Эми Фарра Фаулер.
Он тщательно провел пальцами по буквам. «Я не понимаю». Леонард подошел ближе, протягивая ему продолговатый черный предмет. Шелдон закрыл глаза, пытаясь выгнать соседа из комнаты силой мысли. Эми назвала его самым упертым человеком на земле, значит, на это у него должно хватить сил. Ему нужно побыть одному. Нужно, чтобы время остановилось. У него нет ни сил, ни терпения сейчас с кем-либо общаться. «Я не понимаю». - Шелдон, тебя к телефону, - сказал Леонард, тряся его за плечо. Он открыл глаза и хотел уже послать Леонарда ко всем чертям, но тут он понял, зачем тот пришел. «Телефон? Быть может, это Эми?» Может, она поняла, что совершила ошибку? Может, это было лишь наказание? Или перерыв? Она хочет его вернуть? Не слишком ли будет надеяться на это? Вскочив с постели, он выхватил трубку у Леонарда и поднес к уху. - Эми, прости меня, пожалуйста, прости... - Шелли? «Я не понимаю». Голос принадлежал его матери, но он все еще был в смятении. Он посмотрел на кудрявого соседа перед собой, уверенный, что над ним пошутили. С чего Леонард взял, что он хочет разговаривать со своей матерью? Он что, не мог позвонить Эми? Если он так хочет помочь другу, то он, естественно, и сам прекрасно знает, что ему сейчас нужно. - Шелли, милый, поговори со мной. - Я здесь, мам, - он смотрел на Леонарда, пока тот не покраснел и не вышел из комнаты. Когда дверь за ним закрылась, Шелдон вернулся на кровать и снова схватил серебристый пакет. - Не волнуйся, мам, я в порядке. - Леонард все мне рассказал. Сожалею, что вы с Эми расстались, милый. «Я не понимаю». Но то, что мать сказала это вслух, сделало ситуацию более реальной. Шелдону это не нравилось. Он хотел накричать на нее, но тридцать с лишним лет воспитания и дисциплины помогли ему сдержаться. Он молчал и отстраненно слушал, как мать выдает все стереотипные клише из книг. С чего она взяла, что от фразы «на все есть причина» ему станет лучше? - Мам, - перебил он, не способный больше это выносить. - Я в порядке, правда. Обещаю, что позвоню тебе вечером в воскресенье, как обычно. - Уверен? Я посмотрю расписание рейсов. Я могу прилететь к тебе. Может, я поговорю с Эми и помогу тебе все уладить? Она - хороший вариант для тебя. Чем яснее он понимал, что ничего хорошего из этого не выйдет, тем сильнее что-то странное дергалось у него в груди. Ощущение, что кто-то клещами стиснул его сердце, что не имело никакого смысла. У него сердечный приступ, что ли? Похоже, что эти тиски были как-то связаны с его слезными каналами, потому что он снова начал плакать. - Мам, пожалуйста, ты не можешь приехать сюда, ты не... - Ты что, плачешь? - Не волнуйся, я в порядке, правда, я-я-я... - он больше не мог сдерживаться. Слезы, эмоции и слова фонтаном хлынули наружу. - Она бросила меня, мама. Она порвала со мной, и я не знаю, как мне теперь жить без нее. Однако, сказав это вслух, он только сделал все хуже. Он не знал, сколько уже прорыдал. Все, что он знал: его мать молчала все это время. Наконец, когда он пришел в себя, весь телефон и рука, его державшая, были мокрыми от слез и соплей. Это должно было заставить его все с бешеной силой отмывать, но у него не было сил злиться. Кроме того, мать начала говорить: - Пути Господни неисповедимы. Никогда не думала, что доживу до того дня, когда мой Шелли найдет себе женщину. Я была уверена, что ты всю жизнь будешь один. - Мне нравилось быть одному, - проворчал он, вытирая слезы со щек. - Я знаю, милый, но человек не может выжить в одиночку. Я хотела бы, чтобы все мои дети были довольны и счастливы с теми, с кем хотят провести свою жизнь. На этот раз Шелдон не обвинил ее в лицемерии и не стал попрекать ее за собственный выбор спутника жизни. Он не спросил, о чем она думала и чем руководствовалась, и была ли она в своем уме. Нет, он внимал каждому сказанному ею слову, как будто она - Стивен