***
Маленькая хижина неподалёку от быстротечной речушки. Едва ли это можно было представить в лесу Фангорн. Но тем не менее маг вывел путников именно к ней. Старая крыша чуть покосилась, а из трубы вился дымок. Окна были распахнуты настежь и поблёкшие от времени тюли раскачивались от малейшего прикосновения ветра. Распахнутая дверь гостеприимно приглашала внутрь, но мужчины понимали, что едва ли их жаждут видеть. Не просто так человек сбежал в самое тёмное место подальше от народа. Около хижины жевал что-то отдалённо похожее на морковь бурый заяц, но, завидев незваных гостей, шустро ускакал во мрак леса, а внутри дома раздался грохот кастрюль. Гэндальф покачал головой. Чуткий нюх уловил сладковатый аромат снадобий и мазей, а на оконных рамах он заметил сохнущие травы. Приблизившись к двери, прежде чем войти внутрь, маг несколько раз ударил посохом. Звуки стихли, а Гэндальф бесстрашно шагнул внутрь. Эльф, гном и человек вошли следом. Едва ли мужчины видели кого-то более мистического и нереального, как женщина, замершая у котла с пряно пахнущим зельем. Волосы словно кровь струились по хрупким плечам до колен, некоторые пряди были сплетены в замысловатые косы с чёрными нитями и перьями, украшенные железными заколочками. Белоснежная кожа ярко контрастировала с чёрным платьем, а глаза цвета грозового неба взирали холодно, вымораживая до костей. В них была мудрость и неприкрытая боль. Казалось можно было почувствовать волны страданий, исходящие от женщины похожей на агнца. — А я так наделась, что нож, упавший этим утром, обещал явление зверя, а не твой приход, — мягкий, тихий голос негой скользнул по мужчинам за время пути отвыкшим от женского общества. — Раз пришёл — проходи. И несчастных своих пригласи. Алые волосы взметнулись, когда женщина стремительно шагнула в сторону, убирая со стола травы. Её движения были быстрыми, но плавными, словно она двигалась в одном ей известном танце. Трудно было оторвать взгляд от хрупкого стана, затянутого в корсет, и шелестящие юбки, мягко покачивающиеся и приподнимающиеся в такт движениям. — Нам предстоит серьёзный разговор, Индис, — усаживаясь во главе стола, произнёс Гэндальф. Остальные разместились на лавке, наблюдая за женщиной, не смея с ней заговорить. Было нечто отталкивающее в её ледяной, отрешённой красоте. То ли взгляд, сквозящий болью, задевающий каждую рану в душе, то ли волосы, напоминающие кровь, то ли кожа, тонкая и белая, как первый снег. — Но сперва еда. Твои спутники едва держатся на ногах, — отрезала женщина. Скорее всего дело было в её голосе. Далёком, как шёпот ветра, тихом и мягком, напоминающем плач. Гэндальф сердито выдохнул, но промолчал. Вместо этого он набил трубку и закурил, в то время как Индис накрыла на стол. Вяленое мясо, картошка, ягоды и сбитень в огромном кувшине. — Ешьте, пейте, — тихо произнесла женщина, садя напротив мужчин по правую руку от Гэндальфа, — и набирайтесь сил. Предчувствую, что они вам скоро понадобятся. Пыхтя от восторга, неловко поблагодарив хозяйку, совершенно не заботясь о манерах Гимли набросился на еду первым. Уже давно они не питались нормально, а теперь перед ними был целый стол с яствами. Его примеру последовали остальные. Но если человек и гном с удовольствием уплетали мясо, то эльф ограничился ягодами и картошкой, с удовольствием потягивая горячий сбитень, сладковато-пряный на вкус. — Что привело тебя, Гэндальф? — склонила голову женщина, устремив взгляд серых глаз на курящего мага. Тот хмурился всё сильнее, глядя на неё. Путники искоса наблюдали за ними, но вмешиваться не спешили. Гораздо больше их интересовала еда. — Прошло столько лет, а ты до сих пор скорбишь, — недовольно пророкотал майа. Индис улыбнулась кончиками губ от чего её лицо приняло невинное детское выражение. На взгляд ей нельзя было