Звёзды ярко сияли на чёрном покрывале неба, ветер шевелил травы. Ночь принесла с собой долгожданную прохладу и умиротворение. Рохирримы развели костры и собрались вокруг них маленькими группами. Готовили еду, переговаривались и смеялись. Дети уже спали на подстилках, женщины ворковали над мужьями, хотя некоторым вместо ласки доставалась трёпка.
Индис сидела в окружении стариков, что не без энтузиазма рассказывали о своей молодости, а некоторые даже пожаловались на свои всевозможные болячки и теперь пили целебные отвары, смазывали больные суставы мазями и неустанно благодарили чаровницу. Улыбка не сходила с лица женщины. Она давно столько не смеялась и несмотря на настороженность позволила себе забыться в разговорах.
— Чтобы мы без вас делали, дорогая, — ласково произнесла пожилая женщина. Боль в спине скрючила её буквально пополам, но благодаря настоям ведьмы она уже несколько часов сидела ровно и счастливо улыбалась знакомым.
— Дело говоришь, Элора, — прокряхтел совсем седой мужчина. Он был жилист и невероятно крепок для своих лет, однако страдал от кашля. Приготовленный Индис отвар снял спазмы и позволил дышать полной грудью. Он так перевирал слова на всеобщем, что ведьма сжалившись над коневодом милостиво позволила говорить на рохирийском. За что он отдельно был ей благодарен. И эта благодарность нескончаемым потоком лилась из его рта. — Да если бы не наша ведьма ходить нам всем никчёмными калеками. А так хоть пользу на войне принесём.
— Снова ты со своей войной, — закатила глаза другая старушка с толстой косой золотых волос, припорошенных сединой. Она с укором воззрилась на мужа и потрясла кулачком перед его носом. — Вот где мне твоя война. Ни одно войско не пробьётся через стены крепости, — заметив скептический взгляд супруга она строго прикрикнула на него:
— Не пущу никуда! Тоже мне, как от кашля избавился, так возомнил себя жеребцом. Войны ему захотелось. Ишь чего удумал! — Индис подавила смешок, глядя на пару блестящими глазами. Как бы старушка не гневалась, но в каждом её движении была любовь. То как смотрела, как заботливо поправляла накидку на плечах, как беззлобно ворчала и даже том, как пыталась хлопнуть по затылку.
— Молчи, женщина, — отмахнулся от неё старик. — Я воин, хоть стар стал да немощен. Но я ещё помню, что такое честь и долг перед народом.
Старушка открыла было рот для очередной гневной тирады, как Индис положила прохладную ладошку на её колено, мягкой улыбкой прося смилостивиться и успокоиться. Со стороны послышались смешки.
— Полно вам спорить. Не забывайте, что на нашей стороне сам Гэндальф, он поможет в трудный час, — сидящие у костра переглянулись и казалось немного расслабились. Знание, что за плечами стоял сильный светлый майа — успокаивало и дарило надежду.
— И то верно, — хмыкнула Элора. — Но и ты теперь есть. Нас подлечила, вон и принца глядишь на ноги поставишь. В наше время хороший знахарь ценнее золота и драгоценных камней. Всё чаще попадаются шарлатаны, а эльфы не спешат делиться своими тайнами.
— Эльфийская магия доступна лишь им самим, — произнёс Леголас, появившийся буквально из неоткуда. Старики вздрогнули, впрочем, как и сама Индис. Она осуждающе взглянула на лучника, но потом улыбнулась.
— Воистину верно. Как некоторые фокусы способны провернуть только майа или ведьмы, так эльфы властвуют над своей собственной магией. Но не все из них способные целители, — буквально пропела чаровница заставив стариков глухо рассмеяться, а Леголас лишь улыбнулся уголками губ и вновь ускользнул в темноту, подобно приведению.
— Зря вы шутите с эльфами, госпожа, — сурово произнёс старик. — Они злопамятны и мстительны.
— Не все, — тут же отозвалась женщина, складывая склянки в походную сумку. — Как и люди, они разные. Злопамятные, всепрощающие, безразличные, честолюбивые, добрые. Они разные. Я знаю эльфов, что были готовы убить за горсть золота, как и тех, кто был готов отдать последнее нуждающемуся. Леголас один из тех эльфов, которому я доверила бы свою жизнь.
