The Mendacity Revelation

      Сначала были планы и схемы, а затем пришла Эвелин Фаулер.       - Здесь будешь спать ты, Шелдон, - пройдя к единственному в комнате окну, она отдернула тяжелые парчовые шторы легким движением руки. От этого движения в воздух взлетели клубы пыли, плавая и танцуя в угасающих лучах солнца, пронзающих окно. Отмахнувшись от них, Эвелин с улыбкой повернулась к молодому человеку. – Уверена, тебе здесь будет более чем комфортно.       Эми оставалась безмолвна, но не потому, что не знала, что сказать, а просто ждала, когда боевая стратегия ее матери разыграется в полную силу, прежде чем сделать свой ход. Тон женщины оставался обманчиво спокойным и почти дружелюбным, но Эми ни на минуту на него не купилась. Они разыгрывали эту партию уже много раз. То не шахматы; скорее, домино с агрессивными выпадами. Тяжелые ароматы духов White Shoulders и «Фастум геля» пропитали комнату, отвлекая внимание. Она хотела сделать выпад, но все эти запахи напоминали о вязаном одеяле, странной карточной игре под названием «Пинокле» и банановом хлебе по воскресным утрам. Тут же навалилось чувство успокоения и легкости, даже присутствие ее матери в комнате не мешало. В детстве эта комната была ее убежищем, одним из немногих мест, где ее действительно принимали такой, какая она есть. Еще больше причин, почему Эвелин выбрала для противостояния именно эту комнату.       Наконец, закончив делать вид, что делает что-то важное с занавеской, Эвелин повернулась на каблуках и сцепила руки впереди себя, будто была нацистским солдатом, пришедшим с докладом к Гитлеру.       - Теперь я хотела бы пояснить вам пару вещей, чтобы в будущем не возникло никаких недоразумений. Я понимаю, что в наше время считается допустимым для молодой неженатой пары делить кровать. Однако вы двое ничем таким заниматься не будете, пока находитесь в моем доме.       - Это не твой дом, - встряла Эми быстрее, чем могла бы себя остановить. – Это дом тетушек.       Эвелин подошла ближе, проигнорировав замечание.       - Кроме того, я попрошу ограничить время, которое вы планируете провести в спальнях друг друга наедине. В доме находятся впечатлительные дети, и я не хочу, чтобы они…       - Шелдон не может оставаться здесь. Это комната тети Флоры. В моей комнате есть две односпальные кровати, нам будет вполне удобно там. Ничего страшного не произойдет.       Комментарий произвел эффект разорвавшегося снаряда. Ее мать напряглась и сказала:       - Шелдон останется здесь. Тетя Флора теперь в престарелом доме на постоянной основе, так что комната свободна.       - А еще находится дальше всех остальных от моей, какая удача, - добавила Эми.       - Кора и Дора сюда даже не заходят, это пустая трата пространства.       - Потому что они хотят, чтобы у тети Флоры всегда было, куда вернуться.       Маленькая женщина кинула мрачный взгляд на свою среднюю дочь.       - Ей девяноста пять, и у нее больное бедро. Смирись, Эми, она никогда сюда не вернется.       Это был ничтожный аргумент, Эми знала это. Она знала, что и мать это знала. Но его ничтожность не отменяет его эффективности.       - Прояви немного уважения, мама. Тетя Флора и остальные взяли тебя, когда у тебя никого не осталось. Или это для тебя ничего не значит?       Эвелин кинула взгляд на Шелдона, который все это время молча стоял у двери, а потом повернулась обратно к Эми. Она так близко подошла к средней дочери, что было заметно, как ее челюсть подрагивала от злости.       - Не говори того, чего не до конца понимаешь, Эми Фарра Фаулер, - затем, будто осознав свой промах, Эвелин собралась. Она глубоко вздохнула и расправила перед платья, натягивая улыбочку, как будто это был модный аксессуар. – За эти выходные надо столько успеть. Хоть в этот раз будь помощницей, а не обузой, дорогая.       «Хоть в этот раз» тоже было ничтожным, но эффективным аргументом. Но, опять же, в таком виде нападения ее мать была асом. Сначала ослабь врага, а потом атакуй основными силами. Так победа будет вернее достигнута.       