что он припаркован в каком-то здании. — Она шмыгнула носом и вытерла лицо. — Да. Он заставил меня раздеться полностью, но я не сопротивлялась и сделала именно так, как ты сказал, думая лишь о том, чтобы выжить. И я позвонила тебе, как только получила такую возможность. — Она тихо плакала несколько секунд. — Да. Я останусь на месте и не буду делать ничего, как ты и сказал. Она ахнула и изобразила ужас. — Охранник возвращается, мне нужно повесить трубку. — Такада отдышалась и начала набирать другой номер. — Это я. Пришли мне как можно больше имен тех, кто должен быть привлечен к ответственности. — Она дала собеседнику адрес своей электронной почты и после этого завершила разговор. Следующие несколько минут она просто рыдала, потом стала что-то печатать на телефоне. Я предположил, что она проверяла электронную почту. Через пару минут она снова стала всхлипывать, забыв про Тетрадь и преступников. Это показалось мне идеальным моментом, чтобы выскользнуть из кабины и застать ее врасплох. На этот раз я свяжу ее руки и ноги и продолжу придерживаться плана. Но вдруг Такада замерла, закинув голову назад и глядя вверх, как будто прямо в камеру. Ее глаза были большими и пустыми. Не сказав ни слова, она встала, позволяя странице Тетради упасть на пол контейнера. Я наблюдал за ней в недоумении, задаваясь вопросом, что на нее нашло. Она подошла к окну, и мне снова пришлось опустить голову и не двигаться. Такада снова потянулась к окну, не стараясь и не напрягаясь, и ее руки порезались об осколки стекла. Она вылезла по самые плечи, чтобы взять прикуриватель с приборной панели. Какого черта? Она вернулась в контейнер и открутила на мотоцикле колпачок, закрывающий бензобак. Тогда она опрокинула байк, и бензин начал выливаться на пол к ее ногам. Она вернулась к окну и взяла зажигалку. Подожгла страницу Тетради смерти и уставилась в стену. Иисусе! Я распахнул дверь кабины и выскочил из грузовика. Мне пришлось перепрыгнуть через старую мебель и обломки здания, и я отбежал от часовни, как только оказался за пределами развалин. Издалека я наблюдал, как пламя ворвалось в кабину грузовика, а затем в контейнере взорвался мотоцикл. Вскоре пламя добралось до бензобака грузовика, и он тоже взорвался, выстрелив струей огня в потолок, и оттуда огонь быстро перешел на сухие и ветхие деревянные балки крыши часовни. Пожар быстро пожирал всё здание. Само собой, всё это устроил Кира! Теперь, когда Такада выполнила свое предназначение и убила меня, она больше не была полезна ему живой. Он манипулировал ей, а потом использовал Тетрадь смерти, чтобы контролировать ее. Ее самоубийственные действия были не ее, а его, написанные его собственной рукой. Это означало, что он и остальные последователи Киры выехали сюда. Они будут здесь через нескольких часов, так что я должен был что-нибудь сделать. Если они придут сюда и обнаружат, что моего трупа нет, Кира начнет меня искать. Я должен ждать здесь и устроить ему засаду? Нет, прибудет полиция и пожарные вместе с телохранителями Такады и, возможно, СПК. Мой первоначальный план больше не был полезен. Что делать теперь? Мою грудь пронзила резкая мучительная боль, настолько неожиданная, что я закричал. Что за..? Сила Тетради всё еще пыталась убить меня? Насчет этого не было никаких правил, я помнил это. Значит, я нашел такую лазейку, что даже Шинигами ее не учли? А если я изменил один из их законов только для того, чтобы он не был нарушен? Я нашел способ обойти систему Богов смерти, но даже в этом случае я не мог недооценивать их силу. Я мог бы застрять в