Мы перешагнули порог

     …Дух безумия витал в комнате, заваленной рассортированными частями трупов, с липким от крови полом, почти по колено усыпанным обрезками человеческой плоти, где в дальнем темном углу над дрожащим голубовато-зеленым пламенем варилось, пухло и пузырилось гнусное месиво из ткани рептилий.      Г.Ф. Лавкрафт «Герберт Уэст – реаниматор»      — Что за новый труп в нашем морге?      — Материал. Парень умер от злокачественной опухоли печени.      — Да какая разница, от чего он умер! Тебе все равно не удастся его оживить, – голос Дэна звучал раздраженно, и я подумал, что у друга выдался трудный день. – Лучше расскажи, как тебе удалось его достать. По окраинам уже ходят слухи, и…      — Успокойся, ничего противозаконного. Я купил это тело. Он с тех самых окраин, ему уже безразлично, где лежать, а вот родные не отказались заработать кругленькую сумму, вместо того чтобы потратиться на похороны.      — Ясно, - устало сказал Дэн, - полиция к нам не заявится. Ну и отлично. Пойдем ужинать.      — Постой, - я вскочил из-за стола. – Хочу тебе кое-что показать…      — Герберт, давай после еды.      — Это быстро. Смотри. Помнишь игуану, которую я купил на прошлой неделе? Я добавил вытяжку из ее тканей в наш реактив. Ты сам знаешь, какой жизнеспособностью обладают рептилии. Сейчас увидишь действие, – я распахнул холодильник и вынул человеческую кисть.      Игла шприца погрузилась в мертвую плоть. Я уже проводил этот опыт, и для меня не стали нежиданностью конвульсивные движения мертвых пальцев, но Дэн, несмотря на все свое равнодушие, вздрогнул и отступил. Пока я смотрел на него, ожидая каких-то слов, обрезок руки, который я держал, забыв насадить на штатив, вдруг вцепился ледяными пальцами в мой воротник. Я чертыхнулся, отдирая.      — Сильная тварь!.. Ну, Дэн? Что скажешь?      Он пожал плечами и попросил:      — Убери это куда-нибудь.      Я швырнул образец в печь и повернул выключатель. Дэн рассеянно наблюдал, как через несколько секунд я выключаю ток и поднимаю заслонку. В печи осталась щепотка пепла.      Роскошная столовая встретила нас аппетитными запахами. Переехав в Бостон и обзаведясь состоятельной клиентурой, мы все-таки наняли приходящую прислугу – кухарку, заодно ставшую и горничной. Эта женщина, немая и неграмотная, не смогла бы проговориться, даже если бы что-то разузнала, и все-таки я подождал, пока она выйдет, прежде чем обратиться с Дэну:      — Что скажешь о новом реактиве?      Наполняя свою тарелку супом из фарфоровой супницы, он произнес:      — Ты лучше объясни, что намерен делать с трупом. Он же наполовину съеден раком.      — Мозг цел, ноги и руки – тоже. Достанем здоровое туловище, и…      — Ты что, решил слепить из кусков новое… существо?      — Точно.      — Объясни мне только одно – зачем?      — Этот опыт подтвердит еще одну мою гипотезу: человек есть набор составных частей. Кстати, Морланд тоже так считает. Он давно хочет поприсутствовать при эксперименте, я думал позвать его в этот раз.      Дэн отодвинул пустую тарелку.      — Эрик Морланд? Я думал, он уже на войне.      — Еще нет. Мы поедем вместе.      — Ты собираешься на фронт? С какой стати? Только не говори, что из чувства гражданского долга.      — Мой гражданский долг – заниматься исследованиями, а для них нужно сырье. Военный госпиталь в этом плане – рог изобилия.      Дэн криво усмехнулся.      — Действительно, как я сразу не догадался…      — И я хочу, чтобы ты ехал со мной, - добавил я, отодвинув пустую тарелку.      Дэн поднял на меня глаза, опустил и принялся тереть лоб, будто у него вдруг разболелась голова.      — Ты нужен мне, Дэн, - настойчиво произнес я. - Морланд не сможет работать со мной постоянно.      — Я устал, Герберт, - вдруг просто сказал Дэн. – Знал бы ты, как я устал. Чертовы шаги, на которые ты жалуешься, теперь слышатся и мне тоже. Когда я не боюсь тех, кого мы создали и не успели уничтожить, я боюсь человеческого суда. И я не понимаю, к чему мы идем. По-моему, ты уже сам перестал это понимать. Неужели ты до сих пор не осознал, что смерть не победить? Мы провели сотни экспериментов. Ты убивал ради того, чтобы получить… хороший материал, как ты это называешь. И все было впустую! Почему ты не хочешь это признать? Ни один из тех, чьи тела мы заставили двигаться, не вернулся к жизни по-настоящему, все они превращались в чудовищ. А теперь еще и эта идея оживления отдельных частей… Зачем?! По-моему, ты потихоньку сходишь с ума, реаниматор. Да и я, видно, тоже, если я до сих пор здесь… Мне кажется, тебя просто привлекает весь этот кошмар. Призрачная власть над смертью. Но над ней никто не властен, и ты – тоже.      — Я же говорил тебе, что ничего не выйдет, - произнес Дэн, когда выстрел из моего револьвера оборвал истошный вопль очередного нашего подопытного. – Какой смысл лепить составных монстров, когда ты до сих пор не сумел нормально оживить даже целого человека?      — Заткнись, - огрызнулся я. – Твое нытье действует на нервы. Если бы ты поменьше сомневался и побольше делал, мы не топтались бы на месте все эти недели…      Да, мои исследования застопорились. Впрочем, обвинять в этом Дэна было несправедливо – он помогал не хуже прежнего, и я напустился на него лишь сгоряча. Причина состояла в том, что рутинная каждодневная работа в госпитале не позволяла сосредоточиться на экспериментах. В восточном крыле мы с Дэном устроили лабораторию – жалкое подобие той, что осталась в Бостоне. Неудобство и маленькие размеры этого помещения, а также постоянная возможность появления здесь кого угодно страшно раздражали меня – не менее, чем отсутствие свободного времени. Мне часто вспоминался аркхемский тиф. Тогда я точно так же бесился, глядя на огромное количество свежайшего материала, который попросту не успевал использовать.      — Боже, как мне все это надоело, - Дэн сел за стол, бессильно вытянув перед собой руки. Его бурые от засохшей крови пальцы подрагивали. Я встряхнул друга за плечо.      — Не раскисай. Нам надо здесь прибраться.      — Вот и займись, - Дэн скрестил руки и опустил на них лоб. – К черту все. Может, сегодня или завтра на нас сбросят бомбу и положат конец этому безумию…      Я машинально прислушался. За стенами госпиталя грохотало. Давно привыкнув к канонаде, я обычно не замечал залпов, но сегодня те приблизились.      — Да что с тобой, Дэн? У меня такое чувство, что ты вот-вот заведешь свою старую песню о том, что решил уйти.      — Я думаю об этом, - глухо отозвался он, не поднимая головы.      — Не надо. Ты нужен мне, - обняв его за плечи, я наклонился и прижался лицом к его грязным всклоченным волосам. – Ты действительно мне нужен. Ты же знаешь…      Он дернулся – не то раздраженно, не то испуганно.      — Прекрати, Герберт. Ты не способен на настоящую привязанность. Люди для тебя – материал для сумасшедших опытов.      — Только не ты.      Он резко встал.      — Точно, я просто твой помощник.      — Это не так, Дэн, – я потянул его к себе. Он закаменел, уперевшись ладонями мне в грудь. - Ты что, боишься меня?      Он молчал, по скулам ходили желваки, и я понял: да. Он начал бояться меня после истории с Робертом Ливиттом. Если бы я внушал ему чуть меньший страх, Дэн сейчас бросился бы в драку, но ужас сковал его по рукам и ногам.      — Отпусти, Герберт.      Я не отпустил его. Когда-то меня влекли искренняя привязанность и забота Кейна. Но, как оказалось теперь, его страх обладал не меньшей привлекательностью… Я молча впился в его губы, он попытался вырваться.      — Хорошо, - шепнул я. – Не хочу тебя заставлять…      Рядом на столе лежали мои шприцы, достаточно было протянуть руку. Мысль пришла мгновенно…      Дэн отпрянул, но недостаточно быстро. Его крик резанул мой слух:      — Убери свой проклятый шприц!!      — Ты сейчас похож на Роберта Ливитта из Сент-Луиса, - шепнул я. Игла вошла под кожу, и мгновение спустя я уже опускал тело друга на окровавленный пол. Я ввел ему микроскопическую дозу, мне совсем не хотелось усыплять его надолго. Хватит и нескольких минут.      