— Просто будьте осторожны, — всё же произнёс рохиррим, глядя в серые глаза ведьмы. — Я знаю, вы старше меня и мудрее, хотя выглядите юной. Но всё же вы совершили добро для меня и моих друзей, и я почту за честь оберегать вас.
— Благодарю, — улыбнулась Индис, поднимаясь на ноги, неуловимым движением разглаживая тёмные юбки. — Обо мне давно никто не заботился. Но всё же этот эльф не тот, от кого меня нужно спасать.
Сдержанно попрощавшись и подхватив сумку, Индис направилась к телеге, где отдыхал Теодред. Принц поправлялся буквально на глазах, но был ещё слаб и требовал тщательного ухода и присмотра. Чаровнице было в радость заботиться о нём, однако лечение было омрачено постоянным контролем Теодена. Он дотошно выспрашивал о каждом зелье, нервировал пристальным взглядом и часто говорил под руку в самый неподходящий момент. Однажды ведьма чуть не огрела короля котелком — так рассердилась. Но рядом оказался Эомер, который и смог увести правителя подальше от пышущей яростью женщины.
Забравшись в телегу, Индис осмотрелась, пристально высматривая правителя. Тот сидел в отдалении около самого большого костра в окружении своих верных воинов и был занят разговором. Удовлетворённо выдохнув, женщина с улыбкой склонилась над раненым.
— Вам помочь, незабвенная? — раздался вкрадчивый голос, что Индис подпрыгнула на месте чуть не взвизгнув.
— Военачальник, — зашипела на ухмыляющегося воина чаровница. — Если вы не перестанете меня пугать, я повешу на вас колокольчик. И будете звенеть, где только появитесь, на потеху своим товарищам.
Эомер хрипло рассмеялся, глядя на женщину искрящимися тёмными глазами. Она выглядела как возмущённый, нахохлившийся птенчик в окружении встопорщенных алых пёрышек. Легко вскочив в телегу, мужчина присел подле чаровницы, улыбнувшись уголками губ на её возмущённо вздёрнутые брови.
— Кажется, вам доставляет удовольствие ставить меня в неловкое положение, — проворчала ведьма, вновь склонившись на Теодредом. Военачальник неотрывно следил за чаровницей, в который раз спрашивая себя встречал ли он хоть когда-нибудь человека настолько необыкновенного, притягивающего его взгляд. Ни одна женщина не была похожа на Индис. В них не было того огня, той таинственной искры. Они не улыбались также ярко, глаз, словно подёрнутых поволокой, будто видели иной, волшебный мир; движений, словно летящих в танце. Они все были приземлёнными, погружёнными в мирские проблемы и страхи. У Индис не было этого, её держала боль, которую Эомер не мог понять. Это взывало в нём к желанию защитить её, укрыть за своей спиной, сделать что-то, чтобы ведьма вновь смеялась. Невольно он завидовал Теодреду, наслаждавшемуся прикосновениями чаровницы, ставшим объектом её внимания. Взглянув на собственный меч, мужчина подумал — стала бы Индис кружить над ним, даря заботу, если бы он ранил себя. Но тут же отбросил эти мысли, посчитав такое поведение слишком юношеским и горячным, даже для него.
— Это вы, — сипло выдохнул, пришедший в себя принц. Эомер и Индис склонились над ним. — Брат, — выдохнул Теодред, слегка сжав руку военачальника. — Мне снился такой странный сон… Я плыл среди звёзд, мне было так спокойно, но в тоже время одиноко. Я всё плыл и хотел вернуться домой, к вам, — молодой мужчина тяжело сглотнул, и женщина поднесла к его губам кубок с зельем. Эомер поддержал за голову, помогая пить. Военачальник и ведьма переглянулись, ощущая полное взаимопонимание. Они действовали так, словно всегда врачевали вместе.
Утолив жажду, Теодред слабо мотнул головой и Эомер уложил его обратно на настил. Индис занялась перевязкой ран. А мужчина вновь заглянул в бледное, измождённое, но удивительно счастливое лицо брата. Глаза Теодреда сверкали, а слабая улыбка изгибала губы.