пограничном состоянии между жизнью и смертью, всегда в одном вдохе от сердечного приступа? Это была моя расплата за нарушение правил Тетради? Боль исчезла, и я потер грудь, совершенно сбитый с толку, но готовый это принять. Я выжил, это было главное. — Эй, что случилось? — услышал я чей-то крик. Я обернулся и увидел молодого парня, который остановил свой мотоцикл у обочины и шел ко мне. — Вы в порядке? Я подождал, когда он подойдет ближе, и тогда достал беретту, направив ствол ему в голову. — Что вы делаете? Постойте! — Замолчи и подними руки, — приказал я. — Хорошо! Только не убивайте меня! Он подчинился, и я тут ударил его по голове рукояткой пистолета. Когда он рухнул на землю, я огляделся, но не увидел никого. Я подумал, что его невезение — и одновременно моя удача — было в том, что он решил проехать мимо. Я оттащил его поближе к часовне и раздел. Затем разделся сам и кое-как натянул свою одежду на него, а сам оделся в его тряпки. Пришлось взвалить его на себя и отнести к пылающей церкви. Кинув бессознательное тело в огонь, я закатил туда и его мотоцикл, а потом зашагал прочь из этого места, оглянувшись на церковь лишь однажды — виднелся только крест на высоком шпиле, остальное было охвачено огнем. Это могло сработать. Единственное, что они знали обо мне, это мой рост и телосложение. Не было никаких моих медицинских или стоматологических записей, а пожар был слишком сильным, чтобы его можно было быстро потушить. Тело этого парня сгорит в неопознаваемый труп вплоть до костей, а детективы, Кира и Ниа предположат, что это я, и будут удовлетворены. Тогда я бы исчез с лица земли без следа. В конце концов, я ведь действительно умер сегодня. Я пробежал через поле и попал в небольшой лес, желая как можно быстрее отдалиться от часовни. Я бежал и бежал, не останавливаясь, пока не добрался до шоссе на другой стороне леса. Вдоль него я увидел несколько домов и больше ничего. Я достал свой второй телефон и вызвал такси. Стараясь не показывать водителю лица, нагнув голову и подняв воротник куртки, я назвал ему адрес нашей квартиры. Когда мы добрались до города, таксист высадил меня в переулке. Я расплатился деньгами, взятыми из бумажника сгоревшего парня, и поднялся в квартиру, но Мэтта там не было. Тогда мне пришлось пойти в гараж, где стоял еще один мой мотоцикл, и я еще раз позвонил Мэтту. В трубке снова и снова раздавались гудки. Может быть, он действительно был убит? Или, может быть, он был схвачен телохранителями Такады, чего я первоначально боялся, и поэтому не смог ответить на звонок? Что мне делать, если это так? Можно ли его найти? Можно ли его спасти? Я покачал головой и надел шлем, затем выехал из гаража и вернулся через весь город на улицу, где его поймали. Я держался на безопасном расстоянии и достал маленький бинокль из сумки байка. Место происшествия было огорожено желтой лентой, несколько полицейских и пожарных стояли недалеко от большого обугленного автомобильного обломка. Повсюду валялись куски Камаро, здесь же были и человеческие останки, почерневшие и неузнаваемые, и пара целых трупов. Также я увидел несколько пистолетов посреди обломков автомобиля. Куски двигателя и ярко-красный металл валялись где попало, и их до сих пор не собрали. Это значило, что Мэтт смог взорвать машину, как я ему велел. Он был жив! В новостях, скорее всего, придумали историю о том, что его застрелили, чтобы скрыть тот факт, что он сбежал. Я почувствовал улыбку на лице, но она почти тут же исчезла. Тогда почему он не связался со мной? Разве он не мог уйти от них в суматохе? Я