***
По решению Совета Старейшин генерал Джонна был отозван из Скайрима. Это произошло из-за рапорта легата Рикке, которая, как и верховный король, опасалась его диктатуры. Генерал был слишком популярен в народе и армии; проводимая политика была ему противна. Эта смесь и могла привести к непредсказуемым последствиям. В данный момент судно генерала Джонны уже достигло залива Иллиак. На его место было решено назначить генерала Туллия, снятого с границы с Чернотопьем. За годы службы полководец зарекомендовал себя только с лучшей стороны. В поддержку для него вскорости был укомплектован Пятнадцатый Легион, прозванный инвалидным. Шутка была кстати, так как в спешке был произведён недобор — в составе имелись либо престарелые ветераны, либо молоденькие юнцы. Туллию было предложено пройти через западный Морровинд до Рифтена, но он отказался и решился форсировать Белый проход на юге Скайрима для скорейшего достижения провинции.***
14-е Последнего зерна. Ульфрик с товарищами сбились с пути недалеко от временного лагеря Туллия. По расчётам генерала карты устарели, и до Хелгена, где он мог бы временно расположиться с инвалидным легионом, оставалось гораздо большее расстояние, чем планировалось. Сиддгейр случайно опередил Ульфрика на день — ярл двигался по главному тракту, в то время как мятежник шёл окольными тропами. Однако невдалеке от Воющего перевала молодой ярл сдался и решил возвращаться в Фолкрит. Там Сиддгейр намеривался избавиться от своего наглого дядья. До него дошло, что Ульфрик получил свежих лошадей, раз сумел оторваться так далеко. Волей судьбы он тоже оказался рядом со ставкой Туллия, словно бы сами боги давали ему шанс спасти свою судьбу и репутацию. Они столкнулись неожиданно. На лесную тропу одновременно вылетело два всадника, Ульфрика и Сиддгейра. От удивления они разъехались на добрых сто футов, но потом опомнились и сшиблись. На звон мечей подоспели и остальные. Ульфрик крикнул, снеся трёх всадников вместе с Сиддгейром. Один свернул шею, другого разбило о дерево, третьего прибило лошадью, и лишь ярлу Фолкрита посчастливилось лишь перебить себе ногу, будучи прижатым лошадиным крупом. Его конь переломил ноги и с диким ржанием извивался в стременах, прямо на зажатой ноге Сиддгейра. От страшной боли ярл давно потерял сознание. На звуки битвы и голос Ульфрика прибыл постовой разъезд Легиона. Они-то и пресекли бой, тихо и неожиданно выскочив из-за деревьев. Братья Бури не успели опомниться, как всех повязали. Буревестник было порывался крикнуть, но кто-то успел врезать ему гардой по морде и перебить передние зубы. Затем вставили кляп, дабы не кричал. Как только Буревестника доставили в ставку Туллия, генерал сразу же приказал сниматься и выдвигаться в сторону Хелгена. Будь его воля, он бы прибил засранца-мятежника на месте, но ему нужны были свидетели из местного населения, иначе баек и сказок о «воскрешении» вождя восстания было не избежать. — Ярл Сиддгейр? — учтиво поинтересовался генерал Туллий, возвышаясь над ложем парня. Юнец только пришёл в себя после потери сознания, голова его раскалывалась, соображал он туго. — Да?.. С кем я… говорю? — едва он попытался приподняться, перед глазами всё закружилось и Сиддгейр повалился обратно, едва сдерживая слёзы — он потревожил ногу. — Генерал Туллий из ставки Имперского Седьмого Легиона в Бравиле, граница с Чернотопьем, — разъяснил военный. Сиддгейр прищурился, заметив разорванное ухо генерала. — А, ухо. Болотистые земли, кровавые мухи. На него все смотрят, — ушёл он от неприятных воспоминаний. — Скайрим более приветлив. Но я прибыл не ради светской беседы. — Доставьте меня в