Минуя дочь, Эвелин подошла к массивной кровати с балдахином и взяла стопку бумаги, лежавшую на ней. Она разделила документы поровну и протянула Шелдону и Эми.       - Как видите, я записала все указания. Здесь маршрут на выходные, правила поведения в церкви, план посадки гостей с обозначением ваших мест на приеме и список разрешенной и запрещенной деятельности на ближайшие два дня. Эми, твоя арфа будет доставлена в церковь сегодня вечером. Тебе стоит потренироваться, чтобы завтра сыграть на ней идеально, - Эвелин кинула на Шелдона колкий взгляд. – Я надеюсь, вы оба понимаете, что я ожидаю от вас подобающего поведения.       Шелдон, уповая на галантность южанина, кивнул и сказал:       - Разумеется, мэм.       Эми почувствовала, как ее гнев вырывается наружу, выходя из-под контроля, как будто кто-то закрутил узел внутри нее.       - Мама, что, думаешь, мы собираемся делать? Носиться по церкви?       - Я надеюсь, что ты будешь вести себя, как леди, которой я тебя растила, и которой ты была до того, как… - она запнулась. – Ну, до того, как.       - До того, как мы с Шелдоном переспали, хочешь сказать?       Эми не была уверена, кого ее заявление шокировало больше. Шелдон так глаза вылупил, что стал похож на сову.       Что до матери, то ее реакция была более резкой.       - Эми, ты будешь соблюдать правила приличия в моем присутствии, ты поняла?       Одно предложение возымело свой эффект незамедлительно. Эми не помнила, чтобы ее мать повышала голос. Обоих ее родителей нужно было еще постараться разозлить до такой степени, чтобы они начали кричать. Тем страшнее было услышать крик Эвелин посреди мертвой тишины комнаты тети Флоры. Рефлекс заставил Эми немедленно затихнуть и опустить голову.       - Я спрашиваю: ты поняла? – повторила Эвелин.       - Да, - пробубнила девушка, зная, что у нее нет выбора. Тридцать с лишним лет воспитания этой женщиной не прошли даром. Она была песочным замком, смытым с отливом.       Ее мать осторожно вдохнула, а затем громко и изможденно выдохнула. И ее обманчиво спокойный тон вернулся.       - Шелдон останется здесь. А с тобой, Эми, будет спать Лили. Уверена, ты можешь представить себе, как она этому рада, - она прошла к другой стороне кровати и потянула, выкатив маленькую кровать.       И тогда Эми, наконец, поняла истинную силу плана ее матери, как и свою полную неспособность помешать ей. Эвелин Фаулер поставила себе целью разделить этих двоих, и она пойдет на все, чтобы добиться этого. Эми никогда не была из тех, кто делает то, что ей говорят, но в данном случае она просто ни в коем случае не хотела бросать Шелдона.       - Кто будет здесь спать? – спросила она, решив применить логику вместо злости. – Майк? Они с Шелдоном едва знакомы, думаешь, уместно оставить мальчика с незнакомцем?       Эвелин выдала первую настоящую улыбку за сегодняшний день.       - Майк будет спать на раскладушке внизу, как и всегда. Я поселю сюда кое-кого другого.       - И кого?       Вместо ответа, Эвелин Фаулер погладила Эми по щеке и собралась на выход.       - Дули и остальные принесут ваши вещи из машины, - бросила она через плечо. – Надеюсь, ты захватила платье, которое я для тебя заказала. Помоги Шелдону устроиться, и через двадцать минут встречаемся в твоей комнате. Надо еще уложить твои волосы, молодая леди.       - Мама, кто будет здесь с Шелдоном? – не отступала Эми.       Эвелин ухмыльнулась, прежде чем пустить в ход свою последнюю гранату.       - Уиллард.       ***       А я свою мать мегерой считал, думал Шелдон с содроганием.       Теперь он понял, что непрекращающиеся споры с его собственной матерью - дар небесный по сравнению с тем, что было сейчас. Мэри хотя бы была снисходительной по отношению к Эми в их единственную встречу, даже если оказалось, что она ее не одобряет. И теперь, когда они с Эми состояли в образцовых отношениях (хоть и без Соглашения об отношениях, которое он тоже хотел бы иметь), Мэри Купер, без сомнения, была бы очень рада, если не на седьмом небе, если бы Шелдон привез Эми в Техас, особенно, на какое-нибудь семейное мероприятие.       