Рифтен. Житница юга. Золотой город. Так некогда высказывались об этом славном городе, к сему дню уже изрядно растерявшему свою позолоту и блеск. После памятных погромов в городе безраздельно захватила власть Гильдия воров; прогнивший коррупцией и обманом Рифтен стал притчей во языцех как самый порочный град Скайрима. Там можно найти всё, что официально лежит по ту сторону закона: женщин, скуму, бои без правил… Полное бессилие городских властей обусловлено силой торговых кланов, мощно удерживающих власть в своих руках: Снегоходы и Чёрный Вереск беспринципно прижимают другие семьи Рифта, пользуясь своим богатством и авторитетом. Было бы неверно перебирать лишь одни недостатки южного города. В Рифтене готовят очень недурную солонину с мёдом, и закаты там поражают воображение…
Путеводитель по Скайриму, глава IX.
***
В Рифтене было неспокойно. Неспокойно в этом городе было всегда, особенно после заката, когда все добропорядочные граждане, кои почти все извелись или съехали, отходили ко сну. После ухода солнца все пороки и нарывы вскрывались наружу. Открывали свои двери притоны и курильни, ютящиеся у каналов, выходили на разборки местные царьки теневого мира, контрабандисты перетаскивали свою контрабанду в доки и из доков под чутким надзором стражи, зажигали свои фонари ночлежки и бордели в переулках… Словом, город жил своей привычной жизнью, такой, как и везде, лишь чуть приоткрытой для остального мира, чем обычно. В один из подобных вечеров в Крепость Миствейл, возвышающуюся над городом, прибыл сокол с посланием. Ярл Лайла, первая ознакомившаяся с призывом Галмара Каменного Кулака, объявила сбор верных семей, дабы сплотить единое войско и направить его за Буревестником, когда он вернётся.***
К утру съехались главы всех близлежащих кланов, имеющих владения и наделы под стенами города и в предместьях. К вечеру и следующему дню ждали остальные семейства, обретающиеся на западе владения. Собрание открыла ярл, поприветствовав всех съехавшихся вассалов: — Добро пожаловать, верные кланы! Я рада, что Рифт, не в пример прочим владениям, готов исполнить свой долг и поддержать истинного короля, Ульфрика Буревестника! — выразив почтение своим людям, Лайла довольно села на трон. Она наслаждалась моментом: позволила себе то, на что давно не решалась, овдовев, — привести себя в порядок. Ярл нарядилась к торжеству, заплетя свои рыжие космы по столичной моде подобно королеве; облачилась в лучший наряд, избавившись хоть на один вечер от набившего оскомину камзола. — Да здравствует Ульфрик! — Смерть Империи! — За Талоса! Дождавшись, пока норды придут в себя, отойдут от охватившего всех ража и успокоят кровь, Лайла продолжила. — С сего дня мы объявляем сбор ополчения. Я выставлю полторы сотни личной дружины, в придачу ещё пятьдесят человек стражи. В качестве жеста доброй воли мы, с моими верными советниками, решили предоставить в Виндхельм три десятка возов с зерном. Дабы избежать голода нам следует поддержать столицу. Остальное за вами, дорогие знаменосцы. В зале поднялся гомон и гвалт. Вассалы тотчас принялись рассуждать о соотношении сил, то и дело подначивая друг друга выставить больше и больше бойцов. Пиршество с переделом западных владений, планами грабежей и разбоев длилось несколько часов. Знаменосцы так и не пришли к единому решению: кто и сколько должен поставить людей. — А я считаю, что вся затея — дерьмо! Никто не знает, где Ульфрик. Никто не знает, жив ли он, мёртв ли, что затеял Галмар. Я не пойду на такой риск, не подведу под меч своих людей. Пошли вы все к даэдра! — разошёлся из-за эля Вулвульф Снегоход. После того, как ярл расщедрилась и позволила опустошить изрядные запасы мёда, толпа опьяневших мужиков перестала держать себя в руках. Кое-кто уже всерьёз рассчитывал поддержать Вулвульфа. Двери распахнулись. В зал прибыла делегация Чёрного Вереска. Подобно своему родовому имени, черноволосые; бледные словно воск. Мавен Чёрный Вереск вместе с сыновьями Хеммингом и