Фолкрит, — привычно застонал Сиддгейр. — Поскорее. — Я сделаю всё, что в моих силах. Но прежде — дело. Вы наследник своего владения, так? — Но я не наследник. Я… ярл, — неуверенно пробормотал он, не понимая, к чему клонит генерал. — Видите ли, я осведомлён о ситуации в провинции. Потому я обращаюсь к вам с предложением, — Туллий дал знак слуге и тот подал писчий набор, бумагу и подложку. — Что вы хотите?.. Дайте вина, — приподнял голову ярл и тут же опустил её, постанывая. — Дай, — кивнул генерал своему ординарцу. Тот поднёс бурдюк к губам Сиддгейра и позволил сделать ему пару глотков. Юнец жадно запил, проливая изрядное количество напитка на грудь. — Довольно. — Ещё… — застонал Сиддгейр. Командующий резко покачал головой. — Вернёмся к делу. Я предам Ульфрика Буревестника честному суду в Хелгене. Мне нужно подтверждение его смерти, — он протянул Сиддгейру бумагу. — Здесь всё есть. Ваше имя, запись, не хватает лишь подписи. — Вы… подтвердите моё право на власть? — сморщился Сиддгейр, поднимая руку, чтобы принять перо. — Разумеется. Я всё подготовил, — генерал кивнул ординарцу. Последний раскрыл свиток и подал Сиддгейру. Ярл не смог взять пергамент в руки, прислужнику пришлось придерживать его, чтобы калека мог всё прочитать. — «Моим свидетельством… участвовал в поимке Буревестника… за особые заслуги… генерал Туллий», — словно маленький ребёнок, протянул отрывками ярл. Зажмурился и вздохнул. Расписался. — Хорошо. — И ещё одну бумагу. За то, что вы живы, — резко сказал Туллий. — Что?.. О чём вы? — поперхнулся Сиддгейр. Генерал продолжал стоять на месте, дожидаясь, пока ярл прокашляется, что в лежачем положении было довольно трудно сделать. — Лекари совершают ошибки. Порой не всех больных можно спасти. Верно? Не утруждайтесь ответом, следующий документ я прочту вслух. «Я, ярл владения Фолкрит…», так, это лишнее… «Обязуюсь представить две сотни воинов в случае нужды… За сим, ярл Сиддгейр». — Ох… — только оставалось вздохнуть ярлу Фолкрита, подписывая бумагу и залезая в очередную кабалу.***
Генерал прошёл в шатёр, расположенный посреди лагеря и находящийся под постоянным надзором. Дав соответствующее поручение охране, он прошёл внутрь. Перед установкой лагеря площадку пришлось расчистить от камней и сваленных деревьев. Посреди поляны возвышался изъеденный остов вековой сосны. Вокруг этого пня поставили шатёр, где и заточили Виндхельмского медведя. В древо вбили несколько крупных скоб, с которыми был неразрывно связан цепью вождь мятежа. Кроме того несколько прочных тросов связывали его со стволом, не позволяя даже помочиться иначе как под себя. Богатая шуба в ходе долгой дороги превратилась в лохмотья. Обросшую и грязную бороду никто не приводил в порядок. Лицо в саже, грязи и крови, со сломанными зубами представляло собой мёртвую маску. Кляп жёстко сдерживал челюсть, едва позволяя языку ворочаться. Голова мятежника безвольно повисла. Едва ли он дремал — как только генерал вошёл, тот тотчас поднял её и взглянул прямо в глаза командующему. Того пробрала дрожь; возникло желание поскорее отвернуться. Но он сдержал себя. Туллий с отвращением посмотрел в ответ. Неприязнь была вызвана не его видом — в Чернотопье генерал видел вещи, во сто крат худшие, чем вид бунтаря. Ульфрик был противен нутру генерала, истинного патриота своей страны. Туллий восхищался Империей, её славой и стойкостью. Во время Великой Войны генералу не удалось принять участие в боях — они почти все четыре года стояли на границе с Чернотопьем, предотвращая попытку прорыва аргониан. Он завидовал Ульфрику и проклинал его — тому довелось в молодости биться с эльфами и преуспеть. Если бы