***
Индис сидела на своём верном скакуне и жмурилась на солнце. В воздухе витал холод, пахло дождём. Но тело согревал плотный мужской плащ, хранивший аромат военачальника, как и сам он ехал неподалёку, о чём-то тихо беседуя с королём. Эовин шедшая среди людей хитро косилась в сторону ведьмы, но та упорно не замечала этих взглядов и продолжала смотреть вперёд, где уже возвышались стены Эдораса. Люди вокруг были уставшими, но счастливыми. Они тихо пели песни, дети свистели в свистульки и носились между обозами. Раненные курили трубки и рассказывали желающим о своих злоключениях во время битвы. Недавняя война казалась далёкой, словно ночной кошмар, оставивший после себя лишь дурные воспоминания и ноющие раны. Индис поражалась тому как легко могли переключиться люди с одного события на другое. Несомненно, окружающих ещё душил страх, а яркость образов тревожила воображение, но они уже отпустили произошедшее, осталось лишь попрощаться с ушедшими. Человеческая жизнь была слишком коротка чтобы разменивать её на вечную скорбь. Временами ведьма завидовала этому, потому что сама не могла избавиться от сожалений и ранящих воспоминаний. Взглянув на военачальника, женщина сощурилась. Его поведение слегка настораживало. Он был предельно собран, внимателен и молчалив. Часто крутил что-то в руках, а на насмешливые взгляды дяди лишь кривил губы и занимал себя чем-нибудь. Обнимая чаровницу, он крепко притискивал её к могучей груди, зарывался носом в ворох алых локонов и смотрел на окружающих таким тяжёлым взглядом, что в скором времени воины стали сторониться ведьмы. Лишь Братство кольца могло безнаказанно ворваться в личное пространство пары, да и тогда Арагорн и Леголас удостаивались предупреждающих взглядов. Но главным противником всё же был Гимли. Не смотря на меленький рост и неказистость именно в этом гноме Эомер видел соперника. Однажды Эовин обронила в разговоре, что первой любовью Индис был Подгорный король гномов, что они были настолько близки, что ведьма была готова связать с ним жизнь. Эомер с недоумением воззрился на чаровницу, но быстро смекнул, что вкусы бывают разные. С тех пор он ревностно ограничивал общение возлюбленной и гнома. Индис посмеивалась над поведением избранника, но день ото дня всё больше нервничала, видя изменения в поведении племянника короля. Высоко над головой раздалось карканье, и женщина вскинула руку, приглашая старого друга спуститься с небес. Ворон камнем устремился вниз, лишь у самой руки он выпустил острые когти и распахнул смоляные крылья. — Феху, — тихо произнесла ведьма, погладив по гладким перьям ворона. Тот громко каркнул и слегка ткнул клювом в женское плечо, словно здороваясь. — Какие вести ты мне принёс? Сёстры тебя вновь отловить пытались? — смешинки в серых глазах вспыхнули серебряными огоньками. Ворон, словно поняв женщину, ворчливо затоптался на месте, что-то клекоча. Со стороны действительно казалось будто он рассказывал о том, что видел, что слышал и с кем говорил. А ведьма внимательно слушала его, иногда кивая головой, чуть хмуря тёмные брови. В её голове расцветали образы, пейзажи. Она видела полчища врагов, слышала пересвист хищных птиц. Как и видела сестёр, что собирались уйти далеко в горы, подальше от войны и распрей. Для ведьм не было места в этом мире, все они были созданиями чего-то потустороннего, должны были жить в чертогах Создателей, а не ходить по земле, словно неприкаянные духи. В одной из женщин Индис узнала свою старинную подругу Мору. Она сидела в стороне от всех и курила трубку, заложив руку за голову, откинувшись на скалу. Чёрные кудри были переброшены на одно