— Еще раз, зачем я здесь? — пискнул Нино, когда к столу с едой, возле которого он стоял, продефилировала модель в одном бикини.
Та взяла парочку морковных палочек и неторопливо пошла прочь, оставляя беднягу Нино закрывать глаза, лишь бы не видеть оголенного тела. Когда модель исчезла из виду, он схватил поднос с пончиками и лихорадочно набил рот.
Маринетт захихикала, за компанию взяв второй пончик.
— Адриан просил нас подождать его здесь. А что? Ты боишься секси-моделей?
— Да не боюсь я! — взвыл Нино. Правда, с набитым ртом это звучало скорее, как: «Аыеюсья!» и крошки теста полетели в воздухе. Маринетт подняла бровь, и он, прожевав, добавил: — Просто… знаешь, у меня же есть Алья. Я не хочу, чтобы она думала, что я пялюсь на других девушек, как какой-то кобель.
— Как благородно с твоей стороны, — не выдержала Маринетт, пока Нино запихивал в рот очередной пончик, а она как раз доела свой. — Но если продолжишь так заедать нервы, то сам станешь пончиком.
— Модели все равно не едят их, — Нино пожал плечами. — Нам больше достанется!
— И то верно, — лукаво ухмыльнулась Маринетт, забирая у Нино поднос. — Мне больше достанется!
Они со смехом начали отбирать друг у друга поднос с пончиками, что на них начали коситься модели и персонал. Но они благополучно не заметили как этого, так и подошедшего Адриана.
— Ну, Мари, это не честно!
— Не-а! Хватит обжираться.
— Я сам решу, когда мне хватит!
— Смотрю, вы тут развлекаетесь.
Они застыли, Маринетт — не выпустив поднос из рук, и Нино — не в силах выдрать его у нее. Как в каком-то ситкоме, они замерли в нелепой позе, над которой Адриан сейчас и посмеивался.
Нино отошел первым. Встал прямо, протянул Адриану руку и добродушно кивнул.
Маринетт потребовалось больше времени.
Она слишком поздно вспомнила, что в рекламе купальников полуголыми ходят не только девушки.
Ее коротнуло при виде растрепанных светлых волос и блестящей кожи. И пресса. Нет, не так. ПРЕССА. И с каких это пор у Адриана (месье «Я ношу жилетки поверх рубашек, чтобы все знали, что я аспирант») есть ПРЕСС?!
«Дурында, мысленно охнула Маринетт, он модель, ты уже видела его в рекламах, и знаешь, что у него есть пресс. Просто ты никогда не видела его вживую».
Но этот пресс, широкая грудь и шикарные загорелые плечи потрясли ее до глубины души. Было ощущение, что каждый сантиметр этого тела был высечен из мрамора богами, и от этого ее ноги подкосились, руки отнялись и больше ничего не держало то, что она держала до этого момента.
Она выронила поднос.
Звон металла подействовал, как звук выстрела, притягивая к ней всеобщее внимание. В момент разговоры утихли, а звон подноса, ударившегося об твердый каменный пол, эхом прокатился по всему помещению. Десятки взглядов обратились к Маринетт и разбросанной выпечке у ее ног.
Ей хотелось
умереть.
— ПОНЧИКИ! — с болью всемирного масштаба воскликнул Нино.
Маринетт же чертыхнулась. Оторвавшись от созерцания полуобнаженного Адриана, она сбивчиво извинилась и опустилась на корточки. Нино, видимо разделяя ее смущение, стал вести себя еще глупее, перетягивая внимание на себя. Он прижал к груди несколько пончиков и драматично всхлипнул. Да так, что только Маринетт поняла, что он не всерьез.
— Покойся с миром, челик. Ты был таким юным. Таким свежим. И таким нераспробованным.
Пока она собирала пострадавшую выпечку, кто-то соприкоснулся с ней рукой. Когда Маринетт подняла взгляд, Адриан убрал руку, будто та горела. От его взгляда у Маринетт перехватило дыхание. Она никогда не видела никого полураздетого, кто так бы робко и нежно при этом выглядел. И это было практически возмутительно.
— П-прости, — сказал он, хотя Маринетт не понимала, за что именно он извиняется.
— Нет, все хорошо, — ответила она, продолжая собирать пончики.
Повисло молчание, пропитанное неловкостью, в котором Маринетт все больше начинала беситься. Адриан был ее дорогим
другом. И только потому, что он оказался таким горячим, что впору едой разбрасываться (к слову — высший балл горячести), еще не означало, что ей можно терять голову и утирать слюну, словно она какая-то шавка, а он — аппетитный стейк. Или взять пример со сталкерш, которые следят за каждым шагом кумира в инстаграме.
О, а еще у нее вообще-то вроде как парень есть, с которым они регулярно зажимаются, и у него очень-очень… очень классное тело.
Достойное модели из инстаграма.
Однозначный лайк, в общем.
С одной стороны, ей хотелось убедить себя, что считать Адриана привлекательным — нормально. Она же не слепая, в конце-то концов. Но одновременно с этим ей не хотелось считать, что уместно таять от внимания другого парня, когда на сегодняшнюю ночь у нее запланировано раскрытие личности Коту Нуару.
Вот так Маринетт и оказалась на распутье разрываемых ее противоречий, не в силах выдать Адриану и Нино ничего длиннее невнятного «спасибо» за помощь с пончиками.
— Никаких проблем, — ответил Адриан подавая ей руку.
Перепачканная пудрой, Маринетт вложила руку в его ладонь и поднялась на ноги. Она проследила за тем, как напрягаются мышцы его предплечья и мысли повернули совсем не туда, куда следовало. И снова коленки у Маринетт предательски подкосились, угрожая отправить на пол, а то и куда дальше — по кругам ада.
Казалось, в аду ей было и самое место.
Адриан так и не отпустил ее ладонь. Он будто что-то выискивал в ее глазах, со знакомой настойчивостью, но и какой-то неопределенностью. Неопределенностью, на которую Маринетт не могла дать ответа. Он хотел что-то сказать, открыл рот, но не произнес ни звука. Маринетт растерянно дрейфовала в море смущения, пусть и его рука была маяком, указывающим обратный путь, и УХ ТЫ, вот это уже НЕУМЕСТНЫЕ мысли. Не следует так думать о ДРУГЕ.
Почему он не отпускает? И почему ей и не хочется, чтобы отпустил?
Нет.
Фу, Маринетт.
ПРЕКРАТИ.
Нино кашлянул, и что бы там ни случилось, волшебство момента угасло. Адриан отпустил ее руку, и Маринетт ощутила сильный прилив облегчения, и одновременно ее накрыло чувством вины. Чувства скрутились в неприятный подрагивающий комок в животе.
Так что, она сделала единственное, что могла. Проигнорировала.
Когда Маринетт повернулась к Нино, все еще встревоженная его покашливанием (которое, к слову, звучало ужасно фальшиво), на его лице играла хитрая гримаса (совсем как у Альи). И это встревожило Маринетт в сотни раз сильнее, пусть мотивы Нино пока были неизвестны.
С лукавой улыбкой Нино обратился к Адриану:
— Ну, та-а-а-ак, дружище, — он приобнял друга за плечо, но тут же отдернул руку. — БЛИН! Почему ты такой липкий?
Адриан расхохотался, что звучало для уха Маринетт подозрительно приятно, и она даже призадумалась, не замешаны ли тут силы Ледибаг, потому что она сейчас точно прожжет взглядом в полу дыру. Все что сейчас с ней происходило — не нормально, и она это ненавидела.