— А потом, — Теодред вздохнул, когда ощутил прохладные кончики пальцев на обнажённом торсе. Мелкая дрожь побежала по телу, вместе с жаром, что словно наполнял раны, успокаивая боль. — Надо мной склонилась женщина, объятая огнём с огромными крыльями за спиной. Её волосы пылали и развевались, словно на ветру. Она позвала меня за собой, и я пошёл. Я…
Индис склонилась над Теодредом и пристально взглянула в глаза, заставив того потрясённо умолкнуть. В серой радужке на мгновение словно взметнулось пламя. Принц узнал свою спасительницу, хотя трудно было представить, что за бледной кожей и тонкими чертами кроется такое яркое пламя. Та, что пришла за ним была похожа на Валиэ, именно так в детстве представлял их Теодред. Женщина же, смотрящая в глаза хоть и с трудом можно было назвать обычной, но всё же была из плоти и крови, а не сияющей энергией.
Индис улыбнулась уголками губ и вернулась к склянкам. Руки её подрагивали, а воспоминания, словно коршуны, кружили над ней. Когда-то, кажется совершенно в другой жизни, страдая от болезни перед ней лежал Торин. Пот стекал по его вискам, голубые глаза подёрнула пелена, губы потрескались.
Его внесли в её хижину под тихие проклятия, недовольное бормотание. Другие гномы хоть и с насторожённостью относились к ведьме, но знали, что в случае чего она поможет. Верные соратники Дубощита лишь ей могли доверить своего предводителя. Индис тогда уставилась на возлюбленного с откровенным ужасом на лице, но взяв себя в руки принялась за лечение. Тяжёлая работа в кузнице, нехватка еды и холодная зима сказались на состоянии предводителя. Индис не в первый раз проклинала его заботу о своём народе, потому что он последнее отдавал другим не заботясь о себе. И как следствие тяжело заболел.
Никто, кроме них двоих, не знал, что в ту зиму он был на волоске от смерти.
Индис проснулась среди ночи от тревожного леденящего ощущения, словно её дом покидал свет. Она ещё только познавала свою силу, но так испугалась потерять возлюбленного, что отбросила всякую предосторожность и огненной птицей устремилась за душой гнома. Высшие силы лишь хмыкнули на её самоуправство, но позволили забрать мужчину.
А пробудившись Торин точно также как Теодред смотрел на неё восхищённым взглядом и тихо шептал о женщине, объятой светом с крыльями, сотканными из огня, за плечами. Он и раньше видел прорывающуюся из неё силу, тот облик, что был истинным, но теперь сполна познал кем была его возлюбленная. И это отравило их жизни.
Индис сжала пустые склянки, собирая их в грязную ткань, чтобы вымыть. Она попыталась стряхнуть тягостные воспоминания, но лишь сильнее увязла в них, припоминая с каким трепетом после стал относиться к ней Торин, и как долго сидел задумчивым, наблюдая за ней. Однажды, устав от смурного настроения возлюбленного, она спросила гнома в чём дело. Тогда и произошла их первая серьёзная размолвка.
— Ты самая прекрасная из задумок Валар. Тебе дано переходить туда, куда другие ступят лишь после смерти. Ты видишь этот мир через провидение Высших. Смею ли я сделать тебя своей? Превратить в обычную женщину в руках гнома? Имею ли право извратить замысел Валар?
Тогда Индис чуть не заплакала от потрясения и обиды. Она отшатнулась от него, с неверием глядя на гнома.
— Ты бы позволил прожить мне целую вечность, лишив своей любви и счастья, лишь бы сохранить замысел Создателей? Из-за этого ты желаешь обречь меня на муки? Всего лишь из-за этого?
В ту ночь они долго кричали друг на друга, каждый упёрся в свою правду. Торина мучило понимание, что он далеко не так хорош, как Индис. Едва ли гном, хоть и королевских кровей, но без короны и царства мог бы стать подходящей парой священному духу, что шепчется с самими Создателями. Ведьма же не понимала, не желала понять, как он мог отказываться от их чувств в угоду происхождению. А ещё она не в первый раз жалела, что родилась чаровницей.
Утром же он ушёл в поход и больше они не встретились. Индис смогла обнять лишь его холодное тело.
