Ведьмины песни

      Эомер перешагнул порог комнаты, держа на руках драгоценную ношу — свою супругу. Она слегка дрожала от холода, но глаза её сияли серебряным маревом звёзд, а губы изгибались в улыбке, нежной и тёплой. Воин крепче прижал к себе женщину, будто страшась что она вот-вот истает, словно рассветный туман. Теперь, когда большая часть сил покинула её, когда внутренний огонь истаял, а бессмертие стало лишь отзвуком в ночи Индис казалась конунгу ещё более хрупкой, чем была раньше. Она практически ничего не весила, а кожа была настолько тонкой, что можно было видеть голубые сеточки вен, но всё же она была полна жизни.       — Твоё сердце бьётся так уверенно и громко, — прошептала ведьма, взглянув на волевое лицо супруга. Да. Теперь она могла называть его супругом. Этого непреклонного, сурового, но в тоже время справедливого мужчину, что не оставил ей ни малейшего шанса сохранить своё сердце в ледяных оковах. Он знал, чего хотел и стремился к этому не смотря на преграды. Как на войне, так и в любви он планировал и завоёвывал. Не знал проигрыша, мог лишь отступит на время, но своего всегда добивался.       — Ты моя теперь, потому и страшиться больше нечего, — хмыкнул Эомер, осторожно усадив женщину на постель, застеленную шкурами. Ведьма весело фыркнула, глядя на то как гордо расправил военачальник плечи и стремительной походкой направился к камину, где присел на корточки, подкидывая дров, разворошив кочергой угли.       — Самонадеянные речи, мой супруг, — Индис думала, что потеряла игривые нотки ещё в те далёкие времена, когда Торин ушёл в поход. Но вот она сидела на ложе и поддразнивала мужчину, и вовсе не гнома, которого думала, что будет любить до вознесения. Снова чувствовала себя юной девчонкой, что верила в любовь, сгорала от неё, громко смеялась и пела песни. Столько лет прошло, та девушка казалась теперь чужой и странной, но яркое, светлое чувство вновь наполняло душу. Как тогда.       — Ни чуть, — кривая усмешка тронула губы военачальника, тёмные глаза блеснули в отблесках огня. Индис замерла, любуясь волевым профилем, широкими ладонями с длинными пальцами, вытянутыми над огнём. В полумраке комнаты Эомер напоминал хищника, расслабленно выжидающего, когда жертва потеряет бдительность. Терпеливый, опасный и завораживающий. На мгновение у ведьмы перехватило дыхание от вида возлюбленного. Эта новая сторона военачальника была доселе ей неизвестна, хотя временами мелькала в облике, словно тень.       — Я чувствую, как огонь струится под моей кожей, — тихо заговорил мужчина, глядя на полыхающее пламя в камине. — Мне кажется, что даже вдали я чувствую тебя, как самого себя. Ты не уйдёшь от меня, не сможешь, — женщина не могла не услышать удовлетворения в его голосе, что заставило её тихонько фыркнуть. Этот мужчина был собственником, кошмарным ревнивцев, единоличником. В ту секунду ей подумалось, что даже к детям он будет её ревновать. И это не могло не согревать за столько лет промёрзшее сердце.       Эомер выпрямился и медленно приблизился к кровати, глядя на супругу с высоты своего роста пристальным, но нежным взглядом. Мозолистая рука прижалась к щеке, лаская светлую кожу. Мужчина зарылся пальцами в густых алых волосах, чуть сжимая их, перебирая локоны.       — Нас ни что не разделит, — уверенно произнёс он.       — А как же война? — шепнула Индис, сжимая пальцами рубаху возлюбленного притягивая его к себе. Военачальник наклонился вперёд, позволяя женщине откинуться на ложе. Навис над ней, любуясь бликами на любимом лице, искрами в серых глазах.       — Я не умру, — покачал он головой. — Не родился ещё тот, кто сумел бы оборвать мой жизненный путь. И ты не умрёшь. Я не позволю. У нас будет долгая, нудная жизнь. Дети, внуки. Что там ещё случается у семейных пар?       