дать больше двадцати пяти. — Я всегда буду скорбеть, друг мой. Он был моей жизнью, — грусть, звучавшая в голосе, разрывала сердце. Гимли, подавившись, громко закашлялся, но Арагорн споро привёл его в чувства. Однако ни маг, ни целительница не обратили на него внимания. Они были заняты друг другом. — А ты изменился. Света в тебе теперь больше. Даже слишком много. У меня начинают болеть глаза, глядя на тебя. — Ну, конечно, заболят, — сердито громыхнул старец. — Прячешься в своём лесу, света белого не видишь. Женщина хохотнула тихим мягким смехом, прикрыв глаза. Улыбка стала чуть шире, осветив бледное лицо. — Оставим это, Гэндальф. Я хочу знать зачем ты пришёл. Я не хочу загадок в этот раз. Расскажи без утайки. — Нас ждёт путь в Рохан. Война приближается, а ты лучшая знахарка в этих местах. Им нужна твоя помощь. — Уже давно я не помогаю людям, — покачала головой женщина. Но Гэндальф упрямо нахмурился. — Однако, молва о тебе ходит среди народа, — Индис нахмурилась, поджала нежно-розовые губы. — Я помогла лишь тем, что смогли найти путь к моему дому. Не каждый рискнёт войти в Фангорн. Только отчаянный попросит помощи у Алой Ведьмы. — Считай, что мы в отчаянии, — хмыкнул старец. Но женщина непреклонно покачала головой. — Вот упрямая. Совсем как твой король. Вы стоите друг друга. Боль на мгновение исказила черты лица, но тут же исчезла за умиротворённым выражением. Майа выдохнул серебряный дым, что заклубился над столом. — Стоили, Гэндальф. Мой король давно покинул этот мир. Давящая тишина повисла в воздухе. Индис смотрела куда-то сквозь незваных гостей, Гэндальф буравил её суровым взглядом, а мужчины перестав живать уставились на мага и его знакомую. — Король и женщина с алыми волосами, — пробормотал Гимли, хмуря кустистые брови. — Почему же эта история кажется мне такой знакомой? — гном запыхтел от натуги силясь что-то припомнить. — О! Вспомнил! Отец рассказывал мне о женщине, похожей на закат, что была сердцем Подгорного Короля. Он видел её всего пару раз, но со слов Двалина та женщина была всем для Торина Дубощита. Она была на его похоронах, но исчезла сразу же после них не сказав ни слова. Это было много лет назад. Она уже давно должна была отойти в мир иной. — Не отошла, — отозвалась Индис глядя на гнома из-под полуприкрытых век. Золотисто-алые ресницы отбрасывали тени на её щёки, слово в золото обрамляли серые глаза. — Не то чтобы я не пыталась, — протянула женщина, откинувшись на спинку стула. — Но ничего не вышло. Бессмертие сущее проклятие. — Вы бессмертна? — подался вперёд Леголас во все глаза глядя на хрупкую женщину. — Но вы похожа на человека. — Я Чаровница. Человек по рождению, огонь по сути души. Одна из немногих первородных ведьм, ещё оставшихся на земле Средиземья. Большая часть моего народа ныне в чертогах Мандоса. Те же несчастные, что остались, обрекли себя на вечное скитание среди людей. Индис улыбнулась растерянному принцу. Тот с удивлением отметил, как сквозь человеческие черты лица, будто поднявшись из глубин проступили черты бессмертного, необычайной красоты существа. Люди были не способны видеть вторую суть женщины, но эльфы были всевидящими. Леголас был поражён двойственностью чаровницы. Ему ещё не доводилось видеть кого-то настолько необычного. — Он не был твоим истинным, — сердито запыхтел Гэндальф. — Был, — покачала головой женщина, глядя на старца, что выглядел настолько сердитым что страшно было ему перечить, но Индис казалось это только больше подзадоривало перечить магу. — Мы хотели соединить наши судьбы. Я умоляла его провести обряд до похода, но Торин, — нежность с которой она произнесла имя гнома поражала. — О, благородный Торин. Он хотел сделать всё правильно. Маг громыхнул кулаком по столу и стремительно покинул хижину, оставив подопечных на попечение