Когда встречаются долг и желание

В квартире Альи и Нино разорвалась бомба. Потому что впечатление было именно такое. Да, они знали, что именно наденут на Гала, и при этом пол в гостиной все равно оказался устлан кучами и грудами одежды. С кофейного столика сваливалась косметика. Туфли Нино почему-то водрузили на вешалку. А еще сумочки — бескрайнее море сумочек блестело в полуденных солнечных лучах. — Сколько материала для хорошей ночной уборки, — вздохнула с дивана Маринетт, вспоминая свою странную привычку устраивать дома уборку после тусовки и пары коктейлей. Словно она пыталась подсластить пилюлю будущей похмельной себе, хоть итогом и становился лифчик в холодильнике (видимо пьяная она решила, что холодные сиськи — это забавно, и нет, она ошибалась) или носки в раковине. Этого она до сих пор не могла понять. Хоть она не собиралась напиваться на Гала (Маринетт собиралась вести себя максимально прилично среди людей, которые однажды могут стать ее коллегами или работодателями), если Алья или Нино вдруг предложат междусобойчик в баре, она точно не откажется. Они позвали ее к себе, чтобы совместно пережить то, что им может принести эта ночь, и заодно уберечь ее от упреков родителей, если Маринетт таки свалится с похмельем поутру. Что бы друзья на данный момент не затеяли, Маринетт всячески их поддерживала. Приятно иногда дать другим решать все дела за себя. Завернувшись в пушистый халат, она с довольным вздохом распласталась по дивану. С бокалом просекко Маринетт наблюдала, как Нино хмурится своему отражению в зеркале над потухшим камином. Вообще она не планировала пить, но такой упреждающий бокал вина хорошо снимал стресс. Никто из присутствующих в этой квартире ни разу не был на таких дорогих мероприятиях, так что было приятно понимать, что она не одна тут психует. По визгу Альи из ванной можно было с уверенностью об этом судить: — ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ПОЧЕМУ СТРЕЛКА НА ВТОРОМ ГЛАЗУ НЕ ПОЛУЧАЕТСЯ?! — Я ВЕРЮ В ТЕБЯ, ДЕТКА, ЗАДАЙ ЕЙ ЖАРУ! — в тон откликнулся Нино. — ЗАЖЖЕМ! — ответила Алья, и Маринетт хрюкнула в бокал. У Нино кончились силы на поддержку собственной девушки, и он начал бурчать под нос из-за своих проблем. Он принялся нервозно поправлять бабочку на шее. — И как богатеи переживают такое каждую неделю? Это мне не понять. Зато понятно, почему кошки так ненавидят ошейники. Гала подразумевало формальный вид, и Адриан свел Нино с портным, который предоставлял настолько дорогие костюмы, что их арендовали даже знаменитости. Нино, который всегда (!) носил максимально простую одежду (и это не портило его, напротив, он был из тех, кто умудрялся выглядеть стильно в самой простой одежде), страдал больше всех. Тоскливо вздохнув, Маринетт сделала последний глоток просекко и поставила бокал на стол. Стараясь не думать о ее (а он вообще был «ее»?) котенке и его ошейнике, она села на диване прямо. — Дай сюда, — она поманила к себе и Нино грустно прошлепал на диван. — Да ладно, не так все грустно, — утешила Маринетт. — Если выдержишь весь вечер, не снимая бабочку, я куплю тебе пончиков из пекарни. Я до сих пор тебе должна за те рассыпанные на фотосессии. Нино пустым взглядом смотрел перед собой, пока Маринетт ослабляла на нем бабочку. — Ах, те пончики, они до сих пор мне снятся, — драматично вздохнул он, и Маринетт поняла, что он перенял это у Адриана — вот так растягивать слова, как старомодный учитель из театрального клуба, когда тот был полусерьезен. Она хихикнула и это привело Нино в чувства. Он посмотрел