Хокинг, рассказывающий о сингулярных теориях в рамках общей теории относительности. Пока мама говорила все это, создавалось впечатление, что Эми все еще с ним. - Эми - единственная женщина для тебя, Шелли, - сказала Мэри. - Так что вопрос в том: ты так и собираешься сидеть здесь и плакать в подушку, или все-таки сделаешь что-нибудь, чтобы вернуть ее? «Она – единственная». Он даже не был уверен, что знает, что это значит. Тиски сдавили его сердце. Разве это теперь важно? Все кончено. - Она подписала уведомление о расторжении. Она не передумает. - Шелдон Ли Купер, ты что, собираешься просто так сдаться? Ты думаешь, что такие девушки на каждом углу стоят и ждут тебя? Эми создана для тебя. Если она не хочет слушать, то используй мозги, подаренные тебе Богом, упрямство, подаренное тебе отцом, и очарование, доставшееся тебе от меня, и заставь ее тебя выслушать. Шелдон приподнялся. «Заставить ее выслушать». - Вот я о чем, - продолжила мать. - Скажи, что угодно, и сделай, что угодно, но верни ее. Ты понял? - Да, мэм. - Ну, тогда ладно. Даю тебе на это время до понедельника. Но предупреждаю: если на следующей неделе Леонард позвонит мне и скажет, что ты снова подбираешь кошек или занимаешься похожей фигатней, я сама приеду в Калифорнию и поговорю с этой девочкой, ясно? - Да, мэм. Он не очень-то внимательно ее сейчас слушал. Он просто смотрел на уведомление о расторжении в руке с подписью Эми. Слова расплывались из-за слез, как будто вилами по воде написаны. Тем не менее, он еще мог разобрать некоторые из них. Один раздел особенно его увлек.«Нижеподписавшийся инициатор расторжения обязался выслать официальное уведомление в течение трех рабочих дней по электронной почте. Пока это обязательство не будет выполнено, и принимающая сторона не подтвердит это, все пункты Соглашения об отношениях остаются в силе».
Когда он писал этот параграф, ему казалось, что это делает их Соглашение более официальным. В конце концов, все становится официальным, когда используется официальная почта. Теперь же это казалось ему лазейкой. Эми сказала, что отправит уведомление. Скорее всего, она сделает это завтра в полдень или, может быть, по пути домой с работы. То есть, у него еще есть время. Все же знают, что суббота не считается рабочим днем, что значит, что все выходные он официально еще ее парень. И, покуда она еще его девушка, он, возможно, сможет ее переубедить, так? «Она - единственная. Заставить ее выслушать. Сделать, что угодно». Ага, это он может понять. *** В дверь раздался тройной стук, и кто-то позвал ее по имени. Губы сами расплылись в улыбке. «Это он». Рефлекторно, она застыла на пару секунд в ожидании второй тройки стуков. Но прошло больше времени, чем обычно, прежде чем стук повторился, и тогда Эми поняла, что это не Шелдон стоит за дверью. Также здравый смысл подсказал, что голос, позвавший ее по имени, был женским. И улыбаться сразу стало нечему. «Ты что, правда, думала, что это он? Ты разорвала ваши отношения, забыла? Он, наверняка, рад, что избавился от тебя». Она знала, что последнее, конечно, неправда, но правде не было места в голове, когда сердце разбито. «Так вот, что со мной? Разбитое сердце? Вот, каково это? Депрессия? Скорей всего. Огорчение? Разумеется. Разочарование? Зуб даю. Но разбитое сердце? Невозможно». Если бы ей было охота хотя бы встать с дивана, Эми присоединила бы электроды к собственному мозгу, чтобы доказать это себе. Но идти на работу, одеваться, отвечать на звонки, принимать ванну - все это было слишком проблемно исполнить. - Я не собираюсь плакать. Ни слезинки не пророню. Шелдон, может, вогнал меня в депрессию, но он не дождется моих слез, - храбрилась она. «Разбитое сердце? Да ни в жисть». - Эми? - снова раздался стук в дверь, на этот раз более настойчиво. Высокий, почти панический женский голос подсказал, что это Эмили. Эми почти вспомнила, что она