Но это… Никаких исследований не хватило бы, чтобы подготовить его к такому. Мама Эми по теплоте приема могла бы поспорить со снеговиком. Она была столь же приветлива, как бубонная чума. Шелдон довольно быстро понял, что все те качества, которые он перечислял Эми и из-за которых считал себя «хорошим уловом» для любого родителя, здесь не котируются. Сам Флэш не смог бы получить одобрение этой женщины.       Когда дверь за миссис Фаулер закрылась, он кинул взгляд на свою девушку. Эми в молчании продолжала смотреть на маленькую кровать.       - Когда я была маленькой, - наконец, сказала она, - у меня начались ночные кошмары, и я приходила ночевать сюда. Здесь мне никогда не снились кошмары. Это было словно чудо, словно исцеление.       Впервые в жизни Шелдон хотел быть похожим на Пенни. Хоть большую часть времени его блондиночка-соседка была невежественной глупышкой, ее понимание человеческих эмоций и принципа внутренней работы женского мозга очень пригодилось бы в подобной ситуации.       Он думал, что они пришли сюда договориться с миссис Фаулер, прояснить для нее некоторые детали их отношений. Эми сказала ему, когда получила предупреждение Эмили, что ее мать что-то задумала, но Шелдон не придал этому особого значения. В конце концов, Эвелин Фаулер просто пока не знала, что он за человек. Конечно же, она волновалась. Когда она увидит их вместе, - ну, одетыми, - она поймет, что его намерения в отношении Эми чисты и честны. Он искренне считал, что вид их с Эми, стоящих рядом друг с другом, скажет об этом яснее всяких слов.       Но смотря, как Эми и ее мать сцепились друг с другом, как две тигрицы в клетке, он осознал, что во всем был не прав. Он был до смешного наивным. И все произошло не столько из-за него; нет, причины были куда глубже, и боль обеих противостоящих сторон была заметна даже ему.       Он не хотел видеть Эми такой. Обычно именно она всегда оставалась спокойной. Она была как путеводная нить, которая помогала ему миновать кризис, проводник во времена проблем и беспокойства. Но по отчаявшемуся взгляду на ее лице, он мог сказать, что она была так же сломлена, как он.       Пенни знала бы, что делать. А вот Шелдон не знает, и он ненавидел это состояние. Чувство беспомощности лишило его дара речи в тот самый момент, когда он должен был что-то сказать. А что он мог сказать? Даже сейчас что можно сказать?       Он так ничего и не сказал. Просто подошел к Эми сзади, обернул вокруг нее свои длинные руки и прижался к ее спине. Она вздрогнула, из-за чего он решил, что сделал что-то неправильно, но спустя секунду она расслабилась и облокотилась на него, испустив глубокий вздох.       - Скажи, что мне сделать? – спросил он.       - Здесь нечего поделать.       - Можем поехать домой. Не обязательно здесь оставаться.       Она накрыла ладонями его руки, которые он сцепил вокруг ее талии.       - Это – свадьба моей младшей сестры. Мы с Харпер не очень-то ладили в детстве, но она обидится, если меня не будет. Кроме того, Эмили и тетушки тоже расстроятся, они любят меня.       Было очевидно, что она имела ввиду. Он хотел бы успокоить ее, сказать, что мама тоже ее любит, но, похоже, это было ложью. Какая мать не любила бы Эми? Какая мать не гордилась бы называть ее «дочерью»? Даже Шелдон, считая себя прекрасным лебедем в семье гадких уток, никогда не испытывал на себе подобной тирании. Да, у его родителей были свои проблемы, но они никогда не опускались до такого. Он хотел сделать хоть что-то, сказать хоть что-то, что исправит ситуацию.       - Мы могли бы остаться в отеле. Вместе. Мы могли бы… - он сглотнул, не веря, что предлагает такое, - забить на все правила и просто быть вместе. Ну, знаешь, как остальные люди.       - С каких это пор мы стали, как остальные люди? – Эми повернула голову и взглянула на него. – Мне нравятся правила. Структурирование жизни необходимо, чтобы избежать хаоса.       Он улыбнулся, еще сильнее любя ее за такую ремарку. Он мог бы обойти весь мир и все равно не найти другую такую женщину.       - Кроме того, - добавила она, - обходить твои правила довольно увлекательно.       - Эми, давай без шуток, - упрекнул он ее, нахмурившись. Но строгое выражение было наигранным. На самом деле, ему нравилось, что к ней вернулась хоть частица отваги.       Она хрипло хихикнула, оборачивая руки вокруг его шеи и кладя голову ему на грудь.       - Спасибо.       - За что?       Он же ничего такого не сделал.       - Ты дал мне почувствовать себя лучше.       - Да? Как?       - Тем, что просто был собой.       Шелдон опять нахмурился, но все еще прижимал ее к себе. Было логично, что чем дольше ты состоишь в отношениях, тем легче их понимаешь. Но проведя больше трех лет с этим созданием, что было в его руках, он мог смело сказать, что был все больше и больше озадачен. Вот он, один из ведущих физиков-теоретиков мира, стоит в пыльной спальне пожилой женщины и опять выполняет роль зайчика для обнимашек для нейробиолога, у чьей матери проблемы почище, чем у его собственной. О чем он думает?       Они стояли так очень долго в полном молчании. Два вопроса мучили Шелдона, но он не решался задать их, потому что не хотел снова ее расстроить. И, опять же, у них попросту не было времени, потому что их в любой момент могли потревожить. Скоро должны были принести их сумки. Если бы их застали в такой компрометирующей позе сразу после спора с миссис Фаулер, у них были бы проблемы, что еще больше расстроило бы Эми. Кто знал, что встреча с родителями девушки окажется такой напряженной? Именно потому он столько лет избегал этой встречи. Но раз уж он теперь так крепко связался с Эми Фарра Фаулер, то выбора больше нет.       Наконец, когда он уже не мог больше ждать, он заговорил:       - Эми?       - Ась?       - Ваши с матерью спорные отношения, проявление которых я сегодня наблюдал, похоже, имеют под собой более серьезную эмоциональную основу, чем в большинстве случаев материнско-дочерних отношений. Что-то произошло между вами в прошлом, что создало такой уникальный уровень злобы, и должен ли я об этом знать? Другое логическое объяснение: такую очевидную неприязнь и злость со стороны твоей матери вызвал… ну, я, что совершенно непостижимо.       Эми рассмеялась, что только больше его озадачило. Он что-то пропустил? Что здесь было смешного?       - Я, правда, не знаю. Я проанализировала ситуацию так тщательно, как только могла, и все, что я могу сказать: я никогда не оправдывала ожиданий моей матери. Я была постоянным разочарованием. Эмили делала то же, что и Харпер, а я была чудилой. Они играли с куклами «Барби», а когда мне в пять лет подарили мою первую куклу, я вернула ее и попросила химический набор. Когда мне было девять, мы нашли мертвую кошку у нас на заднем дворе. Эмили и Харпер с криками убежали в дом звать родителей, а я хотела провести вскрытие, чтобы узнать причину смерти и призвать к ответу убийц Мурки, - она устало рассмеялась. – Я тогда зачитывалась Нэнси Дрю и Робином Куком.       Шелдон кивнул. Для него все это имело совершенно ясный смысл. В конце концов, жизнь несчастной котейки должна была быть отомщена.       - И что ты обнаружила?       - К сожалению, прежде чем я успела сделать первый надрез, пришла мама и потребовала, чтобы я немедленно прекратила. Затем, когда я попыталась объяснить ей, она наказала меня на целый месяц. Я никогда не могла ее понять. Она – единственная неразрешимая загадка в моей жизни. Она меня ненавидит, а я даже не знаю, почему. Даже когда она пытается быть хорошей матерью, даже когда она пытается помочь или направить меня, все идет наперекосяк, потому что она не может обуздать свою ненависть. Я убедила себя, что я приемная, и утешала себя этим до одиннадцати лет.       - И что заставило тебя передумать?       - В том году я сделала анализ ДНК для моего научного проекта. Он показал, что я права. Но тогда анализ ДНК был еще относительно новой вещью. Мама прочитала мою работу, когда я каталогизировала данные, чтобы убедиться, что я пришла к абсолютно неверным выводам, - Эми повела плечами.       - И что она действительно твоя мать.       - Ну, конечно же, - она кивнула. – Я все еще помню выражение ее лица, когда комиссия спросила, что она думает о глубине научных познаний ее дочери. Они все были поражены моей гениальностью, и думали, что она будет гордиться. Но мама подошла ко мне и сказала: «Отца ты тоже проверила?».       - Ты его проверила?       - Нет. Я никогда не сомневалась в своем отце, именно это я ей и сказала, - Эми подняла взгляд на Шелдона. – Все, что и без того было плохо, с того раза пошло еще хуже. Все мои успехи в исследованиях ни капли не помогали, когда речь заходила о социальном взаимодействии с моими сверстниками. Я была катастрофическим провалом. У Эмили и Харпер были парни, лучшие друзья, вечеринки и выпускной. У меня же был сэр Исаак Ньютон, мадам Кюри, научная лаборатория и бездна одиночества. Мама требовала, чтобы я лучше старалась, и я бы постаралась, если бы был хоть один шанс куда-то вписаться. А потом она жалостливо смотрела на меня и делала какое-нибудь замечание, лишенное всякой логики, отчего я начинала чувствовать себя еще паршивей. «Некоторые люди рождены, чтобы быть одинокими, Эми. Если ты такая умная, должна бы это знать. Потом себе друзей заведешь», - Эми обвела рукой комнату. – Этот дом был моим утешением. Я не была чудилой, - я была уникумом. Я не была одна, - меня окружали женщины, которые танцевали под ритм своих собственных барабанов. Именно тетушки помогли мне выстоять, чтобы я стала такой, какая я сейчас. Они любят меня, я никогда в этом не сомневалась.       Все еще не зная, что сказать, Шелдон взял ее руку и провел большим пальцем по мягкой ладони.       - После рождения Лили что-то изменилось. Мама вдруг стала заинтересована в том, чтобы я нашла себе кого-то и осела. Для нее это была миссия или вроде того, как будто мой социальный статус смущал ее. Бред какой-то. Когда ее невозможно было дальше избегать, когда вмешивался отец или умоляла Эмили, я уступала ее требованиям. Но это ничего не меняло. Я все еще была чудилой. Все еще была одинока. Все еще была разочарованием.       - Теперь все совсем не так.       И это было правдой. Сейчас ей очень нужна правда.       Эми подняла глаза, и полу-улыбка озарила ее лицо.       - Ты прав, я нашла тебя. И вот, я, наконец-то, привела в дом человека, который меня любит, но все равно недостаточно хороша. И я не понимаю. Я все еще не понимаю.       Он хотел уже притянуть ее к себе для объятий, как дверь в комнату отворилась. Парочка отпрянула друг от друга, словно пойманные подростки. Человек, которого Шелдону уже представили, принес их чемоданы. Человек, который поцеловал Эми в щеку в тот вечер, который, казалось, был вечность назад. Ее шурин, Дули. Что за имя такое? Даже для Шелдона, человека, воспитывавшегося в окружении людей с именами Клайд, Бобби, Том и Хэнк, оно казалось нелепым.       Старшая сестра, Эмили, появилась в дверях комнаты вслед за мужем.       - Ненавижу портить вечеринки, - начала она, - но мама ждет тебя в твоей комнате. Что-то по поводу твоей прически на сегодняшний вечер.       Эми громко простонала.       - Я с тобой пойду, - пообещала Эмили.       - Не оставляй меня с ней наедине ни на секунду. С меня уже и так на сегодня хватит.       - Слово скаута.       Сестры перекинулись многозначительным взглядом, который Шелдон даже не надеялся понять. Дули поставил чемодан на пол, коротко отсалютовал и потащил чемодан Эми в коридор. Это был как намек на то, что женщинам тоже пора бы по делам. Эми помахала Шелдону рукой.       - Скоро увидимся. Поедем вместе в церковь.       Он кивнул, все еще недоумевая, что они вообще здесь делают. Мудро ли оставлять Эми одну с ее матерью, даже если с ними будет и сестра?       - Эми?       - Все будет нормально, - отозвалась она.       - Подожди, - он остановил ее, когда она уже собиралась оставить его одного в незнакомой комнате, пропахшей духами старухи и лекарствами. Его глаза метнулись на выдвижную кровать. – Последний вопрос.       - Ну?       - Кто такой Уиллард?