Индис рассмеялась, обнимая супруга за широкие плечи. Счастье струилось теплом. Эомер улыбался, вслушиваясь в тихий смех женщины, обещая самому себе что сделает всё чтобы она смеялась чаще. Тогда её лицо преображалось, словно становилось моложе, из глаз исчезали призраки прошлого и отпечатки знаний. Но в тоже время именно, когда Индис смеялась она становилась совершенно внеземным созданием, словно сквозь оболочку выглядывала тот самый дух, что была создана Вала и когда-то спустилась на землю следом за сёстрами.       — Дети, внуки… О, Валар! Мужчина, что вы сделали с моим супругом и куда его спрятали? — игриво протянула Индис, касаясь лица коневода, ощущая под пальцами жёсткую бороду. Рохиррим хмыкнул и обхватив ведьму за талию резко повалил её на себя, сам рухнув на кровать, заставив женщину громко пискнуть. Казалось они оба были удивлены этому звуку, потому что Индис захлопала длинными алыми ресницами, с совершенно растерянным видом уставившись на супруга, а тот лишь довольно усмехнулся.       — Я ваш единственный мужчина, очаровательная чаровница. Привыкайте, — зарывшись пальцами в волосы он притянул её к себе, впившись поцелуем в податливо распахнувшиеся губы. Ведьма прикрыла глаза, растворяясь в ощущениях, прильнув к возлюбленному. Он толкнул язык в ротик, касаясь им языка Индис, сплетаясь с ним, словно клеймя. Женщина застонала, шаря ладонями по крепкому телу возлюбленного. Пальчики проникли под рубашку, касаясь мускулистого пресса, груди, покрытой тёмно-русыми волосками. Эомер потянул пальцами за шнуровку на платье, распахнув ворот, обнажая светлые плечи и грудь. Ткань заструилась по телу ведьмы, стекая словно вода. Пара села, стаскивая с себя одежду, желая поскорее прикоснуться кожа к коже, забыться в объятиях. Такие не похожие — истерзанное шрамами, состоящее из сплошных мышц и силы мужское тело и женское — нежное, мягкое, податливое, готовое принять в себя и принести удовольствие. Военачальник с упоением рассматривал свою супругу в полумраке, любуясь белизной кожи, тёмными мазками родинок, изящными изгибами. Индис хоть и была тонкой, но также имела хорошую грудь и широкие бёдра. Грубые руки тут ж опустились на них, жадно огладив, сжав ягодицы. Ведьма усмехнулась, лаская кончиками пальцев широкие плечи, обводя подушечками шрамы на груди. Они бугрились под её пальцами, рассказывая о пережитых войнах и боли, испытанной жестокости. Они доказывали, что он выжил там, где не сумели другие.       На глаза женщины навернулись слёзы. Она опустилась, выцеловывая каждый шрам, лаская спину супруга, где также были шрамы и литые мышцы. Эомер взглянул на алую макушку с печальной усмешкой, лишь на мгновение позволив себе рухнуть в воспоминания, услышать лязг мечей, крики боли и агонии, звуки разрываемой плоти и хруст костей. Лишь на мгновение он позволил себе увидеть поле с мёртвыми телами, где вповалку лежали и свои, и чужие.       Они оба знали, что значит война и сколько она отняла у них. В ней не было доблести и азарта — был ужас и единственное желание — жить. Ты идёшь вперёд и только вперёд, понимая, что если не сможешь, упадёшь, то уже никогда не вернёшься домой. Выдюжить. Всё что остаётся на поле боя выстоять. Добраться до победного и только тогда можно позволить страху и боли заполнить сознание, только тогда. Иначе смерть. Со временем ожесточаешься, то что в прежние времена наводило ужас становится обыденностью, душа словно цепенеет от кошмара, что творится перед глазами. И это тоже нужно пережить, найти свой остров покоя, якорь, который возвращал бы раз за разом. У Эомера теперь он был.       — Они уже не болят, — тихо произнёс мужчина, когда Индис в поцелуе прижалась к белесому шраму на его животе, и он почувствовал, как на кожу упали её слёзы. Она запрокинула голову, обнимая его.       — Но память всё ещё хранит те эмоции и чувства, — Эомер криво усмехнулся, стирая с бледных щёк возлюбленной влажные дорожки. Она была такой красивой в своё сострадании.       — Это бремя, что несёт каждый воин, — пожал он плечами. У каждого мужчины были свои шрамы и своя боль длиною в жизнь, что затихала лишь с прикосновением рук возлюбленной. Индис подалась ему навстречу, она больше ничего не сказала, лишь прижалась к нему в долгом, упоительном поцелуе. Эомер обхватил тонкий стан руками, притиснув к себе. Она забралась ему на колени, разместившись над вздымающейся плотью. Огладив точёную спину, военачальник мягко толкнул бёдра супруги, опуская её на плоть. Томный вздох сорвался с губ. Индис запрокинула голову, прикрыв глаза, ощущая наполненность. Как давно она была лишена этого — ощущения чужих прикосновений, единения, которое рождается только в объятиях возлюбленного.       Эомер прижался к ней, целуя шею, вдыхая аромат кожи, что кружил голову. Медленные движения, что вначале были подобно накатывающим волнам на берег, становились жёстче, словно пламя разгоралось в костре. Хриплые вздохи перемешались, пот стекал по телам.       Индис обхватила лицо возлюбленного ладонями, вглядываясь в тёмные глаза, в которых мерцало вожделение. Военачальник ловил тихие стоны губами, сжимал бледное тело до синяков, впиваясь в него пальцами в момент острой необходимости, когда мир вокруг тонул во мраке. Ведьма громко застонала, изгибаясь, чертя алые линии ноготками на плечах любовника, ощущая, как огонь искрится под кожей. Как чувство одиночества наконец покидает. Больше нет мужчины и женщины, есть только они — сплетение тел и душ.

***

      Рассвет неумолимо надвигался. Индис лежала на груди Эомера, лениво очерчивая подушечками пальцев шрамы, глядя через распахнутое окно на медленно поднимающееся солнце, окрашивавшее нежными алыми красками небо. Сердце воина размеренно билось под щекой ведьмы. Мужчина давно не спал. Зарывшись пальцами в алые волосы, он смотрел в мрачный потолок и размышлял Жизнь ещё никогда не казалась ему настолько восхитительной, но в тоже время над всем этим замер дамоклов меч. Прошло несколько дней с тех пор как Гэндальф вместе с полуросликом отправился в Белый город. Известий не было, но все знали, что грядёт война. Ожидание убивало, но люди пытались жить, ловили счастливые моменты, улыбались глядя в небо.       Эомер практически не выпускал из объятий свою ведьму. Он даже не знал, что можно так любить. Ведьма посмеивалась, что скоро о силе любви военачальника будут слагать шутки и байки. Эомер лишь отмахивался, но глубоко в душе смиренно принимал тот факт, что безумно влюблён в свою супругу. Он знал, что и чаровница без него не могла, вот только тень прошлого всё же тревожила мужчину. Временами ему казалось, что Индис по-прежнему любила гнома. Воин не спрашивал её об этом, не смел. Но неприятное чувство всё же грызло изнутри.       — Тебя что-то тревожит? — тихо произнесла Индис, потёршись щекой о крепкую грудь. Эомер прижался губами к алым волосам на макушке, вдыхая запах трав. Казалось Индис вся была пропитана ароматами зелий, магии и огня. В то время как обычные люди благоухали едой, скотом, потом или маслами, которые добыть тяжело, но возможно; Индис пахла чем-то совершенно внеземным. Она пахла самой благодатью Валар.       — Ничего, моё сердце, — отозвался рохиррим, нежно гладя обнажённую спину супруги. — Всего лишь мысли.       — Ты ведь знаешь, что можешь всё рассказать мне, — Индис приподнялась, чтобы взглянуть в лицо мужчины. Тот одарил её усмешкой, огладил щёку.       — Не беспокойся. Всего лишь мысли, — ведьма сощурила свои серые глаза, что всегда завораживали коневода. В них ясно отразилось недоверие, заставив мужчину хмыкнуть и притянуть неугомонную спутницу к себе, чтобы одарить нежно-розовые губы поцелуем. Огонь загрохотал в крови, рождая магию между влюблёнными, сплетая их судьбы, даря чувство единства.       — Пора вставать, — нехотя оторвавшись от губ любовника, произнесла ведьма и судорожно вздохнула, когда костяшки пальцев нежно приласкали грудь, словно случайно задев. В тёмных глазах военачальника плескались страсть и веселье. Но он не позволил себе остаться в постели рядом с возлюбленной, хотя очень хотелось. Вместо этого он плавным движением хищника соскользнул на пол и потянулся, разминая мышцы, выставляя подтянутое тело на показ. Индис с усмешкой, притаившейся в уголках губ наблюдала за тем как перекатывались мышцы под светлой кожей. Кончики пальцев зудели от желания прикоснуться, но женщина одёрнула себя, напомнив, что у них слишком много дел. Теоден хоть и высказался, что не намерен помогать Гондору, но всё же не позволял воинам расслабиться. Каждый день Эомер вместе с отрядом объезжал границы, убивая орков, зорко вглядываясь вдаль — нет ли сигнальных огней. Индис же занималась раненными ещё с битвы у Хельмовой пади. Многие воины требовали особого ухода, приходилось почти ежедневно вытаскивать кого-нибудь с того света. И хоть сил у ведьмы убавилось, но всё же она ещё была способна договориться с уходящими в забытье душами. Жизнь в Эдорасе кипела.       Прижавшись к боку супруга, Индис последовала за мужчиной из покоев, их укромного уголка. Омовение скрыло следи страсти, как и одежда. Без огня в груди Индис всё время знобило, потому девушка шла в меховой рыжевато-бурой накидке, что сделал для неё Эомер, преподнеся в дар после первой брачной ночи. Подарок оказался своевременным, потому что женщина просто не могла жить без тепла. И это не смотря на то, что было тепло и до первых снегов ещё было очень далеко. Это немного волновало рохиррима, но Гэндальф утверждал, что со временем ведьма привыкнет и перестанет дрожать от малейшего дуновения ветерка.       — Огни! Сигнальные огни зажглись! — ворвался звучный голос Арагорна в ленивое течение мыслей. Индис вздрогнула, невольно сильнее вцепившись в руку возлюбленного, бросив на его лицо встревоженный взгляд. Мужчина нахмурился, пристально взглянул на дядю, что оторвался от карт, расстеленных по столу. Подле него были верные соратники и неподалёку сидел эльф. Все переводили взгляды со странника на короля. Казалось мужчины были только рады предстоящей войне, одухотворены подвигами и желанием стереть зло с лика Средиземья. Только Индис дрожала, кусая губы. Женское сердце не желало новых кровопролитий и боли. Мысль, что вновь придётся ждать, переживать, а после оплакивать воинов — убивала. Одно согревало сердце, если шальная стрела оборвёт жизнь Эомера, её собственная душа воспарит за ним следом. Словно ощутив мысли супруги, военачальник взглянул на возлюбленную. Стиснул её холодные пальчики своей широкой рукой и ободряюще улыбнулся одним взглядом. Это должно было успокоить ведьму, но породило лишь ещё больше страхов.       — Рохан поможет, — твёрдо произнёс король после нескольких мгновений раздумий, и воины вокруг оживились, глаза их засверкали и на лицах появились выражения нетерпения. — Мы не станем прятаться. Собрать воинов.       Голос Теодена звучал, устремляясь к сводам. Всё вокруг пришло в движение. Поцеловав пальчики Индис, бросив прощальный взгляд, Эомер устремился к своим воинам. Мужчины спешили, гремели оружием и латами, наполняя тронный зал грохотом, голосами и басовитым смехом. Ведьма стояла среди всего этого круговорота, прикрыв глаза, вновь проваливаясь в мрачные предчувствия и собственные страхи. Короткая передышка, данная судьбой, казалась теперь насмешкой. Её возлюбленного ожидала новая битва, исход которой она не знала. Слишком велика была сила зла.       — Индис, — тронула за плечо женщину Эовин. Обернувшись к ней ведьма скупо улыбнулась. — Пойдём. Нам позволили проводить мужчин.       Чаровница кивнула и безмолвно последовала за сестрой супруга. Мысли её были далеки, как и думы Эовин. Возможно у них не было шанса попасть на поле боя, чтобы помочь своим мужчинам, но они могли облегчить эту битву. Хотя бы тем, что вручить снадобье от ран.