на нее недовольно. — Но они правда были очень вкусные. Во всем виноват чертов Адриан и его горячие кубики. Реально! — Нино хлопнул в ладоши. — Его типа САМЫЕ ОБЫЧНЫЕ СЕКСУАЛЬНЫЕ КУБИКИ ПРЕССА! — Нет, ты прав, — смеясь, поддержала Маринетт. — Эти линии мышц просто нечеловеческие. Но он же модель все-таки. Так что это его работа. Все сходится. И ему нельзя пончики. А тебе можно, так что ты выиграл эту жизнь. Нино в ответ хрипло хохотнул и Маринетт решила проверить, не слишком ли туго она затянула бабочку, но вроде было нормально. Между ними натянулось уютное молчание, нарушаемое приглушенными торжествующими воскликами из ванной. Похоже, Алья справилась со второй стрелкой. — Но знаешь, все пончики одинаковые, если задуматься, — добавил Нино, и Маринетт замерла. Неподвижные пальцы остались на воротнике, когда она встретилась с Нино взглядом. Было что-то в этой темной глубине — что-то осязаемо ищущее у нее ответа. И Маринетт не знала, что именно. — Просто те, что ты уронила, те, что я не смог получить, стали наиболее желаемыми. Я так помешался, потому что успел распробовать прежде, чем они стали для меня недостижимыми. Если я откажусь от идеи тех пончиков и возьму те, которые ты мне предлагаешь, я, возможно, увижу, что пончик, который был мне так нужен все это время, прямо там. Прямо у меня под носом. Теперь пришел черед Маринетт нахмуриться. — Нино, ты сто раз ел пончики в пекарне моей семьи, и ты знаешь, что лучше них в Париже не найти. И как дочь пекаря, я персонально оскорблена замечанием, что все пончики одинаковые. Это вопиющая неправда. — Виноват, прости. Но… типа…забудем, это же клише не из ниоткуда вылезло? — ответил Нино. — Что, если ты не видишь перед собой что-то замечательное, потому что гоняешься за тем, что по твоему мнению, намного лучше? А на самом деле оно все одинаковое? — Нино, ты мне пытаешься сказать, что изменяешь выпечке моей семьи с какими-то булочками для туристов или что? — пошутила Маринетт. На большее ее не хватило, несмотря на то, что она изо всех сил напрягала голову, пытаясь понять, на что Нино ей намекает. Это было непривычно, ведь обычно он говорил все в лоб. Значит, сейчас он говорил о чем-то, о чем не должен был говорить. Пытался предупредить? Она подумала об этом клише, о том, что может быть прямо перед носом… Сердце ухнуло куда-то в пятки. Алья рассказала Нино о чувствах Адриана? И Нино теперь пытается подтолкнуть ее ответить на его чувства? Он так поддерживал ее на фотосессии, еще до всей этой истории с угрозами. И что, снова взялся за старое? Но почему бы просто не сказать, как есть? Раньше у Нино не было проблем с тем, чтобы обсуждать с ней Адриана… разве что Алья не закрыла ему рот? Нет. Быть не может. Если Алья не выдала секрет Ледибаг (в этом можно было не сомневаться), она тем более не будет рассказывать Нино про чувства Адриана. Значит, Нино точно не может знать. Да, он, конечно, дразнил ее насчет краша в Адриана, но это одно, а любовь — совершенно другое! Другая и единственная теория — возможно именно Адриан рассказал об этом Нино? Маринетт не успела спросить его, дверь ванной распахнулась и Алья явила себя во всей красе. — Тадам! Нино уже отвлекся. Он вскочил на ноги, схватился за голову и раскрыл рот. — Не-е-ет, не может быть. Погоди, — он отвернулся от Альи, потом повернулся обратно. И схватился за сердце, не держась на ногах. — Господи, это не моя девушка. Невозможно. Как мне могло так повезти? Я точно брежу. — Ах ты, льстец! — вздохнула Алья, отмахиваясь, но при этом довольно улыбаясь до