сказал ему, что если они загонят его в угол, он должен сдаться и не оказывать сопротивления. Если бы у него появилась возможность снова выстрелить из дымовой пушки, он должен был сделать это и попытаться сбежать под прикрытием завесы, но если нет, то должен был ждать, пока не будет в безопасности. Еще был детонатор, который мог взорвать четыре фунта C4 в багажнике и уничтожить Камаро, давая ему шанс сбежать. Машина была взорвана вместе с несколькими телохранителями Такады, так где, блядь, был Мэтт? Я стал ездить по переулкам, кружил вокруг места преступления в нетерпении. Они всё равно поймали его, и сейчас он был у них в качестве заложника? Или... Я покачал головой, не желая думать об этом, не желая верить в это. Но вдруг Мэтт взорвал себя вместе с машиной, решил пожертвовать собой, чтобы Кира не мог использовать его? Я бы не бросил его, этого самоуверенного ублюдка. Неисправимый сукин сын! Если он нажал детонатор, чтобы не дать Кире добраться до меня... Как раз в тот момент, когда я сбавил скорость, собираясь повернуть на перекрестке и обещая себе, что никогда не смогу простить Мэтта, телефон в кармане завибрировал. Я остановился, заглушил двигатель и снял шлем, чтобы ответить на звонок. — Мэтт? — крикнул я в трубку. Ответа не было. — Мэтт, ты там? Мэтт, почему ты не позвонил мне? — Мелло... — хрипло раздалось мне в ухо. Его голос был ужасно слабым и измученным. — Я пытался... Они забрали... мой телефон. Пришлось уйти и... найти другой... — он начал кашлять. — Где ты находишься? — Где ты сказал мне... быть. — снова раздался сильный кашель. — Первоначальный вариант? — Он не ответил. Я начинал беспокоиться. — Мэтт, ответь мне! — Да... Я больше не могу... идти, так что... — он резко замолчал, потому что начал задыхаться, потом снова закашлялся. — Мэтт? — Молчание. Я даже не слышал его дыхание. — Мэтт? — Послышался слабый стук, а потом всё затихло. Линия была мертвой. — Черт! — Я бросил свой шлем на землю и убрал телефон в карман, поворачивая ключ в замке зажигания. Смеркалось. Надо было торопиться к месту встречи в переулке за старым магазином на другом конце города, рядом с одним из неблагополучных районов. Это было всего в семи кварталах от квартиры. Черт побери, я был так близко и понятия не имел ни о чем! Я свернул за угол, оглядываясь вокруг, мой разум был затуманен. Я не мог сосредоточиться. Мэтта не было в начале переулка, и мне пришлось ехать дальше, пока я не свернул еще раз и не увидел его. Я остановил байк, слез с него и быстро подошел к Мэтту. — Эй! — позвал я, чувствуя огромное облегчение. Мэтт стоял, привалившись к стене и держась за нее обеими руками. Телефон валялся рядом на земле. Его голова была опущена на грудь, а ноги дрожали. Когда я подошел ближе, то увидел, что его джинсы темнее, чем я их помнил, и он, должно быть, переоделся в красный свитер. Мне потребовалась еще одна секунда, чтобы понять, что его одежда была пропитана кровью. — Иисусе! — я едва мог говорить от ужаса. Я кинулся к нему. — Мэтт! Он чуть поднял голову и приоткрыл рот, увидев меня. — Мелло... Он упал прежде, чем я до него добрался, и его пальцы скользнули по моему розарию. Когда он упал на колени, тонкая цепочка порвалась, и бусинки рассыпались по окровавленному бетону. Я опустился на колени и подхватил Мэтта, выпустив из пальцев распятие, и оно упало на землю. — Эй? — Я изо всех сил пытался перевернуть его на спину, чтобы осмотреть раны. Было слишком много крови, чтобы можно было что-то сказать. Вся его одежда была в ней. Рубашка когда-то была в белые полоски, но теперь... — Мэтт, ты