***
Вечером на Париж обрушился дождь. Уткнувшись лицом в колени, Ледибаг сидела под одной из многочисленных перекладин Эйфелевой башни. Сердце трусливо стучало в груди, но она старалась игнорировать его. Закрыв глаза, она вытянула руку, чтобы ощутить дождевые капли. Позади нее лежал зонт, взятый на тот случай, если дождь усилится. Не хотелось промокнуть до нитки по пути домой. Тикки, правда, заверила, что она не подхватит простуду, пока будет в костюме, но перестраховаться никогда не помешает. По крайней мере, пока она не свыклась со всеми этими геройскими штуками. День прошел как один миг. Начиная от победы над Иваном, заканчивая речью против так называемого Хищного Моля, все было как в тумане. И Коту Нуару она ничего не успела сказать. Обсуждение стратегических маневров не считается. А им многое нужно сказать друг другу, потому они и договорились здесь встретиться. И если судить по горячим заверением Кота тогда через новости, то между ними возникло явное недопонимание, которое нужно разрешить. Разрешить, если она собирается оставить серьги. И чтобы в их партнерстве была гармония, им нужно говорить друг с другом. И даже если они не могут многим поделиться друг с другом, как например настоящими именами, все равно нужно быть откровенными. Честность превыше всего. Нет, она не собиралась спускать ему его грубость, он все еще должен объясниться перед ней. Но и ей надо извиниться. Она сможет все исправить. Ледибаг убрала руку из-под дождя. Так странно — она так высоко на Эйфелевой башне, но не ощущает страха упасть. — Привет! Ледибаг едва не свалилась с перекладины от испуга, хорошо, что схватилась за нее в последний момент. Глянув через плечо, она увидела Кота Нуара, смущенно сложившего руки за спиной. — Прости, не хотел тебя пугать. Он сел рядом, она ничего не сказала. Ледибаг посмотрела на раскинувшийся под ногами городской пейзаж: опустившийся на город холодный туман вкупе с дождем и тучами напоминал ей написанные маслом пейзажи, что мать собирала пару лет назад. Где-то мигали уличные фонари в предвестии сумерек. Ее настигло острое осознание, что они с Котом здесь одни на мили вокруг. Власти закрыли башню для туристов после нападения. Они были здесь одни. Проблема была в том, что никто из них понятия не имеет, как начать разговор. Ледибаг прикусила губу, глубоко вдохнула через нос и решила действовать. Если не заговорить с Котом Нуаром сейчас, иного шанса нормально поговорить с ним не будет. — Я… — Я просто хотел… — одновременно с ней заговорил он. Похоже они оба решили сделать первый шаг, но в итоге столкнулись лбами. Это напомнило их первую встречу, но хотя бы на этот раз они стукнулись в переносном смысле. — Ты первая, прошу, — сказал Кот, жестом приглашая ее продолжить. Ледибаг покачала головой. — Нет, не надо. Тебе же есть что сказать — говори, — сказала она, надеясь, что это прозвучало не слишком обвиняюще. Кот удивленно похлопал глазами и раскрыл рот. Не часто в жизни ему давали право голоса. Его уши порозовели (настоящие, а кошачьи уныло обвисли, и нет, Ледибаг было тяжело противиться этому очаровательному виду). Он смущенно поерзал, и глядя в пол начал: — Я хотел сказать, что ты сегодня просто потрясающе справилась. То, как ты дала отпор Молю и объявила на весь Париж, что защитишь всех, было потрясающе, — он говорил настолько тихо, что его голос был едва различим за стуком капель. Кот поднял глаза и послал Ледибаг слабую, стеснительную улыбку, какой она еще не видела. И она попала прямиком ей в сердце, задев струну, какая не звучала раньше. Ледибаг ошеломленно сжала ткань костюма на груди. — Ледибаг — очень крутое имя! Прекрасный выбор! Она растерянно нахмурилась. — Ты опять… надо мной издеваешься? — спросила она, склонив голову. Улыбка исчезла с его лица в мгновение ока. Кот поднялся на ноги и принялся так рьяно жестикулировать, будто у него руки были не руки, а макаронины. Ледибаг не могла определиться, смеяться ей или звонить в скорую. — Нет-нет-нет! Клянусь! И тогда я не издевался, я… ну да, я знаю, что выглядело это именно так. Но я не специально. Я правда думал, что ты типа вундеркинд, ведь ты получила талисман будучи подростком. Ну, эм, мне самому