— А, просто для съемок купальников используют масло. Чтобы ты выглядел разгоряченным, потным, и… пляжным. Вообще не очень приятное ощущение, — Адриан поежился, показывая, как странно, когда все тело покрыто маслом. — Но на фото выглядит отлично, что поделать, — пожал плечами он.
— Н-да, могу представить, какое это производит впечатление, — ответил Нино, морща нос и вытирая масло с ладони. — Особенно на других моделей. Особенно на девчонок.
Маринетт оторвала глаза от пола и вперила взгляд в Нино. Тот лишь пожал плечами. С его лица так и не сошла та альина гримаса. Нино поправил очки, прикрыл одну сторону лица ладонью (ту, что ближе к Адриану) и подмигнул.
Что он творит?
— Девчонки? Ты про моделей? — не понял Адриан, так невинно округлив глаза, что Маринетт в этот момент чуть не забыла, что он на несколько лет старше них.
Нино тихо фыркнул, закатывая глаза.
— Брось, друг, я же видел, как те девушки на тебя смотрят. Не говори мне, что ты с ними не… ну, сам знаешь.
Он немного потанцевал головой, растягивая слова, чтобы до друга дошло, что он имеет в виду, и Маринетт внезапно осознала значение понятия «бей или беги». Потому что ей захотелось залезть под стол и зажать уши, чтобы не слышать ответ Адриана, и в то же время, больше всего она желала сорвать с Нино кепку и запихать ее ему в рот.
До Адриана в итоге дошло. У него полезли глаза на лоб, а к лицу прилила кровь. Он посмотрел на Маринетт с паникой в глазах.
— Ты… Думал, что я цепляю моделей? Н-нет. Ни разу. Никогда, — он не сводил с Маринетт взгляда, и ей стало казаться, что ему отчаянно нужно доказать, что предположение Нино — полнейшая чепуха. — Я не такой. Ну, не из тех, кто… Я…
Нино, видя, как напрягается Адриан, прекратил вести себя, как мудила, и добродушно улыбнулся.
— Расслабься, чел. Я прикалываюсь.
— Да,
прошу, игнорируй Нино, — процедила Маринетт, старательно игнорируя приятное покалывание в груди от того, что Адриан во время своей миссии: доказать, (как предположил Нино) что он не кобель, смотрел в основном на нее. — Он только что пережил трагическую утрату пончиков. Он не в себе.
— Она права, — кивнул Нино. — Я не в себе.
Адриан настороженно (но без лишнего подозрения) переводил взгляд то на одну, то на другого. К счастью, Маринетт все-таки справилась с чувством дискомфорта и желанием пролить кровь, так что она сделала максимально расслабленное лицо. Адриан расслабился и даже в силу своей добродушной натуры усмехнулся, что было уже слишком. Мило.
— Ладно, я понял. Подловил.
Он протянул Нино кулак, и тот его отбил.
— Ну, вот, теперь мне стыдно перед тобой, бро! Ты слишком добрый, чтобы над тобой прикалываться.
Адриан рассмеялся.
— Прости, можешь не переживать. Это ведь я заруинил нам все планы из-за этой внезапной фотосессии. И без вас я бы тут погиб, — он тепло улыбнулся. — Спасибо, что пришли сегодня.
И-и-и-и-и-и Маринетт вернулась к состоянию смущенной зефирки. Господи, помоги.
К счастью, Маринетт оказалась спасена от путешествия по кругу ада, называемому чувством неловкости, так как фотограф приказал Адриану вернуться к работе. Тот был низкорослым, с залаченным зачесом и щеголял витиеватыми усами. Он напоминал Маринетт персонажа старых черно-белых комедий, которые так полюбляла смотреть ее бабушка. Стоящий рядом Нино хехекнул, глядя, как фотограф сигналит им руками.
— Мне пора, — Адриан добил ее очередной застенчивой улыбкой, которая на этот раз сквозила усталостью от перспективы обливаться потом под студийным светом. Маринетт не могла его в этом винить. Просто находиться на площадке уже было испытанием, а она тут была просто для моральной поддержки. — Можете спокойно подходить ближе и строить мне рожицы, не стесняйтесь отвлекать.
— Это вызов, а, Агрест? — обрадовался Нино. — Потому что ты меня недооцениваешь. Ты представить себе не можешь, какое тупое у меня может быть лицо. Я сломаю твой напускной «я-секси-модель» образ на раз-два, — и он щелкнул пальцами.
— Еще увидим, — ответил Адриан с секундной ехидцой в зеленых глазах. Маринетт застыла от ощущения дежавю, словно от пощечины.
— Мы еще тебя подлапаем… — пискнула Маринетт. — ТО ЕСТЬ… ПОДЛИВА! Я хотела сказать «ПОДЛОВИМ». Подловим! Мы тебя подловим и вырвем из образа.
Ох, лучше бы она уронила сейчас еще один поднос с пончиками. А затем, она услышала, как Адриан смеется — низко и утробно, и переключилась на более абсурдное желание. Куда уж там пончикам. Ей бы и самой урониться. Желательно в черную дыру.
— Как же это мило.
Она вскинула голову.
— А?
Что ж. Не одну ее застали врасплох. Адриан побледнел, и глухо разевал рот, словно его поймали на чем-то неприличном.
— Да нет… ничего, забудь. Я пошел.
Он быстро развернулся и чуть ли не бегом кинулся к фотографу, в процессе едва не сбив свет. И даже не оглянулся.
Нино заговорил первым. Точнее засмеялся.
— Ребята, вы такие незамутненные, что мне аж больно.
После этих слов Маринетт очнулась. Мило? Адриан думает, что она милая? Она сердито посмотрела на Нино, словно это он не хотел отвечать на ее вопросы.
— О чем ты? И кстати, — она больно ткнула его в бок. Нино с тихим воплем отскочил. — Это за тупые вопросы про девчонок. Каким местом ты думал?
— Эй, я для тебя старался вообще-то, — отмахнулся Нино. — И если мне надо для этого притвориться мудилой, то я это сделаю. Ты же мне как сестра. И хоть мы и давненько дружим с Адрианом, мы понятия не имеем, что у него там на личном фронте. Я просто, знаешь, решил проверить. Убедиться, что он не из тех, кто поматросит и бросит, — он смотрел на Маринетт уже серьезно. — Перебор, да?
Маринетт призадумалась, а затем смягчилась.
— Нет. Все нормально. Ты просто стараешься быть хорошим другом, — вздохнула она, подходя чуть ближе туда, где фотографировался Адриан. — Но твои старания ничего не принесут. Я не нравлюсь Адриану в этом смысле.
Нино, усмехаясь, не отставал.
— Но он тебе нра-а-а-а-авится, да?
— Нино, — предупреждающим тоном прошипела она.
— Да брось, может я выгляжу, как прекрасный молодой человек, но я не вчера родился, — прыснул Нино. — Ты пялилась. Но я тебя не виню. Этого парня хоть сейчас на подиум Виктории Сикрет. — Он нахмурился. — Ого. Это случилось. Я слишком много с тобой общаюсь. Теперь я разбираюсь в моде.
— Ха-ха, — Маринетт закатила глаза. — Я не слушаю. И ты не прав.
— Можешь игнорировать меня сколько хочешь, но тебе не скрыться от и-с-т-и-н-ы, — прощебетал Нино. — Это название моего нового альбома. Первый сингл будет про Очевидный. Краш. Адриана. Он назвал тебя милой.