чаровницы. Женщина покачала головой, глядя на дверь за которой скрылся волшебник. — Сколько бы в нём света не было, а характер так и остался прескверным. Да и терпения не прибавилось, — улыбка ностальгии изогнула губы. — Вы давно знакомы? — подал голос Арагорн, что внимательно наблюдал за женщиной. Та вздрогнула, словно очнувшись от мыслей, и устремила на него пристальный взгляд хрустально-серых глаз. Мужчина внутренне поёжился от этого взгляда, хотя он был куда приятнее чем взгляд того же Гэндальфа в те моменты, когда маг злился. Однако во взгляде Индис всегда плескалась боль. Она напоминала Арагорну об оставленной в землях Ривенделла возлюбленной. — Я была совсем девчонкой, когда случайно повстречала Гэндальфа. Это было так давно, — взгляд устремился на распахнутую дверь. — Как и вас, он когда-то поманил меня за собой в путешествие после которого вся моя жизнь разделилась на до и после. Он же познакомил меня с Торином. Даже не знаю благодарить его за это или проклинать, — пробормотала Индис, но потом качнула головой, как если бы отгоняла непрошенные мысли. — В любом случае мы знакомы слишком давно, чтобы ожидать от появления Гэндальфа мира и покоя. Арагорн усмехнулся. Ничто лучше не описывало мага, как слова женщины. Там, где появлялся старец в серой хламиде, воцарялась суматоха. Дух приключений любил Гэндальфа и следовал за ним попятам. — Что ж, — вздохнула женщина, поднимаясь со стула, движением бледной изящной руки разглаживая складки на чёрном платье. — Я покину вас. Нужно собрать снадобья в путь. — Вы пойдёте с нами? — вскинул взор лазурных глаз эльф. Чаровница одарила его мимолётной улыбкой, что притаилась у кончиков нежно-розовых губ. — Остаться в стороне мне не позволят, как бы я не хотела. Остаётся лишь смириться с судьбой и пройти этот путь подготовленной и с гордо поднятой головой. Возможно именно эта дорога приведёт меня к желанной смерти. — В то время как другие стремятся жить вы ищете смерти, — пробормотал Арагорна, хмуро глядя на женщину. Она воплощала стать и грацию эльфов, но была так похожа на человека, что диссонанс между её душой и оболочкой нельзя было не заметить. Древнее, прекрасное существо, запертое в бренном теле, словно в клетке. — Чаровница любит лишь раз в своей бессмертной жизни. Это единственное чувство ради которого стоит жить. Огонь моего сердца умер много лет назад. Жизнь без него страдание, — голос звучал мягко, а взгляд которым смотрела на Странника женщина заставил почувствовать себя юным мальчишкой. Несмышлёным и наивным. Серые глаза были полны знаний и печали. Ведьма чуть склонила голову набок от чего волосы густой копной покачнулись, укрывая грудь и плечи. Не сказав больше ни слова она тихо вышла за дверь, оставив путников. Еда по-прежнему была невероятно вкусной, но в воздухе повис аромат тлена и безысходности. — Ну, вот, — пробухтел гном, шумно отодвинув от себя тарелку. — Весь аппетит сошёл на нет. — А я думал гномам ничем его не испортишь, — тонкая улыбка изогнула губы принца. Он с доброй насмешкой смотрел на своего низкорослого товарища. Тот изобразил каркающий неправдоподобный смех, но вновь придвинул к себе тарелку и принялся жадно чавкать. — Переживания переживаниями, а обед по расписанию, — ворчливо произнёс Гимли. Эльф и человек усмехнулись, соглашаясь с товарищем.***