— Индис, — рокот голоса Эомера проник в мысли, вытесняя их, словно взмахом меча отсекая от прошлого. Моргнув, она взглянула на конунга, будто только увидела. Царственностью он был похож на Торина, но всё же слишком отличался. В военачальнике была лёгкость и игривость ветра, коей не было в гноме. Он был словно камень — степенный, спокойный и мудрый. Индис качнула головой. Этих мужчин нельзя было сравнивать.
— Всё хорошо? — с толикой беспокойства в голосе спросил рохиррим и женщина рассеянно отмахнулась. Невольно она отметила, что впервые он назвал её по имени и это осознание странным тянущим теплом разлилось в груди. Бросив взгляд на принца она заметила, что тот вновь спит и поправив одеяло, поспешила покинуть телегу. Эомер мягко спрыгнул следом за ней.
Он не оставил её, как думала женщина, а пошёл следом к ручью. Присев на валун неподалёку он раскурил трубку и пристальным взглядом наблюдал за тем, как ведьма моет сосуды и полощет ткань. В свете звёзд её кожа была бледна и будто излучала холодное сияние, волосы приобрели насыщенный тёмный цвет, а хрустально-серые глаза напоминали луну, такие же спокойный и завораживающие.
— Вы прекрасны, — невольно выдохнул военачальник, заставив ведьму вздрогнуть. Она несмело подняла взгляд, будто не веря услышанному. Дым окутывал мужчину, а тёмные глаза сияли неподдельным восхищением. Индис всегда удивляло как настолько сильные, несгибаемые мужчины, как Эомер или Торин, могли выглядеть такими…покорёнными? Ни один враг не мог заставить их склонить головы, никто не мог поставить на колени. Но всё же сейчас Индис чувствовала, что Эомер преклонялся перед ней. Он не стоял на коленях, не опускал покорно голову, будто она узурпатор. Но был что-то во взгляде, словно капитуляция. Осознание беспомощности перед ней.
Ведьма вздрогнула вовсе не от холода воды, как мог подумать военачальник, а от понимания и смятения. Мужчина опустился рядом с ней, взял ледяные руки в свои горячие и огрубевшие от меча. Осторожно растирая изящные пальцы, он ощущал в холодном вечернем воздухе аромат трав и солнца. Длинные пряди алых волос покачиваясь на ветру касались рук, а растерянный взгляд серых глаз жёг душу.
— Прекрасна и невинна, — тихо произнёс он, подняв взор на лицо женщины. Слабый румянец украсил бледные щёки. Ведьма отвела взгляд, закусив губу.
— Едва ли невинна. Вы не знаете меня, военачальник, — также тихо отозвалась в ответ, будто боясь нарушить момент. Эомер чуть нахмурился.
— Вы не можете причинить боль, незабвенная. Вы чисты душой, — он осторожно коснулся щеки, заставив женщину взглянуть на него и улыбнулся робости и смятению чаровницы. Она была такой мудрой и отстранённой, но в тоже время испуганной и наивной как юная дева. Индис очаровывала печалью во взгляде. Эомер страстно желал излечить её разбитое сердце и проклинал того, кто причинил ей столько боли.
— Мне нужно идти, — тихо выдохнула Индис, попыталась отстраниться, но рохиррим удержал, обняв за тонкую талию, крепко притиснув к груди. Его сердце гулко билось под светлой ладошкой, и ведьма задрожала, вслушиваясь в ускоренный, пылкий ритм.
— Не отталкивай меня, Индис, — глядя на сияющие в черноте небосвода звёзды, произнёс коневод, вновь перескочив с преувеличенно уважительного обращения на простое, более близкое, интимное. Тем самым взволновав ведьму ещё сильнее. — Я не желаю тебе зла, лишь хочу быть рядом. Ты можешь положиться на меня.
Чаровница молчала, не доверяя собственному голосу. Ей казалось стоит только открыть рот, как на свободу вырвутся рыдания и страхи. Стиснув рубаху на груди мужчины, она плотно зажмурилась. Она слышала особый, глубокий подтекст в голосе рохиррима и боялась его. Робкая надежда, подпитанная словами Эовин, вскользь брошенными фразами Гэндальфа, зажглась в сердце. Но Индис тут же постаралась затушить её, напоминая о Торине, о том, что было между ними. Подобные чувства нельзя было постичь вновь. То была истинная любовь, единственная. Она не имела права предать настолько сильную связь, не могла вновь почувствовать, потому что это перечеркнуло бы прошлое.