— Ой, ничего не слышу, камеры так громко щелкают! — Маринетт повысила голос, будто это бы помогло прогнать из головы слова Нино. Случилось обратное. Его слова посеяли семена сомнения.
Краш? Серьезно?
Да нет. Не может быть!
Она остановилась чуть сбоку от места фотосъемки. Нино пробурчал что-то о том, бесил ли он окружающих пока пытался сойтись с Альей, но Маринетт это проигнорировала. Отгородившись от мыслей про отношения и глупых парней, она сосредоточилась на том, что прямо сейчас получает бесценный опыт — наблюдает фэшн-индустрию изнутри. Внутри все искрилось от возбуждения, от ощущения открывшихся возможностей. Маринетт на момент представила, как она проектирует одежду для моделей уровня Адриана, которые будут носить ее на фотосессии вроде этой.
Может в личной жизни у нее все совсем не просто, а эти измышления, что Адриан может быть относится к ней, не просто, как к подруге, окончательно выбили у нее почву из-под ног, кое-что осталось незыблемым. Мода. Мода была недвижимой точкой опоры. Моду Маринетт знала, как свои пять пальцев, и была в этом уверена настолько, насколько в том, что она Ледибаг.
Как дизайнер, она возможно никогда не будет вовлечена в эту конкретную часть фэшн-индустрии, но ей все равно было интересно узнать больше о мире, в котором она собирается когда-нибудь сделать имя. Это чувство приподнятости придало ей уверенности.
Фотограф крутился вокруг Адриана со страшной скоростью, что за ним едва поспевал глаз. Маринетт глядела на них, стоя чуть поодаль, завороженная происходящим, что не заметила приближающегося к ней человека.
Подбородок был гордо поднят верх, кожа блестела под студийным светом. Адриан одарил камеру серьезным взглядом, подцепив большим пальцем резинку плавок, которую сбоку венчал логотип «G». Сбоку дул вентилятор, отчего светлые волосы — взъерошенные и непоседливые — тихонько развевались. Адриан буквально излучал секс, становясь совсем не похожим на того интеллигентного и тихого парня, с которым Маринетт была знакома.
— Отлично, просто отлично, — фотограф убрал камеру, и парочка стилистов, словно ниндзя, оказались возле Адриана, чтобы поправить макияж. По какой-то причине, это рассмешило Нино, и тот начал задушено хихикать, пока кто-то из ассистентов строго на него не зыркнул. Только тогда он затих. — Но мне нужно больше. Твое тело говорит — да, но мне нужно, чтобы твое выражение лица говорило больше.
— Что вы имеете в виду? — спросил Адриан, слегка наклонив голову вбок.
— Твои глаза. Ты отвлечен, — махнул рукой фотограф. — А мне нужно, чтобы ты был со мной, сейчас. Камера — твоя возлюбленная, твое желание. Мне нужно, чтобы ты подумал о ком-то, кого ты хочешь. О ком-то, кого желаешь больше всего. Представь, что этот человек здесь с тобой, и ты не хочешь ничего больше, кроме как соблазнить его. Вот что мне от тебя нужно.
И как люди всерьез говорят подобное и не сгорают на месте от стыда? Если бы Маринетт только знала. Но Адриан задумчиво нахмурился, видимо, что бы там не имел в виду фотограф, для него имело смысл.
Но как выглядит соблазняющий Адриан, Маринетт узнать не было дано. Едва съемка возобновилась, кто-то похлопал ее по плечу.
— Прошу прощения?
Обернувшись, она столкнулась с очередным полуголым парнем. Похоже, тот уже закончил сниматься. Он возвышался над ней и определенно вторгался в личное пространство, так что Маринетт сделала шаг назад. Этот парень был одет в пушистый банный халат, а с его темными волосами, убранными в пучок и бронзовой кожей (скорее всего благодаря автозагару), он явно был типом «греческого бога». Так и хотелось представить его развалившемся на шезлонге в окружении служанок, кормящих его виноградом.
И судя по тому, как он на нее смотрел, этот парень хотел Маринетт в качестве одной из своих служанок.
Но Маринетт была научена тому, что нельзя судить книгу по обложке. Скорее всего, он наверняка отваливает кучу денег, чтобы выглядеть, как мудак. Кто знает, вдруг он жертвует деньги в приюты для бездомных щеночков?
Так что она сконфуженно улыбнулась и ответила:
— Эм, да?
Он молитвенно сложил руки.
— Мне очень нужна помощь, будь так добра, — сказал он таким тоном, что в Маринетт шевельнулись инстинкты Ледибаг. Где-то что-то случилось?
Но Маринетт не успела ничего предпринять, так как парень обошел ее, отпихнул локтем Нино и положил руку ей на поясницу. На секунду Маринетт застыла. Но этого хватило, чтобы парень начал уводить ее прочь от места съемки.
— Э-э-эм… — нахмурилась она.
Парень не дал ей сказать, сверкнув такой белоснежной улыбкой, что Маринетт было решила, что зубы искусственные. Но скорее всего он их отбеливает?
— Слава богам, мне помогут. В моей гримерке вода с ягодами, а я заказывал с огурцом! — сообщил он таким тоном, словно кто-то избил его бабулю. — Из-за сахара в фруктах мое лицо отекает, этого никак нельзя допустить!
Он подмигнул, а Маринетт была в таком шоке, что просто разевала рот, как рыбка. Повисло вопросительное молчание, пока она думала, почему он
ей это говорит?
— Погодите, вы решили, что я здесь работаю? Боюсь, это не так, — дошло до нее.
Но он ее снова проигнорировал, продолжая подталкивать в сторону, как теперь было понятно, гримерок. Маринетт начала упираться.
— Я понимаю, сладкая, это не ты совершила ту ужасную ошибку, но тут больше не к кому обратиться. Я буду весьма благодарен, если ты сделаешь то, о чем я прошу.
Ну все. Маринетт извернулась, сбросила его руку с поясницы и со страшным лицом развернулась.
— Придурок, тебе что, было непонятно? Я сказала, что не работаю здесь. И даже если бы работала, подобное обращение переходит все границы. Что с тобой не так?
С его лица слетела самоуверенность, сменившись почти комичным ужасом. Он отступил, подняв руки и выглядя при этом даже карикатурней, чем тот фотограф со своими безумными жестами. Маринетт скрестила руки на груди и, выгнув бровь, ждала, что он скажет. Ох. Сейчас будет весело.
— Мне бесконечно жаль, мадмуазель, — полебезил он и сделал полупоклон, положа руку на сердце. Ну, теперь Маринетт было понятно, почему он модель. Актер из него никакой. — Я должен был понять, вы слишком прелестны для прислуги. Вы модель?
— Нет, — только и ответила Маринетт. Может, это было и немного грубо, но чем больше он говорил, тем больше раздражал. И почему он называет ассистентов
прислугой? Он что, не понимает, как грубо и по-снобски это звучит?
Тем не менее то, что она была абсолютно не впечатлена, нисколько его не смутило и не сбило с поставленной цели. Хоть Маринетт и не знала, какую цель он преследовал.
И не хотела знать.
Она прищурилась и крепче сцепила руки. Всем своим видом она так и излучала: «Сгинь в ад, придурок».
Но этому хоть бы хны.
— Позволь представиться, меня зовут Франсуа. Но ты, наверное, уже обо мне слышала. Как тебя зовут?