ушей. Нино подошел к ней и взял за руку, приподнимая, чтобы Алья могла покрутиться. Маринетт тем временем любовалась своей работой. Она сама разработала дизайн и сделала платье, которое сейчас было на Алье. Изначально оно предполагалось быть подарком на день рождения, но когда Адриан пригласил их на мероприятие, Маринетт решила закончить его и подарить Алье пораньше. Это не было чем-то неожиданным, Маринетт не первый год дарила друзьям одежду собственного дизайна и пошива, но она особенно гордилась последними творениями. Платье было вечернее и блестело в омбре. Глубокий красный от груди переходил в переливающийся серебряный в пол. Плечи были открыты, а рукав из прозрачного жжено-красного шифона обрамлял правую руку Альи. Пока та кружилась, Маринетт чувствовала не только облегчение, но и заинтересованное удовлетворение. Подруга была очень красивой, и Маринетт была рада, что смогла сделать что-то, что так ей идет. Тем более, она чуть не умерла, пока пришивала все эти пайетки. Зато это отвлекало ее от патрулирований. Она не ходила на них последние две ночи, и очень старалась не чувствовать себя слишком виноватой. Невозможно обходить Париж каждую ночь, да и ради собственного ментального здоровья отдых был необходим. Да, она нарочно выбрала не сталкиваться с Котом Нуаром и не признаваться ему, но это было временное решение. Если быть честной, это принесло долгожданное облегчение. Маринетт не осознавала, насколько она устала, пока не провела ночь у Адриана дома неделей тому назад. — Ты талантище! — воскликнула Алья, вырывая Маринетт из ее мыслей. Она подхватила свой бокал просекко, и подошла к Маринетт, чмокая ее в щеку. — Это твое лучшее творение, не считая твоего собственного платья. Я в восторге от них обоих! Маринетт покраснела, а в нутре начал формироваться пузырь беспокойства. — Ты правда так думаешь? Мне они тоже очень нравятся, но я боюсь, вдруг никому не понравятся мои платья и меня выставят на посмешище? Что если индустрия моды с позором вышвырнет меня прежде, чем я найду там работу?! Нино, плюхнувшись на соседнее кресло, фыркнул: — Ни за что! Если это случится, индустрия моды обречена. — Такого не будет! — закатила глаза Алья и потянула Маринетт с дивана. — А теперь, двигай, пора собираться, иначе опоздаем. — Слушаюсь, — вздохнула Маринетт. Ком тревоги рос, несмотря на слова поддержки. Она поволокла ноги к ванной, сняла с двери платье в пластиковом защитном чехле и зашла внутрь, чтобы переодеться. Так что она пропустила то, как Алья с подозрительным лицом повернулась к Нино и потянула его к себе пальцем за галстук-бабочку. — Колись, что тебе известно?

***

«Привет, Кот! Это я. Просто интересуюсь, ты сегодня будешь на патрулировании? Ничего страшного, если не придешь… я справлюсь». Гудок. «Привет, Кот! Ты уже несколько патрулирований пропустил. Я знаю, что наши расписания не всегда пересекаются, но обычно ты меня предупреждал. Напиши мне, когда сможешь, ок?» Гудок. «Привет, Кот. Слушай. Я собираюсь взять небольшой перерыв. Меня не будет буквально пару дней. Я… вроде как сгораю тут, хотя, стоп, глупо звучит. Не подумай, что пренебрегаю обязанностями! Просто учеба и работа совсем время съедают. Надеюсь, ты в порядке. Скучаю по тебе, котик. Если что, я проверяю сообщения, так что пиши мне, как дела. Я немного переживаю, давно тебя не было слышно. Ладно, побежала. Люблю-целую, пока…» Шест в руках пиликнул последний раз, и Кот Нуар мог только столбом стоять посреди крыши. Их место встречи было пустым. И было понятно, почему. Он застонал, прошел