не пятна на его репутации, он мог бы считаться героем Империи… А теперь этот человек подрывает своё государство в самый неподходящий момент, убивает своего короля и сеет смуту, поднимает бунт против Легиона в его гарнизонах. Что это, если не предательство? — Ты мог пустить свою харизму и силу в верное русло. Но ты не захотел. Ты возжелал большего, много большего. Гордыня тебя сгубила, — презрительно обратился генерал к своему пленнику, вдоволь насмотревшись на него. — А теперь ты умрёшь. Будь моя воля, я бы собственноручно заколол тебя здесь. На этом самом месте, — вплотную подошёл Туллий к Ульфрику и посмотрел ему в глаза. И взгляд у Буревестника был дикий, словно у зверя, подумалось командующему. Медведь попытался как-то ответить, но вышло лишь нечленораздельное мычание. — Завтра ты окончишь свой путь в Хелгене. У тебя есть ещё целая ночь, чтобы обдумать свою жизнь и сделать выводы. Может тебе даже удастся раскаяться, — бросил генерал последнюю фразу и вышел прочь, к ужину и вечернему смотру.***
— Генерал, вы сделаете, что я попросил, верно? — чуть не плача, воспрошал ярл. — Сделаю, кажется, мы уже с этим разобрались. Свои личные бумаги я подписал и выдал, вы свои притязания тоже расчеркнули. Всё, да? — генерал явно был в нетерпении из-за бессмысленного волнения Сиддгейра. — Будьте осторожны с ним. Если бы вы были в тот день в Солитьюде и видели всё то, что я видел… — Я прекрасно осознаю, с кем имею дело, смею вас заверить. А теперь я попрошу вас не отнимать более моих времени и сил. Прощайте, — генерал покончил с этим мелким делом, отправив Сиддгейра домой, продолжать сосать титьку. Отправил под надзором своих людей, дабы он ничего не учудил в дороге. — Готовсь к выступлению! — скомандовал генерал, и его люди радостным рёвом вторили его приказу. Пора кончать с этими брожениями. Пора навести здесь порядок.***
15-е Последнего зерна. Хелген — это маленький пост между фортом Нойгардом и Ривервудом. Никто уже не помнил, зачем здесь была эта крошечная крепость. Ни торговых трактов (они проходили либо севернее вдоль Белой реки, либо южнее, через Воющий перевал), ни стратегических позиций он не удерживал. Пустозвоны поговаривали, что-де с древних времён он был крайним постом Вайтранских или Фолкритских ярлов в восточных землях. Главным сейчас было то, что Хелген был ближайшим укреплённым поселением, где Туллий мог лишить жизни Буревестника прилюдно. Прибыли скоро. Туллий торопился, потому взял с собой лишь две сотни из Легиона. Пленников держали в глубине строя. Каждого сопровождал маг, готовый в случае опасности мгновенно взогреть кровь в нутре и тем самым устранить смертника, при этом сохранив тело целым. Каждому узнику сковали и руки, и ноги. К шее Ульфрика прицепили ошейник, связанный с парой жердей, которые на расстоянии держали двое легионеров. Копейщики держали мятежников в кольце. Сбежать было невозможно. В Хелгене Туллий сразу же встретился с комендантом крепости. На плац посреди деревни выгнали всё население, в центре поставили плаху. Толпу и место казни взяли в кольцо. Стрелки засели на крышах домов, держа главаря мятежа на прицеле. Сноровисто прибыл местный палач. Генерал вышел в центр перед всеми. — Ульфрик Буревестник! За твои преступления против Империи, в числе которых: подстрекательство к мятежу, сколачивание бандитских шаек, ущемление других народов и издевательства над пленными, выдача ценных сведений, — я приговариваю тебя… — в лицо генералу из толпы прилетел гнилой помидор. Затем ещё и ещё. Полетели тухлые яйца, рыбьи головы, прочий сор. Толпа взревела, и двинулась к генералу. Окружающие его офицеры обнажили