Маринетт хотелось просто сказать, что она знать не знает, кто он вообще, но тут подоспел Нино.
— Маринетт! Вот ты где! Ты где была? Адриан закончил сниматься и сейчас раздает автографы, он вот-вот освободится.
Франсуа выгнул бровь и окинул Нино неприятным осуждающим взглядом. Нино в ответ сделал покерфейс.
— И все же, — продолжил Франсуа, намекая Нино свалить. Он повернулся к Маринетт, показывая, что совсем не рад новому собеседнику. — Маринетт, да? Прекрасное имя.
— Ну-ну, спасибо, — сухо ответила Маринетт, словно только что провела неделю в Сахаре. Нино прыснул. Она не оглянулась, чтобы сдержать смех.
— Позволишь мне пригласить тебя на свидание, чтобы загладить мою оплошность. Я ужасно сожалею. Что скажешь, сладкая? — подмигнул он.
За спиной, на грани слышимости, Маринетт услышала отчаянный шепот Нино.
— Ой-ой.
— Для начала прекрати называть меня «сладкой», — Маринетт поморщила нос. — Во-вторых, спасибо за приглашение, но у меня есть парень.
Она не собиралась это говорить. Вовсе нет. Просто ляпнула! Но может оно к лучшему? Франсуа не в курсе, с кем она встречается, а Нино решит, что она просто врет, чтобы избавиться от внезапного поклонника. Так что да, это был беспроигрышный вариант.
Франсуа нахмурился, но продолжал натянуто улыбаться. Он натурально походил на котяру, собравшегося сцапать канарейку.
— Пардон, если я тороплю события. Но мне есть, что предложить такой леди, как вы.
— Слышь, ты, с пучком, — цыкнул Нино, оттесняя Маринетт назад с выражением лица, которое она про себя называла «старший брат в деле». — Учись принимать отказ, и мы спокойно разойдемся. Возвращайся к своей безглютеновой жизни. Не надо усугублять.
Впервые за все время, улыбка с лица Франсуа исчезла. Он одарил Нино убийственным взглядом, но тот не сдвинулся. Ни на шаг. Франсуа бросил играть в гляделки и обратился к Маринетт:
— Ты не знаешь, от чего отказываешься. Твой парень вряд ли сможет дать тебе то, что могу дать я, — он с победной улыбкой обвел себя рукой, и Маринетт захотелось удавиться.
— Нет. Я уже сказала, что мне не интересно. Мне жаль. Хорошего дня.
Она развернулась, и они с Нино зашагали прочь к Адриану, который в это время говорил с чересчур энергичным темноволосым поклонником в жутко обтягивающих джинсах. Адриан помахал, и они спокойно пошли к нему.
— Боже, что за клоун, — поморщил нос Нино.
— И не говори! — взвыла Маринетт.
— Надеюсь, это вы не о моей фотосессии, — усмехнулся Адриан, когда они подошли. Он подписывал очередной постер, которым размахивал поклонник.
Маринетт перестала улыбаться.
— Ох, блин, Адриан, прости! Я практически все пропустила! Я… эм… — она беспомощно зажестикулировала. И как объяснить инцидент, в который она вляпалась?
— На нее наехал какой-то пацан с пучком, — не выдержал Нино.
Адриан выронил шариковую ручку.
— Не волнуйся, я поймал! — радостно сообщил поклонник, возвращая ручку Адриану.
— Спасибо, Вейхем, — растерянно ответил Адриан и повернулся к Маринетт со странным выражением лица. — Кто на тебя наехал?
— Неважно, — Маринетт махнула рукой. — Я все равно от него отделалась. Он, конечно, был стремный, но уже все хорошо. Хочу уже забыть о нем.
К сожалению, забыть так скоро не вышло. Франсуа постучал по ее плечу, что значило, что он шел за ними. Не поздоровавшись ни с кем, он склонился к Маринетт. Не дав ей и слова сказать, он прижался губами к ее уху, шепча. Затем он отстранился, перебирая пальцами зеленые ленты в ее волосах. Ленты Кота Нуара.
Маринетт отскочила, как ошпаренная, подальше от его рук, но это его абсолютно не смутило.
— Моя визитка. С личным номером. Даю только особенным девушкам, — он развернулся. — Если вдруг передумаешь.
Перед глазами у Маринетт все подернулось багровой пленкой. Она сунула визитку обратно Франсуа, да с такой силой, что тот отшатнулся.
— Отстань! Я уже сказала, что не заинтересована, и что у меня есть парень! Не знаю, что ты там о себе думаешь, но ты ужасно грубый, и даже если бы я ни с кем не встречалась бы, то все равно сказала бы тебе — нет! Оставь меня в покое!
Фасад напускной учтивости исчез. Франсуа зло посмотрел на нее.
— Нет, правда, и где тот, ради кого ты готова отшить меня?
— Здесь.
Голос Адриана разрезал воздух в помещении, как нож разрезает масло. Все разговоры вмиг стихли.
Маринетт раскрыла рот, но тут же захлопнула, чтобы не спалиться перед Франсуа. Сердце бешено стучало.
— Ты? — выдохнул Франсуа. От повисшего напряжения стало нечем дышать.
Нино, чувствуя накал страстей, аккуратно втиснулся между ними двумя. Выставив в сторону Франсуа ладонь, он пришпилил того взглядом.
— Ты слышал их. Маринетт отказала тебе дважды. Хватит уже. Давай заканчивать, окей? Не надо устраивать драку.
Адриан прижался к Маринетт. Маринетт же обхватила его за талию и с влюбленной улыбкой посмотрела на него. Адриан на секунду напрягся, но тут же расслабился и принялся играть с лентами. И Маринетт это нравилось куда больше, чем, когда это делал Франсуа. Конечно, Кот для нее на первом месте. Но все же… это было здорово.
Даже слишком здорово. Маринетт любила обниматься, и она часто обнимала Адриана. Но эта игра на публику ощущалась до странного настоящей, словно они так делали не в первый раз. Ох, и халат, который сейчас был на Адриане, только в отличие от Франсуа, был завязан целиком, такой приятный и теплый, явно дорогой. Маринетт так и хотелось зарыться в нем.
И все-таки их притворство, плюс слова Нино таки подействовали. Франсуа понял, что эту битву ему не выиграть. Он напоследок злобно зыркнул в их сторону, а затем потопал прочь.
— Боже, да что с ним не так? — проворчал Нино, морща нос. Адриан, который так и не отпустил Маринетт, пожал плечами.
— Он всегда такой, забей на него, — ответил он, поворачиваясь к Маринетт. Она только сейчас поняла, насколько они близко — настолько, что она могла разглядеть, какие у него длинные ресницы.
Они встретились глазами, и Адриан заметно смягчился. Вся напряженность от неслучившейся потасовки улетучилась, и в его голосе было столько мягкости, словно в этом мире остались только они вдвоем, и боже,
как так вышло?!
— Ты в порядке?
— Кто? Я? — моргнула Маринетт, отупело вертя головой. Почему горло сдавило? Словно ей срочно надо проговориться. Она нахмурилась и отмахнулась. —
В поря-я-я-ядке, — она была не в порядке, но по иным причинам. — Я на раз-два справляюсь с такими парнями, ты же знаешь! — в подтверждение своих слов, она вскинула свободную руку в кулаке.
Адриан усмехнулся, тихо и по-доброму. Почему-то возникли ассоциации с солнцем, закутками и тайными поцелуями. С чем-то… что тревогой отзывалось на краю сознания, играясь с возникающими чувствами, отчего мысли в голове ощущались словно накаляканными детьми.