к печной трубе и опустился на черепицу. Спрятав лицо в ладонях, он погрузился в пучину саморазрушения. Он был так занят разгребанием кучи из всего, что на него навалилось, что он забыл написать Ледибаг. Как он мог?! Можно сдавать кольцо прямо здесь и сейчас. Он не напарник, а жалкое подобие. Не больше. Сжав кулаки, он ударил себя по коленям и уткнулся затылком в трубу. Недавние слова Нино немного вернули его в реальность, выдернули из мрачных мыслей. Ему нужно много чего исправить, и он это сделает. По сути, потому он и сидел на точке встречи для патрулирования, а не готовился к Гала. Сегодня был выходной, а в выходные они с Ледибаг встречались днем примерно в это время. Но он пришел не просто так. Не ради патрулирования, он надеялся встретиться с ней… И признаться во всем. В том, как столкнулся с Маринетт, в тайных встречах, последующих за этим, в том, как он хотел снять перед ней маску. Во всем. Он знал, что Ледибаг призналась в том, кто она, своим родителям, когда чуть не погибла, и что ее лучшая подруга тоже об этом знает — так она смогла скрыть правду от остальных друзей. Ледибаг тоже было известно, что его подруга (Хлоя, но он не называл ее имени) однажды застала его посреди трансформации. В таких вещах они с Ледибаг были честны друг с другом. Но в этот раз он хотел сделать все правильно. Можно было даже ожидать какое-то подобие контроля над происходящим. Он выбрал рассказать Ледибаг правду прежде, чем это случится. Не говоря уже о том, чтобы рассказать, что он раскрыл свою личность еще одному человеку. Нино. И, может, зашептал тихий тоскливый голосок в голове, может, они наконец-то раскроются друг другу. Возможно, это поможет им наконец-то сорвать этот пластырь. Возможно — нет. Это была пугающая территория, граница, которую они годами не пересекали. Они могли раскрыть свои личности в ту же секунду, когда Бражник был повержен, но этого не случилось. Адриану было слишком стыдно за свою семью, слишком страшно, что он оказался причастен к тому, что Ледибаг чуть не убили. Когда о преступлениях Габриэля Агреста стало известно широкой публике, Адриан боялся, что это бросит тень и на него самого. Но если с ним оставалась Ледибаг, он мог бы это пережить. Так что он цеплялся за эту связь, которая значила для него больше всего в этом мире, и не собирался никогда больше ее терять. Он не знал, почему она отмалчивалась. Может, если все пойдет, как он задумал, она ему и скажет? Он не знал… хотел ли этого вообще. Его все равно преследовал этот страх, появлялся в его кошмарах. Улыбающееся лицо Ледибаг искажается в отвращении, когда она осознает, что он сын их врага. Этот страх, что она покинет его навеки… Поэтому он замер на пороге того, чтобы раскрыть свою личность двум самым важным людям в его жизни. Возможно. Если Ледибаг захочет. Если сможет простить. Когда солнце начало ползти к горизонту, тени удлинились и город замерцал первыми огнями, Адриан понял, что время вышло. Ждать он больше не мог. Кот Нуар поднялся на ноги и, посмотрев на трещинки в черепице, подумал, что это похоже на тот контроль, который, как ему казалось, он имел над происходящим. Сделав глубокий вдох, он улыбнулся себе. Ладно, первая часть плана пошла не по плану. Пока он заглаживает вину перед Ледибаг, пока он честен с ней, все хорошо, так? Она всегда была понимающей. Все будет хорошо. Должно быть. У него есть план! Оставив для Ледибаг голосовое сообщение, он пообещал себе, что будет патрулировать каждую ночь, пока Ледибаг отдыхает, а затем отправился готовиться к Гала.