— Помнишь, как привёл его ко мне? — Индис остановилась за спиной Гэндальфа, курящего трубку, устроившегося на поваленном дереве. Его взор был устремлён в чащу, мысли медленно текли вокруг майа, но разум был чист. — Тогда был другой лес и другая хижина, да и мы были другими. Столько лет прошло, — женщина запрокинула голову, глядя на голубое небо сквозь густые кроны деревьев. Слабый свет пробивался сквозь них, создавая золотистые островки на земле. Индис подставила бледное лицо под лучи, отчего её кожа заискрилась как первый снег, волосы и ресницы вспыхнули алым, подобно языкам огня, пляшущим над багровой кровью. — Знаешь, я почти ненавижу тебя за то, что ты свёл наши пути. Не знай я Торина многое было бы легче. Не испытала той боли, что пришла с его смертью. Я стала тенью себя прошлой. Отголоском наших воспоминаний, — тоска исказила прекрасные черты. Женщина обхватила себя руками в защитном жесте. Гэндальф взглянул на неё из-под густых седых бровей, чуть хмурясь. Он не смел прервать её. Тихо курил, воскрешая в памяти улыбающиеся лица гнома и чаровницы, что доверчиво льнула к подгорному королю. Они были такими счастливыми, по-детски беззаботными, влюблёнными. Тогда они даже не задумывались о том, что вечность влюблённых имеет срок. — Он приходит ко мне во снах каждую ночь. Лишь там я чувствую себя живой. Иногда так хочется уснуть и больше не просыпаться, — женщина медленно приблизилась к дереву и села подле мага. — Если бы я только настояла на объединении до его похода, то сейчас бы была подле него в чертогах Безвременья. — Ты можешь ненавидеть меня за то, что я скажу, но я рад, что Торин Дубощит был благородным гномом и хотел при всё своём народе сделать тебя своей женщиной, а не привести в дом как… — Гэндальф, — сердито одёрнула мага чаровница. Но тот отмахнулся от неё, как от назойливого ребёнка. — Торин был умным мужчиной и понимал, что поход мог бы стать для него последним. Он не мог своими руками оборвать твою жизнь. Именно потому что любил, он позволил тебе жить. Это ли не величайший дар? — Это проклятие, — упрямо мотнула головой женщина. — Он должен был забрать меня с собой за черту, а не обрекать на жалкое существование на этой земле. — Ты говоришь, как избалованный ребёнок, а не умудрённая опытом женщина, — хмыкнул маг, лукаво блеснув голубыми глазами. Он точно знал, что его слова заставят взбунтоваться прекрасную колдунью. Подпрыгнув, она всплеснула тонкими руками. Алые волосы взметнулись словно языки пламени, серые глаза потемнели словно небо перед бурей. — Намекаешь, что я старая?! Мне не больше двух сотен лет! Среди своих я юна и только вошла во вторую фазу перерождения. Да к тому же, господин мудрый майа, каждая женщина должна быть немного ребёнком. Гэндальф громогласно расхохотался, прикрыв глаза. Бесспорно, он знал, что сказать, чтобы расшевелить Индис и бессовестно пользовался этим. — В тебе этого «немного» явно слишком много. Дорогая моя девочка, я лишь хочу сказать, что ты ещё жива. Ты долго скорбела по Торину, и я бы оставил тебя в этом лесу ещё на несколько лет. Видят Валар твоё сердце куда ранимее, чем я мог предположить, но сейчас мы нуждаемся в тебе. Твой дар когда-то спас немало жизней. Надвигается война, она уже идёт повсюду. Даже одна спасённая жизнь может стать ключом к победе. Индис обхватила себя бледными руками, закусила нижнюю губу. Её взгляд был направлен вдаль, в чащу. За годы, прожитые в Фангорне, этот лес стал для неё домом. Здесь она почти чувствовала себя погружённой во мрак Чертогов Мандоса. Так ей казалось она могла быть ближе к возлюбленному. — Ты знаешь на что давить, — пробормотала женщина. — Мне не потребуется много времени что бы собраться. Тихие удаляющиеся шаги заставили волшебника оглянуться. Утянутая в чёрные одежды Индис казалась ещё меньше и тоньше, чем была на самом деле. Её распущенные волосы, усыпанные замысловатыми косичками, покачивались за спиной. Именно эти волосы так привлекали внимание Торина. Он пропускал их через огрубевшие пальцы, прикасался губами, вдыхал аромат. Гэндальф помнил, как гном однажды сказал ему, что Индис пахла солнцем, травами и свободой. В то время она сама напоминала солнце, освещая всё вокруг ясным взором и задорной улыбкой. Олорин лишь надеялся, что однажды она вновь засияет, как прежде.