Сибби только-только прибыла из своего загородного поместья. Лайла, вокруг которой уже сгущались тучи, поддержи хотя бы половина её знаменосцев идею Вулвульфа, несказанно обрадовалась их прибытию и громогласно поприветствовала её. — Добро пожаловать, клан Чёрный Вереск! Я рада видеть вас здесь! В зале все умолкли. О клане ходили нехорошие и правдивые слухи. В основном, про связи с ворами и убийцами, а также про то, что все конкуренты Мавен, являющейся по совместительству владелицей достаточно успешной медоварни, таинственным образом разорялись или пропадали без вести. Или в скором времени продавали за бесценок доли в медоварнях Чёрному Вереску и бежали из Рифтена. — Мы прибыли сюда с целью поддержать истинную власть Скайрима, — негромко начала Мавен, — Ульфрика Буревестника. Мой сын Хемминг вызвался поддержать своего короля, и я не смела отказать ему. Он выставляет пять десятков наших лучших бойцов. Не в пример другим, слабым и немощным кланам, — намекнула глава Чёрного Вереска на кое-кого из своих противников. — Слабым и немощным?! Мавен, ты заходишь слишком далеко в своих словах! — Вулвульф не сумел сдержаться и, неявно для себя, принял её обвинения на свой счёт. — Это безумие! Слышите меня? Безумие! Поддерживать её и разрывать страну на куски? Такова твоя цель, да, Лайла? Ну, а ты что скажешь, предатель? — крикнул он своему сыну, Унмиду Снегоходу, который ныне служил хускарлом при ярле. Он молчал, стараясь не глядеть на отца. — Отец, не трогай брата! Он образумится! Послушайте! — вставил своё слово сын Вулвульфа Асгейр, обратившись к остальным главам кланов. — Идти войной против Империи сейчас — смерти подобно? Вы успели забыть Великую Войну и нашего истинного врага? — А ты сам был на войне, Асгейр? — спросил Хемминг Чёрный Вереск. — Как по мне, так ты один из тех самых безбородых детишек, только визжащих, как у них игрушку отберут! Сам-то якшаешься с имперкой, а? Боишься, что пристукнут её, да? — упомянул он грядущую помолвку Асгейра с Витторией Вичи, заключённую исключительно из торговых интересов Снегоходов. Отчасти по этому поводу они и не могли поддержать Братьев Бури. — Ведь верно! — усилил Хемминга Холф Тарин, резко передумавший, обмозговав все интересы Снегоходов в этом деле. — Да он дело говорит! Пошёл ты, Вулвульф! Я выставлю четыре десятка! — Огрен Матт по примеру Холфа поднялся из-за стола, уже готовясь обнажить оружие. — Заткнись, щенок! — резко оборвал речи Вулвульф. Никто так и не понял, к кому он обращался: к своему сыну, защищающему Унмида, к Хеммингу Чёрному Вереску, или к Холфу, который годился разве что ему в братья. — Идите все к даэдра! — с этими словами он вскочил и, растолкав столпившихся у стен, вышел вон. — Эх! — махнул рукой Асгейр и поспешил за отцом к выходу. За ним вышли оставшиеся люди Снегоходов. Зал ненамного опустел с этой потерей. — Так кто поддержит Ульфрика? Кто, я спрашиваю? — кинул клич Хемминг, обнажая меч. — За Ульфрика! — крикнул Огрен Матт. — За Буревестника! — поддержал Олм Брайен. — За Лайлу! — взревел Холф Тарин. — Я, ярл Лайла, объявляю Вулвульфа Снегохода предателем и поручаю Унмиду Снегоходу, как своему хускарлу и капитану стражи взять его под стражу! — закончила собрание Лайла, потакая желанию толпы. За всё время вассалы согласились дать четыре сотни людей. Это было в два раза больше, чем она ожидала, а потому могла без зазрения совести отдать на заклание клан Снегоходов, от которого всё равно в ближайшей перспективе ей не было никакой пользы.***