***

Когда Адриан зашел в зал по подиуму, он не мог не заметить, что мама превзошла саму себя. Поскольку это был благотворительный гала-вечер — Эмили организовала сбор денег на образование детей из малообеспеченных семей, перед началом торжеств должен был состояться аукцион, посвященный моде. Отсюда и подиум прямо у входных дверей. Таким образом, гости, большинство из которых были дизайнерами, получали возможность войти, словно супермодели, которых они одевали. Был и боковой вход для тех дизайнеров, которым, как знала Эмили, это не понравилось бы. Но она достаточно хорошо знала своих гостей, чтобы понимать, как это может удачно сыграть на их эго. И если это не поможет им настроиться на благотворительный лад, спустившихся с подиума гостей немедленно встречали официанты с канапе и шампанским. В общем, его мама была гением. Среди лотов выставили не только новые творения Габриэля, но и других дизайнеров — некоторые лоты были созданы специально ради этого вечера. Имя Эмили Агрест имело немалый вес, и стать гостем ее мероприятия становилось отличным шансом прорекламировать себя в позитивном ключе. Вокруг сновали фотографы — большинство для личных фотографий гостей, но единицы для медиа. Но они не были прессой, вся желтуха осталась снаружи. Адриан замечал все это, потому что должен был. Он прошел по подиуму — поставленным модельным шагом (на автомате), спустился, увернулся от официанта. Один или два фотографа подпирали арки, обрамляющие длинный бальный зал, но его они не сфотографировали. Не отвлекаясь на разглядывание декора, Адриан направился прямо к бару. Так что он не заметил бархатные изогнутые кресла, обрамляющие подиум, будто это была парижская неделя моды. Не заметил и то, как золотистый свет сменялся голубой подсветкой, словно на потолке зала отражался тропический пруд. Не заметил и круглую танцевальную площадку на другом конце зала, и оркестр на балконе, охватывающем весь зал. Плюхнувшись на барный стул, Адриан попросил бокал шампанского. Дела были плохи. От нервов его совсем перекосило, а ему нужно было взять себя в руки, пока Маринетт не пришла. Кроме того, он хотел показать себя хорошим сыном и спутником ради матери. Хоть пузырьки в шампанском всегда его радовали, они шипели и булькали в нутре, успокаивая его. Подошел Габриэль. Адриан приготовился к тому, что ему сейчас выскажут за то, что он только пришел и уже напивается. Но этого не произошло. — Твоя подруга Маринетт приняла приглашение? Друзья? — спросил он, глядя прямо в противоположную сторону бара. Адриан отзеркалил позу, только облокотился о барную стойку. — Да, — ответил он, наряду с пузырьками шампанского чувствуя в груди укол неуверенности. Прощение было длительным процессом. Хоть Адриан любил отца, он не мог быть до конца уверен, что когда-нибудь полностью простит его. Тогда почему он, даже сейчас, будучи взрослым, все равно пытается заслужить одобрение человека, который чуть не уничтожил Париж ради спасения жены? Между ними двумя в этом баре могла быть пропасть размером с каньон, и все же Адриан все еще не смог отпустить эту хрупкую нить, протянутую над нею. Даже сейчас, даже после всего, что произошло. Он же должен ненавидеть отца, так? Он и ненавидел. Ненавидел Габриэля Агреста. Но, если бы только ненавидел. Еще он любил его, и потому был сам себе противен. Адриану хотелось одобрения и хотелось, чтобы отец просто исчез… Но больше всего он до сих пор лелеял надежду, что однажды Габриэль просто переменится и станет отцом, который всегда нужен был Адриану, особенно когда его мать пропала. Но это было бы возможно, только если повернуть время вспять, а этого Адриан не мог, да и по правде не хотел. — Хорошо, — кивнул Габриэль. — Правильное решение — не привлекать лишнее внимание к выдуманным для прессы отношениям. Нужно сохранить репутацию. Учитывая, что Маринетт не с тобой, предполагаю, что она прибудет с друзьями. Пресса это заметит. Надеюсь, это развеет слухи. Адриан поморщился и тихо процедил: — Она не какая-то марионетка, чтобы поддерживать репутацию нашей семьи. Он не произнес этого вслух, но истинный смысл все равно просочился в воздух: Это ты марионетка, которая уничтожила репутацию нашей семьи. Однажды правда всплывет наружу. — Я не имел этого в виду, сын, — ответил Габриэль. — Твоя подруга ведь