Единое целое

Дни становились все холоднее. С тех пор, как исчез Уфретин, в войске медленно нарастала тревога; как и опасался полуэльф, от добровольцев, что отправились на поиски, не было новостей. Когда солдаты привыкли к холоду, а невезучие переболели, привалы стали короче. Джелу начал поднимать армию засветло, лично заглядывать в палатки и будить подчиненных; если бы не огненного цвета грива, он был бы едва заметен на фоне снега и скал. Присутствие Мари действительно помогало солдатам сохранять боевой дух; полуэльф, признательный девице за это, даже начал иногда сам наведываться к ней в палатку. Памятуя о любопытстве Ивора, Клинок Армагеддона он всегда держал при себе, но Мари, кажется, больше интересовало его исчерченное татуировками тело — либо же она умело притворялась. С приближением к Воли, затерянному городу, где и хранился, по легендам, Ледяной Клинок, Джелу начала терзать бессонница. По вечерам, завершив обход лагеря, он возвращался в палатку и садился за стол, на котором была развернута уже ненавистная ему карта. Казалось, что весь остров состоит из ущелий, переходов и заснеженных дорог. Высоко в утесах выжигали себе гнезда кристаллические и лазурные драконы; полуэльф не видел столько этих огромных жутких созданий с тех самых пор, как Дракон истребил их на Антагариче. Джелу стоило немалых усилий не задрожать, когда он в первый раз за путешествие попытался нанять одну из таких тварей. Тот дракон, лазурный, был больше титана; сколы его мощного тела сияли на солнце. Чудовище долго и внимательно разглядывало худого полуэльфа; когда взор его задержался на Клинке, дракон зашипел и лязгнул зубами. Джелу не дрогнул. По счастью, чудовище приняло подношение — несколько огромных сундуков с золотом и пять высоких, в рост эльфа, урн со ртутью. Понадобилась почти дюжина дендроидов, чтобы поднять все это богатство. Драконы изрядно облегчили Джелу жизнь — одна такая тварь могла в несколько минут уничтожить целую орду варваров. Скакун полуэльфа едва поспевал за летающими ящерами, но Джелу все равно рвался в бой, оставлял за спиной отряды вымуштрованных лично снайперов. Снежное марево мешало целиться, и полуэльф все чаще и чаще начал бросаться на врагов с Клинком Армагеддона; с каждой отсеченной конечностью и вспоротым животом артефакт источал все больше тепла. Это было невероятное, странное ощущение, много сильнее и острее наслаждения на любовном ложе, но всякий раз, когда бой заканчивался, Джелу оставался замерзать на ледяном ветру, а подошвы его ботинок скользили по крови и склизким кишкам. И даже пламя драконов, под которое полуэльф несколько раз едва не попал, не было таким… могущественным? Ну, приятным так точно. Иногда его солдаты, пряча глаза, любопытствовали, куда же ведет их Джелу и почему так спешит. Неужели это что-то столь важное, что даже жизнь Уфретина не оказалась ценнее? Может, разумнее отбиться сначала от варваров, что шли за ними по пятам? Да и слух прошел, что твари из Нигона здесь не просто так, а ведет их некто могущественный, не чета мелким лордам, которых навылезало, как поганок, после смерти Мутаре… Поначалу Джелу просто игнорировал подобные вопросы; на одного любопытствующего приходилась сотня бойцов, что всецело доверяла своему командиру и готова была пойти за ним хоть на край света. Но время шло, и голосов протеста становилось больше; полуэльф кожей чувствовал недовольные взгляды, когда во главе войска продирался сквозь снега. Его собственные стрелки, которых он тренировал уже несколько лет, теперь тяжело смотрели ему в спину, будто силясь понять, стоит ли слушать своего наставника. Даже откровенный разговор с особо интересующимися не помог; солдаты весь вечер пытались добиться от Джелу, куда они столь торопятся, но полуэльф отказывался отвечать. Кроме обещания, что они всё узнают, когда достигнут цели, он все равно ничего не мог дать им. Как Джелу и полагал, далеко не каждого устроил подобный ответ. — Если вы мне не верите, я вас не держу, — все-таки не выдержав, вспылил полуэльф. Он едва ли не по-звериному оскалился, заметался по палатке; снайперам пришлось отступить к самому пологу, чтобы их не задели. — Можете дезертировать к Кидже или тварям из Нигона, куда хотите. Я не отступлю, даже если мне придется идти одному! — Мы не собираемся вас бросать, командир, — спустя какое-то время промямлил один из солдат; судя по всему, ярость Джелу сильно огорошила присутствующих. — Мы только хотели узнать, что именно нам предстоит сделать… — увидев, как начало меняться выражение лица командира, снайпер осекся. — Но если вы так уверены в своей правоте, то нам не о чем беспокоиться. — Именно, — склонил голову Джелу. — Я рад, что мы поняли друг друга. Пока солдаты не успели передумать и вновь начать спорить, полуэльф поскорее выпроводил их. Его трясло от вездесущего холода, что проникал в палатку и вгрызался в тело, но куда сильнее — от ярости. Да что они вообще себе позволяют? — Горело бы оно все огнем, — растирая предплечья, чтобы согреться, в сердцах бросил Джелу. Он совсем околел; волосы, казалось, примерзли к спине, но выйти к костру и вновь столкнуться с этими упрямцами было еще хуже, чем мерзнуть. Скинув ботинки, полуэльф забрался на койку, накинул на плечи одеяло; стало чуть-чуть теплее. До чего же холодно будет сегодня спать одному! Будто услышав его мысли, навершие Клинка зацепилось за один из ремней куртки хозяина. Полуэльф бережно вытащил меч из ножен, положил на колено. — Ты, наверное, самый верный мой союзник, — разглядывая артефакт, усмехнулся Джелу. Как он раньше не замечал, сколь красив был выкованный Хазандаром меч? Клинок Армагеддона казался воплощением совершенства. Рукоять из чистого золота с изящнейшей гардой, выплавленной в виде распахнувшего крылья феникса, переходила в сияющее лазурью и золотом тонкое лезвие. Благодаря прорези в стальном полотне и без того нетяжелый Клинок казался легче кинжала. Любуясь, полуэльф погладил меч кончиками пальцев; волшебный металл реагировал, словно живой, источая тепло и силу. От прикосновений к нему у Джелу точно открылось второе дыхание: нечто слаще любовного наслаждения, ярче радости победы пронзило его плоть, невидимым покрывалом окутало мышцы. Сжав Клинок в объятиях, будто возлюбленного, полуэльф прильнул щекой к рукояти, не замечая того, улыбнулся, когда приятный жар коснулся зубов и языка, спустился по глотке, согревая ее, точно крепкий эль. Не осталось усталости и страха; Джелу не нужна была сейчас ни армия, ни драконы, чтобы найти Ледяной Клинок. — Я все смогу, — жарко зашептал он мечу, не замечая того, что рассек кожу на колене. Опустив голову, полуэльф прижался губами к горячему лезвию, едва уловимо вздрагивавшему, совсем как человек, рвущийся в бой. — Я все смогу, и никто меня не остановит. Утонувший в ночи лагерь заметало снегом; до Воли оставалось не меньше полутора недель пути.