оружие. — Засунь себе … в …! — За Буревестника! — Бей засранцев! Толпе почти удалось смять внутреннее оцепление. Но внешнее окружение оправилось, и, заранее вооружившись дубинками, начало выбивать особо рьяных крестьян. Кто-то из легионеров толкнул внутрь кольца парня с криком: «Он зачинатель!» — Вот как? Ты с ними на плаху пойдёшь, нравится тебе это, или нет, — усмехнулся генерал, но его ухмылка исчезла, как только сволочёнок плюнул ему в лицо. — Говнюк! Сейчас… Глухой раскат грома, больше похожий на эхо, пронёсся в долине. Толпа замерла. Легионеры остановили избиение. Все умолкли. — Сейчас я тебе… — генерал выхватил гладиус, но тут случилось то, о чём барды слагали легенды, а матери рассказывали страшные сказки… — Это что это такое, Обливион его подери?! — вскрикнул Туллий, вылупив глаза на огромного чёрного… — Дракон! — подхватила толпа. Летучая гора выдохнула ярко-алое пламя, и там, где вдалеке осталась основная ставка инвалидного легиона, воцарились Мёртвые земли. Огромная стена пламени взметнулась в небо. Обезумев, селяне прорвали внешнее оцепление, на плацу воцарился хаос. Паренёк, тот что швырнул в Туллия помидор, подскочил к Ульфрику и выдернул кляп. Генерал едва успел обернуться как… — Fus-Ro-Dah! — если бы Туллий, благодаря старым рефлексам, не бросился оземь, его не протащило бы по земле десяток футов, а преломило бы пополам. Пока же, скатившись в канаву и придерживая более не слушавшуюся его руку, генералу удалось прийти в себя и поползти в сторону форта. Вместе со своими людьми Ульфрик бросился в сторону кузни. Ещё немного, ещё чуть-чуть, кандалы позволяли делать совсем маленькие шажки, словно бы они были не здоровенными мужами, а маленькими мальчиками… Столп пламени ударил по халупам и сараям. Трактир, где разом укрылось человек пятьдесят, мгновенно занялся, его крыша сразу обвалилась, похоронив под горящими углями и соломой пятьдесят душ. Ещё одна волна. Мать с ребёнком. Старик. Легионер. Все они были испепелены разом, даже не успев осознать свою кончину… Чудом кузница не занялась. Ульфрик да Ралоф успели перебить свои цепи, прежде чем легионеры пришли в себя и начали оборону. Трое заскочили в кузню. Одному кувалдой, нелепо держа её в цепях, проломил голову Истар Курганник, другого двое, схватив, опустили в горн, третьего вышвырнули наружу. Тут же промелькнула огромная лапа, схватив его и двух стрелков, оказавшихся рядом и безуспешно пытавшихся пробить драконью чешую. Толстое брюхо проломило навес на крыльце кузни, завалив главный вход, а следом накренилась крыша. Один брус упал, проломив череп Курганнику также, как он выбил мозги безвестному легионеру. Следом посыпалась горящая солома. Тотчас Ульфрик и Ралоф, лишённые преград, выскочили через заднюю дверь во дворик; крыша обвалилась, похоронив их товарищей.***
— Где этот засранец?! — Туллию удалось подобраться поближе к крепости, но теперь путь преграждал злосчастный плац. Посреди него так и осталась плаха, рядом с которой скорчилась пара обгоревших трупов, решивших было укрыться в крепости. Других троих схватил дракон и сбросил с кручи, размазав нутро где-то вдалеке. Рядом с генералом было человек семь выживших, из них два легионера и легат Сципий, остальные селяне. Повреждённая рука Туллия болталась на дряхлой, на скорую руку, перевязи. Поморщившись, он сказал: — Прорываться будем по моей команде. Все вместе. Понятно? Я говорю понятно?! Бежать вразнобой, цепочкой, чтобы огнём не накрыл всех сразу. Всем ясно? По моей команде! Раз! Два!... — в этот миг из-за дальней хибары выскочило смельчаков шестнадцать выживших, предпринявших тактику генерала. — Смотреть! — приказал