плечо и украшены лентами, тёмно-зелёное платье собралось на бёдрах, обнажив загорелые ноги. Красивая и дикая в своей магии Мора не желала покидать людского общества и была готова биться с ними плечом к плечу, в то время как остальные решили не вмешиваться в ход судьбы. — Феху, — прозвучал шепчущий голос подруги в голове, когда она посмотрела на ворона и помахала ему пальцами, а после усмехнулась, отчего шрам на щеке собрался складками. — Клюнь за меня свою хозяйку. Совсем она в своём лесу одичала. Пусть выбирается в люди и ищет смерти среди них. Индис невольно улыбнулась. Из всех сестёр Мора была единственной, кто не желала расставаться с бессмертием. Её пленил сам мир, в котором она растворялась, блуждая по тропкам, встречаясь с разными созданиями. Любовные метания обошли её стороной, оставив равнодушной к мужчинам. Мора была влюблена в мир, созданный Валар. Отчасти Индис её понимала, но всё же ей довелось полюбить Торина и потому больше она не могла принадлежать одному миру. — Лети, — произнесла ведьма, качнув рукой, подталкивая ворона. Тот распахнул чёрные крылья и взмыл в воздух, описав круг над головой женщины. — Скажи ей, что я нашла покой, — запрокинув голову произнесла Индис, щурясь на солнце. Ворон громко каркнул и полетел прочь. Индис склонила голову к плечу, наслаждаясь теплом солнечных лучей и покоем, что неожиданно завладел ею. Она ведь действительно нашла того, кто станет её освобождением не только от вечной жизни, но и ноши воспоминаний. Может быть это не была та всепоглощающая любовь, что разрывала её при виде Торина, но это было спокойное, искреннее чувство. О большем она и не желала, страшась пережить такой же крах, как и в прошлом. Да и понимала, что никогда не полюбит Эомера так как любила Торина. Слишком разными были эти мужчины и чувства вызывали разные. Взгляд невольно нашёл военачальника. Тот смотрел на неё пристальным, изучающим взглядом. Эомер мог бы оттолкнуть своей суровостью, но, наверное, именно это влекло ведьму. Удивительно было то как грозный военачальник смягчался. Он вопросительно изогнул бровь, на что ведьма лишь пожала хрупкими плечиками и отозвалась улыбкой. Мужчина сощурился, дав понять, что ещё поинтересуется странным разговором с вороном, но наставить не стал. Понимал, что мог затронуть личные темы, которые при других не стоило обсуждать. Индис фыркнула и пришпорила коня, устремившись навстречу ветру. Он обжигал щёки, трепал волосы и забирал с собой мысли, воспоминания. Прочь. Всё прочь из головы. Впервые за много лет Индис хотела жить настоящим. В какой-то момент Индис услышала конный топот позади и оглянулась. Эомер быстро нагонял её на своём скакуне. Колонна осталась далеко позади, а степи простирались на многие мили, лишь впереди возвышались горы и стены Эдораса. Конь Эомера поравнялся с Индис, и мужчина стал теснить ведьму, показывая сторону в которую хотел увести. Женщина послушно направила коня чуть в сторону, а после и вовсе последовала за военачальником, заинтригованная его поведением. Они неслись вперёд, вслушиваясь в свист ветра, оставив короля и людей далеко позади. Вместе они пронеслись мимо стен, кладбища королей и ручья. Лишь ступив в сень вековых елей Эомер пустил коня шагом, а после и вовсе остановился. Индис замерла подле него, любуясь красотой небольшого лесочка, отдалённо напоминавшего её любимый Фангорн. Неподалёку была бревенчатая беседка, украшенная резными изображениями конунгов и битв, в которых они участвовали. Эомер спрыгнул с Огненога и помог спуститься ведьме, хотя знал, что она и сама прекрасно с этим могла справиться. Привязав лошадей к дереву, он