должен сохранять спокойствие, ладно? — зло крикнул я, пытаясь сосредоточиться на собственном голосе. В переулке было уже довольно темно, уличные фонари светили тускло, но даже такой слабый свет мог помочь. Жилетка была удивительно чистой. Я расстегнул все застежки на ней и, распахнув, увидел, что Мэтт надел под нее пуленепробиваемый жилет. Боже всемогущий, на его кевларовой поверхности виднелись десятки вмятин от пуль в районе груди и живота! — Боже, — непроизвольно вырвалось у меня. Где он взял бронежилет? И когда? Черт, теперь это не имело значения, потому что остальная часть его тела была не защищена. Выстрелы прошили обе его руки, на бедрах была пара и одна пуля задела шею. Другая чиркнула по лицу, задев скулу и разбив левую линзу очков, отчего и там всё было залито кровью. Боже, сколько людей стреляло в него так хладнокровно, прямо на улице? Я насчитал, по крайней мере, два десятка отверстий, не считая многочисленных следов на бронежилете. Они должны были быть полными отморозками... Боже мой, они были животными. Маньяками. Я знал, что это может произойти. Я знал, что фанаты Киры всё больше и больше деградируют в анархию, в тотальный фанатизм. Почему я обманывал себя, думая, что они возьмут Мэтта в заложники? Вот почему я приказал ему остаться в квартире. Почему он не послушался меня? Я должен был вырубить его тогда и привязать лицом к кровати, чтобы он не мог пошевелить и пальцем. Черт его побери! — Черт! — прошипел я вслух. — Мелло... — простонал Мэтт. — Заткнись, ладно? Не разговаривай! Я снял его сломанные очки, чтобы они не мешали глазам, и автоматически положил их в карман. Пуля задела висок, и кровь натекла и засохла у него в волосах. — О боже, — пробормотал я как идиот. — Мэл! — звук его голоса тут же перешел в кашель, и кровь закапала у него изо рта. — Мэтт, что? У него не были задеты жизненно важные органы, тогда почему кровь бежала изо рта? Лицо Мэтта поморщилось от боли, и я сжал зубы. У него была кровь в легких! Неудивительно, что он изо всех сил пытался дышать и говорить. Я хотел поднять его, чтобы так было проще дышать, но он странно посмотрел на меня, как будто никогда раньше не видел. Как будто мы вернулись туда, в первый день нашей встречи. Его полуприкрытые глаза были удивленными и яркими. Этот сон... Освещенное солнцем место, в которое я ненадолго попал. Теперь я понял, что мое сердце остановилось тогда, и на мгновение я действительно был в другом мире — рай это был или ад или что-то еще, я никогда не узнаю. Кто-то решил, что я заслуживаю именно этого после смерти, и теперь всё не имеет значения. — Мэтт. — Эй, — выдохнул он, и на его губах выступила кровавая пена. — У тебя... голубые глаза... — он снова закашлялся. Его грудь с трудом поднималась вверх и вниз каждый раз, когда он делал вдохи и выдохи. — Никогда раньше особо не замечал... Мэтт коротко вздохнул, запрокинув голову. Неожиданно его тело обмякло в моих руках. Он перестал подавать признаки жизни, его голова коснулась моего обожженного плеча. — Мэтт? — позвал я его и потряс. — Мэтт! Он не отвечал, не двигался, не дышал. Его глаза были закрыты, это бесило меня. Я ударил его несколько раз, но Мэтт никак не реагировал. Тогда я положил его на землю и нащупал пульс. Сердце билось слабо, просто он больше не дышал. Его лицо стало бледнеть из-за нехватки воздуха. Мэтт задыхался прямо у меня на руках. — Нет, ублюдок, нет! Я достал свой нож и начал резать ремни бронежилета. Сняв его, я принялся за свитер. У меня не было времени пялиться на кучу ужасных фиолетовых и зеленых