хотела пообедать с сестрой и ее мужем. «Ну, отлично. Теперь уж поздно». Еще одна причина не открывать дверь. Она была не в настроении, чтобы иметь дело со Злой Эмили. - Эми, я знаю, что ты не на работе. Я уже была там. Открой дверь сейчас же, или я ее выломаю. Она вздохнула и стала щелкать телевизионные каналы, хмурясь каждый раз, как натыкалась на что-то романтическое. В «Полном доме» были дядя Джесси и Бекки, в «Маленьком домике в прериях» - мама и папа, и еще Лора и Альманзо, а в «Морке и Минди» были, собственно, Морк и Минди. Честно говоря, было не так много передач без романтической составляющей. Это раздражало. Даже повтор «Семейной вражды» Марка Гудсона не спасал - уж слишком много поцелуев. «Шелдон целовал тебя. Это хороший поцелуй. Лучший из тех, что были, и, вероятно, будут. Конечно, он не извинился и считал тебя нулем без палочки, но разве не могла ты просто высказать ему все вместо того, чтобы заканчивать лучшие отношения в твоей жизни?» Эмоции хлынули из нее. Слезы выступили на глазах. Недовольно прорычав, она снова переключила канал. «Мыльная опера? К чертям. О, гляди: бобры. Милахи, да? Так гораздо лучше». Потом маленькие коричневые бобрята вышли поиграть, и диктор объявил: - Основу социальной организации бобров составляет семья, включающая в себя моногамную пару из взрослых самца и самки, а так же их детей. «Чертовы счастливые моногамные бобры». Чувствуя себя преданной, она продолжила злостно щелкать каналы. И снова раздался стук в дверь. - Я слышу работающий телевизор, молодая леди. Я знаю, что ты там. Не заставляй меня звонить маме, я ведь позвоню. Она приедет сюда, и что ты тогда будешь делать? Буду сидеть здесь и игнорировать ее, как и тебя, подумала Эми. Последовала долгая пауза, как будто Эмили сдалась. Эми воспользовалась тишиной, чтобы еще пощелкать каналы. «У них даже в «Колесе Фортуны» парочки. Да куда ж мир катится?» - Ну, все, - вздохнула Эмили. - Я звоню папе. Этого было достаточно, чтобы согнать Эми с дивана. Ее отец сейчас не был вариантом. Он никогда не был вариантом. - Да Господи, - пробормотала она, бросая пульт от телевизора на кофейный столик рядом с полупустой коробкой конфет «Шоколадная терапия Бена и Джерри», которым, как ни странно, удалось слегка развеять ее тоску на следующие пять минут. Рывком открыв дверь, Эми уставилась на сестру поверх очков, державшихся почти на самом кончике носа. - Чего тебе? Эмили провела взглядом по сестре, быстро оценив ее внешний вид. - Что за нафиг, Эймс? Рефлекторно Эми опустила взгляд. На ней была наизнанку надета ночная рубашка, которую Пенни подарила на прошлый день рождения, с рисунком чирикающей птички, но, в остальном, все было нормально. Важнее всего, что она была очень удобной. И чего она так долго ее не надевала? Фланелевые ночнушки не такие удобные, и так хорошо не дышат. - Ты о чем? - спросила она. - Я о том, - начала Эмили, выставляя напоказ свое раздражение. - Во-первых, ты не пришла на обед. Во-вторых, не отвечала на звонки. И в-третьих, ты стоишь здесь в своей ночнушке с птичкой и без лифчика. Я не видела тебя без лифчика с тех пор, как мама купила тебе твой первый бюстгальтер в одиннадцать лет. Ты даже спишь в лифчике. Я это помню, потому что назвала тебя двинутой из-за этого, а ты ответила: «Грудь - это тоже мышцы. Если не поддерживать их в форме, они обвиснут. Кроме того, только у полных шлюх грудь до колен свисает». Я все еще думаю, что это единственное, по поводу чего вы с мамой согла... Это что, виноградный сок? Эми снова взглянула вниз и с удивлением обнаружила засохшее бледно-бордовое пятно, растекшееся вниз по краю ночнушки. Она пожала плечами. - Не, вино, - и еще она заметила большое потрескавшееся пятно от шоколадного мороженого прямо на груди и попыталась его соскоблить. Мужской голос эхом пронесся по коридору: - Окей, детка, я нашел, где припарковаться. Если