повёл её к беседке. Чаровница с интересом наблюдала за мужчиной. — Зачем ты привёл меня сюда? — спросила она, поднимаясь по резным ступеням под локоть с племянником короля. Тот молча прошёл с ней к центру и замер на мгновение, робея и страшась. — В этом месте когда-то встретились мои родители. Здесь же мой отец просил руки матери, — Индис замерла, подобно статуе, глядя во все глаза на военачальника. Оторопь сковала движения. Она словно со стороны наблюдала за собой и мужчиной. Эомер возвышался над избранницей, как колосс. Тем удивительнее было то, что он опустился перед ней на колено и шумно выдохнул. — Я готовил речь, хотел всё сделать по правилам, но теперь мне кажется, что те слова лишь отзвуки. Ты ведьма, моя душа, так загляни и прочти всё в моём сердце, — хрипло произнёс мужчина, глядя в серые глаза чаровницы, что замерла подобно лани. Дрожащая прохладная ладонь легла на небритую щёку, подушечки пальцев скользнули по губам и Индис склонилась, прижавшись лбом. Она закрыла глаза, и мужчина последовал её примеру, мысленно распахнув душу и сердце, позволяя ведьме увидеть все страхи противоречия, почувствовать сжигающую силу чувств, что контролировал железной рукой. Боялся испугать, обидеть неловко брошенным словом. Индис казалось, что её закрутило ревущее пламя. Оно звучало в биении сердца Эомера, ярко горело в его груди. Она видела свой собственный облик, словно выжженный в его памяти, затмевающий иные женские лица. На глаза ведьмы навернулись слёзы, она крепко вцепилась пальцами в плечи мужчины и осела на колени, чтобы крепко обнять, зарывшись лицом на груди. Его руки, словно капкан, крепко обняли в ответ. И не было больше выхода. Да и нужен ли он был? — Я предлагаю тебе своё сердце и душу. Ты станешь моей женой, Алая чаровница из леса Фангорн, — и это был далеко не вопрос, а простая констатация факта, на что женщина тихо рассмеялась, поглаживая напряжённые плечи. — Я принимаю твоё предложение, Эомер сын Эомунда, — тихо прошептала Индис. Мужские пальцы зарылись в шёлк алых волос, и ведьма запрокинула голову, встречаясь взглядом с рохирримом. Их уста слились в поцелуе долгом и страстном. Руки исступлённо ласкали друг друга словно у них было лишь это мгновение. Объятия становились жарче и не хватало дыхания. Эомер не мог насытиться поцелуем, как и Индис жаждой прикосновений. — Эомер, ты готов разделить со мной жизнь? — с придыханием спросила ведьма. — Одно дыхание на двоих, одно биение сердца. Я буду жить, пока жив ты. И уйду следом за тобой в чертоги Безвременья. — Мне это не нравится, — серьёзно произнёс мужчина, осторожно подняв возлюбленную на руки. Такую хрупкую и невесомую, что хотелось всё время защищать её и прятать от чужих глаз и подлости мира. — Но если тебя это сделает счастливой, то я готов. — Это не образное выражение, военачальник. Каждой ведьме дан лишь один шанс встретить любовь и разделить с ним жизнь. Лишь так мы можем встретить смерть и вернуться к Создателям. — И ты не жалеешь об этом? — хмурясь спросил конунг. — Век человека короток. Мы состаримся и умрём, в то время как ты могла бы жить дальше, наблюдать за миром. Я знаю, как тебя влекут его тайны. Став моей ты лишишься этого, — серьёзно произнёс Эомер, глядя в серые глаза ведьмы. — Я не хочу, чтобы однажды ты меня возненавидела. — Ни одна тайна мира не стоит вечной жизни, — покачала головой чаровница. — Я знаю, что значит проживать год за годом, осознавая, что и спустя сотни лет для тебя ничего не изменится. Наблюдать как умирают друзья, как меняется лес, а ты остаёшься таким же. Лучше прожить одну земную жизнь с тобой, чем влачить бессмертное