изучает дизайн? — Адриан кивнул. — Ваши «отношения» привлекают к ней внимание, и если СМИ обернутся против нее, это может погубить ей карьеру еще до старта. Адриан замер, развернулся, и, не веря своим ушам, уставился на отца. Габриэль уже смотрел на него. «Он… беспокоится за карьеру Маринетт? Но зачем это ему? Когда это отец последний раз интересовался кем-либо, кроме себя любимого?» Правда, раздумывать о странном поведении отца не было времени. Краем глаза, Адриан заметил, как к ним идет мама в элегантном синем платье в пол. По ее улыбке и твердому взгляду было ясно одно. Гала-вечер вот-вот начнется. Медленно, но верно, гости наполняли зал, заиграла музыка. Изысканные звуки струн смешались со звуками смеха. Подиум на входе снискал успех. Адриан шатался по залу, вежливо, но на полном автомате приветствуя гостей. Он был обаятелен, собран и харизматичен. Он немного пофлиртовал с дамами среднего возраста, пошутил в разговоре с пожилыми дизайнерами, мысленно не разделяя принципы их «Мужского клуба», но постарался угодить им. Было очень просто сыграть роль «идеального сына» и на время отгородиться от бурлящей внутри тревожности. Подумаешь, он посмотрел на время раз двадцать. А потом он заметил их. Алья, вся в красном и серебряном, блистала в прямом смысле этого слова. Нино — нервничающий и глазеющий по сторонам, отлично выглядел в темно-синем костюме. Они пересеклись с Адрианом взглядами, и замахали ему, спускаясь по ступеням с подиума. Маринетт с ними не было. Ощущение было такое, словно все радостные пузырьки шампанского разом затвердели и легли тяжелым камнем в груди. Адриан не мог вдохнуть. Его топило этим весом и он падал, падал, падал… Где она? Она же не отменила все в последнюю минуту? Она не стала бы… Видимо на его лице отразились все его чувства. Нино подошел к нему первым, взглянул на него и крепко схватил за плечо. — Милая! — обратился он к Алье. — Адриан быстренько покажет мне, где комната для мальчиков, ок? Захватишь мне канапешечек? — Принято! — отозвалась Алья, уже направляясь к официантам. — Люблю эту женщину, — благоговейно вздохнул Нино, затем тряхнул головой. — Итак. В уборную, быстро. Адриан трясущейся рукой указал в нужном направлении. С неожиданной со стороны Нино силой, тот протащил Адриана за собой и запихнул в уборную. Убедившись, что в кабинках никого, он развернулся к Адриану. — Так, что с тобой? У тебя как будто сердечный приступ сейчас будет. Адриан прислонился к стене возле раковин. — Маринетт с вами нет. Нино подавился воздухом, схватившись за грудь. — Бро, и это все? Да она просто решила заняться верхней одеждой! Там очередь в гардероб, вот она и задерживается. Божечки, ты меня так напугал, я уж подумал что-то случилось с твоим талисманом удачи или еще что. Адриан похлопал по внутреннему карману пиджака. Ему показалось, что там пусто, но это было не так, и он с облегчением вздохнул. Адриан собирался использовать его во время признания. Даже речь приготовил. На крыше было пусто, и у него был ключ, чтобы подняться туда с Маринетт. Нино был тут для эмоциональной поддержки, а Маринетт вот-вот придет. — Мне нужно успокоиться, — сказал он, хватая ртом воздух. — Не то слово, — хмыкнул Нино, складывая руки и лукаво окидывая его взглядом. — Даже забавно. Словно смотрю на бледную потную версию себя в прошлом. Я был в полном раздрае, когда пытался признаться Алье в любви. — Господи, я, что, ПОТЕЮ?! — Полегче, мсье Модель, — Нино достал пару салфеток из диспенсера и протянул ему. — Только лоб. Давай, остынь уже. — Да, остынь, — закатил глаза Плагг, вылетев из другого кармана Адриана. — А то у тебя в пиджаке парилка, и поверить не могу, что ты не взял для меня сыр. — Я выдал тебе целый круг за обедом! — возмутился Адриан. — Погоди, так вот почему ты иногда летом пах сыром? — хрюкнул Нино, который никак не мог привыкнуть к Плаггу. Адриан с нежностью потыкал Плагга в мягкий бок. — Ему скажи спасибо. Плагг клацнул зубами у его пальца. — Нам лучше вернуться, не знаю, насколько быстро движется очередь в гардероб, ты ведь не хочешь пропустить, когда Маринетт придет, — Нино проверил телефон и кому-то быстро напечатал сообщение. — Почему? — не понял Адриан. Нино взглянул на него, и глаза у него блеснули обещанием. Каким именно, Адриан не знал. — Чувак, поверь, не хочешь.