Эми дома... Что за..? Обе женщины подняли взгляд на мужа Эмили, стоящего за ее спиной. Его взгляд упал на грудь Эми, пока она скоблила пятно, прежде чем прикрыть его. - Я что-то пропустил? - спросил он, все еще не отводя взгляд. Эми зевнула и, довольная тем, что шоколадное пятно сошло, стала соскабливать остальные. Эмили ударила ее по руке. - Прекрати же ты, в конце концов, - она повернулась к мужу. - Дули, иди, пообедай где-нибудь. Нам с Эми нужно по-сестрински поболтать. Позвони, как будешь возвращаться. - Уверена? - спросил Дули, не потрудившись посмотреть вниз, когда попятился назад. Эмили, морщась, вытащила полу-растаявший шоколад из волос Эми. - Уверена. Шагай. - Увидимся позже, Эми, - сказал Дули, уходя, - когда тебе... полегчает. Эми развернулась и плюхнулась обратно на диван. Хлопанье дверью напугало ее своей громкостью и, вообще-то, ненадобностью. Она кинула недовольный взгляд на сестру, а затем взяла пульт и снова стала переключать каналы. Показывали «Лодку любви». Ни за какие пряники она не будет это смотреть. Она в депрессии, а не кончает жизнь самоубийством. Она взглянула на часы над телевизором. Почти час дня. «Еще шесть часов, и ровно сутки, как я порвала с Шелдоном. Почти сутки - и не одной слезинки. Хорошая работа, Фаулер». - Что ты вытворяешь, как сама думаешь? - Пытаюсь понять, с какого ляда я плачу столько за кабельное. Столько каналов, а посмотреть нечего, - Эми даже не удосужилась посмотреть на сестру, присевшую рядом. - Эми, что случилось? Я никогда не видела тебя такой. Если бы я не была у тебя на работе, я бы решила, что ты уволилась. Это из-за Шелдона? Он бросил тебя, или что? Вопрос поразил ее, как выстрел. Эми повернулась, чтобы выдать очередную колкость. Сарказм сейчас был единственным лекарством. Но симпатия в выражении Эмили заставила ее прикусить язык. Эми закрыла глаза, не способная справиться со всем этим. Каменная стена, которую она последние несколько часов воздвигала вокруг себя, чтобы защититься от эмоций, пошла трещинами. Она проронила одну слезу перед Шелдоном, и не собиралась больше этого делать. Если бы она поддалась рыданиям, то поддалась бы и всему остальному, типа, позвонить ему, написать или пойти искать его и умолять принять ее обратно. «Этот придурок всегда думает только о себе. Тебе стоило избавиться от него». Она вздохнула и, держа глаза закрытыми, произнесла: - К твоему сведению, это я его бросила. Мне это на пользу, - она открыла глаза и уставилась в телевизор. Яро переключая каналы, она даже не собиралась остановиться на каком-то конкретном. Эмили протянула руку и дотронулась до руки Эми. Та вздрогнула и отдернула ее, будто обожглась. - Не трогай меня. Я в порядке. - Не важно, сколько определений твоего состояния я могу привести, чтобы описать тебя сейчас, но «в порядке» в этом списке не будет, - последовала долгая пауза, а потом Эмили спросила. - Почему ты порвала с ним? - Потому что он - самодовольный идиот, и самохвал, и самодовольный, и эгоист, и самодовольный, и... – ее голос звучал так, будто она начала задыхаться. Сглотнув ком в горле, она снова повернулась к телевизору. - Я в порядке. - Нет, - отрезала Эмили. - У тебя сердце разбито. Никогда не думала, что этот день настанет, однако же, он настал. Эми перестала щелкать каналы и хотела было возразить, но тут заметила, что идет по телевизору. «Стар Трек». Спок. Расхаживает, весь такой из себя, с идеально прямой осанкой, сомкнутыми за спиной руками и гордо поднятой головой. И сейчас он так напоминал Шелдона, что ее сердце, казалось, вырывают из груди. «Ох, Всемогущий». - Ох, милая, - тихо пробормотала Эмили, - Ты, правда, его любишь, да? Она повернулась к сестре, не в силах остановить слезы, текущие из глаз, не в силах остановить эмоции, сотрясающие тело, и не в силах остановить правду, срывавшуюся с губ: - Да, - признала она. - Да, правда, люблю.