***

      Огненог стремился вырваться из общей колонны, предчувствуя скорую бойню, словно в нетерпении желал приблизиться к моменту безумного бега и хаоса боя. Эомеру приходилось осаждать своего коня, хотя глубоко в душе он ощущал схожее чувство. Он был рождён для великих битв и великих побед. Однако всё омрачалось мыслями об Индис, что сидела позади него, обнимая за торс. Женщина была молчалива и решительна. Она не кричала, как некоторые другие жёны, провожавшие своих мужей на новую войну. Не лила слёз и не стремилась скрыться, лишь махнув на прощание. В мгновение, когда спорхнула по ступеням Медусельда, окутанная золотым светом солнца, что играл на её алых волосах, Индис как никогда напоминала королеву. Идеальная осанка, гордо вскинутая голова и сияющие глаза выдавали в ней благородную, древнюю кровь. Белизна кожи манила прикоснуться, а волосы, сплетённые в замысловатые косы, запустить в них пальцы и ощутить мягкость. Индис подошла к Эомеру с небольшим свёртком, в котором собрала целебные мази. Военачальник с благоговением принял его, спрятав в кожаной сумке, прикреплённой к седлу, а после не удержался и поцеловал чаровницу. Страсть и любовь мгновенно вспыхнули между ними, не позволив предаться наслаждению только из-за необходимости выдвигаться на место сбора воинов.       — Я поеду с тобой, а после вернусь, — тихо произнесла Индис в губы супруга. — Не хочу упустить ни мгновения.       — Хорошо, — Эомер нежно погладил по бледной щеке, вглядываясь в серые глаза, затянутые туманом нежности и трепета. — Но только до лагеря. Я не пущу тебя на поле боя, моя душа.       — И не надо, — мотнула головой ведьма. — Я не воин. Никогда им не была. Мой удел ждать и верить в лучшее.       Индис усмехнулась, когда услышала вздох облегчения и супруг легко запрыгнул на коня, а после помог ей сесть позади себя. Эомер был рад тому что ещё и с ведьмой не пришлось препираться. Эовин была настроена решительно сражаться плечом к плечу рядом с братом и дядей. Военачальник потратил много времени, чтобы заставить сестру опустить меч и остаться с женщинами в Эдорасе. Девушка отстаивала свою позицию долго и упорно, но когда король и военачальник на два голоса яростно рявкнули:       — Нет! — пришлось отступить. Единственное, что ей позволили — проводить до лагеря. Но Эомер всё же подозревал, что сестра просто так не отступит и всё равно сделает так, как решила. Индис же не спорила, сама понимала, что толку от неё в битве мало. Там не будет возможности лечить людей — либо сражайся, либо умри. Её время наступит после.       Переход был не таким утомительным, как Индис предполагала. Всего несколько часов быстрой езды, и они прибыли к поляне, окружённой лесом, с одной стороны укрытой горами. Пока мужчины ставили шатры, распрягали лошадей и приветствовали новых воинов, ведьма стояла в стороне, пристально наблюдая за Эовин. Поведение подруги тревожило её, как и решительность, отражавшаяся во взгляде. Казалось с каждой минутой она лишь сильнее уверовала в свою правоту. И это настораживало ведьму.       — Ты тревожишь меня, — тихо произнесла Индис, приблизившись к девушке. Та вздрогнула и со страхом взглянула на чаровницу. Не было деланного удивления или возмущения, мол о чём ты; всё хорошо. В глазах Эовин застыл страх, что Индис помешает её планам. — Расскажи мне, — уверенно произнесла ведьма, взяв девушку за руку, отводя в сторону от людей, где никто бы их не потревожил.       — Я должна, понимаешь? Это мой долг быть там, рядом с ними. Защищать наш дом, сражаться за тех, кого любишь, — спешно заговорила Эовин, словно боясь, что ведьма её не поймёт, попытается отговорить, как все. Но женщина лишь склонила голову набок, внимательно слушая. — Не правильно, что они одни уходят, а мы остаёмся и способны лишь ждать. Я могу помочь им на поле боя.       — Помощь в тылу тоже необходима, -мягко произнесла Индис и увидев, как буквально взвилась девушка, подняла руку, призывая к молчанию. — Я понимаю твоё желание помочь и не стану останавливать, хотя мне страшно за тебя. Я не хочу, чтобы ты умерла, но это твоя жизнь и решаешь, что с ней делать только ты, — Индис невольно вздохнула, вспоминая как также провожала Торина в поход. Она не хотела отпускать его. Жизнь в Синих горах казалась ей идеальной. Ей не нужен был трон возлюбленного, но всё это нужно было ему. И Индис не смела идти против его воли, понимая, что если встанет у него на пути, то он возненавидит её однажды.       — Об одном лишь прошу, — ведьма сжала нервно подрагивающие руки подруги. — Будь осторожна. Эомер с ума сойдёт, если ты погибнешь.       Эовин улыбнулась и кивнула головой, а после не сдержавшись обняла ведьму.       — Спасибо.       Женщина улыбнулась уголками губ, наблюдая за тем, как мужчины готовятся к схватке, слушая отдалённую брань и конное ржание. Индис вновь оказалась на перепутье, когда приходилось отпускать дорогих и близких людей. Это было страшно, но ведьма отгоняла дурные мысли, надеясь на лучший исход.       — Я чувствую смятение, — раздался голос позади, и ведьма резко обернулась, взглянув на эльфа, замершего в тени деревьев. Он улыбнулся снисходительно-мягко, как всякий проживший тысячи лет. Точно также иногда улыбалась сама Индис. — Что тебя тревожит?       — Как и всякую женщину — её мужчина, — хмыкнула чаровница. Взглядом нашла Эомера, что вёл разговор с несколькими незнакомыми ей мужчинами, судя по всему они были из числа призванных Теоденом воинов. Леголас встал рядом с ведьмой, наблюдая за людьми.       — Не беспокойся о нём. Эомер силён телом и духом. Он сделает всё, чтобы вернуться к тебе. Особенно теперь, — Индис непонимающе взглянула на лихолесского красавца. В который раз отметив насколько он отличается от людей. И не только красотой, но и внутренним сиянием, незаметным для взгляда смертного. Теперь ведьма лишь отдалённо могла увидеть это сияние, но не жалела, что лишилась большей части своих способностей. Голоса Валар тоже стихли, теперь она слушала только своё сердце.       — О чём ты говоришь? — нахмурилась ведьма. Эльф улыбнулся уголками губ и лукаво взглянул на женщину.       — Сияние новой жизни, — слова принца оглушили. Индис показалось что мир накренился, но сильные руки Леголаса поддержали, не позволив упасть. Ведьма уставилась в лицо лучника, цепляясь за предплечья.       — Это правда? Ты видишь? — с дрожью в голосе Индис справиться не сумела. Сердце колотилось в груди. Леголас кивнул, помогая женщине подняться, придерживая за плечи.       — Сияние слабое, едва различимое, но оно есть, — мягко заговорил эльф. — Думаю, именно поэтому тебя постоянно морозит. Дитя тянет твою магию.       — Тогда это всё объясняет, — недоверчиво покачала головой Индис, нервно хохотнув. — Мы зачали его в первую брачную ночь.       Лучник согласно кивнул, поглаживая по узкой спине, успокаивая, ощущая радость и в тоже время ужас от новости, что испытывала Индис. Для неё — бессмертного духа, было шоком стать матерью. Причём так скоро, словно вселенная одаривала за долгие годы одиночества.       — Что здесь происходит? — голос Эомера был резок и насторожен. Заметив бледность супруги, он тут же оказался рядом, поднимая хрупкую чаровницу на руки. — Ты плохо себя чувствуешь? — тёмные глаза с беспокойством заглянули в серые. Женщина оторопела покачала головой, обнимая мужчину за шею, а потом улыбнулась и поцеловала.       — Я люблю тебя, — это окончательно сбило воина столку. Хмурясь, он взглянул сначала на эльфа, а после на сияющую ведьму. Счастье, переполнявшее её, поразило. Никогда он ещё не видел Индис настолько окрылённой.       — Ладно, — щуря глаза выдохнул военачальник, унося супругу прочь от чужих взглядов. — Мы вернёмся после к этому, — многообещающе хмыкнул он. Впереди была ночь, последняя ночь в объятиях друг друга, перед расставанием. Оба понимали, что быстро отбить Гондор не удастся, потому пытались наверстать каждое мгновение вместе.       С рассветом Эомер отправился на войну, а Индис вернулась в Эдорас. Судьба словно насмехалась над влюблёнными, но ведьма верила в чудо. Стоя у окна, глядя вдаль, она ждала, когда её военачальник вернётся домой.