Индис забилась в руках военачальника и тот покорно отпустил её. Он не двинулся с места пока она поспешно собирала сосуды и выстиранные ткани, не последовал за ней, когда побежала прочь, придерживая длинные тёмные юбки. Он смотрел ей вслед, стоя на коленях во влажной траве. Желание удержать женщину сжигало его, но выдержка заставила остаться на месте. Эомер напомнил себе, что насильно ничего не сможет сделать. Индис нельзя было удержать просто закинув на плечо, как многих других женщин. Её расположение стоило того, чтобы медлить и осторожно разрушать защитные барьеры.
Сегодня он дал ей понять, что будет рядом, не смотря на все её уловки. И будет делать это изо дня в день, пока не сможет удержать.
***
Ночь для Индис превратилась в сплошное мучение. Она проворочалась на своей подстилке до рассвета и лишь под утреннее ворчание гнома, о всяких надоедливо копошащихся жучках, смогла уснуть. Но и в дремоте не нашла покоя. Ей снился Торин в старой кузнеце в поселении людей. Было глубоко за полночь, но ярко горел огонь и гном в одних штанах, с перетянутыми шнурком волосами, выковывал браслет. Пот блестел на смуглой кожей, чёрная поросль волос на груди притягивала взгляд и волновала воображение. Стальные мышцы перекатывались под кожей и железо пело под ударами молота. Ведьма не понаслышке знала насколько сильны руки возлюбленного. Может быть он был невысок по сравнению с людьми и эльфами, но силён и напорист.
— Уже поздно, Торин, — тихо произнесла она, войдя в кузнецу, остановившись в нескольких шагах от гнома. Тот замер и улыбка коснулась его губ. Вместо ответа он щипцами подхватил широкий, тяжёлый браслет и опустил его в холодную воду, что зашипела и забурлила. Индис склонила голову набок, глядя на взмокшего, но довольного собой гнома. Он и раньше делал для неё украшения. Не из золота и серебра, но такой красоты, что любая знатная девица душу была готова продать за такие подвески и браслеты. Все медные украшения, что были в её волосах, сделал Торин и сам же вплёл.
— Действительно поздно, — согласился гном, разглядывая грубый браслет, что выглядел незаконченным и слишком тяжёлым. Голубые глаза мужчины впились нежным, любящим взглядом, заставив Индис вздрогнуть. Впервые ей не снились воспоминания и впервые во сне Торин заговорил с ней. — Ты всё также прекрасна. Прошли годы, но ты не изменилась. Я же ещё больше поседел, — гном тряхнул головой, и ведьма отметила седые пряди. Их стало куда больше с последней их встречи на леднике, вот только лицо было молодым и светлым.
— Но ты так же молод, — Индис сделал робкий шаг вперёд, страшась что видение развеется. Но она всё также чувствовала жар кузнецы и нежилась под взглядом любимого гнома. Отложив браслет он подошёл к ней и крепко обнял, прижимая к себе так крепко, будто тоже боялся что она исчезнет.
— Мне жаль, моё сердце, что мы сейчас не вместе, — произнёс он и его глухой голос проник в самое сердце ведьмы, разрывая на части. Она глухо всхлипнула, касаясь широких плеч, скользя по ним пальцами. Уткнулась носом в висок, вдыхая запахи пота, кузнецы, добротного табака и самого Торина. — Но тебе пора жить дальше.
— Не говори так, — запротестовала Индис, крепче вжимаясь в разгорячённое тело возлюбленного.
— Посмотри на меня, желанная, — мягко, но требовательно произнёс гном, и ведьма покорно взглянула в ясные голубые глаза, в которых плясало пламя и неукротимая любовь к ней. — Я многое бы отдал, чтобы мы воссоединились. Но я уже мёртв, а ты жива. Твои страдания не закончатся пока ты держишься за прошлое. Именно потому что ты всё для меня, я молю тебя раскрыть сердце будущему. Впусти в своё нежное сердце любовь.