Я не мог остановиться. Сердце молотом колотило по ребрам, в ушах стучала кровь, все чувства обострились. Такого возбуждения я еще никогда не испытывал. Обстановка лаборатории пьянила. Обрезки материала, булькающая в углу животворная клеточная масса - это был рай, мой кровавый оазис под ослепительным светом. И Дэн – рядом, неподвижный, безропотный... У меня дрожали руки, когда я прикасался к его лицу, губам, шее. Раздевать его было отдельным удовольствием… Глаза Дэна были открыты, но зрачки не двигались, и не слышно было его дыхания. Я лег на него, опираясь на локти, всем телом прижимаясь к его гибкому и теплому, но такому покорному телу. Мелькнуло воспоминание: тихий пруд, разрушенная мельница, высокая трава на берегу... Там Дэн отвечал мне, он вел себя активно… Чересчур активно. Сейчас, застывший, словно мертвый, он нравился мне несравненно больше. Я целовал его приоткрытые губы, прикусывал кожу на шее и плечах, гладил волосы, слипшиеся от чужой крови. Все отодвинулось, ушло, исчезло. Были только мы – я и умерший на несколько минут Дэн в моих объятиях.      …Я протянул ему руку, он сделал вид, что не замечает, и с трудом встал. У него все еще не вполне восстановилась координация движений, он шевелился неловко, заторможенно и никак не мог справиться с пуговицами на рубашке.      — Помочь, Дэн?      Он отшатнулся. Я видел, как беззвучно шевелятся его губы - голос тоже еще не вернулся. Не знаю, что мой друг хотел сказать в тот раз. Тогда мне показалось, что это было: «Ты ответишь за это».      Когда госпиталь взлетел на воздух, а наша лаборатория оказалась похоронена под обломками, я не потерял сознания. Меня отбросило в угол, рядом оказался стол, и я забрался под него и лег. Сверху валились обломки, все гремело и содрогалось, но куда громче в моей памяти звучал крик Морланда: «Прыгай, Рональд, ради бога, прыгай!». Я мог поклясться чем угодно, что голос исходил из чана, где росла клеточная ткань – источник жизни. Я поместил туда голову Эрика.      Значит, это говорила голова! Сама! Одна, без тела! Значит, я снова оказался прав! И в те минуты, свернувшись клубком под столом, исцарапанный, засыпанный известкой и трухой, в кромешной тьме, пропитанной запахами земли, крови и нечистот, я был абсолютно счастлив. Я мысленно праздновал еще одну свою победу.      Эйфория длилась недолго. Дэн! Он был здесь, почему же теперь я один?! Я принялся обшаривать все кругом. Гвозди и щепки из развороченных досок рвали одежду, в колени и ладони впивалась щебенка, остатки фундамента, стекло и черт знает что еще. Моим единственным источником света был фонарик, и его луч тускнел с каждой минутой. Я постоянно звал Дэна, но слышал только раскаты взрывов, от которых дрожала земля и скрипели наваленные надо мной бревна. И ни ответа, ни стона, ни крика. Неужели я один остался в живых? Нет, нет. Дэн не мог погибнуть. Не мог он вот так меня бросить…      Никогда в жизни я не стоял так близко к панике, как в те минуты.      Пыль, вонь, что-то хлюпало под руками и ногами, под животом, когда я оставил тесный закуток, протиснулся под какой-то доской и пополз наугад. Я по-прежнему понятия не имел, где Дэн, но точно знал: без него я отсюда не вылезу.      Потянуло свежестью – значит, выход близко. Фонарь едва светил. Я задыхался и застревал в хаосе деревянных обломков и постоянно боялся неловким движением обрушить на себя это нагромождение. Теперь ток воздуха чувствовался совершенно явно, но я выбился из сил. Отдохнуть бы… И когда я лег щекой на прохладный щебень, то увидел совсем рядом руку, торчащую из-под бревен. Поблескивало разбитое стекло на циферблате знакомых часов на запястье.      Я схватил Дэна за руку, позвал, и его пальцы шевельнулись, сжимая мои. Я услышал его голос из-под завала. Не помню, что я спрашивал и что он мне отвечал, помню только оглушающую радость от того, что он жив и даже не искалечен, и еще - как поминутно прижимался лицом к его грязной ладони и целовал пальцы.      Рычагом из балки я приподнял бревно, втиснувшее в толстый слой пыли и камешков руку Дэна, и он наконец-то выполз ко мне. Я вцепился в его плечи, комкая рубашку.      — Дэн, друг, я так боялся, что ты погиб!..      Он усмехнулся. Это была странная, неприятная ухмылка, так не идущая его тонкому интеллигентному лицу, столь непохожая на его обычную мягкую улыбку…      — Я тоже думал, что ты мертв, Реаниматор.