всего двадцать, так что не мне рассуждать о взрослой жизни. Ко мне самому еще относятся, как к ребенку. Скорее всего, даже больше, чем к тебе. Короче… — тут он сделал паузу, чтобы вдохнуть, и провел рукой по голове до накладных ушей, а затем вниз по лицу. — Короче, суть в том, что я не пытался тебя обидеть. Но обидел. И мне правда очень жаль. Прости меня. Я очень плох в этом. Ледибаг молча переваривала информацию. — Плох в чем? Кот надул губы и потер шею. — В общении. С людьми. Социализация ни к черту. Я правда в этом плох. Я знаю, это глупое оправдание, но я учился дома… и у меня, если честно, нет друзей. Ну, не совсем, одна подруга есть, но мы последнее время почти не видимся. Так что, все это для меня в новинку. Он пожал плечами и улыбнулся. Улыбка вышла еще более ранимой, чем до этого. Впервые, Ледибаг подумала о том, как бы он выглядел без маски. Она осторожно вложила свои ладони ему в руки и ахнула от контакта, хотя и сама была инициатором. Она ощутила покалывание в пальцах, и понятия не имела, откуда оно взялось. Кот с нечитаемым лицом смотрел на их руки. Он поднял глаза, только когда она заговорила: — Я тоже должна попросить прощения. Я так отреагировала, потому что была не уверена в себе, и скорее всего твои слова просто меня спровоцировали. С моей стороны было нечестно осуждать тебя и кричать. Я повела себя по-детски. Мне шестнадцать, а я повела себя как шестилетка. Прости меня. Кот кивнул, и Ледибаг облегченно опустила плечи. Они продолжали держаться за руки, и она поняла, что не против и дальше так стоять. — Что ж, думаю будет не страшно, если я скажу, что мы наконец свернули с непрамяульного пути? — Кот подмигнул. Ледибаг фыркнула, пытаясь сдержать смех. — О, так ты у нас шутник? Осмелев от ее ответа, он наклонился к ней, даже не осознавая, что его близость творит с ее сердцем. Серьезно, почему ее тело будто сошло с ума? Да, Кот — тот еще красавчик, но она никогда не покупалась на внешность. Еще утром она была готова возненавидеть его до конца жизни! Они продолжали держаться за руки. Будучи абсолютно не в курсе, что творится у нее в голове, Кот продолжил: — Непрамяульного следа? Ледибаг хихикнула, отпуская его руку и отталкивая его от себя. Сама она немного покраснела. — Боже, перестань. — От лапок! — воскликнул он, ударяя кулаком о ладонь. Она не могла больше сдерживать смех. Ледибаг схватилась за живот надеясь, что это как-то успокоит внутренних бабочек. Как она могла так в нем ошибаться? Какой он мудак? Он безнадежный дурашка! Но ей это как-то даже нравилось. — У насекомых нет лапок! — выдохнула она, едва справилась со смехом. Кот, судя по его лицу, был неимоверно горд собой (серьезно, неужели он был настолько счастлив, что рассмешил ее? Неужели для него и правда в новинку «дружить»?), отчего покорил Ледибаг еще больше. — Но должна сказать, наш путь оказался в начале довольно ухабистым! — О-о-о-о, верно подмечено, юная леди! — рассмеялся он, сверкая кошачьими глазами. — Ты ведь не против, если я буду тебя так звать? Ты же зовешь меня котенком! Ледибаг села обратно. — Юная Леди, значит? — Да, потому что божьи коровки маленькие и милые, прямо как ты! — радостно пояснил он, но с такой искренностью, что Ледибаг не стала бы с ним спорить, даже если бы очень захотела. Она почувствовала, что краснеет в тон собственного костюма, и спрятала лицо за хвостиками. — Божечки, Котик, ты и правда неопытный в общении с людьми. — Ха? С чего ты взяла? — А, ни с чего, — она поспешила сменить тему. — «Юная леди» — хорошее прозвище, до тех пор, пока ты не вкладываешь в него всякие двусмысленности. Они умолкли, повисла уютная тишина. Ну, подумала Ледибаг, для Кота-то она точно уютная. А она сама сходила с ума каждый раз, когда смотрела на него. "Соберись, тряпка, сказала она сама себе, что с тобой творится?" — Оу, чуть не забыл! — Не подумай, что я пытаюсь купить твою дружбу. Я просто увидел это недавно по пути домой и подумал, что это станет идеальным предложением мира. Плюс! Это очень символично. Открой и сама поймешь. Он с жаром подал ей коробку, так что Ледибаг осталось только взять ее в руки. Их пальцы соприкоснулись на мгновение, и она пересеклась с ним взглядом. Его