существования в сожалении. Я знаю на что иду и ради чего. Готов ли ты принять это? — Всё что угодно из твоих рук, — тут же отозвался рохиррим, поцеловав ведьму. — Я говорил уже тебе, что даже яд испил бы. Стоит только попросить. Индис рассмеялась, ощущая, как узел внутри ослаб. Расслабляясь в мужских руках, она думала, что возможно нашла своё спасение, свой покой на пороге войны. Эомер усмехнулся, видя, как серые глаза выцвели до хрустального цвета. Его сердце гулко билось в груди под изящной женской ладошкой. Больше не нужно было слов. Они понимали без них, читали по глазам, слышали в прерывистом дыхании и ускоренном сердцебиении. Военачальник усадил ведьму в седло и сам легко вскочил позади неё. Привязав поводья коня ведьмы, мужчина крепко обнял Индис и прижался обветренными губами к виску, прикрыв глаза. Он никак не мог поверить, что происходящее не сон, что из глаз любимой чаровницы ушла тоска и поселилась надежда. И он держал её в своих объятиях, поглаживая руку, где в скором времени будет родовое кольцо. Они знали друг друга не так много, чтобы изучить, но в тоже время бесконечно долго, чтобы осознать, что, либо привязанность к этому человеку, либо никто вообще. Мужчина тронул коня и тот неспешно направился в сторону города, где люди возвращались в свои дома, а король отдавал приказы. Предстояли похороны и прощание с павшими, и пир в честь победы. Но всё это казалось незначительным по сравнению с тем духовным покоем и единением, что испытывали воин и ведьма, обнимая друг друга, доверчиво прижимаясь, даря ласки и поцелуи.***
Музыка звучала в сводах Золотого чертога Медусельда. Громко смеялись люди, грохотали кружки и полурослики горланили песни, отплясывая на прочных дубовых столах. Индис стояла чуть в стороне, с полуулыбкой наблюдая за празднеством. Люди прощались с погибшими и отмечали победу. Следом за горем шло счастье. На тонком изящном пальце поблёскивало родовое кольцо Эомера. Ещё несколько дней назад, заметив его Эовин счастливо рассмеялась и крепко обняла ведьму, радуясь, что брат всё же смог пробиться сквозь отстранённость чаровницы и завладел её сердцем. Теоден поцеловал руку женщины и поблагодарил, что отсрочила сыну смерть, но видимо судьбой было написано ему умереть молодым, и приветствовал в своём доме, как невестку. Индис знала, что правитель конунгов не особо жаловал её и даже была удивлена, что он не благословит Эомера. Судя по мрачному выражению лица рохиррима сомневаться не приходилось — он повоевал с дядей за их счастье и получил согласие кровью и потом. Теперь же чаровница, облачённая в платье цвета слоновой кости, стояла у одной из колонн и наблюдала за веселящимися людьми, с нежной улыбкой вспоминая как Эомер преподнёс ей кольцо и надел на палец, совершенно не обращая внимания на поражённых людей, что были вокруг ведьмы в то мгновение. Да и сама она не выглядела как царственная особа — перепачканная в грязи, потому что помогала женщинам с уборкой, растерянная из-за недосыпа и свалившихся дел. Тогда Индис лишь сипло выдохнула что-то и была заключена в горячие объятия, удостоена крепкого поцелуя. Бесцеремонность Эомера поражала и была скорее наглостью, но именно это нравилось ведьме. Другой бы не смог завоевать её внимание, умело расставить сети, чтобы поймать. — Ты великолепна, как лунный свет, душа моя, — рокочущим голосом произнёс военачальник, приблизившись к женщине с восхищением глядя в лицо. Алые волосы были сплетены косичками и струились по спине, подобно кровавому водопаду, бледная кожа сияла и глаза пленяли сизым маревом. Ведьма выделялась среди людей и даже не внешностью, а