синяков, покрывающих его тело. Бронь остановила большинство пуль, но некоторым удалось пробить его и задеть легкие. Я положил свои руки на грудь Мэтта чуть выше солнечного сплетения и сильно надавил пять раз подряд. — Ты не умрешь здесь, черт побери! — воскликнул я. — Не после всей этой херни! Не после того, как ты, блядь, не послушал меня и оказался здесь! Тупой идиот! Ты всегда был идиотом! Не могу поверить, что ты был номером Три! Нихуя не правдоподобно! Я зажал ему нос двумя пальцами и выдохнул в его рот. Я повторил так несколько раз, вдыхая всё больше воздуха каждый раз, но это не срабатывало. — О боже, — прошептал я. — Господи, не надо… Я продолжил делать искусственное дыхание, и тогда Мэтт резко вздохнул, напугав меня. Из его рта снова пошла кровь. — Мэтт! Я посадил его и немного наклонил вперед, чтобы ему было проще дышать и кровь не забивала легкие. Прошло несколько минут, прежде чем он снова мог дышать, и я усадил его обратно, придерживая обеими руками. — Мелло? — пробормотал он. — Мэтт! Я снова почувствовал боль в груди, и это заставило меня застонать и скорчиться. Приступ сильного жжения сдавил грудную клетку на несколько секунд, а потом затих. Это был постоянный побочный эффект? Если я когда-нибудь изменю свое имя по какой-либо причине, то тут же сдохну, потому что мои сорок секунд уже истекли? Боже мой, что за дерьмо? — Эй, — слабо позвал Мэтт. Я посмотрел на него и спросил: — Ты можешь нормально дышать? — Да, наверное... — Как чувствуешь себя? — допытывался я. — Чувствую себя расстрелянным, — ответил он. — Еще этот вкус крови… Я выдохнул с громадным облегчением и поднял руку, чтобы вытереть со лба пот, лившийся с меня ведрами. — Матерь Божья... Ты — глупый ублюдок! Я думал, что... — Мэтт моргнул, непонимающе глядя на меня. Его левый глаз был весь в засохшей крови. — Скажи мне, где болит больше всего, — сказал я. — Ээ... По-моему, везде. Но нос вроде в порядке. Я покачал головой и недоверчиво усмехнулся. — Ты прошел достаточно далеко, так что ноги не сломаны. Что насчет рук? — В левой я держал пушку и когда ушел оттуда, не мог ей пользоваться. Я взглянул на его левую руку, в которой было куда больше пулевых ранений, чем в правой. Протянув руку, я осторожно коснулся его бицепса, немного сжал. Мэтт вскрикнул от боли и стиснул зубы, красные от крови. Я нахмурился. Его рука была сломана, но я понятия не имел, насколько это может быть плохо. — Я должен вытащить тебя отсюда, чтобы заштопать, — сказал я, пытаясь успокоить нас обоих. — Надо найти место, куда тебя отвезти. Безопасное место. Но куда именно? В мире, где правил Кира, не было безопасного места. Я отказался от своего плана. Я отказался от своей цели. И теперь я проиграл. Мне некуда было идти. У меня ничего не было. Я покачал головой. Нет, прямо в эту секунду ничего из этого больше не имело значения. После всего, в чем я себе клялся, всего, за что я боролся, всего, чем я жертвовал... Я поспешно огляделся. — Я сейчас вернусь, — сказал я и, усадив Мэтта у стены, пробежался по темному переулку. Вскоре я нашел низкий балкон, где кто-то сушил белье. Я прыгнул, ухватился за перила, подтянулся на руках и сдернул как можно больше вещей. Потом побежал обратно и опустился возле Мэтта на колени. У меня было две наволочки и полотенце, которое было как раз кстати. Я порезал всё белье на ленты, затем надрезал рукава мэттового свитера. — Всё, что я могу сделать сейчас, это перевязать тебя, — сообщил я. — Я не могу вытащить пули, потому что тогда кровь потечет сильнее. Я обернул все раны на его руках и ногах полосками