Грубые пальцы заправили огненный локон за ушко. Прозрачная слезинка капнула на щёку гнома. Он нежно провёл по лицу Индис, стирая слёзы, коснулся дрожащих губ устами, целуя нежно, трепетно.
— Я не хочу забывать тебя, — задыхаясь произнесла Индис. — Ты всегда был для меня единственным, я не могу отдать сердце кому-то ещё, потому что оно твоё.
— Ранимое дитя, — с непередаваемой нежность выдохнул Торин, прикрыв глаза, испытывая боль и щемящую душу любовь по отношению к этой женщине. — Мы встретимся однажды. Ты войдёшь в залы, которые не раз видела во снах, и я выйду тебе навстречу. Мы будем вместе, как хотели когда-то.
— Но я буду привязана к другом мужчине и сердце моё будет биться только для него, — с отчаянием прошептала женщина. — Я не смогу обманывать его. Как можно одну душу унизить перед другой?
— Поверь мне, здесь всё по-другому. Тебя не будут беспокоить эти мирские метания. Мы просто будем вместе. Просто поверь, — произнёс Торин, целуя в губы любимую ведьму. Та крепко зажмурилась, чтобы распахнуть глаза уже на настиле, накрытой чьим-то плащом. В лагере потихоньку закипала жизнь. Эовин уже пыталась что-то приготовить под откровенно испуганными взглядами других женщин. Арагорн курил трубку в стороне, Гимли точил секиру, а Леголаса не было видно, но Индис знала, что-то тоже встал. Многие ещё спали, а солнце только поднималось.
Коснувшись плаща, чаровница вдохнула его аромат и закусила губу. Он пах Эомером и несомненно принадлежал коневоду. Сон ещё не выветрился из головы, поселив сомнения и смятение в сердце. Был ли это просто сон или действительно Торин вошёл в её видения? Женщина не знала правды, но интуитивно чувствовала, что действительно встретилась с погибшим возлюбленным.
Поднявшись, она зябко поёжилась и крепче закуталась в плащ. Внутренний огонь дремал, словно костерок прогоревший до углей. Пройдёт ещё несколько часов прежде чем он разгорится, пожирая новые поленья. Откинув спутавшиеся во сне волосы за спину, женщина тихо ступая двинулась в сторону от медленно просыпающихся людей, на холм, откуда открывался вид на просторы степей и восходящее солнце. Лучи мягко касались щёк, пробуждая внутренний огонь, глаза заслезились от яркого света, а ветер принёс с собой ароматы трав, влажной земли. Облака клубились в небе, стремительно уносясь куда-то вдаль, маня ведьму за собой, шепча о тайнах, что она может познать, следуя за ними.
Индис прикрыла глаза, подставила лицо ветру и солнцу, вслушиваясь в звуки. Кони переминались на месте, где-то плакал младенец, старики стучали кастрюлями и поварёшками, блеяли козы. Ветер донёс до неё обрывки разговоров. Слова о войне, безопасности. Рассуждения о долге и предостережения. Чаровница вслушивалась в эти звуки и слышала, как среди них проскальзывал иной шёпот. Далёкий, певучий, затрагивающий струны души. Дарующий покой. Ведьмы называли его благословение Валар. Женщина улыбнулась, открыв глаза. Ничто так не успокаивало душевные метания, как далёкие голоса Высших.
За своей спиной она увидела зрелище, отличавшееся от бескрайних просторов природы. Люди вставали с подстилок, копошились в вещах, спешили поесть и собраться в дорогу. Над этим всем возвышались воины. Они проверяли оружие и телеги, помогали людям. Эомер чётко отдавал приказы, уже одетый в обмундировании, глядя на мужчин острым, строгим взглядом. Больше в нём не было нежности и покорности. Это был военачальник, привыкший командовать людьми.
Индис с интересом наблюдала за ним. Хищные, быстрые шаги, повелительные взмахи рук и взгляд, от которого хотелось покорно склонить голову. В профиле военачальника женщина видела будущего короля — сильного и справедливого, такого какого давно не хватало Рохану.
Заметив её внимание, Эомер отослав от себя воинов направился прямиком к ведьме, игнорируя пытливые взгляды простых людей. Индис крепче укуталась в плащ военачальника, порыв ветра бросил алые волосы в лицо и в это мгновение на губах рохиррима появилась улыбка.