— Ну да. Да, знаю.
Лицо осветила вспышка, на которую Маринетт не особо и обратила бы внимание, все-таки в фотостудии находились. Вот только она была слишком близко, и звук от нее был вовсе не как от профессиональной фотокамеры.
А как от мобильного телефона.
— О. Мой. Бог. Это было потрясающе, — воскликнул Вейхем. Маринетт взволнованно наблюдала за переполняемого эмоциями парнем. Он всегда такой? Он что, какой-нибудь президент фан-клуба Адриана? — Я не знал, что у тебя есть девушка! Мои поздравления, Адриан! — Он снова щелкнул телефоном. — Тебя же зовут Маринетт?
— Вейхем, — сказал Адриан без прежней нежности. Перед глазами окончательно прояснилось, и Адриан с Маринетт расцепились. — Пожалуйста, ничего не пости. СМИ с ума сойдут.
— Понял, принял, никаких СМИ! — отозвался Вейхем.
Адриан взволнованно вскинул руку, когда охрана начала очищать студию от посторонних лиц.
— Нет, погоди, я не это имел в виду.
Но Вейхему уже было не до того. Со сметающей энергичностью он помахал им на прощание и скрылся в дверях студии вместе с остальными поклонниками. Маринетт, Нино и Адриан остались одни.
Они молчали. Есть такой тип молчания, странное пограничное состояние, которое повисает между друзьями, после череды событий, случающихся неожиданно и молниеносно. Ты стоишь, словно пришпиленный к земле, но и в то же время будто паришь над ней, потому что еще до конца не осознал все, что только что произошло. Словно продолжаешь нажимать кнопку отключения будильника, а он уже отключен. Обычно такое молчание нарушает громкое ругательство кого-нибудь из компании и этот случай не стал исключением.
— Блин, да какого это только что было? — пораженно выдал Нино, глядя то на Адриана, то на Маринетт. — Вы двое что, только что прикинулись парочкой? Ничего не хотите мне рассказать?
Последний вопрос он выдал явным подначивающим тоном, но быстро перестал, так как Адриан со стоном уткнулся лбом в ладони.
— Прости, Маринетт, — шепотом сказал он немного погодя, тяжело свесив голову. Адриан боялся смотреть ей в глаза.
Маринетт улыбнулась и похлопала его по плечу.
— Все в порядке. Ты же помочь хотел. Хорошо, что ты быстро включился и подыграл. Такие парни, как он, не принимают отказа, пока не вступится другой. Это ужасно и грустно, но такое случается.
Она думала, что после ее слов ему станет легче. Но вышло наоборот. Адриан еще больше взъерошился и всполошился.
— Понял, — ответил он с нервным смехом. — Потому что мы не встречаемся! Я не думал ни о чем таком, когда решил вмешаться. Я просто хотел помочь, — он снова рассмеялся, а затем тяжело вздохнул. — Я только все испортил, да?
— Да кто его знает, может этот чокнутый Вейхем и не будет ничего постить, — сказал Нино и пожал плечами. — Кто-нибудь знает кого-нибудь, кто может с ним поговорить? Кто-нибудь достаточно убедительный.
— Да даже если он что-то и запостит или начнет что-то выкидывать, я разберусь, — на полном серьезе пообещала Маринетт. Она и не с таким разбиралась. Однако сказать об этом вслух при этом, не открыв лишний раз ящик пандоры, не предоставлялось возможным.
— Хорошо, — ответил Адриан. — Просто… все вот это. Довольно неприятно с таким сталкиваться. Мне бы хотелось уберечь своих друзей от неприятностей.
— Наш благородный герой! — усмехнулась Маринетт с едва заметным румянцем. Адриан рассмеялся, но на это раз в его смехе не было ни следа страха или вины. Это был хороший смех.
— Давайте наш благородный герой пойдет оденется, а мы возьмем перекусить? — пропыхтел Нино.
Адриан согласно отправился переодеваться, дав понять, что он не задержится, только примет по-быстрому душ, чтобы смыть остатки масла. Нино и Маринетт остались ждать его у выхода из студии. Людей вокруг несколько поуменьшилось, хотя у некоторых моделей еще продолжались съемки.
Засунув руки в карманы, Нино начал ковырять пол носком кроссовка.
— Слушай, я спрошу у тебя только раз, договорились? И что бы ты не ответила, я тебе верю.
Маринетт сморщила нос.
— Ла-а-а-а-адно?
— Ты
уверена, что Адриан для тебя просто друг? Просто со стороны казалось, что вам двоим было хорошо вместе, когда вы там зажимались. Я спрашиваю только потому что считаю, что вы будете отличной парой. Если он тебе нравится, конечно. И думаю, что ты ему серьезно нравишься, типа он в тебя реально вкрашился. Ты видела, что он смотрел на тебя, когда фотограф попросил его представить того, кого он хотел бы соблазнить? И ты видела, как он рассердился, когда Франсуа тебя трогал. Он буквально был готов сломать ему пальцы.
Маринетт чувствовала себя в ловушке и не знала, что ответить Нино. Все что она знала и чувствовала, это (уже не в первый раз за день) тяжелый груз вины на сердце. Она даже не могла позволить себе развить мысль, что Адриан что-то к ней чувствует, и что она сама при этом испытывает.
А чувства ее весьма запутаны. Почему? Она любит Кота Нуара. Любит его с шестнадцати лет. Он стал ее первой любовью. Они многое вместе прошли. Они встречаются…
Вот только это неправда. Не совсем правда. Не до конца. Она хотела сделать их отношения честными, признаться ему этой ночью, но чувство тревоги, словно стрелки огромных напольных часов, тикающих над ее головой, сводило ее с ума.
Она молчала, и Нино (ощущая ее беспокойство) приобнял ее за плечи.
— С чувствами тяжко. Если у тебя какие-то трудности с отношениями, знай, что ты не должна проходить через это одна. Я с тобой, и Алья тоже. Ты помогла нам разобраться с нашей драмой. И я просто надеюсь, что тебе будет полегче.
— Значит мне не стоит заключить с ним соглашение, напиться и переспать, если ты об этом? — подколола его Маринетт.
— Нет, я хотел предложить тебе диаметрально противоположное, — рассмеялся Нино.
Чувство тревоги, которое отпустило ее на то, чтобы подколоть Нино, вернулось и тяжелым грузом осело внутри. Маринетт вдруг почувствовала себя очень-очень уставшей. Уставшей от секретов, лжи и недоговорок. Она прикусила губу.
— Нино… это трудно.
Он внимательно посмотрел на нее.
— Ничего страшного. Просто будь осторожней, ок? Ты умничка, и я знаю, что ты способна справиться с любой трудной фигней. Но если тебе нужна помощь, твой чувак Нино всегда готов прикрыть тебе спину!
— А то я не знаю, — Маринетт игриво ткнула того в бок. — Но, если серьезно — спасибо.
Их приятная, хотя слишком жизненная, беседа была прервана появлением Адриана. Сначала Маринетт решила, что их с Нино разговор так затянулся, что Адриан успел принять душ и одеться. Но он был еще в халате, а значит, она ошибалась.
— Все хорошо? — спросила она, потому что выглядел он далеко не хорошо. Адриан был бледный. В руке сжимал телефон. Маринетт уже решила, что новости об их «отношениях» уже слили в сеть.
Как же быстро она свыклась с этой мыслью.