хлопчатобумажной ткани и завязал как можно туже, чтобы замедлить кровотечение. Раны на шее и голове были меньше и не представляли опасности. Я также сделал повязку для его левой руки. Это могло как-то помочь, но ненадолго. Нужно было сделать рентген руки и наложить на нее гипс, и если у Мэтта были задеты артерии, я должен был наложить на них швы или прижечь. Я запустил окровавленные руки в свои волосы и помотал головой, пытаясь придумать решение. Почему мой мозг был так неэффективен сейчас? Боль в груди вернулась, скрутив меня на полминуты, и снова исчезла. Дерьмо! По крайней мере, приступы накатывали в период волнения или напряжения. Или просто с какой-то определенной периодичностью? Я должен был справиться с этим, так как решил, что буду жить. — Эй, — позвал меня Мэтт. Мне пришлось наклониться к нему, чтобы услышать. — Ты в порядке? Я громко засмеялся. — Я? Разве я не выгляжу отлично? Как насчет тебя? — Да, — отозвался он. — Эти японцы окружили меня. Я сделал вид, что сдаюсь, чтобы выпустить еще одну дымовую шашку, но как только я вышел из машины, они стали стрелять в меня. Все они. Блядь, они стреляли, пока не закончились патроны... — Я знаю, но сейчас это неважно. Тебе нужно перестать говорить. — Я притворился, будто я мертв, и они подошли, чтобы обыскать меня, — продолжал Мэтт, игнорируя мои слова. — Они вытащили всё из моих карманов, но я спрятал детонатор за поясом джинс. Они оставили меня лежать на тротуаре, чтобы обыскать машину, и тогда я нажал на кнопку детонатора, и всё взорвалось. Меня закрывала одна из их машин, и меня не задело. — Мэтт, всё в порядке. Ты хорошо справился, — сказал я. — Но я немного изменил твой план, — пробормотал он. — Что? — спросил я, всё еще держа его за плечи. Мэтт истекал кровью всё это время — уже медленнее, но всё-таки истекал. Прошло несколько часов, а он прошел весь этот путь, просто чтобы выполнить мои приказы, пытаясь остаться в сознании, сохраняя достаточно сил для того, чтобы найти другой телефон и позвонить мне. Я должен был вытащить его отсюда, так почему бы нам не переехать? — Я убил кого-то, — хрипло сказал он. — Знаю, Мэтт, но ты должен был. Они пытались застрелить тебя на улице, ради всего святого! — Нет, не этих ублюдков. Я убил кого-то перед этим. — О чем ты? — Убил какого-то парня, которого я встретил по дороге к зданию NHN. Я убил его и положил в багажник, прямо поверх взрывчатки, и он взорвался вместе с машиной... До этого я заказал бронежилет у твоего картеля, и они мне его прислали еще давно. Я не стал говорить тебе об этом, решил, пусть он будет на всякий случай... А вертолетам теленовостей было плохо видно, что там происходило. Всё, что они увидели, это взрыв, я оставался вне поля их зрения… — Ты имеешь в виду… — Тот парень был первым человеком, которого я убил в своей жизни. И я совершил это собственными руками. Как насчет такого? Я недоверчиво смотрел на него, мои глаза были широко распахнуты. Мы оба столкнулись с одной и той же проблемой в один и тот же день, до этого никогда не советуясь по подобным поводам. Мы оба пришли к одному и тому же выводу, оба сделали один и тот же выбор в последнюю секунду. Мы оба решили умереть, чтобы мы могли жить. — Мэтт,— пробормотал я. — Ты будешь злиться, но тогда я не думал о своем будущем. Всё, о чем я думал, это что ты сделаешь что-то сумасшедшее. И если бы ты умер, я бы хотел попасть в ад вместе с тобой. Так что я убил того парня, когда он проходил мимо машины. Просто подошел и убил его, хладнокровно, ударил его по голове... — Идиот, — вздохнул