тем как ступала, будто танцевала, царственным поворотом головы и улыбкой похожей на мираж, увидев которую на душе становилось легче. — Всё благодаря твоей сестре, — доверчиво шагнула в раскрытые объятия чаровница, прижавшись к широкой груди. Запрокинув голову она с усмешкой взглянула в тёмные, как колодца, глаза Эомера. В них отражалось тоже пламя, что в её собственных и вновь звуки вокруг померкли, оставив мужчину и женщину наедине. Грубые пальцы скользнули по бледной щеке, и военачальник склонился, запечатлевая терпкий, страстный поцелуй на светлых губах. Индис шумно выдохнула отвечая, растворяясь в объятиях конунга. Есть ли большее счастье забыться в руках возлюбленного? Когда-то давно, казалось не в этой жизни, она разгоралась так в объятиях Торина, но за последние дни его образ словно померк, наконец отходя на задний план, позволяя запечатлеться в сердце совсем другому мужчине. Ведьма по-прежнему нежно хранила воспоминания о гноме, что принёс с собой боль, но и счастье было, однако теперь всё её существо тянулось к конунгу, что упорно день ото дня смягчал оледеневшее сердце. — Она постаралась на славу. Сил моих больше нет видеть тебя в траурных платьях, — Индис рассмеялась на ворчливый тон возлюбленного и прижалась к широкой мужской ладони. В глазах сияли лукавые огоньки, находя отражение во взоре воина. — Больше никаких траурных платьев. Теперь у меня новая жизнь рядом с тобой. — Ещё нет. Я знаю про обряд, — серьёзно произнёс Эомер. Индис невольно улыбнулась, лаская грубую руку подушечками прохладных пальцев. — Я хотел бы провести его после того, как мир воцарится на Средиземье, но не готов так долго ждать и знать, что часть тебя всё ещё принадлежит другому, — между густых бровей появилась сердитая складка и ведьма с умилением поспешила её разгладить нежными прикосновениями. — Я не собираюсь ждать, мой военачальник. Если ты погибнешь на одной из битв, жизнь для меня потеряет краски. Бессмертие подобно оковам, я не жалю больше быть его рабой. — Этой ночью я хочу, чтобы ты связала наши судьбы, — выдохнул Эомер в нежные уста, вдохнул аромат трав, солнца и костра. Индис улыбнулась, запустив пальцы в тёмно-русые волосы рохиррима, притянув его голову к себе, целуя жарко, обнажая душу, как однажды обнажил свою военачальник. — Сегодня, — эхом повторила она. Эомер переплёл их пальцы и потянул чаровницу на выход из дворца, уводя от заинтересованных, пьяных взглядов, громкого смеха и людской суеты. — Решились-таки, молодые люди, — раздался голос позади пары, когда они вышли в прохладу ночи и ступили на ступеньки. Эомер по привычке задвинул Индис за спину, защищая, а женщина вцепилась пальцами в его предплечье, будто пытаясь удержать от необдуманного шага. Всё же слишком свежи были воспоминания о войне. — Гэндальф, — вздохнула ведьма. Старец хитро сощурился и поманил пару следом за собой. Переглянувшись они последовали за ним, недоумевая и смея лишь строить догадки. — Я знал, что это случится именно сегодня, потому взял смелость призвать свидетелей, — произнёс маг, вышагивая среди раскидистых деревьев, куда-то вглубь сада. Присмотревшись Индис заметила, что среди деревьев полыхал большой костёр, а рядом с ним стояли две женские фигуры. Сердце сбилось с ритма при виде усмехающейся Моры, что весело прищёлкивала пальцами в такт одной ей слышимой мелодии, и сухой, приземистой фигуры Старшей. Её седые волосы напоминали нити серебра, а белесые глаза казалось видели гораздо больше чем любой зрячий человек. Лицо испещряли морщины, но всё же она не была похожа на старуху, а казалась молодой женщиной со странным дефектом кожи. Среди