— Н-нет, — ответил Адриан. — Можете пойти со мной?
Обменявшись беспокойными взглядами, Нино и Маринетт поспешили за ним в гримерку. Когда они зашли, он закрыл дверь и запер ее изнутри.
— Что стряслось? — спросил Нино.
Адриан ответил не сразу. Стал наворачивать круги по плюшевому ковру. Маринетт и предположить не могла, что в такой гламурной комнате, наполненной кучей пушистых белых подушек и приятным освещением, может быть так неспокойно на душе. Она никогда не видела Адриана таким. Даже во время сессии.
— Я не смогу с вами никуда пойти, — сказал он. — Звонила мама.
Обычно Адриан говорил о своей матери с радостью. Все были в курсе, что мадам Агрест несколько лет назад исчезла, но парижские герои вернули ее домой. Адриан часто говорил о ней, с таким заразительным счастьем. Так почему сейчас он так серьезен?
К счастью, он не заставил их ждать. Остановился и все-таки пояснил ситуацию.
— Кое-что произошло, и я не хочу, чтобы вы поднимали панику. Такое случается в медийной индустрии, хорошо? И со мной такое уже случалось, но теперь письмо отправили моим родителям и с этой нашей историей, они чертовски перепугались и…
— Адриан, — не выдержала Маринетт. — Что…
— Мне угрожают смертью. Письмо отправили моим родителям, но адресовано оно мне.
Маринетт перестала дышать. Перед глазами помутилось. Внутри бурлило от ярости, инстинкта защитить и от вопросов. Зачем кому-то желать Адриану смерти? Кто это может быть? И где он находится, потому что Ледибаг срочно нужно выследить преступника и не жалея сил надрать ему зад.
— Вот дерьмо, — просто ответил Нино. — Что будешь делать?
— Родители хотят, чтобы я приехал к ним, где буду под охраной, — вздохнул Адриан, ероша волосы. Он снова принялся наворачивать круги. — Они выслали мне машину и телохранителя. Полиция уже дома, они хотят поговорить. Они даже выслали кого-то ко мне в квартиру забрать мои вещи.
— Адриан, — подошла к нему Маринетт.
— Почему они послали угрозу именно родителям? Неужели мама недостаточно страдала? — бормотал Адриан, глубоко хмурясь.
— Адриан, — повторила Маринетт, кладя руку ему на предплечье. Он застыл, и она обняла его. Когда она заговорила, то это говорила Ледибаг, пусть он того и не знал. Маринетт надеялась, что вся сила и решительность, с какой она говорила, успокоит его. — Все будет хорошо.
Я обещаю. С тобой ничего не случится. И твоя семья будет в порядке.
Как и до этого, Адриан замер в ее объятиях. Это было странно, то, как он реагировал на ее прикосновения, словно ему было нельзя касаться ее. Но, переборов секундную неловкость, он ответил, обнял ее, уткнувшись подбородком в ее макушку. Маринетт ощутила панику напополам с чувством вины. Ведь Кот всегда делал именно так.
Но сейчас все было иначе. Это не то же, что обнимать возлюбленного. Она утешала друга.
— А как можем помочь мы? — Нино сжал кулаки. — Вам нужны еще люди в охрану?
— Я попросил прислать машины и за вами, — сказал Адриан. — Если вы не против, мне будет намного спокойнее, если вы поедете сейчас по домам. Мне хочется знать, что вы в порядке. Люди знают, что вы — мои друзья, вас видели со мной. Последнее, чего мне хочется, так это чтобы вы стали мишенью из-за меня. Я еще не знаю, что в той угрозе, но вы меня понимаете.
В дверь постучали.
— Месье Агрест, я приехал забрать ваших друзей.
Маринетт развернулась к Адриану. Это было неправильно. Она не должна его оставлять, так ведь? Адриан поймал ее взгляд, полный отчаяния и попытался расслабиться.
— Не волнуйся за меня, мне еще надо переодеться. И зная моих родителей, они наверняка зашлют целую дивизию.
— Друг, ты уверен? — обеспокоился Нино, озвучивая все переживания Маринетт. — Я не хочу тебя сейчас оставлять.
— Уверен, они просто подняли лишнюю панику, — Адриан пожал плечами. — Я больше переживаю из-за разговора с полицией. Но все будет хорошо, — он отпер дверь. — Напишите мне, когда будете дома. Я буду на связи, ок?
— Ок, — прошептала Маринетт. Она не двинулась даже когда Нино пошел к двери. Она не могла так просто оставить Адриана.
Но обстоятельствам все равно на ее желания. Бросив на Адриана тревожный взгляд через плечо, она последовала за Нино и телохранителем к машине.
Она ничего не могла сделать сейчас. И эта мысль ранила ее больнее всего.
***
По возвращению домой Маринетт первым делом принялась искать в интернете новости касательно Адриана. У нее было чувство, что он не скоро сможет связаться с друзьями, и, ощущая в горле ком, она решила, что, если что-нибудь произойдет, в интернете об этом обязательно что-нибудь вывалится.
Она рухнула в кресло, закинула ноги на стол и едва не перевернула чашку с кофе. Следующие несколько часов Маринетт провела, пролистывая ленту новостей в телефоне и обсуждая с Нино все безумство сложившейся ситуации и то, стоит ли посвящать в это Алью и будет ли Адриан против? Он сблизился и с Нино и с Альей после того, как вступил в игровой клуб, но было понятно, что он не хочет, чтобы о его ситуации распространялись. В общем они решили дождаться, когда Адриан даст добро на то, чтобы сказать ей. Но как и ожидалось, на сообщения он не отвечал.
Это было не хорошо. Маринетт была рассеяна, то и дело отвлекаясь на мысли о стремном фанате и еще более стремном Франсуа. Вкупе с тем, что Адриану вообще-то смертью угрожают, и тем, что она собиралась сегодня признаться Коту Нуару, ее нервы были всклокочены сильнее, чем волосы после драки с электрошоковым злодеем пару лет назад.
Тикки спустилась к ней, жуя печенье.
— Все будет хорошо, Маринетт. И ты это знаешь.
— У меня ощущение, что я в жизни ничего не знала хуже, а ведь это включая курс биологии! — взвыла Маринетт, вжимаясь в кресло. — Я чувствую, что могу помочь Адриану, но Ледибаг не узнает о сообщении с угрозой, пока это не просочится в новости. А Агресты собираются скрывать до последнего. Так что будет очень даже подозрительно, если Ледибаг заявится к Агрестам! Боже, хотела бы я поменьше переживать обо всем этом, Тикки! Потому что я очень-очень хочу расправиться с теми, кто шлет Адриану угрозы.
— Ты всегда приходишь к верному решению, — успокоила ее Тикки, присаживаясь на клавиатуру. Она едва не выронила печенюшку, но удержала ее в лапках и продолжила кушать. — Кроме того, я уверена, что полиция сделает все возможное. Адриан больше беспокоился о чувствах родителей, чем о себе. Может, все не настолько серьезно? Вдруг это просто розыгрыш, который зашел слишком далеко.
— Даже если так! — Маринетт выпрямилась и наклонилась к Тикки с серьезным лицом.
— Но разве это не делает его легкой мишенью? Он совершенно за себя не волнуется, а значит может натворить глупостей.
— Но это же Адриан. За ним разве такое водилось?
Маринетт задумалась, поморщила нос, пытаясь вспомнить хоть раз, когда Адриан делал что-то безрассудное.
— Да, ты права. Он печется о других, но он не дурак. Может, я зря беспокоюсь.