***

Маринетт выглянула из-за тяжелой портьеры, за которой начинался подиум, ведущий в зал. На нее упал луч света, и она посмотрела на себя, замечая, как пайетки на платье переливаются, явно желая искупнуться в нем целиком. Она опустила взгляд ниже, на розовые туфли на высоких каблуках, выглядывающие из-под платья. В горле встал ком. — О, нет, я не смогу, — прошептала она, мотая головой и прячась за портьерой. Она отступила назад, обхватив голые руки, и пропустила вперед пожилую пару. Пара, смеясь, сцепились локтями и вышла на подиум. Пожилая дама что-то насмешливо сказала мужу, а затем они скрылись за портьерой. Маринетт была порядком уверена, что именно эта пара была ответственна за огромные наплечники в восьмидесятых. Но она была слишком перепугана, чтобы благоговеть, а это о чем-то, да говорило. Никто же не ожидает, что она возьмет и пойдет прямо по подиуму, правда же? Да, она сейчас была не такая неуклюжая (оказалось, что неуклюжесть прошла с пубертатом, и, пережив его, Маринетт стала немного изящней), но годы спотыканий о собственные ноги не прошли даром — она просто не могла себе доверять. С таким же успехом можно было мечтать взобраться на Эверест. Краем глаза она заметила, как боковая дверь открылась и заглянула Алья. — О! Вот ты где! Пацаны совсем извелись, так что я пришла за тобой, — сообщила она. Маринетт никогда еще не была так рада видеть подругу. Спустившись по ступенькам и обогнув подиум, она подбежала к Алье и обняла ее. — Другой вход! Алья, спасибо, — вздохнула она и уже собиралась зайти, как Алья схватила ее за руку. — Стоп-стоп-стоп! Маринетт Дюпэн-Чэн, ты что творишь? Маринетт отпрянула и ошарашенно подняла брови на возмущенный тон Альи. — Эм, — протянула она. — Собираюсь на гала? Не по этому недоподиуму, на котором я обязательно опозорюсь, когда свалюсь с него и в процессе испорчу платье? — Неверно, — фыркнула Алья, подталкивая Маринетт туда, но Маринетт уперлась каблуками в пол. — Я знаю, тебе страшно, но это же классно! Тебе не обязательно выходить, как какой-то модели. И я хочу, чтобы ВСЕ увидели твое платье, и ты тоже хочешь, я-то знаю. Это твое лучшее творение. — Алья, я не могу! Я споткнусь и никогда не смогу найти работу в этом городе! Я… — Пардон. Их спор был прерван, и на какое-то дикое мгновение Маринетт подумала, что их могут выгнать за то, что они устроили сцену, несмотря на то, что они отошли с прохода и никто не обращал на них внимания. Затем в голове щелкнуло, и она узнала этот тон. Перед ними, выгнув бровь, стояла Хлоя, выряженная в многослойное золотое платье, которое тут же напомнило Маринетт пчел. Прежде чем кто-либо из них успел заговорить, Хлоя шагнула к ним и окинула Маринетт беглым взглядом. Маринетт все никак не могла привыкнуть к таким встречам, когда знакомишься с кем-либо, как Ледибаг, а потом уже без маски. Разница в отношении к ней было видно невооруженным взглядом, особенно с тех пор, как люди стали благоговеть перед Ледибаг после поражения Бражника. — Ты же подруга Адриана? Маринетт Дюпэн-Чэн? Подслушала тут ненароком, — тон Хлои ясно намекал, что она могла и не подслушивать, но все равно подслушала, и не желала теперь слушать возмущения по этому поводу. — Да, это я, — призналась Маринетт, неловко помахав ей и еще более неловко