глаза смотрели на нее так тепло. Молили поверить в его искренность? Она бы этого очень хотела. Она знала его так мало, но прикипела к нему за доли секунд и хотела ему доверять. Раздался раскат грома. Он прорвался сквозь туман смятения и тут Ледибаг внезапно осознала, что это за волнующие чувства бурлят внутри. О. О. О нет. — Открой, обещаю, что там нет акумы, — пошутил Кот. — ХА-ХА! — резко выдала Ледибаг, что они оба подпрыгнули на месте. И если до этого она окончательно не раскраснелась, то сейчас уже точно. — Ха! — повторила она, на сей раз намного тише. — Акумы! Смешно! Да! Она открыла коробку, только чтобы не смотреть на Кота. Потому что, если продолжит смотреть, то превратится в лепечущую лужицу. Сняв крышку, она смогла только ахнуть. Внутри лежала роза. Чудесная желтая роза. Она была накрыта защитным стеклом, которое можно было если что снять. Эта роза будто пришла из какой-то сказки. Ледибаг могла только хватать воздух ртом. — Тебе нравится? — спросил Кот. — Это вечная роза. Она настоящая, но ее обработали так, чтобы она могла стоять вот так во всем цвету вечно. Хотя она больше похожа на гремлинов. Ее нельзя поливать, иначе она оживет, а потом завянет. Флорист сказал, что желтый значит — дружба, поэтому я выбрал именно ее. Я хочу, чтобы ты знала — я всегда прикрою твою спину, ЛБ. Что ж, если его взгляд не отправил ее в адский котел, то вечная роза и ее значение определенно это сделали. Сглотнув, она приложила все усилия, чтобы показать благодарность: — Я т… ее обожаю! Полный восторг! Спасибо! Обещаю, что буду хранить ее вечно, — чуть ли не инстинктивно она подняла кулачок, чтобы стукнуться с напарником. — Ну что ж, за великие свершения! Как только его кулак прижался к ее, и он вновь одарил ее взглядом «верь мне», она осознала. Ей не просто нравился Кот Нуар. Он ей очень нравился. А это значит, она попала далеко и надолго.***
— Вы так и остались стоять под дождем? Кот Нуар заморгал. Пока он вспоминал прошлое, то будто перенесся туда. Было странно слышать историю их встречи с его точки зрения. Для него это была история начала чудесной дружбы, наполненная надеждами и обещаниями, что зарождало в Маринетт беспокойный клубок абсолютно противоположных чувств. Итак, история их встречи с его точки зрения была несколько иной. Маринетт тогда не заметила, как он нервничал. Он казался таким уверенным в себе, пусть даже смущался и вел себя по-дурацки. А теперь она узнает, что он боялся, что Ледибаг воткнет ту розу ему в глаз, а потом хвост завяжет в узел. Буквально. Маринетт аж вся съежилась. Характер у нее тогда был не сахар, еще и гормоны бушевали. Тогда она была бомбой, подрывавшейся всякий раз, когда она видела несправедливость. Когда она стала Ледибаг, то научилась сдерживаться. У нее столько вопросов, которые она не могла задать, потому что только Ледибаг об этом знала. И это ее убивало. — Ненадолго. Потом разошлись по домам, — ответил Кот, неторопливо гладя Маринетт по спине. Вдруг его уши встали торчком. — Она дала мне зонтик, сказав, что это извинение. Думаю, она сказала тогда что-то вроде: «кошки переносят дождь хуже насекомых», но так скомкано, что это было даже как-то мило. Маринетт спрятала лицо у него в плече. Коту было невдомек, что это что-то значило, все-таки они обнимались на кровати, но ей правда надо было спрятать свое красное лицо. Конечно же она знала, что вышло скомкано. Потому что тогда она осознала, что влюбилась по уши, и была в полном ужасе! Теперь она на тысячу процентов была уверена — он ни черта не замечает. Сколько времени она прожила, просыпаясь в холодном поту от мысли, что он знает о ее чувствах и игнорирует их во имя стабильности их геройского дуэта. Она была безусловно рада узнать, что не в этом дело. — Этот зонтик до сих пор лежит у меня, — продолжил Кот. — Наверное мне стоит его как-нибудь вернуть. Думаю, я храню его из сентиментальности. Это был первый подарок, который я получил от друга, не считая Хл… не считая моей подруги детства. Да, из сентиментальности. Интересно, а Ледибаг хранит розу? Маринетт сжала кулак. Во рту резко стало сухо. Никогда в жизни она не хотела открыться ему так, как сейчас. Сказать ему, да, роза у