— Вот это дух! — подбодрила ее Тикки, а потом смущенно хихикнула. — То есть, не то чтобы беспокоиться не о чем, но лучше мыслить рационально. Думаю, с Адрианом будет все хорошо. После всего, что с ним было, его родители крайне серьезно подходят к вопросу безопасности. Все с ним будет в порядке.
Комнату наполнил теплый свет солнца, но Маринетт зябко повела плечами от тревоги. Права ли Тикки? И с Адрианом все будет хорошо?
— И вообще, тебе стоит сосредоточиться на предстоящей встрече с Нуаром! Все-таки это будет ночь твоего признания, — вмешалась в ее мыслительный процесс Тикки. — Он же придет через час?
Маринетт пискнула и неуклюже поднялась с кресла. Запутываясь в ногах, она кинулась к зеркалу.
— Божечки, уже пора? Божечки-кошечки, Я СОВСЕМ НЕ ГОТОВА!
Следующие полчаса Маринетт перерывала шкаф в поисках подходящего для признания комплекта одежды. Ей нужно было что-нибудь милое, но не соблазняющее, что-то, что сгладило бы новость о ее лжи. Она остановилась на мягком хлопковом платье бледно-розового цвета с вышитыми белыми бабочками у воротника и на груди. Оно было вполне уместно. Маринетт сшила его в прошлом году к годовщине победы. Она оставила зеленые ленты, но завила концы волос и нанесла на веки розовые тени, а на губы розовый блеск. Потом она стерла блеск, потому что розового было многовато.
Затем Маринетт запаниковала, что в комнате беспорядок, но потом решила, что разберется с этим чуть позже.
Тикки наблюдала со всем этим с довольной мордашкой.
Приведя себя в порядок, Маринетт встала перед зеркалом, решив порепетировать речь, которую она заготовила заранее — ее признание.
— Кот, — начала она. — Нет-нет, слишком серьезно. — Она прочистила горло. — Кот! А теперь слишком непринужденно. — Она начала раздраженно топать по полу. Ради прикола, она повторила жест Нино — выставив пальцы пистолетами и подмигнув отражению. — Хэй, чел, просто хотела сказать, что я — Ледибаг, ага, чувак. И была ею все это время! Прики-и-и-инь?!
Тикки прыснула.
— Тикки, — взвыла Маринетт, разворачиваясь и сползая по зеркалу на полу. — Это так тяжко!
— У тебя получится! — поддержала ее квами. — Просто говори от чистого сердца.
От чистого сердца. Ну ладно. Она сможет.
Развернувшись к зеркалу, Маринетт сделала глубокий вдох и закрыла глаза. «Говорить от чистого сердца, от чистого сердца».
Когда она открыла глаза, ее отражение исчезло — она представила, что там стоит Кот Нуар. Сделав еще один глубокий вдох, затем выдох, она заговорила.
Маринетт не услышала, как пиликнуло оповещение с телефона.
— Кот, — тихо, мягко начала она, вспоминая тот дождливый день, когда он подарил ей желтую розу. — Несколько месяцев, которые мы провели вместе, были лучшими в моей жизни. Я очень сильно тебя люблю. Я даже описать не могу, насколько. Но… есть кое-что, в чем мне нужно тебе признаться. По правде, я была влюблена в тебя дольше, чем ты думаешь. Понимаешь, я знаю тебя много лет, прости, что не смогла сказать тебе об этом сразу. Я надеюсь, что ты простишь меня за то, что я испугалась, запуталась и не знала, как мне поступить. Но я осознала, что больше не могу утаивать от тебя правду. Это неправильно. Я надеюсь, что ты не будешь на меня сердиться, но я понимаю, если будешь. Прошу, пойми, я скрывала от тебя правду не из злого умысла или потому что хотела тебя обмануть. Я скрывала потому что… боялась. Боялась потерять тебя, боялась перемен, которые придут за этим. Но больше я не боюсь. Потому что я люблю тебя, и встреча с тобой было лучшим, что случалось со мной в моей жизни.
Она чуть отступила.
— А потом я превращусь в Ледибаг.
Тикки захлопала в ладоши.
— Это было прекрасно, Маринетт. Его сердце растает!
Телефон снова завибрировал.
— Знаешь… — Маринетт сцепила пальцы. — Я ужасно боялась, но теперь я вроде как жду не дождусь. Правда, — она подхватила Тикки и чмокнула ее. — Я сделаю это! — рассмеялась Маринетт. — Я признаюсь Коту!
— И тогда вы будете вместе по-настоящему! — воскликнула Тикки. — Потому что он точно откроется тебе в ответ! И так как Парижу уже ничего не грозит, все будет просто чудесно!
Они, хихикая, закружились по комнате в танце, но Маринетт застыла, вспомнив о комнате. Она не убралась!
К тому времени, когда она закончила рассовывать косметику по местам и убрала раскиданную по полу одежду, солнце зашло и в комнате воцарились сумерки. Когда Маринетт запихнула оставшиеся юбки в ящик, ее взгляд кое-что зацепило.
Когда она сбежала вниз за необходимыми вещами, телефон уже разрывался по несколько раз за минуту. Тикки сидела рядом и хмуро наблюдала за ним.
Маринетт вернулась в комнату, сняла с верхней полки шкафа старую белую коробку, поставила на стол стеклянную вазу и села за стол.
— Твой телефон с ума сходит! — сообщила Тикки.
— Сейчас возьму, — ответила Маринетт, слишком занятая, чтобы подумать о том, что уже поздно, и что телефон буквально разрывается. Высунув от усердия язык, она открыла коробку и замерла, разглядывая содержимое.
Желтая роза лежала там, как и всегда, идеально застывшая во времени, такая же красивая и свежая, как и в тот день, когда Кот подарил ее. Изменился лишь смысл, кроящийся за этим подарком. Символ их начинаний, кульминация всего, через что они вместе прошли. Желтый. Дружба. Доверие. Партнерство.
Маринетт открыла ящичек с лентами, отрезала кусок и обвязала ленту вокруг розы. Лента была красной. Страсть. Преданность.
Любовь.
Поставив розу в вазу, она с довольной улыбкой полюбовалась работой. Когда она признается и, если все пройдет хорошо, она покажет Коту вечную розу — символ их чувств друг к другу. Ее сердце забилось в предвкушении, губы дрожали, но ей было хорошо. Очень хорошо. Маринетт постаралась не думать о плохом исходе, о том, как расстроится Кот из-за ее лжи. Он тоже был не без греха. Тоже скрывал свою личность.
И сегодня все вскроется.
И между ними наконец-то не останется секретов.
И они по-настоящему смогут быть вместе!
Телефон снова дал знать о себе.
— Да ради всего… — не выдержала Маринетт, хватая телефон со стола. Она разблокировала его.
И завизжала.
ЛЮБОВЬ НАСТИГНЕТ КАЖДОГО! АДРИАН АГРЕСТ И ЕГО ЗАГАДОЧНАЯ ПАССИЯ ЗАМЕЧЕНЫ НА ФОТОСЪЕМКЕ.
КТО ЭТО ДЕВУШКА, ОБНИМАЮЩАЯСЯ С АДРИАНОМ АГРЕСТОМ?!
ПОСМОТРИТЕ В ГЛАЗА ЛЮБВИ! ВЫ НЕ ПОВЕРИТЕ — У АДРИАНА РОМАН?!