— Вот купчая. Подпись кривовата, но так всегда, если подписывают левой рукой. — А правая? — Перебита, конечно. — Он утонул в озере? — Нет, споткнулся, сломал руку и увяз в чане. И неважно, что рожа вся у него в укусах и глотка залита мёдом, — усмехнулся Сибби Чёрный Вереск. Он всегда любил так усмехаться и хвалиться, когда дело уже сделано. — А теперь запомни: так всегда поступают с такими, как Арингот. Особенно когда начинается чехарда с куплей-продажей, — поучила своего сына Мавен Чёрный Вереск. — Теперь о Снегоходах. Тупица Хемминг упустил их. — А сколько людей у нас? — Две сотни было. Пока пятьдесят вместе с Харальдом, пятьдесят на пасеке и в поместье, пятьдесят в Златоцвете, пятьдесят в городе. — Стражу задавим? — При желании всегда. Но незачем. Или ты бы предпочёл действовать в открытую? Как дура Лайла? Учись, пока я жива. Никогда не высовывайся, если может сидеть в тени. Понятно? — сощурившись, всмотрелась Мавен в рожу сынка. Нет, не понятно. Ему достался папашкины ум и смазливое личико, это точно. А от неё лишь чёрный волос. — Ясно, ясно, мамочка. Снегоходы, да? В поместье. Людей они держат не больше сотни, но это неточно. — И всё? Ты меня разочаровываешь. Может, отрезать тебе мошонку и пришить её Ингун, а? Или всё же будешь исправляться? — Прости меня. Я разберусь. Людей дашь? — Как же ты без мамочки обойдёшься, а? Ты кажется забыл мне кое-что добавить. Сибби вспотел. Тоненькая струйка пота засверкала на лбу, но он не заметил её и сосредоточился на чёрных, пожирающих его глазах зверя рядом. Полумрак поместья лишь усугублял ситуацию и нагнетал зловещую обстановку… Такой взгляд Мавен пробирал до костей всех её партнёров, разочаровывавших её. Вскоре бывшие партнёры уже кормили рыб на дне озера. — Да. Асгейр, исчез… — Прискорбно. У тебя есть новая задача, ты понял? — Да, да. конечно. Я достану его. — А про Снегоходов не забыл? Можешь перестать жаться. Лайла узнает лишь, что Асгейр с отрядом отбыл в сторону Виндхельма, узнает про его помолвку с Витторией Вичи (с которой мы ещё разберёмся) и ты получишь не только добро на захват их семейства, но и отряд стражи. — Но он был почти без… — Не надо слов. Как ты помнишь, Снегоходы отказались выставлять людей. Да и Лайла настолько глупа, что не озаботилась истинной численностью их сторонников. Действуй. На это у тебя лишь два дня. Не то… — намёк Мавен был ясен и без слов.***
Асгейр остановился в придорожной харчевне. С собой он взял лишь троих верных друзей, не рискнув впутывать в авантюру остальных членов семейства. Это был единственный возможный шанс спасти клан после резкого и глупого поступка его отца. В самом деле, чего ему стоило послать несчастный полтинник бойцов? Снегоход собрался с мыслями, попросил у трактирщика чернил да бумаги. Тот, почесав свою репу на плечах, принёс пожухлых листов и засохшей туши, невесть откуда нашедшихся у него в закромах. Асгейр уселся за ближайший стол и начал своё послание семье. Его побег из Рифтена был столь скорым, что он не успел свидеться с отцом, располагавшимся в загородном особняке. «Дорогой Отец! Сожалею о тяжёлом бедствии, случившимся с нами. Прости мой самовольный поступок. Ты же понимаешь, союзов у нас здесь нет. Все они на западе. Прошу благословения на грядущую свадьбу. Я сделаю всё, что смогу, но вытащу нас. Крепись. Я верю, что ты уже занял поместье. Мой добрый друг Вунвульф заверил меня, что у Чёрного Вереска более сотни мечей. Да, нашим людям будет худо. Я признаю, что четыре меча были бы не лишни. Но эту битву нам силой не выиграть. Извинись перед Лайлой. Да, гордость сломится, но пусть только она, но не наш род. Я боюсь за вас. Защити матушку и сестру. Сделай всё, что в твоих силах, прошу тебя. Прости за сумбур и за волнение. Я уважаю и всем серцем люблю тебя, Отец. Да пребудет с тобой Талос. Твой сын, Асгейр». Наскоро перекусив и запив дешёвым элем, Асгейр поднял своих товарищей: — Теперь — до Блэклайта! — Мы вроде порешили двинуться на Виндхельм, а, Асгейр? — спросил Вунвульф. — Ты же помнишь, про блокаду Солитьюда, да? Кораблей там не сыщешь. А вот у эльфов парочка найдётся, — с этими словами он приоткрыл свою суму и показал товарищам увесистую кучу золотых.***