ведьм она считалась самой старой, поговаривали что Валар давным-давно сжалились над ней позволив медленно стареть, чтобы однажды обратиться ветром и вернуться в чертоги. — Я же говорила, — глухим голосом произнесла черноволосая ведьма. — Стоит только выйти в люди, как сразу встретишь свою смерть. Индис почувствовала, как напряглось тело Эомера, как застыла держащая её рука. И укоризненно взглянула на подругу, что каркающее рассмеялась. Старшая покачала головой и улыбнулась уголками губ, призывая пару к костру. — Я рада за тебя, Индис. Вижу сердце твоё вновь поёт, а душа пылает. Я счастлива, что вновь могу увидеть наше солнечное дитя, а не бледное её подобие, — чаровница, наверное, покраснела бы если бы не была уже смущена. Военачальник взглянул на неё и понимающе хмыкнул. Отповедь была нежной, но колкой. — И кто же у нас такой смелый, что решил взять на себя жизнь ведьмы? — подалась вперёд Мора, и алая чаровница цокнула, строго взглянув на сестру. — Эомер сын Эомунда, племянник короля Рохана — Теодена, — произнёс Гэндальф, встав рядом с черноволосой ведьмой. — Доблестный молодой человек под стать Индис. — Вижу-вижу, — зафыркала ведьма и покачала головой. — Он того стоит, Индис? Стоит бессмертия и памяти Торина? — Стоит, — кивнула женщина, крепче сжимая руку напряжённого военачальника, тем самым успокаивая. — Время двигаться дальше и отпустить мёртвых. Торину давно пора отойти на покой, а мне жить. Он сам рассудил наши судьбы когда-то. Теперь я наконец нашла свой путь. — Твоя правда, девочка, — произнесла Старшая и Индис впервые за многие годы почувствовала себя именно девочкой рядом с этой древней ведьмой, что казалась видела её душу насквозь. — Ты и так слишком долго ждала. Время жить, время умирать. Подойдите ближе, дети. Пара шагнула к пламени, глядя на ведьм и мага. Звуки смолкли в ночи, оставив лишь треск костра. Эомер буквально кожей почувствовал, когда женщины воззвали к магии. Она холодком пробежала по коже, скручивая внутренности в тугой узел. Магия Индис отличалась теплом и лаской, в то время как колдовство этих женщин напоминало дуновение ветра из мира мёртвых. — Стой на месте, воин, — сиплым голосом произнесла черноволосая ведьма, глядя на мужчину ярко-зелёными провалами глаз, в которых сияли огненные всполохи. — Ты принимаешь Алую чаровницу, ведьму огня и крови, своей законной супругой? Готов хранить её жизнь, разделить с ней дыхание и биение сердца? Готов предстать перед Валар, ведя следом за собой её дух? Казалось воздух загудел от напряжения, а далёкий, шепчущий голос ведьмы звучал в нём, напоминая тихие речи Создателей. Индис с замиранием сердца смотрела на сестёр, сжимая руку мужчины, не смея поднять на него глаз. В эйфории она позабыла о том, что военачальник мог бы не принять всей её ведьмовской сути, испугаться перед обрядом. Она слышала множество рассказов, когда мужчины уходили прямо перед костром, оставляя несчастных женщин в прошлом. Будто почувствовав волнении возлюбленной рохиррим крепче сжал её руку и бесстрашно глядя в зелёные провалы произнёс: — Принимаю. Готов хранить её жизнь, разделить с ней дыхание и биение сердца, пока не придёт час смерти. И перед Валар предстану, держа её в своих объятиях, — мужчине почудилось будто тонкие губы ведьмы дрогнули в нежной улыбке, но это выражение тут же схлынуло, вновь сделав лицо Моры безразличным и пустым, будто она была лишь сосудом в котором говорила потусторонняя сила. — Принимаешь ли ты человеческого мужа своим законным супругом? — заговорила Старшая, глядя на ведьму белесыми глазами, в которых плескался туман. — Готова разделить с ним короткую