Когда встречаются долг и желание

— Не бойся. — Я ничего не боюсь. Кот Нуар ухмыльнулся. Из сумерек балкона блеснули зеленые глаза. Луч света со спальни выхватил из потемок его красиво выточенное лицо. Маринетт отвернулась от него и сглотнула. То, что она сейчас испытывала, уж точно не было страхом. — Т-так, ты хочешь, чтобы я… Договорить она не успела, айкнув, когда Кот Нуар подхватил ее на руки. Она вцепилась ему в плечи, нахмурившись, когда он низко усмехнулся. — Принцесса, поводов для волнений нет, — подмигнул он, и лицо его было так близко, что Маринетт могла бы его сейчас поцеловать без труда. Но он обойдется. — Я крепко тебя держу. Подавив смех, она закатила глаза. Ну что за глупый котенок. — Тащишься сам от себя. Типичный Ромео. — Неправда, — он снова засмеялся, запрыгнув на перила балкона. Маринетт вцепилась крепче. — Иначе бы ты была Джульеттой, а она умирает в конце. Вообще, они оба умирают. Мне хотелось бы думать, что мы поумнее будем. Маринетт прикусила губу. В голову лезли непрошенные мрачные мысли о том, сколько же тайн лежит между ними. Возможно, они и были умнее парочки подростков, познавших первые муки любви. Возможно, их собственная любовь не закончится трагично. Возможно. И возможно это неожиданное свидание, которое Кот для нее запланировал было отражением этой возможности. Кстати его нос как раз мазнул ее по щеке, утыкаясь ей в кожу в этой мягкой манере, о которой она недавно узнала. Так он избавлял ее от сомнений. Нежными поцелуями, аккуратными прикосновениями, утробным низким мурчанием. Так он говорил, что все будет хорошо. Так он утешал ее. И Маринетт любила это… обычно. Но сейчас она была уверена, что он считает ее спокойствие напускным. И у него были все права так считать. В конце концов, он же не мог знать, сколько раз она прокладывала путь по этим самым крышам. Не мог знать, сколько раз она летела навстречу этому завораживающему парижскому горизонту. Она уткнулась в него носом в ответ. Ей нужно было утешение, пусть и совершенно по иным причинам. Они добрались довольно быстро. Это был парк, название которого Маринетт не смогла бы сейчас вспомнить, но в котором она несколько раз была в дневное время. Кот перемахнул через ворота, продолжая держать ее на руках, а потом внутри аккуратно поставил ее на ноги и сплел с ней руки. Он поднес палец к губам, призывая не шуметь, и повел ее в темную глубь. После краткой пешей прогулки, и когда ее глаза привыкли к темноте, Маринетт уже не могла оставаться спокойной. Внутри бурлили предвкушение и взбудораженность. Она уже хотела было спросить, куда они идут, пошутить про ночные походы в парк и маньяка, но Кот опередил ее. Он отвязал от хвоста ленту и улыбкой протянул ей. — Хочу сохранить интригу, — пояснил он. — Можно? Маринетт приподняла бровь. — Ты же в курсе, что у меня нет ночного зрения? Я почти ничего не вижу, а ты все равно хочешь завязать мне глаза? — Ну вот, ты уже закатываешь глаза! — хохотнул Кот, и она застонала. — Принцесса, серьезно, я гарантирую, что без повязки ты сразу меня раскусишь. Доверишься мне? — Ладно, убедил, — вздохнула она, поворачиваясь к нему спиной и отодвигая волосы, чтобы он мог повязать ленту. Его руки были особенно нежными, когда он это делал, и его теплая грудь прижималась к ее спине. По спине Маринетт побежали мурашки, и она задержала дыхание. Все чувства обострились — прикосновения его пальцев, сдвигающие ее волосы, его близость, его тепло. Когда она заговорила, ее голос сорвался на высокую ноту. — Как я могу тебе не доверять? Его руки на мгновение замерли. Только на мгновение. Маринетт с завязанными глазами не обратила на это внимание. А потом, одним ловким движением, он завязал узел у нее на затылке и отошел. На вопрос он не ответил. Снова взяв ее за руку, он повел ее вглубь парка. Они перебросились парой шуток, какими-то игривыми подколками, и то мгновение молчания осталось позабытым. — Мы на месте, — шепнул Кот ей на ухо. Маринетт уловила ноту тревоги в его голосе и кивнула, когда он спросил, готова ли она. Ее сердце забилось быстрее. Что он запланировал? Почему он позвал ее на свидание и назвал его особенным? Лента упала с ее глаз, и Маринетт ахнула. Они стояли перед большим прудом. Он выглядел так, словно состоял из света, потому что вокруг было столько фонариков, что их свет залил водную гладь. На берегу было разложено покрывало и стояла маленькая корзинка. Кот Нуар заглянул внутрь. — Замечательно, все на месте! — он с облегчением вздохнул. — Я боялся, что кто-нибудь или что-нибудь растащит все. Он с довольной улыбкой достал оттуда несколько упаковок со снэками. Свет фонариков танцевал на поверхности его зрачков, отражая всю радость и гордость, что он ощущал. Маринетт поняла, что потеряла дар речи. Она открывала и закрывала рот, но оттуда не вылетало ни звука. Кот перестал улыбаться, кошачьи уши прижались к макушке. — Тебе не нравится? — Нет! — смогла ответить Маринетт. — То есть, да! Да, мне очень нравится! Но… почему? Отставив корзинку с едой, Кот повернулся к ней с таким трогательным лицом, которое возникало у него, когда он собирался сказать нечто важное. — Потому что ты сказала, что тебе было грустно, что я не мог быть с тобой и твоими друзьями на пикнике. Потому что мой мир состоял из тьмы… — он обвел рукой фонарики, потом указал на нее. — …А ты принесла в него свет. Потому что я пообещал тебе, что однажды нам не придется скрывать наши отношения. Вот почему. И Маринетт уже была в его объятиях, и его губы уже прижимались к ее. — Ну, ты и дурак, — сказала она, снова его целуя. — Особенный! Но… другого тебя я не хочу. Что-то неясное сверкнуло в его взгляде, но Кот поцеловал ее, не давая задуматься. — Я тебя люблю, — прошептала Маринетт ему на ухо. Он улыбнулся, поцеловал ее в кончик носа, а потом они оба сели на покрывало. — Я тоже тебя люблю, — ответил он, открывая корзинку. — Сладкое или соленое? Маринетт вздернула подбородок, встречая его вызов ответной усмешкой. — Для начала сладкое.