Поместье от озера отделяло не больше полусотни футов. Разделены они были лишь дорогой, да подлеском. Само имение состояло лишь из большого семейного дома, да нескольких хат прислуги, домашней пасеки, мельницы, и житницы, и псарен. Снегоходы рассредоточили силы: часть оставили в городе, часть вне его. «В любом случае, сучки, ваша судьба предрешена», — размышлял Сибби Чёрный Вереск, когда планировал это действо. Городской дом решено было взять силами стражи и людей клана (по большей части за счёт трупов стражи), затем поджечь и обставить всё дело как несчастный случай. А вот за городом всё было сложнее. Поместье взяли в кольцо, медленно придвигаясь к нему и со стороны подлеска, и чащобы. Нападали перед рассветом, в самый тёмный час перед утренним солнцем. Благо, скоро зима и можно было выгадать лишний час. Тем не менее Сибби со своими головорезами и Унмид Снегоход замешкались и потеряли драгоценное время. Теперь же они засели за оврагом, отделяющим их от поместья, и впали в сильнейшую прострацию. Похоже, что Снегоходы не оставили в городе почти никого, окопались в поместье и приготовились к нападению: новенький ров, окопанные колья, баррикады из ящиков и телег, ещё стрелки засевшие по крышам да в тени окон. Дело принимало скверный оборот. В то же самое время Вулвульф Снегоход в своих покоях читал письмо сына. Скупая слеза промелькнула и исчезла в глубине бороды. Медленно он разорвал его на мелкие кусочки и бросил в огонь. Затем лишь крикнул: «Нура, наш Асгейр… мёртв», — и не спеша отправился в зал. Затем, даже не глядя на свою жену и людей, спустился в погреб и опустошил одну, другую бутылку медовухи, не задумываясь… В своих покоях он позабыл, или не захотел трогать оставленную им тлеющую жаровню рядом с пологом… — Что будем делать? Этого мы явно не учитывали, Сибби, — Унмид явно волновался. Предательство семьи просто так не проходит. — Если дело не выгорит, я отказываюсь принимать в этом участие. — Что, зассал? А? Хошь, не хошь, но ты теперь вместе с нами. Откажешься — чирк по горлу и всё. На место командира найдём другого. Остальные будут только рады, — от гнева Сибби так и брюзжал, не замечая, что плюётся. Если они с Унмидом проиграют, то их повесят над главными воротами. — Я лишь… — Снегохода прервал луч солнца, прорезавшийся через чащу. Высоко над горами занялся ореол огненного глаза богов, словно бы заметивших готовящееся тёмное дело. Скоро, скоро ему придёт конец… — Твою ж мать… — Сибби приставил кинжал к горлу Унмида и зашептал. — Теперь ты, со своими, пойдёшь вперёд. Под первый удар. А мы, — кивнул в сторону своих громил, — за тобой. Но случаю не прикажешь. Занявшееся пламя в покоях Вулвульфа пожрало его опочивальню, перекинулось на перекрытия. Пожар занялся знатный. Огонь охватил всё левое крыло дома. Люди, сбивая пламя, выбегали из дому, валясь оземь, сбивая жгущую смерть. Воины вынесли на руках надышавшуюся дымом Нуру Снегоход… Тут-то из-за деревьев и выскочили люди Чёрного Вереска. Бой был недолгим, но по словам Сибби впоследствии, жарким. И всё благодаря пожару, устроенному, конечно же, благодаря его, Сибби, плану. Кто-то успел опомниться, кто-то нет. Снегоходам резали глотки, распарывали животы, а они порой и сопротивляться не могли. Это была бойня. — Ну как, доволен? — ухмыльнулся Сибби, хлопая Унмида по плечу. Его люди выжили. А вот сопротивляющиеся Снегоходы успели забить стражников пятнадцать, первых выскочивших из лесу. При этом большая часть людей Вулвульфа пала под мечом Чёрного Вереска (а это, почитай, около семидесяти человек!), вправду, из-за подавляющего перевеса. Выживших скоро повязали и доставили в город. — Ты мне больше не сын, — Нура отвернулась от Унмида, когда он приблизился к ней. — Проклинаю тебя, — Как только её отвели в сторону, мужчина и воин, каким был Унмид, на время исчез. Осталось лишь брошенное и покинутое дитя. Он схватился за голову и упал на колени на пепелище своего родного дома… Вунвульфа так и не откопали из погреба, где его, по-видимому, завалило заживо. Нуру заперли в поместье Снегоходов в Рифтене, которое далось почти без боя. Вскоре её нашли там повесившейся. Сама она это совершила, или с чьей-то помощью, неизвестно. Клан Снегоходов проиграл схватку.***