Туллий. Тень резко пронеслась по небу. Дракон уселся на башню. Старая кладка просела, блоки пошли трещинами, ящур окинул — осмысленным! — взором толпу и… крикнул. -FUS-RO-DAH! — прорывавшихся размазало по стенам. Нелепо и даже забавно в любой другой ситуации, но явно не этой, взмахнув крыльями, дракон сполз с башни и, выломав дубовую дверь, дыхнул пламенем прямо в крепость. Разнёсшийся крик явно доказывал судьбу всех укрывшихся. В этот самый миг Туллий, вопреки себе, допустил мысль о скорой кончине, и даже было забормотал забывшиеся слова молитвы, как вдруг мельком увидел Ульфрика через пару домов. — За мной! — и бросился в обречённую погоню.***
Что бы кто ни говорил про Хелген, но крепость эту строили на века. От дыхания дракона испарялась кожа, сгорала сталь, плавился камень, но стены форта будто бы не замечали этой могущественной силы. Нет, конечно, пар и жар валили от них столбом, но то, что они до сих пор стояли, делало честь мастерам, что их клали. Но для жителей деревни это означало погибель, так как из посёлка вело два пути. И оба — через ворота. Одни из них обвалились; а под драконьим дыханием особо не полазишь через обломки. А вторые были распахнуты настежь, и через них каждое мгновенье пытался выскочить простой люд. Вот только дракон, когда видел сбившийся в кучу народ, сразу же кричал. А затем кричали уже люди… Кто-то успевал укрыться в подлеске или за стенами снаружи, кто-то нет… Туда-то и двинулись Ульфрик и Ралоф. Туллий едва не терял из виду беглецов. Они думали лишь о спасении, а у генерала на руках были гражданские и подчинённые, бросать которых он не мог просто из принципа. Тем не менее, иногда кажется, что божества бывают на стороне смертных и дают им ещё один шанс. Пару раз драконье пламя проходило в футах трёх, несколько раз зверь проносился над ними и цеплял чёрным брюхом остовы домов… Но они выживали и двигались к спасению… Наконец, Ульфрик и Ралоф остановились в проулке недалече от живительных ворот, а Туллий с «отрядом» подобрался позади них. Дракон пошёл на ещё один заход. Ящер начал добивать агонизирующий город… Ульфрик с Ралофом взглянули на небо и резко кинулись к воротам. — Сципий! Держи! — Туллий резко достал из-за пазухи связку бумаг с свидетельствами Сиддгейра и всучил легату, затем бросился за Ульфриком.***
— Буревестник! Стой! — закричал генерал Туллий, отчётливо понимая последствия своего крика. Ульфрика как будто громом сшибло — он споткнулся и, едва не полетев в грязь, обернулся. — Туллий! Ты… выжил! — с этими словами вождь восстания крикнул… Но крик оборвался. Ульфрик зашёлся кровавым кашлем и сложился пополам. Из-под кольчуги была видна окровавленная рубаха, да обломок дерева, торчащий из нутра. — Ульфрик! Уходим! — попытался увлечь за собой в сторону Буревестника Ралоф. Но Туллия уже было не остановить. Выхватив меч, он кинулся на мятежков. Ярл Виндхельма пришёл в себя и отпрянул… но острием своего гладиуса генерал успел едва рассечь ему горло… Ульфрик нелепо взмахнул руками и повалился задом, издав отвратный булькающий звук. Из повреждённого нутра понесло. От страха Буревестник обделался. Ралоф присел рядом, взял голову своего вождя себе на колени: — Я тебя вытащу, Ульфрик, вытащу, слышишь меня?! — но лицо Буревестника бледнело, а из горла медленно текла кровь… Взмах могучих крыльев свалил с ног Туллия, уже было собиравшегося снести голову Ралофу, а когда дракон сел оземь, взметнулось облако пыли и сора, закрывшее и генерала, и вождя мятежников. Послышался хрип Ульфрика: — Акатош… — затем была вспышка пламени и оборвавшийся крик Туллия. Шкура Виндхельмского медведя так никому и не досталась.