улыбнувшись. Когда она разобралась со своим бардаком в личной жизни, Ледибаг и правда пришлось выполнить обещания сделать с Хлоей селфи. Хлоя задумчиво хмыкнула. Было так странно видеть ее настороженной, и слышать этот холод. Если бы Маринетт не познакомилась с Хлоей, как Ледибаг, сейчас бы отношение Хлои ее оттолкнуло. Но Ледибаг видела, какой она может быть, так что Маринетт не стала принимать это на свой счет. Зато Алья за ее спиной ощетинилась. — Знаешь, Адриан много о тебе рассказывал, — сказала Маринетт, улыбаясь более уверенно и делая первый шаг. — Ты сама сделала дизайн для своего платья? Это сработало. Взгляд Хлои потеплел. — Ах, это старье? Можно и так сказать. Это один из старых дизайнов моей матери, я его лишь осовременила. И сейчас собираюсь показать всем, на что я способна. Предлагаю тебе поступить также. — Вот видишь, все хотят, чтобы ты прошлась по подиуму! — Алья игриво похлопала Маринетт по плечу. — Ты же пожалеешь, если не сделаешь этого. От мысли о подиуме, она перестала улыбаться. — Что-то я не уверена, — она вздохнула. — Так не ходи, — фыркнула Хлоя. — Беги через боковой вход и не привлекай внимание сотни лучших дизайнеров со всей Европы, оставь их мне, — она вызывающе улыбнулась. — Со слов Адриана я было подумала, что ты можешь составить мне небольшую конкуренцию. Постоянно выигрывать до смерти скучно. У Маринетт отвалилась челюсть. Хлоя перебросила идеально закрученную копну волос через плечо, поправила небольшой, похожий на тиару, обруч на голове. И направилась к портьерам. — Смотри и учись, — сказала она и исчезла за портьерами в море аплодисментов. Маринетт с Альей ринулись за ней, выглянули через портьеры и увидели, с какой легкостью Хлоя скользила по подиуму. Словно шла по воздуху и платье развевалось за ней. В толпе были слышны восторженные вздохи, перешептывание, но ни капли неодобрения. Алья с усмешкой развернулась к Маринетт. — О, подруга, да это вызов. Ты правда собираешься прикинуться ветошью? Маринетт приподняла подол и посмотрела свои розовые туфли на каблуках, декорированные золотисто-розовыми металлическими завитушками и ажурными цветами. Она так их любила. Но прямо сейчас — ненавидела. — Ты не упадешь, — сказала Алья, опустив ладонь ей на предплечье. — А если упадешь, спорю, Адриан тебя поймает. Маринетт щелкнула Алью по лбу, и та, смеясь, отошла к двери. — Увидимся на другой стороне! — сказала она. — Я верю в тебя. И Маринетт осталась одна. Она постояла немного, прячась в тенях и пропуская гостей вперед. Никто из них не использовал дверь. Алья с Хлоей были правы, конечно же. Маринетт хотела, чтобы все увидели ее платье. Она долго над ним работала, и была им очень довольна. Такая возможность предоставляется раз в жизни. И Маринетт так надоело сожалеть о том, чего она не сделала; не раскрыла личность Коту (дважды), вовремя не призналась себе, что любит его, а ведь была такой храброй во столь многом, но такой трусливой во всем остальном. Сегодня она не будет трусить. Сегодня она будет храброй. Маринетт взошла по ступеням. Сегодня она не откроет миру свою героическую личину. Но покажет, что с настоящей нею тоже нужно считаться. Сделав глубокий вдох, Маринетт задрала подбородок, отодвинула портьеру и вступила в свет. Сегодня подиум принадлежал ей.