— Я, ярл града Рифтена и владения Рифт, Лайла Рука Закона, присуждаю Унмиду Снегоходу чин главы клана Снегоходов вместо Асгейра Снегохода, подло бежавшего из Рифта к врагам Братьев Бури, в Солитьюд. Кроме того, ему во владение отходят все земли, имущество, постройки, скот и люд, находившийся во владении клана Снегоходов, за вычетом четверти земель, отходящих холду. Также я благодарю клан Чёрный Вереск, сумевший предотвратить переворот, организуемый кланом Снегоходов. Посему передаю во владение четвертину бывших земель Снегоходов лично Сибби Чёрному Вереску за его заслуги в борьбе с врагом. За сим всё, таны Рифта, — ярл Лайла закончила свой монолог и вернулась на трон. По случаю разгрома клана Снегоходов в крепости Миствейл устроили празднество. Были приглашены большая часть танов города, купцы и ремесленники. Никто, конечно же, не предполагал каких-либо выходящих из ряда вон шагов ярла, ведь Рука Закона безоговорочно доверяла Чёрному Вереску. Без ведома Мавен не проходило ни одно решение ярла. Люд не мог предположить, что же предпримет хозяйка города после уничтожения оппозиции: подставит Унмида Снегохода и окончательно вырежет корни вражеского клана в Рифте, или же пока придержит его у своих ног и кинет ему обглоданную кость, нелепо названную владениями клана. Все прекрасно осознавали, что уцелевшие люди Снегоходов не примкнут к Унмиду после его предательства. Да и среди стражи имелись противные Снегоходу настроения. Благодаря большей терпимости юга Скайрима, в стражу Рифтена принимали и тёмных эльфов. Во время виндхельмских погромов Унмид, являющийся капитаном стражи, одним из первых по указке Лайлы начал арест данмеров. И пусть большая часть из тех, кто был задержан и повешен им, была торговцами скумой и контрабандистами, представленными капитану с лёгкой руки Мавен, все данмеры восприняли это довольно болезненно. Если подобные настроения не удавить в зародыше, то скоро капитана стражи низложат сами подчинённые. — Унмид, Мавен Чёрный Вереск желает встретиться с вами во внутренних комнатах, — обратился слуга к Снегоходу. Проследовав за ним вглубь крепости, он обнаружил главу клана Чёрный Вереск в одной из кладовых вместе с её сыном Сибби. Тот сноровисто латал какой-то крупный ящик. Крышку скосило, и Унмид увидел чьё-то тело. Сибби оглянулся и, заметив Снегохода, скоро захлопнул верх короба. — Так, ты здесь. Слушай внимательно, Унмид, — не стала тянуть с прелюдиями Мавен, — Асгейр, как ты мог понять, бежал. Бежал он на север, пару дней назад. В Виндхельм он вряд ли мог сунуться — мои люди там перехватили бы его. Из Камня Шора пришла весточка: наш «друг» был там. Я полагаю, он направится по Белой дороге — может, до Данстара. — Мне нужно его перехватить, не так ли? И привести живьём… — Нет, только голову. Возьмёшь семерых своих бойцов; и семерых моих — вместе с Сибби. — Что?! Но я… — дерзко попытался вмешаться сынок Мавен. — Молчать. Приедешь, Унмид, с головой Асгейра — и более здесь никто не посмеет волновать тебя. Получишь награду, может, земель побольше. Коли решишь остаться — сам представляешь, что тебя здесь ждёт, и что решат с тобой делать. — Из огня да в полымя, да? Значит, освоиться с новыми владениями не дают… Когда двигаться? — спросил Снегоход. — Сегодня вечером. Иначе он слишком сильно оторвётся. Сократите разрыв за ночь. Коней смените по пути: на расходы я не поскуплюсь, — с этими словами Мавен выудила из-за пазухи несколько своих расписок. Приняв бумаги, Унмид Снегоход слегка кивнул Мавен и удалился, не сказав более ни слова. Сибби обратился к матери: — Зачем я нужен? Разве здесь мало работы? — Как только Асгейр будет мёртв, ты покончишь с Унмидом. — Но ты пообещала… И ярл… — Я — ярл Рифтена. Когда ты наконец это запомнишь, мешок с головами Асгейра и Унмида должен быть у моего порога. Понял? — Да… — Сибби почесал затылок, — с компанией восточной решила, что делать? — Считай, что Виттория Вичи уже мертва. Пусть мы упустим Асгейра — но их сделке не бывать.