Маринетт с треском вернула телефон обратно на стол и с ужасом забралась в кресло, глядя на телефон так, словно тот был проклят.
Фотографии. С ней и Адрианом. Этот придурочный Вейхем все-таки слил их, и теперь они, как вирус, размножились и заполонили интернет. Телефон взрывался от сообщений от друзей из игрового клуба. Нино и Алья пытались дозвониться до нее минимум по пять раз.
Адриан, однако, связаться с ней не пытался.
Маринетт не сразу поняла, что ее накрыла паническая атака, пока Тикки не подлетела к ее уху и не прошептала:
— Маринетт, все хорошо, дыши.
— Эти топографии, — прошептала она. — То есть, фотографии. Меня с Адрианом. Везде. Все думают, что мы встречаемся. ВСЕ МОГУТ ИХ УВИДЕТЬ.
Она встала, стягивая ленты с волос.
— Все могут их увидеть. Господи, Тикки. Что если Кот увидит?! Что если Кот Нуар решит, что я встречаюсь с Адрианом Агрестом?! Конечно, решит, есть же ДОКАЗАТЕЛЬСТВА!!!
— Вы там просто обнимаетесь, так ведь? Это ничего не значит, — успокаивала Маринетт Тикки, следуя за ней, наворачивающей круги по комнате. — Он нормальный парень. Ты знаешь Кота, он сначала спросит у тебя, прежде чем делать поспешные выводы. Все нормально. Не волнуйся.
Маринетт остановилась. Повернулась к Тикки и с огромными глазами, полными отчаяния, спросила:
— Ты уверена?
Тикки кивнула.
— Конечно! Я знаю, как сильно Кот тебя любит. Он не откажется от тебя из-за каких-то слухов. Он захочет услышать ответы на свои вопросы от тебя.
С дрожащими от прилива адреналина ногами, Маринетт, шатаясь, подошла к столу и облокотилась об него.
— Ты права, — пробормотала она, пытаясь скорее успокоить себя. — Ты права, Тикки. Он сегодня придет.
— Вот именно, и когда ты все ему прояснишь, ты признаешься и все наладится, — закивала Тикки, поправляя ленты в волосах Маринетт. — Осталось только дождаться, когда он придет!
Так Маринетт и поступила.
Она ждала.
И ждала…
И ждала.
Но он так и не появился.
***
Наступило утро, и у Маринетт жутко затекла шея. В глаза будто песку насыпали, а лицо все помялось. В голове вдруг возникла мысль, что хорошо, что она накрасилась водостойкой тушью, будто бы это имело значение.
Небо за окном раскинулась бесконечным голубым одеялом, хоть сейчас на рабочий стол ставь. Чирикали птицы. Желтая роза так и стояла напротив Маринетт, и все вокруг, такое громкое и счастливое будто издевалась над ней. Маринетт хотелось закидать небо помидорами, лишь бы то перестало быть таким красивым. В фильмах, когда дела идут плохо, всегда идет дождь. Гремит гром, сверкают молнии. Где это все?! Разве она не заслужила этого, черт возьми!
Маринетт рухнула обратно в кресло, где и уснула вечером. Одеяло, заботливо принесенное Тикки, с тихим шуршанием упало на пол. Маринетт проморгалась, ощущая в груди отягощающую пустоту.
Сердце болело так, словно его вырвало из другой временной линии, другого поворота событий, в котором Кот все-таки пришел и все прошло хорошо.
Почему? Почему все случилось именно так? Она была так взволнованна… и готова положить конец всем тайнам. Сейчас ей казалось, что она оказалась в другой вселенной, где все встало с ног на голову. Больше ничего не имело смысла. Даже собственная комната казалась чужой, холодной и одинокой. Желтая роза мозолила глаза. Хотелось ее выбросить.
Но она никогда не сможет так поступить. Никогда. Не важно, что случится. Некоторые обещания никогда не будут нарушены.
Маринетт посмотрела в круглое окно. Где он сейчас? Где Кот? Он ненавидит ее? Чувствует себя преданным? Почему он не пришел?
Она вытерла непрошенную слезу. Это было несправедливо, она ведь хотела поступить правильно после всех тех месяцев лжи. Но теперь было слишком поздно. Все страхи, что Маринетт игнорировала последние полгода, понимание того, что… если они продолжат скрывать свои личности друг от друга, принесет им лишь боль, все они были правдой.
Стало слишком поздно для того, чтобы остановить это. По ее вине.
Отчаяние вмиг сменилось гневом. Да, она ничего не сделала! Ну, а он что творит? Решил наказать ее? Устроить ей игры разума? Каким местом он думает? Он настолько ей не доверяет, что даже не пришел спросить ее? Да кто так поступает? Разве он не должен быть джентльменом? Вот мудак!
Маринетт, нахмурив брови, отвернулась от созерцания горизонта за окном и с придушенным криком промаршировала к столу.
А затем, также быстро, как гнев возник, он исчез.
Оставив лишь страх.
Что, если Кот больше никогда не объявится? Что, если он решил отказаться от нее? Что, если он сам был весь в страхах и сомнениях, и это просто стало для него последней каплей?
Что, если он не вернется? Что делать с признанием? Выйдет ли у нее встретиться с ним, как Ледибаг, открыться ему, но их партнерство будет навсегда разорвано?
Маринетт уронила лицо в ладони. Вся ее жизнь превратилась в абсолютный кошмар. Отношения с Котом вышли на невозможный уровень сложности, и теперь она еще известна, как не очень-то и тайная пассия Адриана. Весь интернет обсуждает ее личную жизнь, называет ее охотницей за кошельками, рассуждает не беременна ли она. Всем уже наверняка известно, как ее зовут, сколько ей лет, и не долго до того, как узнают, где она живет. Бедные родители.
В самый разгар ее глубочайшего беспокойства за родителей, которые будут травмированы нашествием бешеных репортеров, зазвонил телефон. Маринетт застонала, решив вырубить уведомления, но перед этим все-таки ответить. Если это Алья, она просто объяснит, что будет весь день прятаться дома, как последняя трусиха.
Но звонила не Алья.
Маринетт в шоке смотрела на номер, на номер, который у нее был на случай самых-самых непредвиденных ситуаций, который, как она думала, она никогда не увидит. Тело словно сковало льдом от мысли, что это могло значить, если этот человек решился ей позвонить.
Она едва не выронила телефон, не донеся его до уха.
— Алло?
— Доброе утро, Маринетт, это Эмили Агрест, — раздался приятный голос на том конце провода. — Мне очень жаль, что приходится звонить тебе. Но я должна сказать, что с Адрианом все хорошо. Он с нами и он в безопасности. Но мне нужна твоя помощь.
Маринетт села, вцепившись пальцами в край сидения с такой силой, что-то заскрипело от напряжения.
— Моя помощь? Но чем я могу помочь?
— Позже я все объясню, — сказала Эмили. — Не могу быть уверена, что в мой телефон не подсадили
жучок. Мне жаль беспокоить тебя, ведь ты очень занятая
леди, но мне больше не к кому обратиться. Мне нужен кое-кто особенный.
Чудесный, я бы даже сказала.
Маринетт решительно встала и кивнула.
— Поняла. Скоро буду.
— Спасибо, дорогая, — с облегчением в голосе сказала Эмили. — Мы тебя не заслуживаем.
Повесив трубку, Маринетт отложила телефон и прикрыла глаза, запирая всю свою боль в самый дальний угол, в который она прятала ее, когда это требовалось.
— Тикки! Трансформируй меня!