нее, она хранит ее и достает ее в моменты грусти. Что она смотрела на нее все то время, когда поправлялась после того, как ее подстрелили, и не могла вернуться на пост героини до полного выздоровления. Что она запомнила каждый лепесток, каждый оттенок желтого, каждый шип на стебле, и снова и снова и снова напоминала себе, что их дружба вечна. Что он не бросит ее, потому что она по глупости схватила пулю, когда они наконец-то избавили Париж от зла. И это было единственное, что придавало ей сил в долгие месяцы восстановления. Это, и еще мысль, что со злом наконец покончено, конечно же. Но это было слишком тяжело. Язык словно придавило. Маринетт ничего не сказала — лишь задумчиво промычала в ответ. — Упс! — Кот резко сел, и Маринетт пришлось тоже. — Мне пора бежать! Празднование скоро начнется. — О. Да. Конечно, — ответила Маринетт, пока они вылезали на террасу. Небо окрасилось в золото — солнце садилось. — Ух ты, мы уже несколько часов лежим. — Что я могу сказать? Я прирожденный рассказчик! — пожал плечами Кот и игриво подмигнул. Маринетт почти искренне хихикнула. — Ты придешь сегодня? На празднование? — спросил он, смущенно поведя плечом. Он прикоснулся кончиками пальцев к ее собственным. — Я понимаю, что не смогу увидеть тебя в толпе, но, если ты придешь, это будет очень много для меня значить. И тут, если бы Маринетт могла, то рассыпалась в прах. Жгучий стыд подступил к горлу густой желчью. — К-конечно, я приду, — сказала она, прижимаясь к его груди и крепко обнимая. Легче притвориться влюбленной и заботливой девушкой, чем быть трусливой обманщицей. Почему ей так страшно? Почему она просто не может ему рассказать? Но она не успела об этом задуматься — Кот отстранился. Он приподнял ее лицо за подбородок и нежно поцеловал. А в глубине души она знала, что он примет ее. Если она признается, что она Ледибаг — он не отвергнет ее за это. Ложь не давала ей разорвать поцелуй. Полгода она лгала ему, целовала его, касалась его, раскрылась с ним, как женщина. И, думала она, глядя, как его фигура исчезает за крышами, это было неправильно. Она сделает это. Она признается ему. Прямо сейчас, с его браслетом на запястье и образом вечной розы, который накрепко поселился в ее голове, она приняла решение. В следующий раз, на этом балконе, она скажет ему правду. Так не может продолжаться вечно. Она позволила тяжести решения осесть в своем сердце и на время забыть о нем, чтобы сполна отпраздновать падение Моля. Позже вечером, Ледибаг под грандиозные аплодисменты пролетела над площадью Трокадеро и встала на вершине лестницы вместе с мэром и напарником. Эту часть своей работы она любила больше всего — видеть счастливые лица людей, которых они с Котом спасли от гнета Моля. Вот почему она занималась этим, ведь кроме толп преданных поклонников и проблем с отношениями у нее было призвание. Она была героиней, призванной нести добро, и она многое сделала. Для нее это значило все. Когда была сказана речь, началось празднование. Кот подал ей руку, как всегда делал, и они пошли танцевать. Но сегодня он то и дело оглядывался через плечо, в сторону толп, и у нее сердце упало, когда она осознала, почему. — Что такое, Котик? — самым непринужденным тоном спросила она, прокручиваясь под его рукой. Кот вздрогнул и тряхнул головой, словно хотел стряхнуть воду. — Ох, нет, ничего. Просто думал, увижу я знакомую в толпе или нет. Но это было не все, и Ледибаг знала это. Но промолчала. — Давай дотанцуем, — сказал он, — я же в этом так премяусен! Ледибаг ласково закатила глаза. — Давай, — ответила она, чуть прильнув. Звучала медленная песня, по площади в неторопливом танце скользили парочки. Она не хотела думать о том, как он касается ее сейчас, как это отличается от его прикосновений к Маринетт, но все равно думала об этом. — С годовщиной, Кот Нуар, — прошептала она от всей души, от обеих половинок себя. От Ледибаг, празднующей их победу, и от Маринетт, думающей о том, что они уже шесть месяцев вместе. Шесть месяцев с ее первой лжи. — С годовщиной, Ледибаг, — улыбнулся Кот. В его глазах отражались фонари и блестели огни башни, на которой зародилась их дружба. Она собиралась раз и навсегда покончить с ложью.