— Доброе утро, чаровница, — хрипло произнёс он. От голоса коневода по спине ведьмы побежали мурашки и странное томление зародилось в сердце. Она неловко улыбнулась в ответ уголками губ. Эомер вытянул руку, осторожно убирая пряди с лица. Индис замерла, словно пойманный взглядом хищника ягнёнок. Грубые пальцы приласкали щёку и во взгляде тёмных глаз зажегся огонь, которого она не заметила в отношении кого-либо ещё. Таким взглядом Эомер смотрел лишь на неё, пробирая до самого сердца.
— Доброе утро, военачальник, — мягко отозвалась Индис, впервые коснувшись в ответ. Она прижала его руку к своей щеке и прикрыла глаза, наслаждаясь теплом, что проникало под кожу. Она чувствовала, слышала, как забилось его сердце и этот звук вытеснил все остальные.
Могла ли она вновь полюбить? Имела ли право оставить чувства к Торину позади?
***
Колонна людей медленно продвигалась вперёд. Индис вела своего коня под узды, на его спине посапывала девочка с длинными светлыми волосами. Она утомилась бежать за телегами, в которых не было места, и женщина подхватив её легко усадила на коня. Малышка повизжала для проформы, но вскоре успокоилась и даже умудрилась задремать, распластавшись на спине вороного.
Солнце было уже высоко в небе, когда в начале колонны началась суматоха. Индис переглянулась с идущей неподалёку Эовин. Вперёд резко вырвался Леголас, легко взлетев по скале. Ведьма нахмурилась, предчувствуя беду. Мимо женщин проскакали войны, а потом где-то впереди раздался ужасающий крик боли. Ужас сковал женщину, заставив побежать к раненому, но внутреннее чутьё подсказало, что тот уже мёртв и спасти его невозможно.
— Уводите людей! — закричал кто-то. Женские голоса взвились к небу, заплакал чей-то ребёнок и слышалось конное ржание. Растерявшись Индис замерла на месте, шаря взглядом по беснующей толпе. Эовин направляла женщин и детей к низине, помогая старикам спускаться с крутых пригорков. Воины мчались вверх по холму, стремясь защитить людей от напасти. Женщина краем глаза уловила тёмную макушку Арагорна, что стремительно уезжал следом за королём. Гимли, неловко правя лошадью, держался среди коневодов. Лишь одного не увидела чаровница и сердце её сжалось от страха.
Она не должна была чувствовать что-то по отношению к Эомеру. Её заледеневшее сердце не могло испытывать страх за этого мужчину, но тем не менее оно испытывало. Индис заозиралась по сторонам, крепко сжимая кулаки, а в следующее мгновение вскрикнула, ощутив, как крепкая мужская рука схватила поперёк живота и вздёрнула вверх. Испуганно повернув голову она нос к носу столкнулась с Эомер. Облегчение мгновенно затопило грудь. Женщина даже всхлипнула, сжав крепкие плечи, глядя в тёмные глаза.
— Что там произошло? — непослушными губами спросила чаровница. Мужчина непреклонно сжал губы.
— Не думай об этом. Уходи с женщинами и детьми, — это была вовсе не просьба, а приказ. Индис нахмурилась, но покорно кивнула. Изящная, холодная ладонь коснулась щеки воина.
— Береги себя.
— Всегда, — клятвенно произнёс Эомер, после чего приник к губам Индис, запечатлевая страстный, сквозящий трепетом поцелуй. Ведьма невольно подалась навстречу, очарованная ощущением чужих губ и объятий. Так давно она чувствовала себя желанной, что почти забыла каково это.
Нехотя разомкнув объятия, коневод опустил чаровницу на землю. Тёмные глаза смотрели на неё долгое, мучительное мгновение. А после он отвернулся, пришпорил коня и последовал за остальными воинами, быстро вырываясь вперёд.
— Индис! — воскликнула Эовин, подбежав к замершей ведьме. — Идём. Скорее.
Женщина закусила губу, но подхватив тёмные юбки, побежала следом за племянницей короля. Лишь единожды она оглянулась, но воины уже исчезли за холмом, а тревога всё крепче сжимала ледяными оковами сердце.