я. — Да, наверное, да. — Мэтт слабо усмехнулся. — Так что случилось с той цыпочкой? — Она написала мое настоящее имя на странице из Тетради смерти, которую спрятала у себя, как я и думал, но это не убило меня. Мое предположение сработало, но потом Кира взял ее под контроль и с помощью нее сжег часовню. Я убил человека, который проезжал мимо, и бросил его тело в огонь. Они найдут то, что от него осталось, и подумают, что это я. Ниа решит, что мы оба мертвы. И к тому же я доказал, что имена — просто слова. В точности, как ты и сказал. Он улыбнулся, морщась от боли. — Да. Мне удалось улыбнуться ему в ответ. — Сможешь встать с моей помощью? Мы должны добраться до мотоцикла и выбраться отсюда. — Хорошо, — ответил он. Приложив немало усилий и перетерпев очередной приступ боли в груди, я помог ему встать на ноги. Он обхватил здоровой рукой мое плечо, и мы медленно добрели до байка. Усадив Мэтта на мотоцикл, я собрал обрывки окровавленной одежды и закинул на дно ближайшего мусорного контейнера. Я вернулся к байку и сел впереди, Мэтт обнял меня правой рукой и прижался грудью к моей спине. Я чувствовал запах крови. Нужно было как можно скорее остановить кровотечение. Сейчас это было моим главным приоритетом. После этого нам придется навсегда исчезнуть. В конце концов, мы оба были мертвы, пока Ниа и Кира продолжали так думать, и поэтому мы были в относительной безопасности. Теперь Ниа сможет осуществить свои планы, победить Киру и выиграть. Он станет новым Л, Кира будет казнен, а остальной мир никогда не узнает всей правды. При таком варианте событий я был бы отомщен, и моя месть Кире была бы осуществлена, пусть даже и не собственноручно мной. Думаю, я смогу с этим смириться. До тех пор, пока я жив. — Итак, что же в итоге? — услышал я у себя за спиной. Я вел мотоцикл со средней скоростью, чтобы Мэтта поменьше трясло. — Ничего, — сказал я. — Нас ведь не существует. — Значит, это конец? — Да. Теперь Ниа поймает Киру, станет Л и останется номером Один. Он даже не заметит, что мы исчезли. Всё кончено. — Мы живы, — заметил он. — Ну, более или менее. Вот что важно, Мелло. — Да, мы живы. В конце концов, я решил спасти свою собственную шкуру вместо того, чтобы поймать Киру. Я решил сбежать. Мне не достанется ни наград, ни утешительного приза. Я выбрал самого себя вместо этого. Что значит, что я проиграл. — Нет. — Мэтт медленно переместил здоровую руку от моей талии к моей груди и прижал свою ладонь к левой стороне, где всё еще билось мое сердце. — Это значит, что ты свободен, Мелло, — сказал он, коснувшись губами моего уха. — Мы оба. Мы стали свободными только когда умерли, а не когда были живы. Мы можем забыть всё это, и больше не будет ни Л, ни Киры, ни имен, ни этого мира. Будем только мы. Я слушал, что он говорил, глядя на дорогу перед собой, пока мы уезжали из этого города ночью, оставив всё позади: Киру, Ниа, Л и даже наши жизни, какими мы всегда знали их. Мы оба в последний момент вернулись из бездны, выбрав жизнь вместо победы. Выбрали мы сами, а не Л. Но я знал, что где бы он ни был, он не будет возражать против этого выбора. Путь впереди был неизвестный и нескончаемый. Я никогда раньше не думал о своем будущем, которое могло быть самым неожиданным, и теперь я решил, что это даже захватывающе. — Мэтт? — позвал я. — Да, босс? — отозвался он. — Что ты думаешь о возвращении в Америку и о том, чтобы начать нашу жизнь с самого начала, как будто ничего из этого никогда не происходило? — Словно момент умирающей мечты, воплощенной в жизнь. Я услышал, как Мэтт тихо засмеялся. — Звучит круто.