людскую жизнь, отказаться от огня в крови? Готова стать простым человеком? — Принимаю, — непослушными от волнения губами выдохнула Индис, ощущая, как тепло затапливало всё внутри и стремилось вырваться наружу и даже холод магии не был способен его заглушить. — Я готова стать простой смертной, отказаться от силы и прожить людской век рядом с этим мужчиной, — голос дрожал, но внутренняя решимость была сильна. — Протяните руки, — произнесла Старшая. Не колеблясь пара вытянула сплетённые ладони над огнём. Пламя касалось кожи, но не обжигало, а лишь нежно ласкало. Эомер как заворожённый наблюдал за тем, как старая ведьма достала алую ленту и перевязала их руки. Черноволосая чаровница достала кинжал и полоснула сначала по свободной руке военачальника положив её сверху на бледную ручку Индис поверх ленты, а потом по ладони ведьмы, опустив снизу на руку Эомера. — Я свидетель. Я принимаю клятвы, — сухие старческие руки взяли сцепленные ладони и перевернули, смешивая кровь. Она с шипением падала в огонь и костёр будто ожил. Огненные лепестки ластились к рукам, слизывая кровь, шипели и урчали. Холод магии обратился жаром, что на лбу мужчины выступили капельки пота, а Индис задрожала, ощущая, как пламя из её тела словно утекало через ладони, переходя к конунгу. Но была странная правильность происходящего. Индис теряла по крупицам свой дар, но тем не менее разделяла простую человеческую радость, не доступную бессмертному созданию. В какой-то момент ведьма оторвала взгляд от сцепленных ладоней и взглянула на сестёр. Но их образы казались расплывчатыми, единственного кого она увидела — Торина. Он был таким же, как она помнила в последнюю встречу перед походом. Седина в чёрных волосах, острый взгляд голубых глаз, жёсткие черты лица и походный, добротный костюм. Такой родной, любимый всем сердцем. Он улыбался ей той же всепонимающей улыбкой, полной любви и нежности, а во взгляде было одобрение. Лишь на мгновение Индис захотелось извиниться, попросить прощения, что не смогла жить дальше без него, выбрала другого мужчину и отдала ему свои душу и сердце. Может быть если бы она прожила достаточно долго, стала такой же старой, как Старшая, то Валар тоже сжалились бы над ней и позволили однажды обратиться пламенем и взвиться к небесам, чтобы там воссоединиться с любимым гномом. Но это сожаление быстро истлело, оставив за собой лишь светлую грусть. Судьба рассудила иначе. Глядя в глаза Торина, Индис прощалась с ним. Возможно не навсегда, но эту земную жизнь она отдала Эомеру и когда настанет время умирать поднимется вместе с ним к Создателям. Что будет там ей не ведомо, но ведьма не спешила загадывать. Она хотела жить настоящим, любить и быть любимой. Может быть слишком коротка была жизнь человека, но чаровница жаждала хотя бы эти крупицы счастья. Гном кивнул, прижав руку к сердцу и исчез в ночной темноте, будто его и не было. А Индис оказалась в объятиях Эомера. Крепких, жарких, надёжных. Прижавшись щекой к его груди, вслушиваясь в уверенный ритм сердца, ведьма расплакалась от счастья. — Здравствуй, моя супруга, — тихо произнёс военачальник, гладя по алым волосам, целуя в макушку ведьму. Она тихо рассмеялась сквозь слёзы. — Здравствуй, мой супруг, — и треск огня вторил их словам, рассказывая о чувствах, что сияли в сердцах влюблённых. Ночь медленно шла по миру. Во дворце веселились люди, ведьмы спешили домой, радуясь за сестру. А Эомер и Индис стояли в объятиях друг друга, словно знакомясь заново. Их согревал костёр, пророчил доблестное, светлое будущее. И алая чаровница наконец отпустила из сердца тоску, позволяя расцвести новому чувству.